Какие проблемы! Тем более, что мастерство переродилось в понятие профессионализм. Скромно оценил себя Михаил Афанасьевич. Жертва Сочинительству даже "уничтоженному судьбой" Автору дарует нечто большее, чем мастерство художника. Ибо Булгаков сделал попытку собрать воедино "неземные" чувства, "неземную" систему, "неземные" образы и "неземные" желания. Это был настоящий успех в попытке отыскать свои сокровенные хотения.
Однажды Михаил Афанасьевич совершил попытку улучшить свою земную судьбу и стать одним из придворных авторов системы, каким в своё время сделался тот же Пешков. Он взялся описать юность Актёра Джугашвили, заранее ложную биографию марионеточного человека. Именно заблуждение Булгакова, что он "Мастер", способный создать любую литературную вещь, подтолкнуло его на подобную анти-творческую попытку. Банальный материал требует банального языка, о какой Художественности может идти речь, если нет сверх-задачи?
Надломившись от убийственного самонадругательства, он уже не расчитывал на земное бытиё, и полностью пожертвовал себя художественному.
Булгакова, словно океанское течение, вынесла Художественность к Художественному Методу. Подобное самопожертвование всегда находит путь к Новому миру. Ведь это тоже определённого рода самоубийство - отказ от игры в системе, отказ от "грязного" социального творчества, когда не выполняешь общественный заказ, а значит и не имеешь никаких социальных рамок.
Отказавшись от всякого участия в социальной идеологической возне и не имея балласта церковных верований, Булгаков, сам того не осознав, с лёгкостью приблизился к "золотому сечению" Сочинительства.
Структура "Мастера и Маргариты" полностью отражает своевольное развитие творческого процесса. Из земных ощущений рождаются "неземные". Земные законы и образы входят в "неземную" систему, которая наполняется "неземными" желаниями. Авторское "я" буквально съедается творческим процессом, трансформируясь в некую живую осмысленную энергию, в иной способ существования.
Есть очень чувствительные натуры, но мало кому удаётся перевоплотить свои чувства в образы и смыслы, дать своим чувствам название и трансформировать их в некую систему, которая и объяснит твою личностную суть - имеющую только твоё сокровенное желаемое естество, что я и называю хотением.
Я уже говорил, что авторы, как дети, хватают то, что близко лежит. Конечно, к этому их подталкивает фатальное сознание и фатальная система, сформировавшая их сознание и диктующая им свои ценности, и эксплуатирующая их энергию.
Но по большому счёту, каждый человек знает, когда, как и чему он "продал свою бессмертную душу". Отчего все так избегают открытости, самопознания ("самокопания"), давят и гасят в себе любые своевольные мысли. Не говоря уже о "людях искусства", которые при всей своей творческой несостоятельности, всё же испытывали особые ощущения от прикосновения к творческому процессу. Таковые могут становиться самыми подлыми и беспринципными Актёрами. Ибо встречая "неземное", они знают, что не могут им обладать, потому что любое "неземное" чувство, хотя и высказано и отражено, но не может принадлежать тем, кто не жертвует себя творчеству. Существует некая граница, которую невозможно перейти без жертвенности. Вот в таких несостоявшихся социальных авторов и входят все "грязные" идеи и сценарии, которые они со рвением стремятся осуществить здесь и "войти в историю" земную, раз они не выбрали "неземного". И чем активнее и шире в обществе проявляется творческий процесс, тем острее чувство несостоятельности у таких Актёров. Не занимаясь художественным творчеством, они начинают заниматься политикой или любой (общественной, научной, культурной) деятельностью, которая принесла бы им земную славу и благополучие.
Став Актёрами, они участвуют в создании фатальной среды, лепят "организм" и "тело" государства, в котором есть "голова, ноги, руки" и прочие части и системы, подобные человеческому организму. Если в этом организме нет возможности развиваться художественному своеволию, то творческий процесс из такого государства на какое-то время перемещается в другие системы. Ибо творческий процесс есть "мозг" организма человечества, а развивают этот "мозг" - художественные Авторы. Параллельно они же и социальные авторы формируют "тело" человечества - социальное государственное устройство и развитие вторичных социальных функций раздача актёрских ролей. Весь этот круговорот земного творчества с периодической сменой декораций и действующих лиц - результат самоосознания Сочинителем своих возможностей и следствие его поиска "неземного".
