Обнаружились следы пребывания Лейна в «Лоудстар», а именно — файл в главном компьютере фирмы. В этот момент телевизионная картинка неожиданно сменилась — место действия перенеслось в Нью-Йорк, к штаб-квартире Южного Национального на Парк-авеню. У входа — вооруженные охранники, пропускающие внутрь только официальных лиц. Внезапно подъезжает автобус, из него выскакивают полицейские в камуфляже.
Фэлкон покачал головой. Да, президенту Буфорду Уоррену не позавидуешь. Банковская система рушится, как карточный домик. А тут еще это обвинение в использовании конфиденциальной информации висит на шее — знак бесчестия величиной в штат Техас. Фэлкон снова перевел взгляд на сумку. Знак фальшивый, но знают об этом только он и еще несколько человек.
Фэлкон вернулся к телевизору. Если не случится чего-либо экстраординарного, политической карьере Буфорда Уоррена конец. Лежа в гостиничном номере, где он скрывался от людей, разработавших этот гнусный план, Фэлкон физически ощущал, как почва уходит из-под ног президента. Вот уж пресса порезвится. Наконец-то у страны появился президент, пользующийся доверием людей, сам выходец из среднего класса, из глубинки. И тут вдруг выясняется: он такой же, как все политиканы, даже хуже, потому что поймал всех на крючок, попросту обжулил. Оказывается, Уоррен хитрее всех — набивает себе, используя положение, карман, а в это самое время разлетается на части вся национальная банковская система. Гореть Уоррену в аду — если только Фэлкон не поможет ему каким-нибудь образом. Ключ у него в руках, вернее в той серой сумке, что стоит на столе.
Фэлкон посмотрел на часы. Пора. Он потянулся к ночному столику, поднял трубку и набрал номер.
— Отдел переводов.
— Эдди?
— Это вы, мистер Фэлкон? — Мартинес понизил голос.
— Я. Ну как, отыскали что-нибудь?
Мартинес не ответил. Через трубку доносился шум в комнате, но и на этом фоне было слышно, как тяжело дышит Мартинес.
— Эдди, вы слышите меня?
— Да, да. Я... я все нашел, — прошептал он.
У Фэлкона забилось сердце.
— Что именно?
— Телеграфные переводы.
Слова Мартинеса тонули в других голосах.
— Эдди, громче, пожалуйста, я почти ничего не слышу. Что там у вас происходит?
— Сумасшедший дом. Все катится к чертовой матери. Клиенты штурмуют банк. Я не могу долго говорить.
— Так что же все-таки вы нашли? — спросил Фэлкон.
— Тысячу переводов.
— Тысячу?
— Ну да, глазам своим не поверил. Они начали поступать еще в январе. Последний пришел в июне. Всего тысяча. Как вам это?
— Но как вы поняли, что искали именно это?
— Сначала, как вы и предполагали, я обнаружил миллиард долларов. Ровно миллиард. Каждое из новых поступлений составляло энное количество долларов и семь центов. Всего тысяча вкладов, общая сумма — миллиард. Помните, вы говорили мне — ищи что-нибудь, связанное с «Пенн-мар» или «Семеркой»? Вот так я и напал на след. Семь центов повторяются в каждом переводе. Я сложил все эти переводы, кончающиеся на семь, и получил миллиард.
— Ясно. — Фэлкон дрожал. Он услышал больше, чем рассчитывал. В трубке эхом отозвался пронзительный женский голос.
— Эдди! — громко крикнул Фэлкон, не давая ему отвлечься.
— Да? — Голос Мартинеса прерывался. Он явно нервничал. «Как бы действительно семью не подставить». Фэлкон словно читал на расстоянии его мысли.
— Все в порядке, Эдди, клянусь вам, все в порядке.
— Надеюсь, мистер Фэлкон. Знали бы вы, как я надеюсь на это.
— А обратные адреса этих переводов удалось проследить?
— Да. Они приходили из самых разных мест, но изначальная точка — некий инвестиционный банк «Уинтроп, Хокинс и К°».
У Фэлкона чуть трубка из руки не выпала.
— Отлично сработано, Эдди. Распечатку сделаете?
— Уже сделал. Она у меня в ящике.
— Здорово. Завтра возьму.
— Где?
— Где скажете.
— Бруклин-Хайтс. На Променаде, в полдень. Про мои деньги не забыли, мистер Фэлкон?
