Он прищурился, пытаясь разглядеть при тусклом свете лицо мужчины, но тщетно. Жаль — перед выстрелом всегда лучше видеть лицо жертвы.
Мишень приблизилась на пять шагов к Али.
— Стой.
Мишень повиновалась.
Али выступил из-за угла здания. Мишень была от него теперь меньше чем в десяти футах. У него бешено заколотилось сердце.
— Фотографии с собой?
— Что? — сдавленным голосом переспросила мишень.
Она явно нервничала.
— Пакет.
— А-а, пакет. Да-да, конечно, пакет с собой. А деньги?
— Деньги на месте. Но сначала пакет. — Али оглядел стоянку.
Мишень потянулась к карману пальто.
— Медленно. — Али вжался в стену на тот случай, если мишень попытается вытащить пистолет. Он извлек двадцать второй из кобуры и быстро навинтил глушитель на ствол.
Мишень достала конверт, опустилась на колени и подтолкнула его в сторону Али. Привычным, точно рассчитанным по времени шагом иранец вышел из-за угла здания, стал на колени, подтянул к себе конверт, поднялся, направил пистолет прямо в грудь мишени и выстрелил. Шума почти не было — глушитель сработал. Али выстрелил еще дважды в уже заваливающееся на мостовую тело.
Али прыгнул ему на грудь, как кошка. Мишень застонала. Али нащупал запястье мужчины и сразу же отметил, что не такой должна быть рука человека, который ежедневно поднимает тяжести. Жизнь еще слабо пульсировала в этом теле. Избегая умоляющего взгляда мужчины, Али безжалостно вдавил ему каблук в шею, наклонился и сделал еще один выстрел, на сей раз прямо в сердце. Пистолет он повернул под таким углом, чтобы пуля не срикошетила в него самого. Еще несколько мгновений мишень царапала землю пальцами, потом глаза закатились и руки безвольно упали.
Али поспешно сунул конверт в карман пальто и, поднимаясь, увидел направленный прямо ему в лицо девятимиллиметровый ствол. Защищаясь, он попытался было вскинуть собственный пистолет, но у него не было ни единого шанса. Раздался выстрел. На какое-то мгновение Али ощутил чудовищную боль, потом его накрыла полная тьма.
Иранец кулем свалился на труп Джереми Кейса. Феникс Грей помешкал, размышляя, не стоит ли проверить, не теплится ли жизнь в одном или другом, понял, что в этом нет смысла. Оба — трупы.
Феникс сунул руку в карман ветровки, извлек снимки, сделанные «Поляроидом», и начал рвать их на мелкие части, роняя обрывки на бездыханные тела двух мужчин. На снимках была изображена проститутка, то более, то менее одетая. Грей сделал их два дня назад, в канзасской глубинке, посулив модели пять тысяч долларов в качестве компенсации. Потом он убил ее и утопил тело в болоте. О том, чтобы отпустить проститутку с миром, он даже не подумал. Феникс никогда не оставлял ничего незавершенным.
Нагнувшись, он поднял выпавший из руки иранца двадцать второй, отвинтил глушитель и положил его в карман ветровки. Пистолет Грей оставил на мостовой. Глушитель — верный признак того, что работал профессионал, а Грею это было не нужно. Подойдя к телу другого мужчины, он осторожно зажал пистолет в его откинутой руке. Джереми Кейс был правшой, и Грей знал это. Он знал о Джереми Кейсе все.
Двойное убийство из-за женщины. Кое-какие проколы в истории полиция, наверное, обнаружит, но другого объяснения нет, и в конце концов она удовлетворится этим. Грей стянул замшевые перчатки, сунул их в карман и направился к мостовой, где валялся конверт с фотографиями. Поднял его, стараясь не запачкаться в разбрызганной повсюду крови иранца.
Какое-то время Грей смотрел на него. Али так легко купился на историю с ревнивцем. А об истинном содержимом конверта, не говоря уж о том, что вообще стоит на кону, он и понятия не имел. Не знал Али и того, кем была на самом деле его мишень, и что за старикан заказал убийство, тоже не знал и не пытался узнать. Киллеры так легковерны и так безмозглы.
Грей завернул за угол химчистки и быстро направился к роще. Все прошло гладко. Его работу должны оценить.