Я уже говорил, что фрагменты "неземного" порою материализуются на Земле. Кто не замечал, что гармонично сложенные женщины - кукольны и пусты, от них, порой так и веет холодом и искусственностью, у них отсутствует живая чувственность. Они воплощены мечтами поэтов и художников, о них они грезили и их создавали - и конечно же в основном формально, без вложения в образы смыслов, ибо их создатели и сами таковых почти не имели.
Если бы авторы не занимались вообще социальным творчеством, то мир бы выглядел гораздо привлекательнее. Я бы даже сказал, что он бы стал воплощением рая на Земле, только что без индивидуального бессмертия для всех поголовно в том виде, в каком бессмертие понимается человеком. Но безответственность имеет гигантские масштабы. Чем больше населения, тем больше серых безличных людей. Сочинители за всю историю человечества составляли мизерный процент - но именно эта малость создавала будущую вселенную.
"Неземное" трудно объяснить и описывать земным языком, тем более что его так мало, как мало нектара в цветке. Всю жизнь какой-нибудь Автор тратит на творчество, он создаёт чуть ли не сотни томов или полотен, но в них с трудом можно обнаружить "неземное" чувство, не говоря уже о "неземных" законах и сюжетах.
Авторы фантазировали либо правдоподобную действительность, либо анти-действительность (критика и сатира), либо голую утопичную фантастику без Художественности, либо создавали путь Сочинителя (религия, философия).
Если и случался синтез и появлялось слияние Художественности с философией, то опять же такое творчество касалось действительности, как самоцели.
Любопытен приём Сервантеса. Он отправил Дон Кихота оценить жизнь с точки зрения благородных чувств. Но и этот приём не привнёс новых "неземных" чувств. В этом смысле Экзюпери сделал более грандиозную попытку, у него фантастика наполнилась новыми чувствами и не была самоцелью. Шекспир, Гёте - здесь уже порой достигалось "неземное".
Не стоит заблуждаться, будто я называю "неземным" какие-то конкретные произведения, картины, образы и мысли. Произведения - "шлаки", по ним можно лишь косвенно судить о развитии Сочинителя. Этим образам, мыслям и чувствам, зафиксированным на бумаге и полотне, можно лишь внимать, им можно подражать, от них можно отталкиваться Авторам, но иметь это "неземное" никакие почитатели не в состоянии. Съесть можно только еду, приготовленную чужими руками, "съесть" можно только иллюзию чужих чувств, но сам процесс приготовления еды и процесс творческого развития "съесть" невозможно. То удовлетворение, тот творческий экстаз, наполняющий "эмбрион" Автора чувствами, образами и смыслами, и в целом всё его авторское "я", приобретшее ту или иную степень своеволия, - и есть "неземное", принадлежащее только Сочинителю.
"Неземное" - это проникновение в творческий процесс, в котором можно достичь "неземных" знаний, чувств, образов, судеб, законов... То есть тот, кто занимается авторским творчеством (как тот же Сервантес) уже достигает "неземного", как "первой степени" вычленения в "неземное", а кто определяет свои желания, тот расширяет для себя "неземное" пространство.
Поэтому очевидно, что речь идёт о завоевании осознанной воли, имеющей чувства, образы и смыслы, а у кого-то ещё и память, - такова сверх-цель для Автора, как и сверх-задача - открывать в себе хотение.
Проще говоря, те Авторы достигали успеха, кто среди земной грязи и пошлости, среди людского безобразия, продираясь сквозь тяготы личной судьбы, сумел все свои земные чувства переплавить пусть и в одно, но "неземное" чувство, кто в запутанной картине мира увидел Свой мир желанный и выстраданный. Разумеется, не без творческой самоотдачи.
Именно от неверия в себя человек, а затем и Авторы смотрели на мир пессимистично и создавали трагизм и "черноту". Человечество и не думало ставить творчество во главу угла, хотя бы как цель и средство для возвеличивания себя, не говоря уже о том, чтобы ускорять и углублять самопознание творчеством. Поэтому и сознание и творчество Авторов часто наполнено тоской и унынием, выплёскиванием разрушительного трагизма в действительность.
Слово содержит в себе смысл и чувство, то есть энергию неосознанного качества, но способную различными путями реализовываться. И поэтому можно только восхищаться, что инстинкт самосохранения всё-таки не дал выплеснуть всему авторскому воинству то, что оно могло бы выплеснуть, исходя из неверия в себя и эмоционального трагического восприятия жизни. Все прошедшие войны и вся "грязь" прошлого могла быть более ужасающей и беспросветной.