— Две с половиной тысячи, Эдди. Две с половиной. А сейчас занимайтесь своими делами. До завтра, ровно в полдень.
— Да, чуть не забыл, мистер Фэлкон...
— Слушаю вас.
— Есть кое-что еще.
— А именно?
— Я обнаружил еще один перевод, помимо той тысячи.
— Не понял.
— Видите ли, это перевод на ваш счет. От девятого июля. На сумму 30 тысяч долларов. Отправитель распорядился перевести его на один из ваших счетов — тот, что в «Ситибэнк». И там еще есть пометка — «В счет оплаты за акции „Пенн-мар“».
У Фэлкона перехватило дыхание. Девятое июля... А на следующий день «Винс» объявила об участии в тендере. Получается, что обвинение в использовании конфиденциальной информации собираются предъявить и ему. Вот ублюдки! Каким-то образом им удалось даже отыскать его тайный счет в «Ситибэнк». Фэлкон выругал себя за то, что вовремя не закрыл его.
— А номер счета в Южном Национальном не подскажете?
Мартинес продиктовал его.
Фэлкон рассмеялся. Это не тот счет, который ему открыли, когда он пришел на работу в банк. Какой-то другой, и о нем ему явно знать не следует, по крайней мере, до суда.
— Что ж, Эдди, спасибо большое. — Фэлкон секунду помолчал. — Это не то, о чем вы подумали.
— А я ни о чем не подумал, мистер Фэлкон. Я вообще ни о чем не думаю. Я просто хочу получить свои две с половиной тысячи. До завтра, мистер Фэлкон.
На том конце провода раздался сигнал отбоя. Фэлкон повесил трубку, тут же вновь поднял ее и набрал еще один номер. Пришло время ответов.
— Да, слушаю, — откликнулся мягкий женский голос.
— Это Эндрю.
— Господи, где ты? — Женщина явно заволновалась.
— Лучше тебе не знать. Для тебя же лучше. Безопаснее.
— Безопаснее? Да что происходит-то, можешь объяснить? Ну же! Говори, где ты? Глядишь, чем-нибудь полезной окажусь. Ну пожалуйста, не молчи.
— Повторяю, лучше тебе этого не знать. Увидимся завтра.
— Где?
— В поезде Трентон — Нью-Йорк. «Нью-Джерси трэнзит» называется.
— Не понимаю, почему в поезде? Почему нельзя в городе встретиться?
— Пожалуйста, делай, как я говорю. — Фэлкон не сдержал раздражения.
— Ладно. Извини. Я просто беспокоюсь. Неужели не понятно? Я ведь люблю тебя. И хочу помочь. Но мне надо знать, что происходит. Все газеты трубят про «Пенн-мар». Это как-нибудь связано?..
— Да.
— О Господи! Ладно, так где мне искать тебя?
— Поезд приходит из Трентона в Линден завтра в восемь часов шесть минут утра. Садись в первый вагон — если считать от локомотива. Я буду там. Ясно?
— Конечно. Линден. Поезд из Нью-Джерси в северном направлении. Шесть минут девятого. Первый вагон. Буду.
— Тогда до завтра.
— Я люблю тебя.
— А я тебя. — Фэлкон повесил трубку и посмотрел на экран телевизора. Стало быть, Грэнвилл собирается поймать его на использовании конфиденциальной информации. Далее суд с большой оглаской, тюрьма, а перед тем небольшая поощрительная сумма судье, чтобы засадил понадежнее. Итак, Грэнвилл стремится к игре без правил. Что ж, тем лучше. Ведь он не знает, что такое настоящая уличная драка.
* * *
— Алло, это Резерфорд.
— Да, слушаю. — Феникс Грей выглянул из окна своего номера в гостинице «Паркер меридиен». Держаться следует уверенно. Словно все идет, как надо. Словно Фэлкон вчера вечером от него не ушел. Вот он сказал Резерфорду с самого утра, что Фэлкон так и не появился в своей берлоге.
— Как сегодня все прошло?
— Без сучка и задоринки. Я был там до того момента, как появились менты. Завтра будет объявлено о гибели Бормана. Машина сгорела. Но менты нашли отлетевший номер. Я своими глазами видел.
— А тело?
— Обгорело так, что не узнать.
— Откуда такая уверенность?