Глава 3
В больнице остро пахло дезинфекцией. Несколько врачей и сестер, все в зеленых хирургических перчатках, поспешно толкали перед собой по коридору в сторону операционной желтую тележку, на которой бессильно распласталась чья-то фигура. Их головы покрывали тесно облегающие шапочки и, быстро проходя по коридору и неловко протискиваясь через двойные двери, они то и дело покрикивали друг на друга. Входя в палату, Дженни вздрогнула. Она ненавидела больницы. Они слишком напоминали ей недели, когда она смотрела, как изо дня в день угасает ее мать.
Фэлкон спал на кровати, застеленной стерильным бельем. Голова его была забинтована, но, даже несмотря на повязку и на то, что он уже неделю лежал в Принстонском медицинском центре, Эндрю казался Дженни живым, подвижным и неотразимо привлекательным. Приближаясь к постели, она не сводила с него глаз. К счастью, приклад ружья угодил ему в череп, а не в лицо. Пришлось наложить двадцать три шва, Фэлкон потерял много крови, но следов от удара не останется.
Несколько минут Дженни стояла у кровати, прислушиваясь к его дыханию. Она видела, как Эндрю рухнул от удара, обливаясь кровью. Дело плохо — это сразу стало ясно. Но она ничем не могла помочь, потому что, расправившись с Фэлконом, Бернстайн немедленно навел ружье на нее. Несколько секунд, показавшихся Дженни вечностью, он сверлил ее взглядом. Потом глаза у него начали закатываться. Поначалу медленно, потом быстрее, наконец зрачки вовсе исчезли. Никогда еще Дженни не было так страшно. Но страх сменился ужасом, когда она увидела, как Бернстайн сунул дуло себе в рот и дернул спусковой крючок. По кабинету, прилипая к стенам и потолку, разлетелись частицы черепа и серого вещества.
Не обращая внимания на струи крови, хлещущие из головы Бернстайна и попадающие на нее и помощницу Фроуворта, Дженни поползла к Фэлкону, прикрыла ладонью зияющую рану и крикнула Мышке, чтобы та срочно звонила в полицию. Еще несколько мгновений Фэлкон оставался в сознании и осмысленно смотрел на нее, но говорить не мог. Дженни все крепче и крепче зажимала рану на его голове. Потом глаза его закрылись. Она думала, что Эндрю умер, но ладони от головы не отняла и не позволила себе заплакать, пока санитары не перенесли его в карету «скорой помощи».
Фэлкон открыл глаза.
— Привет! Это кто у нас тут, ангел? — Голос его звучал вполне бодро.
— Вот именно. Вы умерли и попали на небеса. — Дженни повернулась и отошла к единственному в палате окну.
Фэлкон огляделся.
— Вот как? Честно говоря, небеса я представлял себе несколько иначе. Может, поговорите с главным ангелом, пусть распорядится, чтобы немного приперчили блюдо. Для начала хорошо бы хоть бар устроить.
Стало быть, ему лучше.
— Ну ладно, хватит! — Это прозвучало слишком резко, но Дженни ничего не могла с собой поделать. Не хотелось, чтобы Эндрю заметил, какое она испытала облегчение. А то еще решит, что стоит только свистнуть...
— Что это с вами? — простонал Фэлкон, с трудом садясь на постели.
— Ничего со мной! И с чего это вы расстонались? Вообще, Эндрю, вам не кажется, что вы немного переигрываете? То есть, не так-то уж вам плохо. — Дженни раздвинула шторы. На улице была слякоть. Весна нынче поздно пришла на Восточное побережье. — Вы просто большой ребенок, — продолжала она, — как, впрочем, и все мужчины. Подумаешь, подзатыльник дали, а он рыдает, стонет и неделю валяется в больнице.
Фэлкон усмехнулся и, воспользовавшись тем, что Дженни отвернулась, внимательно посмотрел на нее. После ранения она не оставила его и доехала в карете «скорой помощи» до больницы. Дежурные сестры попытались в полночь отправить ее домой, но Дженни заупрямилась и до утра прикладывала к его лицу влажное полотенце. А потом приходила изо дня в день, зная, что больше навещать Эндрю некому. Он вяло убеждал Дженни не делать этого, и она кивала, но на следующее утро вновь появлялась в палате. И Эндрю радовался ее появлению. Он начинал понимать, что соблазнительные формы — еще далеко не все. Судя по всему, Дженни — по-настоящему добрый человек.