Но борьба разрушительного и жизнеутверждающего (социального и "неземного") не останавливалась не на минуту. Да и невозможно Творческому Началу разрушить самоё себя до определённого момента.
Поэтому я ещё раз подчеркну, что "неземное" равнозначно степени жертвенности Автора творческому процессу. Сколько отдал, столько и получилось. Так же: сколько влил в кувшин, столько он и содержит. Такая жертва и есть ни что иное, как своевольный путь Автора в творчестве, бескомпромиссный и откровенный анализ жизни, восстанавливающий память и открывающий смыслы и желания.
Естественно, что Автор не может развиваться однолинейно и на постоянном накале. Ибо он должен отдав, наполниться. Точно так же, как и в женщине существуют циклы наполнений для очередной попытки зачать новую жизнь. И так же часто, как женщина не зачинает, так и многие Авторы не "оплодотворяют" Творческое Начало жертвенностью. Следуя этому образу можно добавить, что бездарное фатальное социальное "творчество" сродни половому акту с применением противозачаточных средств, предохраняющих авторское "я" от жертвенности художественному творчеству.
Рождение каждого человека - это очередная попытка Творческого Начала осмыслить себя. Но большинство людей останавливается в своём развитии на социальном функционировании, а многие и на обычном физиологическом. Кто-то поднимается до авторско-социальной функции, кто-то до Авторско-художественной, и единицы до Сочинительской. Такова матрёшка творческого функционирования. И "неземным" является сам процесс прорастания из функции в функцию. Важно не то, что производится, а как и зачем.
Часто Авторы со стыдом взирают на собственные произведения, и если бы взялись за то же самое спустя время, то написали бы иначе. Так и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь, и Толстой понимали ущербность своих "гениальных" творений. Толстой ясно осознавал, что создавал не то и не так. Этот факт служит доказательством того, что произведения не самоцель, что искусство восхваляет мёртвое и отслужившее. Автор раз за разом принимается за новую вещь, он вычленяется из старой оболочки, словно меняет кожу. Яблоки, которыми плодоносит дерево - не есть конечная цель - важно семечко яблока, способное прорасти, важна почва, в которую помещено семечко, важны благоприятные условия для роста. Произведение искусства, как и яблоко, не должно быть самоцелью, которую преследует культура, выхватив из творческого процесса самые впечатляющие "яблоки" и мумифицируя их, как фараонов и вождей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Однажды Михаил Афанасьевич совершил попытку улучшить свою земную судьбу и стать одним из придворных авторов системы, каким в своё время сделался тот же Пешков. Он взялся описать юность Актёра Джугашвили, заранее ложную биографию марионеточного человека. Именно заблуждение Булгакова, что он "Мастер", способный создать любую литературную вещь, подтолкнуло его на подобную анти-творческую попытку. Банальный материал требует банального языка, о какой Художественности может идти речь, если нет сверх-задачи?
Надломившись от убийственного самонадругательства, он уже не расчитывал на земное бытиё, и полностью пожертвовал себя художественному.
Булгакова, словно океанское течение, вынесла Художественность к Художественному Методу. Подобное самопожертвование всегда находит путь к Новому миру. Ведь это тоже определённого рода самоубийство - отказ от игры в системе, отказ от "грязного" социального творчества, когда не выполняешь общественный заказ, а значит и не имеешь никаких социальных рамок.
Отказавшись от всякого участия в социальной идеологической возне и не имея балласта церковных верований, Булгаков, сам того не осознав, с лёгкостью приблизился к "золотому сечению" Сочинительства.
Структура "Мастера и Маргариты" полностью отражает своевольное развитие творческого процесса. Из земных ощущений рождаются "неземные". Земные законы и образы входят в "неземную" систему, которая наполняется "неземными" желаниями. Авторское "я" буквально съедается творческим процессом, трансформируясь в некую живую осмысленную энергию, в иной способ существования.
Есть очень чувствительные натуры, но мало кому удаётся перевоплотить свои чувства в образы и смыслы, дать своим чувствам название и трансформировать их в некую систему, которая и объяснит твою личностную суть - имеющую только твоё сокровенное желаемое естество, что я и называю хотением.
Я уже говорил, что авторы, как дети, хватают то, что близко лежит. Конечно, к этому их подталкивает фатальное сознание и фатальная система, сформировавшая их сознание и диктующая им свои ценности, и эксплуатирующая их энергию.