— Я сам его сжег, еще до того, как засунул в машину. — Грей рассмеялся.
— Ну да, конечно. — Резерфорд помолчал. — У нас тут кое-какая новая информация появилась.
Грей очистил банан. В ноздри ему ударил сильный запах.
— Что за информация?
— Завтра Фэлкон встречается с нашим человеком в поезде, идущем в Нью-Йорк из Трентона.
— Откуда сведения? — Феникс отхватил изрядный кусок банана.
— Она сама мне сказала.
— А, ну да, эта женщина. — Во рту у Феникса была каша.
— Как вас, собственно, следует понимать?
Феникс доел банан.
— Вчерашняя ее информация не подтвердилась.
— Да? А мой друг утверждает, что вполне подтвердилась.
Феникс уловил в тоне Резерфорда металлические нотки.
— Ваш друг?
— Да, мой друг. Он описал мне жуткую сцену, разыгравшуюся на платформе станции метро на Сто тридцать пятой улице. У какого-то чернокожего трахею вырвали.
— Это ваш друг говорит? — Голос Феникса Грея понизился почти до шепота.
— Да. Не промахнитесь на этот раз, Феникс. Иначе это будет ваш последний промах.
— Все понял, сэр.
— И не пытайтесь опять обмануть меня.
— Так точно, сэр.
— Фэлкон будет в поезде, отправляющемся из Трентона, Нью-Джерси — Нью-Йорк, хотя, где он на него сядет, я не знаю. С нашим человеком он встречается в Линдене. Там поезд останавливается в восемь ноль шесть, и дама должна сесть в первый вагон. Что делать, вы знаете.
— Ясно, сэр. — Грей понюхал пальцы. Они резко пахли бананом. — А с чего это Фэлкону пришло в голову встречаться с ней? Неужели он настолько ей доверяет?
— Может, и не настолько. Но допустим, он считает, что ему удастся как-то использовать ее против нас. К тому же у нас нет времени на подозрения. А в общем, не знаю. В любом случае, появившись там завтра, мы ничего не теряем.
— Да, конечно, терять нечего.
— Кстати, Феникс, а как вы в конце концов разобрались с нашим другом мистером Праушем?
Феникс сделал глоток пепси-колы и улыбнулся.
— Его теперь зовут Борманом, и бедняга врезался на машине в скалу.
* * *
Президент быстро прошел мимо своих помощников, выстроившихся в коротком переходе, ведущем в конференц-зал Белого дома. Он решительно поднялся на возвышение и, заняв свое обычное место на трибуне с президентской печатью, покровительственной улыбкой приветствовал собравшихся журналистов. От софитов было сегодня особенно жарко, но президент не подал вида. Это было бы самоубийством.
— Добрый вечер. Извините за небольшое опоздание, но сегодня, сами понимаете, день был тяжелый. — Президент полностью владел собой. — Я зачитаю короткое заявление, а потом отвечу на несколько вопросов. — Он сделал паузу и откашлялся. — Позвольте начать с того, что банковская система страны по-прежнему вполне здорова. Сегодня на протяжении всего дня должностные лица из нью-йоркского отделения Федеральной резервной системы совещались с руководством Южного Национального банка. Он сейчас испытывает кое-какие проблемы с ликвидностью, но мы считаем, что все свои обязательства перед вкладчиками банк выполнит.
— А когда он снова откроется? — выкрикнул кто-то из задних рядов?
Президент слегка отвернулся от софитов и прикрыл глаза, пытаясь разглядеть, что это за наглец не дает ему дочитать до конца приготовленный текст заявления. Ничего из этого не получилось, и он про себя отметил: надо распорядиться, чтобы помощники выяснили и больше этого типа на подобного рода брифинги не допускали. Но кто же все-таки это? Уж не бандит ли какой-нибудь из «Кроникл»?
— Мы рассчитываем, что это произойдет в конце следующей недели.
По залу пробежал ропот. Только в конце следующей недели, да и то, судя по тону, президент даже в этом не вполне уверен.
— Вы должны понять, Южный Национальный — крупное учреждение и его преждевременное открытие может оказать разрушительное... — Президент прикусил язык, но было уже поздно.
— Разрушительное? — раздался тот же голос. — Как это понять — разрушительное?
Зазвучали и другие голоса, вопросы посыпались один за другим, распространяясь со скоростью пожара.
