– Прямо так им и сказали?
– Нет, – ответил Мортон. – Пока еще не сказал. И ты тоже пока смотри не проболтайся. Пусть это станет сюрпризом, когда придет время. – Он мрачно усмехнулся. – Но все документы надо составить прямо сейчас.
– Вы это твердо решили, Джордж?
– Только не отговаривай меня, малыш.
– Я и не отговариваю, я просто спрашиваю…
– Надо составить соответствующие бумаги. Займись этим сейчас же.
Эванс обещал заняться.
– Сегодня же, ясно?
Эванс кивнул.
* * *
На всем пути к подземному гаражу оба они молчали. Эванс проводил Мортона до ожидавшей его машины. Водитель Гарри услужливо распахнул дверцу. Только тут Эванс осмелился напомнить:
– На той неделе НФПР дает банкет в вашу честь, Джордж. Это не отменяется?
– Ни в коем случае, – ответил Мортон. – Ни за что на свете не пропущу такое событие.
Он уселся в машину, Гарри захлопнул дверцу.
– Всего доброго, сэр, – сказал Гарри Эвансу. И машина отъехала.
* * *
Он позвонил ей из своей машины.
– Сара?
– Знаю, уже знаю.
– Что происходит?
– Он мне не говорит. Но он страшно рассержен, Питер. Просто в ярости.
– У меня сложилось то же впечатление.
– И еще он только что улетел снова.
– Что?
– Он улетел. Сказал, что вернется через неделю. Как раз вовремя, чтоб поспеть в Сан-Франциско на банкет в его честь.
* * *
Затем на мобильник Эвансу позвонил Дрейк:
– Что происходит, Питер?
– Понятия не имею, Ник.
– Он просто с ума сошел. Говорил такие вещи… ты что-нибудь слышал?
– Нет, вообще-то нет.
– Он окончательно рехнулся. Я страшно за него волнуюсь. Как друг. Уже не говоря о банкете на следующей неделе. Как думаешь, он к тому времени придет в себя?
– Думаю, да. Он собирается прилететь на него с кучей своих друзей.
– Ты уверен?
– Так сказала Сара.
– Могу я поговорить с самим Джорджем? Можешь мне это устроить?
– Насколько я понял, – ответил Эванс, – он снова уехал из города.
– Во всем виноват этот гребаный Кеннер! Он стоит за всем этим.
– Лично я понятия не имею, что происходит с Джорджем, Ник. Знаю лишь одно: на банкете он непременно будет.
– Обещай, что доставишь его лично!
– Но, Ник, – возразил Эванс, – ты же знаешь, Джордж всегда поступает по-своему. – Этого-то я и боюсь.
НА ПУТИ К САН-ФРАНЦИСКО

Понедельник, 4 октября
1.38 дня
На своем личном реактивном самолете «Гольфстрим» Мортон вез самых знаменитых сторонников НФПР. Там были две рок-звезды, супруга выдающегося комического актера, киноактер, исполняющий роль президента в телесериалах, писатель, недавно баллотировавшийся в губернаторы, и два юриста, занимающихся проблемами охраны окружающей среды в других организациях. За белым вином и канапе с семгой шла оживленная беседа. Общий смысл ее сводился к тому, что должны и могут сделать Соединенные Штаты как самая экономически развитая держава в мире для сохранения окружающей среды.
Мортон, что было для него нехарактерно, присоединяться к этому разговору не стал. Ушел в хвост самолета, погрузился в кресло и сидел там, раздраженный и угрюмый.
Эванс пошел к нему и присел рядом, желая скрасить Джорджу одиночество. Мортон пил водку. Ему принесли уже вторую порцию.
– Я подготовил бумаги, отменяющие ваш грант, – сказал Эванс и достал документы из портфеля. – Вот. Если вы еще, конечно, не передумали.
– Не передумал. – Мортон начал подписывать лист за листом, почти не глядя на текст. А потом пододвинул бумаги к Эвансу и сказал:
– Придержи у себя до завтра.
Обернулся и взглянул на своих гостей, те как раз перешли к вопросу исчезновения редких видов, вызванному вырубкой дождевых лесов. Тед Брэдли, киноактер, игравший президента, рассказывал о том, что предпочитает машину с электродвигателем – он приобрел ее много лет тому назад – всем остальным популярным ныне «гибридам».