Но по большому счёту, каждый человек знает, когда, как и чему он "продал свою бессмертную душу". Отчего все так избегают открытости, самопознания ("самокопания"), давят и гасят в себе любые своевольные мысли. Не говоря уже о "людях искусства", которые при всей своей творческой несостоятельности, всё же испытывали особые ощущения от прикосновения к творческому процессу. Таковые могут становиться самыми подлыми и беспринципными Актёрами. Ибо встречая "неземное", они знают, что не могут им обладать, потому что любое "неземное" чувство, хотя и высказано и отражено, но не может принадлежать тем, кто не жертвует себя творчеству. Существует некая граница, которую невозможно перейти без жертвенности. Вот в таких несостоявшихся социальных авторов и входят все "грязные" идеи и сценарии, которые они со рвением стремятся осуществить здесь и "войти в историю" земную, раз они не выбрали "неземного". И чем активнее и шире в обществе проявляется творческий процесс, тем острее чувство несостоятельности у таких Актёров. Не занимаясь художественным творчеством, они начинают заниматься политикой или любой (общественной, научной, культурной) деятельностью, которая принесла бы им земную славу и благополучие.
Став Актёрами, они участвуют в создании фатальной среды, лепят "организм" и "тело" государства, в котором есть "голова, ноги, руки" и прочие части и системы, подобные человеческому организму. Если в этом организме нет возможности развиваться художественному своеволию, то творческий процесс из такого государства на какое-то время перемещается в другие системы. Ибо творческий процесс есть "мозг" организма человечества, а развивают этот "мозг" - художественные Авторы. Параллельно они же и социальные авторы формируют "тело" человечества - социальное государственное устройство и развитие вторичных социальных функций раздача актёрских ролей. Весь этот круговорот земного творчества с периодической сменой декораций и действующих лиц - результат самоосознания Сочинителем своих возможностей и следствие его поиска "неземного".
Я уже говорил, что фрагменты "неземного" порою материализуются на Земле. Кто не замечал, что гармонично сложенные женщины - кукольны и пусты, от них, порой так и веет холодом и искусственностью, у них отсутствует живая чувственность. Они воплощены мечтами поэтов и художников, о них они грезили и их создавали - и конечно же в основном формально, без вложения в образы смыслов, ибо их создатели и сами таковых почти не имели.
Если бы авторы не занимались вообще социальным творчеством, то мир бы выглядел гораздо привлекательнее. Я бы даже сказал, что он бы стал воплощением рая на Земле, только что без индивидуального бессмертия для всех поголовно в том виде, в каком бессмертие понимается человеком. Но безответственность имеет гигантские масштабы. Чем больше населения, тем больше серых безличных людей. Сочинители за всю историю человечества составляли мизерный процент - но именно эта малость создавала будущую вселенную.
"Неземное" трудно объяснить и описывать земным языком, тем более что его так мало, как мало нектара в цветке. Всю жизнь какой-нибудь Автор тратит на творчество, он создаёт чуть ли не сотни томов или полотен, но в них с трудом можно обнаружить "неземное" чувство, не говоря уже о "неземных" законах и сюжетах.
Авторы фантазировали либо правдоподобную действительность, либо анти-действительность (критика и сатира), либо голую утопичную фантастику без Художественности, либо создавали путь Сочинителя (религия, философия).
Если и случался синтез и появлялось слияние Художественности с философией, то опять же такое творчество касалось действительности, как самоцели.
Любопытен приём Сервантеса. Он отправил Дон Кихота оценить жизнь с точки зрения благородных чувств. Но и этот приём не привнёс новых "неземных" чувств. В этом смысле Экзюпери сделал более грандиозную попытку, у него фантастика наполнилась новыми чувствами и не была самоцелью. Шекспир, Гёте - здесь уже порой достигалось "неземное".
Не стоит заблуждаться, будто я называю "неземным" какие-то конкретные произведения, картины, образы и мысли. Произведения - "шлаки", по ним можно лишь косвенно судить о развитии Сочинителя. Этим образам, мыслям и чувствам, зафиксированным на бумаге и полотне, можно лишь внимать, им можно подражать, от них можно отталкиваться Авторам, но иметь это "неземное" никакие почитатели не в состоянии. Съесть можно только еду, приготовленную чужими руками, "съесть" можно только иллюзию чужих чувств, но сам процесс приготовления еды и процесс творческого развития "съесть" невозможно. То удовлетворение, тот творческий экстаз, наполняющий "эмбрион" Автора чувствами, образами и смыслами, и в целом всё его авторское "я", приобретшее ту или иную степень своеволия, - и есть "неземное", принадлежащее только Сочинителю.