— Тихо! — Президент поднял руки и нервно посмотрел в сторону телекамер. Надо же быть таким болваном! И как только это слово вылетело у него изо рта? — Тихо! Позвольте мне дочитать заявление, иначе никаких вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Фэлкон покачал головой. Да, президенту Буфорду Уоррену не позавидуешь. Банковская система рушится, как карточный домик. А тут еще это обвинение в использовании конфиденциальной информации висит на шее — знак бесчестия величиной в штат Техас. Фэлкон снова перевел взгляд на сумку. Знак фальшивый, но знают об этом только он и еще несколько человек.
Фэлкон вернулся к телевизору. Если не случится чего-либо экстраординарного, политической карьере Буфорда Уоррена конец. Лежа в гостиничном номере, где он скрывался от людей, разработавших этот гнусный план, Фэлкон физически ощущал, как почва уходит из-под ног президента. Вот уж пресса порезвится. Наконец-то у страны появился президент, пользующийся доверием людей, сам выходец из среднего класса, из глубинки. И тут вдруг выясняется: он такой же, как все политиканы, даже хуже, потому что поймал всех на крючок, попросту обжулил. Оказывается, Уоррен хитрее всех — набивает себе, используя положение, карман, а в это самое время разлетается на части вся национальная банковская система. Гореть Уоррену в аду — если только Фэлкон не поможет ему каким-нибудь образом. Ключ у него в руках, вернее в той серой сумке, что стоит на столе.
Фэлкон посмотрел на часы. Пора. Он потянулся к ночному столику, поднял трубку и набрал номер.
— Отдел переводов.
— Эдди?
— Это вы, мистер Фэлкон? — Мартинес понизил голос.
— Я. Ну как, отыскали что-нибудь?
Мартинес не ответил. Через трубку доносился шум в комнате, но и на этом фоне было слышно, как тяжело дышит Мартинес.
— Эдди, вы слышите меня?
— Да, да. Я... я все нашел, — прошептал он.
У Фэлкона забилось сердце.
— Что именно?
— Телеграфные переводы.
Слова Мартинеса тонули в других голосах.
— Эдди, громче, пожалуйста, я почти ничего не слышу. Что там у вас происходит?
— Сумасшедший дом. Все катится к чертовой матери. Клиенты штурмуют банк. Я не могу долго говорить.
— Так что же все-таки вы нашли? — спросил Фэлкон.
— Тысячу переводов.
— Тысячу?
— Ну да, глазам своим не поверил. Они начали поступать еще в январе. Последний пришел в июне. Всего тысяча. Как вам это?
— Но как вы поняли, что искали именно это?
— Сначала, как вы и предполагали, я обнаружил миллиард долларов. Ровно миллиард. Каждое из новых поступлений составляло энное количество долларов и семь центов. Всего тысяча вкладов, общая сумма — миллиард. Помните, вы говорили мне — ищи что-нибудь, связанное с «Пенн-мар» или «Семеркой»? Вот так я и напал на след. Семь центов повторяются в каждом переводе. Я сложил все эти переводы, кончающиеся на семь, и получил миллиард.
— Ясно. — Фэлкон дрожал. Он услышал больше, чем рассчитывал. В трубке эхом отозвался пронзительный женский голос.
— Эдди! — громко крикнул Фэлкон, не давая ему отвлечься.
— Да? — Голос Мартинеса прерывался. Он явно нервничал. «Как бы действительно семью не подставить». Фэлкон словно читал на расстоянии его мысли.
— Все в порядке, Эдди, клянусь вам, все в порядке.
— Надеюсь, мистер Фэлкон. Знали бы вы, как я надеюсь на это.
— А обратные адреса этих переводов удалось проследить?
— Да. Они приходили из самых разных мест, но изначальная точка — некий инвестиционный банк «Уинтроп, Хокинс и К°».
У Фэлкона чуть трубка из руки не выпала.
— Отлично сработано, Эдди. Распечатку сделаете?
— Уже сделал. Она у меня в ящике.
— Здорово. Завтра возьму.
— Где?
— Где скажете.
— Бруклин-Хайтс. На Променаде, в полдень. Про мои деньги не забыли, мистер Фэлкон?
— Две с половиной тысячи, Эдди. Две с половиной. А сейчас занимайтесь своими делами. До завтра, ровно в полдень.
— Да, чуть не забыл, мистер Фэлкон...