– Даже сравнения никакого нет, – говорил он. – Гибриды, они, конечно, выглядят симпатично, но это не то, совсем не то.
Затем в центре внимания оказалась Энн Гарнер, заседавшая в советах директоров сразу нескольких природоохранных организаций. Она настаивала на том, что в Лос-Анджелесе надо активней развивать общественный транспорт, чтоб люди меньше разъезжали на личных автомобилях. Американцы, говорила она, выбрасывают в атмосферу больше углекислого газа, чем другие народы и страны, и это их не красит. Красавица Энн была супругой знаменитого адвоката и всегда принимала проблемы охраны среды близко к сердцу.
Мортон вздохнул и обернулся к Эвансу:
– Знаешь, сколько загрязнений мы выбрасываем в атмосферу сейчас, в эту минуту? Мы сжигаем четыреста пятьдесят галлонов авиационного топлива, чтобы доставить двенадцать человек в Сан-Франциско. Да только за один этот перелет мы вырабатываем больше загрязнений на душу, чем большинство людей на планете за целый год!
Он допил водку, раздраженно поболтал кубиками льда в бокале. Потом передал бокал Эвансу, тот сделал стюардессе знак принести еще.
– Если и есть на свете существо хуже «лимузинного» либерала, так это владелец «Гольфстрима», радеющий за сохранность окружающей среды, – проворчал Мортон.
– Но, Джордж, – возразил Эванс, – вы и есть владелец «Гольфстрима», и…
– Да знаю я, знаю. И хотел бы, чтоб это тревожило меня больше, – ответил Мортон. – Хочешь честно?.. Так вот, это ничуть меня не заботит. И мне нравится летать на личном самолете.
– Слышал, вы побывали в Северной Дакоте и Чикаго, – осторожно заметил Эванс.
– Да.
– Чем вы там занимались?
– Тратил деньги. Много денег. Чертову уйму денег!
– Покупали произведения искусства?
– Нет. Приобрел кое-что подороже всех этих произведений. Неприкосновенность.
– Но разве прежде у вас ее не было?
– Да я не о себе говорю, – отмахнулся Мортон. – Неприкосновенность для кое-кого другого.
Эванс не знал, что на это сказать. На секунду ему даже показалось, что Мортон шутит.
– Как раз собирался рассказать тебе об этом, малыш, – продолжил Мортон. – У меня есть один список, хочу, чтоб ты передал его Кеннеру. Это очень… ладно, потом. Привет, Энн.
К ним подошла Энн Гарнер.
– Итак, Джордж, ты снова вернулся к нам? Я рада. Потому что ты очень нужен нам здесь. Судебная тяжба вануату, которую ты, слава богу, поддерживаешь, потом эта конференция по изменениям климата, что запланировал Ник, все это так важно, Джордж. О господи, самый критический момент!..
Эванс поднялся, хотел уступить Энн место, но Мортон толкнул его обратно в кресло.
– Вот что, Энн, – сказал он. – Должен сказать, ты выглядишь просто супер. Но у нас с Питером тут маленький деловой разговор и…
Она взглянула на бумаги, на открытый портфель Эванса.
– О, не знала. Прости, что помешала.
– Нет, нет, просто дай нам еще минутку.
– Конечно. Извини. – Но уходить она, похоже, не собиралась. – Это так непохоже на тебя, Джордж, заниматься бизнесом на борту самолета.
– Знаю, – кивнул Мортон. – Но, видишь ли, дорогая, я в эти дни сам себя не узнаю.
Энн растерянно заморгала. Она не знала, что ответить на это, а потому просто улыбнулась, кивнула и отошла.
– Выглядит и правда просто замечательно, – заметил Мортон. – Вот только ума не приложу, чьих это рук работа.
– Работа? – удивился Эванс.
– За последние несколько месяцев ее внешность подверглась изрядной переделке. Возможно, глаза. Затем – подбородок. Ладно, – он словно отмел рукой все вышесказанное, – теперь что касается списка. Никому о нем не говори, Питер. Ни слова. Ни единой душе. Особенно в своей конторе. И еще в…
– Черт, Джордж, чего это вы тут спрятались? – Эванс глянул через плечо и увидел, что к ним подошел Тед Брэдли. Тед уже успел изрядно выпить, хотя едва перевалило за полдень. – Это совсем не похоже на вас, Джордж. Господи, мир без Брэдли был бы страшно скучен! То есть пардон. Я хотел сказать, мир без Мортона был бы смертельно скучен. Перестаньте, Джордж. Забудьте о делах хоть на минутку! Пошли к нам! Выпьем по рюмочке.