— Ну что ж, коли не по душе мои стоны, вы свободны. — Фэлкон подоткнул под спину еще одну подушку, чтобы сесть поудобнее.
Дженни медленно отвернулась от окна, вопросительно изогнула бровь и двинулась к двери.
— Эй, куда это вы? Я ведь просто пошутил. Эй!
Дженни остановилась в ногах кровати и посмотрела на него.
— Извините.
— Попросите меня остаться.
— Не уходите, — мгновенно откликнулся Фэлкон. Ему хотелось, чтобы эти слова прозвучали как бы между прочим, но взгляд выдал его. Он расплылся в широкой улыбке. — Пожалуйста.
Дженни улыбнулась в ответ. Противиться Эндрю она не могла.
Фэлкон склонил голову набок.
— Слушайте, я только сейчас сообразил, что даже не спросил, далеко ли вам добираться до больницы? Где живет моя персональная мать Тереза? Где-нибудь поблизости?
— Да не сказала бы. В Нью-Брунсвике. Это милях в пятнадцати к северу отсюда. — Дженни помолчала. — Я всю жизнь там живу. Мне нравится. Это рабочий городок. — Последние слова она произнесла без всякого выражения. — Он совсем не похож на Принстон.
«Так, — подумал Фэлкон, — значит, никаких комплексов провинциалки у нее нет и из рабочего городка уезжать никуда не хочется, хотя с такой внешностью и умом сделать это было бы ей несложно».
— Так что же, вы до конца жизни хотите оставаться секретарем, прощу прощения, помощником?
— На что это вы намекаете, Эндрю Фэлкон?
Тот поднял руки, как бы капитулируя.
— Коплю деньги, чтобы вернуться в колледж и получить степень. Два года я уже проучилась, в Монтклейре.
— И чего же ушли? А-а, понятно, танцульки всякие.
Дженни покачала головой.
— Отец заболел, и уже не мог сам присматривать за сестрой. Мне пришлось. А там одно за другим, в общем, в колледж я так и не вернулась.
— А мама... — начал было Фэлкон и тут же осекся, мысленно выругав себя. Ну как можно быть таким болваном?
Дженни немного помолчала.
— Она умерла от рака легких, когда я была еще совсем маленькой.
— Простите.
— Ничего страшного. Отец рассказывал, что мама выкуривала по две пачки сигарет в день.
— Вы ведь не курите?
Дженни покачала головой.
— А вы?
— Тоже нет.
Наступила короткая пауза.
— Ну а вы, Эндрю? Теперь расскажите о себе, — попыталась расшевелить его Дженни.
— Да нечего рассказывать. Мне нравится работать, вот и все.
Дженни выжидательно молчала, но продолжения так и не последовало. Она побарабанила по ножке кровати и заговорила вновь:
— Эндрю, я понимаю, примириться трудно, и все же чем вы теперь собираетесь заняться, товариществу-то... — Она не закончила фразы.
— Капут. Конец. С приветом. Это вы хотели сказать?
Дженни неуверенно кивнула и внимательно посмотрела на Эндрю, словно стремясь понять его чувства. Но лицо Фэлкона оставалось бесстрастным.
Несколько мгновений он разглядывал потолок, затем ухмыльнулся.
— Трудно ведь ожидать, — сказал Эндрю, — что после всего случившегося помощница Фроуворта захочет вложить деньги в предприятие?
— Право, Эндрю, следует быть серьезнее, — укоризненно покачала головой Дженни.
— Серьезнее? Вы хотите, чтобы я был серьезным? — Он с шумом выдохнул. — Ну что ж, извольте. Я всегда подумывал о том, чтобы перебраться в Вермонт. Там чудесные места, я люблю горные лыжи. Может, куплю дом с небольшим участком земли и до конца жизни буду кататься. Правда, за дом и за подъемник надо платить.
— А у вас деньги остались?
— Есть немного. — Эндрю поморщился и снова потрогал голову. — Странно, но даже мысль о деньгах вызывает головную боль. — Он посмотрел на Дженни: — А вам Вермонт нравится?
— Никогда не бывала там. — Дженни улыбнулась. — Да я и вообще мало где бывала.
— Может, съездите туда как-нибудь?