— Слушаю вас.
— Есть кое-что еще.
— А именно?
— Я обнаружил еще один перевод, помимо той тысячи.
— Не понял.
— Видите ли, это перевод на ваш счет. От девятого июля. На сумму 30 тысяч долларов. Отправитель распорядился перевести его на один из ваших счетов — тот, что в «Ситибэнк». И там еще есть пометка — «В счет оплаты за акции „Пенн-мар“».
У Фэлкона перехватило дыхание. Девятое июля... А на следующий день «Винс» объявила об участии в тендере. Получается, что обвинение в использовании конфиденциальной информации собираются предъявить и ему. Вот ублюдки! Каким-то образом им удалось даже отыскать его тайный счет в «Ситибэнк». Фэлкон выругал себя за то, что вовремя не закрыл его.
— А номер счета в Южном Национальном не подскажете?
Мартинес продиктовал его.
Фэлкон рассмеялся. Это не тот счет, который ему открыли, когда он пришел на работу в банк. Какой-то другой, и о нем ему явно знать не следует, по крайней мере, до суда.
— Что ж, Эдди, спасибо большое. — Фэлкон секунду помолчал. — Это не то, о чем вы подумали.
— А я ни о чем не подумал, мистер Фэлкон. Я вообще ни о чем не думаю. Я просто хочу получить свои две с половиной тысячи. До завтра, мистер Фэлкон.
На том конце провода раздался сигнал отбоя. Фэлкон повесил трубку, тут же вновь поднял ее и набрал еще один номер. Пришло время ответов.
— Да, слушаю, — откликнулся мягкий женский голос.
— Это Эндрю.
— Господи, где ты? — Женщина явно заволновалась.
— Лучше тебе не знать. Для тебя же лучше. Безопаснее.
— Безопаснее? Да что происходит-то, можешь объяснить? Ну же! Говори, где ты? Глядишь, чем-нибудь полезной окажусь. Ну пожалуйста, не молчи.
— Повторяю, лучше тебе этого не знать. Увидимся завтра.
— Где?
— В поезде Трентон — Нью-Йорк. «Нью-Джерси трэнзит» называется.
— Не понимаю, почему в поезде? Почему нельзя в городе встретиться?
— Пожалуйста, делай, как я говорю. — Фэлкон не сдержал раздражения.
— Ладно. Извини. Я просто беспокоюсь. Неужели не понятно? Я ведь люблю тебя. И хочу помочь. Но мне надо знать, что происходит. Все газеты трубят про «Пенн-мар». Это как-нибудь связано?..
— Да.
— О Господи! Ладно, так где мне искать тебя?
— Поезд приходит из Трентона в Линден завтра в восемь часов шесть минут утра. Садись в первый вагон — если считать от локомотива. Я буду там. Ясно?
— Конечно. Линден. Поезд из Нью-Джерси в северном направлении. Шесть минут девятого. Первый вагон. Буду.
— Тогда до завтра.
— Я люблю тебя.
— А я тебя. — Фэлкон повесил трубку и посмотрел на экран телевизора. Стало быть, Грэнвилл собирается поймать его на использовании конфиденциальной информации. Далее суд с большой оглаской, тюрьма, а перед тем небольшая поощрительная сумма судье, чтобы засадил понадежнее. Итак, Грэнвилл стремится к игре без правил. Что ж, тем лучше. Ведь он не знает, что такое настоящая уличная драка.
* * *
— Алло, это Резерфорд.
— Да, слушаю. — Феникс Грей выглянул из окна своего номера в гостинице «Паркер меридиен». Держаться следует уверенно. Словно все идет, как надо. Словно Фэлкон вчера вечером от него не ушел. Вот он сказал Резерфорду с самого утра, что Фэлкон так и не появился в своей берлоге.
— Как сегодня все прошло?
— Без сучка и задоринки. Я был там до того момента, как появились менты. Завтра будет объявлено о гибели Бормана. Машина сгорела. Но менты нашли отлетевший номер. Я своими глазами видел.
— А тело?
— Обгорело так, что не узнать.
— Откуда такая уверенность?
— Я сам его сжег, еще до того, как засунул в машину. — Грей рассмеялся.
— Ну да, конечно. — Резерфорд помолчал. — У нас тут кое-какая новая информация появилась.
Грей очистил банан. В ноздри ему ударил сильный запах.