И Мортон позволил себя увести. Успел лишь глянуть через плечо и сказать Эвансу:
– Потом, позже.
САН-ФРАНЦИСКО

Понедельник, 4 октября
9.02 вечера
Освещение в Большом зале отеля «Марк Хопкинс» слегка приглушили для послеобеденных речей. Публика собралась элегантная, мужчины в смокингах, дамы в вечерних платьях. На трибуну поднялся Николас Дрейк. Голос его так и загудел под сводами с тяжелыми хрустальными люстрами:
– Леди и джентльмены, не будет преувеличением сказать, что мы стоим перед лицом экологического кризиса ранее невиданных масштабов. Наши леса постепенно исчезают. Наши озера и реки загрязнены. Растения и животные, составляющие биосферу земли, вымирают с беспрецедентной скоростью. Каждый год мы теряем около сорока тысяч видов. По пять видов каждый день. Если этот гибельный процесс будет и дальше развиваться с той же скоростью, в ближайшие несколько десятилетий мы потеряем половину ныне существующих видов животных и растений. В истории Земли еще не наблюдалось столь разрушительных тенденций.
Он выдержал многозначительную паузу, затем продолжил:
– Как же все это отражается на обычном, среднем человеке? Да тоже самым катастрофическим образом. Наша пища заражена смертельно опасными пестицидами. Мы теряем урожаи из-за глобального потепления климата. С каждым годом погода становится все хуже, мы сталкиваемся со все более разрушительными природными катаклизмами. Наводнения, засухи, смерчи, ураганы, торнадо. И это по всему земному шару. Уровень воды в морях повышается. В следующем веке повышение будет составлять двадцать пять футов, и это еще не предел. Но что хуже всего, последние научные данные свидетельствуют, что в результате столь разрушительных действий человека ждет резкое изменение климата. Иными словами, леди и джентльмены, все мы оказались перед лицом глобальной природной катастрофы.
Сидевший за центральным столом Питер Эванс оглядел присутствующих. Все они сидели потупясь, смотрели в тарелки, позевывали и тихонько переговаривались друг с другом. Не обращали на Дрейка и его речь особого внимания.
– Все это они слышали и раньше, – проворчал Мортон. Повел широкими плечами и тихонько икнул. Весь вечер он много пил и останавливаться, похоже, не собирался.
– …потери в разнообразии видов, сокращение территорий обитания, разрушение озонного слоя…
Николас Дрейк, прямой и тощий как палка, выглядел на трибуне нелепо. Смокинг сидел на нем плохо, воротничок рубашки был великоват и открывал морщинистую шею. Как всегда, он старался создать образ нищего и чудаковатого ученого, истово преданного делу. «Никто из гостей, – подумал Эванс, – никогда бы не догадался, что Дрейк получает зарплату в размере трети миллиона долларов в год как руководитель Фонда, плюс еще несколько сот тысяч на текущие расходы. И что никакой ученой карьеры за спиной у него нет». Ник Дрейк был судебным адвокатом, одним из пяти, кто много лет назад основавших НФПР. И, как все судебные адвокаты, прекрасно осознавал преимущества появления на публике не слишком хорошо одетым.
– …эрозия почв, все более частые случаи возникновения и распространения экзотических и смертельно опасных заболеваний…
– Когда это кончится? – пробормотал Мортон и забарабанил пальцами по столу. – Все бубнит и бубнит.
Эванс промолчал. Он часто посещал подобного рода собрания и знал, что Мортон всегда немного нервничал перед своим выступлением.
Дрейк меж тем продолжал вещать:
– …проблески надежды, слабые лучи позитивных сдвигов и перемен, и все это связано с человеком, которого мы собрались чествовать сегодня…
– Нельзя ли заказать еще? – спросил Мортон, допивая остатки мартини в бокале. То был уже шестой его бокал. Он с громким стуком поставил его на стол. Эванс завертел головой в поисках официанта, приподнял руку. Он от души надеялся, что официант не заметит этого его знака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84