Дженни посмотрела ему прямо в глаза, словно стараясь убедиться, что он имел в виду именно то, чего ей хотелось бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Мишень приблизилась на пять шагов к Али.
— Стой.
Мишень повиновалась.
Али выступил из-за угла здания. Мишень была от него теперь меньше чем в десяти футах. У него бешено заколотилось сердце.
— Фотографии с собой?
— Что? — сдавленным голосом переспросила мишень.
Она явно нервничала.
— Пакет.
— А-а, пакет. Да-да, конечно, пакет с собой. А деньги?
— Деньги на месте. Но сначала пакет. — Али оглядел стоянку.
Мишень потянулась к карману пальто.
— Медленно. — Али вжался в стену на тот случай, если мишень попытается вытащить пистолет. Он извлек двадцать второй из кобуры и быстро навинтил глушитель на ствол.
Мишень достала конверт, опустилась на колени и подтолкнула его в сторону Али. Привычным, точно рассчитанным по времени шагом иранец вышел из-за угла здания, стал на колени, подтянул к себе конверт, поднялся, направил пистолет прямо в грудь мишени и выстрелил. Шума почти не было — глушитель сработал. Али выстрелил еще дважды в уже заваливающееся на мостовую тело.
Али прыгнул ему на грудь, как кошка. Мишень застонала. Али нащупал запястье мужчины и сразу же отметил, что не такой должна быть рука человека, который ежедневно поднимает тяжести. Жизнь еще слабо пульсировала в этом теле. Избегая умоляющего взгляда мужчины, Али безжалостно вдавил ему каблук в шею, наклонился и сделал еще один выстрел, на сей раз прямо в сердце. Пистолет он повернул под таким углом, чтобы пуля не срикошетила в него самого. Еще несколько мгновений мишень царапала землю пальцами, потом глаза закатились и руки безвольно упали.
Али поспешно сунул конверт в карман пальто и, поднимаясь, увидел направленный прямо ему в лицо девятимиллиметровый ствол. Защищаясь, он попытался было вскинуть собственный пистолет, но у него не было ни единого шанса. Раздался выстрел. На какое-то мгновение Али ощутил чудовищную боль, потом его накрыла полная тьма.
Иранец кулем свалился на труп Джереми Кейса. Феникс Грей помешкал, размышляя, не стоит ли проверить, не теплится ли жизнь в одном или другом, понял, что в этом нет смысла. Оба — трупы.
Феникс сунул руку в карман ветровки, извлек снимки, сделанные «Поляроидом», и начал рвать их на мелкие части, роняя обрывки на бездыханные тела двух мужчин. На снимках была изображена проститутка, то более, то менее одетая. Грей сделал их два дня назад, в канзасской глубинке, посулив модели пять тысяч долларов в качестве компенсации. Потом он убил ее и утопил тело в болоте. О том, чтобы отпустить проститутку с миром, он даже не подумал. Феникс никогда не оставлял ничего незавершенным.
Нагнувшись, он поднял выпавший из руки иранца двадцать второй, отвинтил глушитель и положил его в карман ветровки. Пистолет Грей оставил на мостовой. Глушитель — верный признак того, что работал профессионал, а Грею это было не нужно. Подойдя к телу другого мужчины, он осторожно зажал пистолет в его откинутой руке. Джереми Кейс был правшой, и Грей знал это. Он знал о Джереми Кейсе все.
Двойное убийство из-за женщины. Кое-какие проколы в истории полиция, наверное, обнаружит, но другого объяснения нет, и в конце концов она удовлетворится этим. Грей стянул замшевые перчатки, сунул их в карман и направился к мостовой, где валялся конверт с фотографиями. Поднял его, стараясь не запачкаться в разбрызганной повсюду крови иранца.
Какое-то время Грей смотрел на него. Али так легко купился на историю с ревнивцем. А об истинном содержимом конверта, не говоря уж о том, что вообще стоит на кону, он и понятия не имел. Не знал Али и того, кем была на самом деле его мишень, и что за старикан заказал убийство, тоже не знал и не пытался узнать. Киллеры так легковерны и так безмозглы.
Грей завернул за угол химчистки и быстро направился к роще. Все прошло гладко. Его работу должны оценить.