— Что за информация?
— Завтра Фэлкон встречается с нашим человеком в поезде, идущем в Нью-Йорк из Трентона.
— Откуда сведения? — Феникс отхватил изрядный кусок банана.
— Она сама мне сказала.
— А, ну да, эта женщина. — Во рту у Феникса была каша.
— Как вас, собственно, следует понимать?
Феникс доел банан.
— Вчерашняя ее информация не подтвердилась.
— Да? А мой друг утверждает, что вполне подтвердилась.
Феникс уловил в тоне Резерфорда металлические нотки.
— Ваш друг?
— Да, мой друг. Он описал мне жуткую сцену, разыгравшуюся на платформе станции метро на Сто тридцать пятой улице. У какого-то чернокожего трахею вырвали.
— Это ваш друг говорит? — Голос Феникса Грея понизился почти до шепота.
— Да. Не промахнитесь на этот раз, Феникс. Иначе это будет ваш последний промах.
— Все понял, сэр.
— И не пытайтесь опять обмануть меня.
— Так точно, сэр.
— Фэлкон будет в поезде, отправляющемся из Трентона, Нью-Джерси — Нью-Йорк, хотя, где он на него сядет, я не знаю. С нашим человеком он встречается в Линдене. Там поезд останавливается в восемь ноль шесть, и дама должна сесть в первый вагон. Что делать, вы знаете.
— Ясно, сэр. — Грей понюхал пальцы. Они резко пахли бананом. — А с чего это Фэлкону пришло в голову встречаться с ней? Неужели он настолько ей доверяет?
— Может, и не настолько. Но допустим, он считает, что ему удастся как-то использовать ее против нас. К тому же у нас нет времени на подозрения. А в общем, не знаю. В любом случае, появившись там завтра, мы ничего не теряем.
— Да, конечно, терять нечего.
— Кстати, Феникс, а как вы в конце концов разобрались с нашим другом мистером Праушем?
Феникс сделал глоток пепси-колы и улыбнулся.
— Его теперь зовут Борманом, и бедняга врезался на машине в скалу.
* * *
Президент быстро прошел мимо своих помощников, выстроившихся в коротком переходе, ведущем в конференц-зал Белого дома. Он решительно поднялся на возвышение и, заняв свое обычное место на трибуне с президентской печатью, покровительственной улыбкой приветствовал собравшихся журналистов. От софитов было сегодня особенно жарко, но президент не подал вида. Это было бы самоубийством.
— Добрый вечер. Извините за небольшое опоздание, но сегодня, сами понимаете, день был тяжелый. — Президент полностью владел собой. — Я зачитаю короткое заявление, а потом отвечу на несколько вопросов. — Он сделал паузу и откашлялся. — Позвольте начать с того, что банковская система страны по-прежнему вполне здорова. Сегодня на протяжении всего дня должностные лица из нью-йоркского отделения Федеральной резервной системы совещались с руководством Южного Национального банка. Он сейчас испытывает кое-какие проблемы с ликвидностью, но мы считаем, что все свои обязательства перед вкладчиками банк выполнит.
— А когда он снова откроется? — выкрикнул кто-то из задних рядов?
Президент слегка отвернулся от софитов и прикрыл глаза, пытаясь разглядеть, что это за наглец не дает ему дочитать до конца приготовленный текст заявления. Ничего из этого не получилось, и он про себя отметил: надо распорядиться, чтобы помощники выяснили и больше этого типа на подобного рода брифинги не допускали. Но кто же все-таки это? Уж не бандит ли какой-нибудь из «Кроникл»?
— Мы рассчитываем, что это произойдет в конце следующей недели.
По залу пробежал ропот. Только в конце следующей недели, да и то, судя по тону, президент даже в этом не вполне уверен.
— Вы должны понять, Южный Национальный — крупное учреждение и его преждевременное открытие может оказать разрушительное... — Президент прикусил язык, но было уже поздно.
— Разрушительное? — раздался тот же голос. — Как это понять — разрушительное?
Зазвучали и другие голоса, вопросы посыпались один за другим, распространяясь со скоростью пожара.
— Тихо! — Президент поднял руки и нервно посмотрел в сторону телекамер. Надо же быть таким болваном! И как только это слово вылетело у него изо рта? — Тихо! Позвольте мне дочитать заявление, иначе никаких вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57