"Неземное" - это проникновение в творческий процесс, в котором можно достичь "неземных" знаний, чувств, образов, судеб, законов... То есть тот, кто занимается авторским творчеством (как тот же Сервантес) уже достигает "неземного", как "первой степени" вычленения в "неземное", а кто определяет свои желания, тот расширяет для себя "неземное" пространство.
Поэтому очевидно, что речь идёт о завоевании осознанной воли, имеющей чувства, образы и смыслы, а у кого-то ещё и память, - такова сверх-цель для Автора, как и сверх-задача - открывать в себе хотение.
Проще говоря, те Авторы достигали успеха, кто среди земной грязи и пошлости, среди людского безобразия, продираясь сквозь тяготы личной судьбы, сумел все свои земные чувства переплавить пусть и в одно, но "неземное" чувство, кто в запутанной картине мира увидел Свой мир желанный и выстраданный. Разумеется, не без творческой самоотдачи.
Именно от неверия в себя человек, а затем и Авторы смотрели на мир пессимистично и создавали трагизм и "черноту". Человечество и не думало ставить творчество во главу угла, хотя бы как цель и средство для возвеличивания себя, не говоря уже о том, чтобы ускорять и углублять самопознание творчеством. Поэтому и сознание и творчество Авторов часто наполнено тоской и унынием, выплёскиванием разрушительного трагизма в действительность.
Слово содержит в себе смысл и чувство, то есть энергию неосознанного качества, но способную различными путями реализовываться. И поэтому можно только восхищаться, что инстинкт самосохранения всё-таки не дал выплеснуть всему авторскому воинству то, что оно могло бы выплеснуть, исходя из неверия в себя и эмоционального трагического восприятия жизни. Все прошедшие войны и вся "грязь" прошлого могла быть более ужасающей и беспросветной.
Но борьба разрушительного и жизнеутверждающего (социального и "неземного") не останавливалась не на минуту. Да и невозможно Творческому Началу разрушить самоё себя до определённого момента.
Поэтому я ещё раз подчеркну, что "неземное" равнозначно степени жертвенности Автора творческому процессу. Сколько отдал, столько и получилось. Так же: сколько влил в кувшин, столько он и содержит. Такая жертва и есть ни что иное, как своевольный путь Автора в творчестве, бескомпромиссный и откровенный анализ жизни, восстанавливающий память и открывающий смыслы и желания.
Естественно, что Автор не может развиваться однолинейно и на постоянном накале. Ибо он должен отдав, наполниться. Точно так же, как и в женщине существуют циклы наполнений для очередной попытки зачать новую жизнь. И так же часто, как женщина не зачинает, так и многие Авторы не "оплодотворяют" Творческое Начало жертвенностью. Следуя этому образу можно добавить, что бездарное фатальное социальное "творчество" сродни половому акту с применением противозачаточных средств, предохраняющих авторское "я" от жертвенности художественному творчеству.
Рождение каждого человека - это очередная попытка Творческого Начала осмыслить себя. Но большинство людей останавливается в своём развитии на социальном функционировании, а многие и на обычном физиологическом. Кто-то поднимается до авторско-социальной функции, кто-то до Авторско-художественной, и единицы до Сочинительской. Такова матрёшка творческого функционирования. И "неземным" является сам процесс прорастания из функции в функцию. Важно не то, что производится, а как и зачем.
Часто Авторы со стыдом взирают на собственные произведения, и если бы взялись за то же самое спустя время, то написали бы иначе. Так и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь, и Толстой понимали ущербность своих "гениальных" творений. Толстой ясно осознавал, что создавал не то и не так. Этот факт служит доказательством того, что произведения не самоцель, что искусство восхваляет мёртвое и отслужившее. Автор раз за разом принимается за новую вещь, он вычленяется из старой оболочки, словно меняет кожу. Яблоки, которыми плодоносит дерево - не есть конечная цель - важно семечко яблока, способное прорасти, важна почва, в которую помещено семечко, важны благоприятные условия для роста. Произведение искусства, как и яблоко, не должно быть самоцелью, которую преследует культура, выхватив из творческого процесса самые впечатляющие "яблоки" и мумифицируя их, как фараонов и вождей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51