Глава 3
В больнице остро пахло дезинфекцией. Несколько врачей и сестер, все в зеленых хирургических перчатках, поспешно толкали перед собой по коридору в сторону операционной желтую тележку, на которой бессильно распласталась чья-то фигура. Их головы покрывали тесно облегающие шапочки и, быстро проходя по коридору и неловко протискиваясь через двойные двери, они то и дело покрикивали друг на друга. Входя в палату, Дженни вздрогнула. Она ненавидела больницы. Они слишком напоминали ей недели, когда она смотрела, как изо дня в день угасает ее мать.
Фэлкон спал на кровати, застеленной стерильным бельем. Голова его была забинтована, но, даже несмотря на повязку и на то, что он уже неделю лежал в Принстонском медицинском центре, Эндрю казался Дженни живым, подвижным и неотразимо привлекательным. Приближаясь к постели, она не сводила с него глаз. К счастью, приклад ружья угодил ему в череп, а не в лицо. Пришлось наложить двадцать три шва, Фэлкон потерял много крови, но следов от удара не останется.
Несколько минут Дженни стояла у кровати, прислушиваясь к его дыханию. Она видела, как Эндрю рухнул от удара, обливаясь кровью. Дело плохо — это сразу стало ясно. Но она ничем не могла помочь, потому что, расправившись с Фэлконом, Бернстайн немедленно навел ружье на нее. Несколько секунд, показавшихся Дженни вечностью, он сверлил ее взглядом. Потом глаза у него начали закатываться. Поначалу медленно, потом быстрее, наконец зрачки вовсе исчезли. Никогда еще Дженни не было так страшно. Но страх сменился ужасом, когда она увидела, как Бернстайн сунул дуло себе в рот и дернул спусковой крючок. По кабинету, прилипая к стенам и потолку, разлетелись частицы черепа и серого вещества.
Не обращая внимания на струи крови, хлещущие из головы Бернстайна и попадающие на нее и помощницу Фроуворта, Дженни поползла к Фэлкону, прикрыла ладонью зияющую рану и крикнула Мышке, чтобы та срочно звонила в полицию. Еще несколько мгновений Фэлкон оставался в сознании и осмысленно смотрел на нее, но говорить не мог. Дженни все крепче и крепче зажимала рану на его голове. Потом глаза его закрылись. Она думала, что Эндрю умер, но ладони от головы не отняла и не позволила себе заплакать, пока санитары не перенесли его в карету «скорой помощи».
Фэлкон открыл глаза.
— Привет! Это кто у нас тут, ангел? — Голос его звучал вполне бодро.
— Вот именно. Вы умерли и попали на небеса. — Дженни повернулась и отошла к единственному в палате окну.
Фэлкон огляделся.
— Вот как? Честно говоря, небеса я представлял себе несколько иначе. Может, поговорите с главным ангелом, пусть распорядится, чтобы немного приперчили блюдо. Для начала хорошо бы хоть бар устроить.
Стало быть, ему лучше.
— Ну ладно, хватит! — Это прозвучало слишком резко, но Дженни ничего не могла с собой поделать. Не хотелось, чтобы Эндрю заметил, какое она испытала облегчение. А то еще решит, что стоит только свистнуть...
— Что это с вами? — простонал Фэлкон, с трудом садясь на постели.
— Ничего со мной! И с чего это вы расстонались? Вообще, Эндрю, вам не кажется, что вы немного переигрываете? То есть, не так-то уж вам плохо. — Дженни раздвинула шторы. На улице была слякоть. Весна нынче поздно пришла на Восточное побережье. — Вы просто большой ребенок, — продолжала она, — как, впрочем, и все мужчины. Подумаешь, подзатыльник дали, а он рыдает, стонет и неделю валяется в больнице.
Фэлкон усмехнулся и, воспользовавшись тем, что Дженни отвернулась, внимательно посмотрел на нее. После ранения она не оставила его и доехала в карете «скорой помощи» до больницы. Дежурные сестры попытались в полночь отправить ее домой, но Дженни заупрямилась и до утра прикладывала к его лицу влажное полотенце. А потом приходила изо дня в день, зная, что больше навещать Эндрю некому. Он вяло убеждал Дженни не делать этого, и она кивала, но на следующее утро вновь появлялась в палате. И Эндрю радовался ее появлению. Он начинал понимать, что соблазнительные формы — еще далеко не все. Судя по всему, Дженни — по-настоящему добрый человек.
— Ну что ж, коли не по душе мои стоны, вы свободны. — Фэлкон подоткнул под спину еще одну подушку, чтобы сесть поудобнее.
Дженни медленно отвернулась от окна, вопросительно изогнула бровь и двинулась к двери.
— Эй, куда это вы? Я ведь просто пошутил. Эй!
Дженни остановилась в ногах кровати и посмотрела на него.
— Извините.
— Попросите меня остаться.
— Не уходите, — мгновенно откликнулся Фэлкон. Ему хотелось, чтобы эти слова прозвучали как бы между прочим, но взгляд выдал его. Он расплылся в широкой улыбке. — Пожалуйста.
Дженни улыбнулась в ответ. Противиться Эндрю она не могла.
Фэлкон склонил голову набок.
— Слушайте, я только сейчас сообразил, что даже не спросил, далеко ли вам добираться до больницы? Где живет моя персональная мать Тереза? Где-нибудь поблизости?
— Да не сказала бы. В Нью-Брунсвике. Это милях в пятнадцати к северу отсюда. — Дженни помолчала. — Я всю жизнь там живу. Мне нравится. Это рабочий городок. — Последние слова она произнесла без всякого выражения. — Он совсем не похож на Принстон.
«Так, — подумал Фэлкон, — значит, никаких комплексов провинциалки у нее нет и из рабочего городка уезжать никуда не хочется, хотя с такой внешностью и умом сделать это было бы ей несложно».
— Так что же, вы до конца жизни хотите оставаться секретарем, прощу прощения, помощником?
— На что это вы намекаете, Эндрю Фэлкон?
Тот поднял руки, как бы капитулируя.
— Коплю деньги, чтобы вернуться в колледж и получить степень. Два года я уже проучилась, в Монтклейре.
— И чего же ушли? А-а, понятно, танцульки всякие.
Дженни покачала головой.
— Отец заболел, и уже не мог сам присматривать за сестрой. Мне пришлось. А там одно за другим, в общем, в колледж я так и не вернулась.
— А мама... — начал было Фэлкон и тут же осекся, мысленно выругав себя. Ну как можно быть таким болваном?
Дженни немного помолчала.
— Она умерла от рака легких, когда я была еще совсем маленькой.
— Простите.
— Ничего страшного. Отец рассказывал, что мама выкуривала по две пачки сигарет в день.
— Вы ведь не курите?
Дженни покачала головой.
— А вы?
— Тоже нет.
Наступила короткая пауза.
— Ну а вы, Эндрю? Теперь расскажите о себе, — попыталась расшевелить его Дженни.
— Да нечего рассказывать. Мне нравится работать, вот и все.
Дженни выжидательно молчала, но продолжения так и не последовало. Она побарабанила по ножке кровати и заговорила вновь:
— Эндрю, я понимаю, примириться трудно, и все же чем вы теперь собираетесь заняться, товариществу-то... — Она не закончила фразы.
— Капут. Конец. С приветом. Это вы хотели сказать?
Дженни неуверенно кивнула и внимательно посмотрела на Эндрю, словно стремясь понять его чувства. Но лицо Фэлкона оставалось бесстрастным.
Несколько мгновений он разглядывал потолок, затем ухмыльнулся.
— Трудно ведь ожидать, — сказал Эндрю, — что после всего случившегося помощница Фроуворта захочет вложить деньги в предприятие?
— Право, Эндрю, следует быть серьезнее, — укоризненно покачала головой Дженни.
— Серьезнее? Вы хотите, чтобы я был серьезным? — Он с шумом выдохнул. — Ну что ж, извольте. Я всегда подумывал о том, чтобы перебраться в Вермонт. Там чудесные места, я люблю горные лыжи. Может, куплю дом с небольшим участком земли и до конца жизни буду кататься. Правда, за дом и за подъемник надо платить.
— А у вас деньги остались?
— Есть немного. — Эндрю поморщился и снова потрогал голову. — Странно, но даже мысль о деньгах вызывает головную боль. — Он посмотрел на Дженни: — А вам Вермонт нравится?
— Никогда не бывала там. — Дженни улыбнулась. — Да я и вообще мало где бывала.
— Может, съездите туда как-нибудь?
Дженни посмотрела ему прямо в глаза, словно стараясь убедиться, что он имел в виду именно то, чего ей хотелось бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57