С Мортона на сегодня достаточно.
– …на протяжении вот уже трех десятилетий он тратит значительные средства и все свои силы и энергию на улучшение нашего мира, старается сделать его лучше, разумнее, оздоровить. Дамы и господа, Национальный Фонд природных ресурсов имеет честь…
– Ладно, хрен с ним, обойдусь, – сказал Мортон и тяжело поднялся из-за стола. – Ненавижу, когда из меня делают идиота, пусть даже ради самых благих целей.
– Но никто не собирается делать из вас идиота, – начал было Эванс.
– …моего доброго друга и коллегу, Почетного Гражданина года! Встречайте… мистер Джордж Мортон!
Публика разразилась громом аплодисментов, прожектор выхватил из тьмы Мортона, и луч сопровождал его па всем пути к трибуне. Он шагал по проходу, слегка сгорбившись, мрачно опустив голову, огромный и мощный, как медведь. Эванс тихо ахнул, когда босс его споткнулся на первой ступеньке, испугался, что тот вдруг упадет, но Мортону удалось сохранить равновесие, и он вышел на сцену вполне твердой походкой. Пожал руку Дрейку, встал на трибуну, ухватился за нее с обеих сторон крупными руками. Потом, слегка склонив голову набок, оглядел зал. Оглядывал долго и пристально и молчал.
Просто стоял и не говорил ничего.
Сидевшая рядом с Эвансом Энн Гарнер тихонько ткнула его в бок.
– Он в порядке?
– О да, разумеется, – закивал в ответ Эванс. Но в глубине души был не слишком в этом уверен.
* * *
И вот наконец Мортон заговорил:
– Мне хотелось бы поблагодарить Николаса Дрейка и Национальный фонд природных ресурсов за эту высокую награду. Но я не считаю, что заслужил ее. Особенно с учетом того, сколько еще осталось сделать. Работы впереди непочатый край. Известно ли вам, мои дорогие друзья, что о Луне на данный момент мы знаем куда как больше, чем об океанах нашей планеты? Вот в чем реальная проблема. И о ней почему-то принято умалчивать. Мы недостаточно знаем о планете, от которой зависит сама наша жизнь. Как говорил Монтень триста лет тому назад: «Тверже всего верят в то, о чем меньше всего знают».
Эванс удивился. Монтень?.. Чтоб Джордж Мортон цитировал Монтеня?
В безжалостных лучах прожекторов было видно, как Мортон слегка пошатывается. Как он еще крепче вцепился в трибуну, чтобы сохранить равновесие. В зале стояла мертвая тишина. Гости замерли на своих местах. Даже официанты перестали метаться между столиками. Эванс затаил дыхание.
– Все мы, участвующие в природоохранном движении, – продолжил Мортон, – одержали немало блистательных побед на этом поприще. Мы стали свидетелями создания Агентства защиты окружающей среды. Мы видели, как вода и воздух становятся чище, как развивается система орошения, как уничтожаются запасы отравляющих веществ, как ограничиваются опасные производственные выбросы в атмосферу. Все это – наши реальные победы, друзья мои. И все мы знаем, сколько еще предстоит сделать.
Публика немного расслабилась. Мортон свернул на привычную стезю.
– Но будет ли эта работа сделана? Не уверен. Знаю, со дня смерти моей любимой обожаемой жены Дороти меня часто посещают самые мрачные мысли.
Эванс резко выпрямился в кресле. Сидевший за соседним столиком Ловенштейн разинул рот от изумления. У Джорджа Мортона не было жены. Вернее, у него имелось шесть бывших жен, но ни одну из них не звали Дороти.
– Именно Дороти учила меня тратить деньги с умом. А мне почему-то всегда казалось, что я трачу их правильно. Теперь я далеко в этом не уверен. Вот тут я только что говорил, что мы недостаточно знаем. Но я боюсь, что сегодня, с учетом судебного иска, выдвигаемого НФПР, наши интересы начали расходиться.
По залу пронесся тихий удивленный ропот и тут же стих.
– НФПР – юридическая фирма. Не знаю, понимаете ли вы это. Ее организовали юристы, управляется она тоже юристами. Но лично я считаю, что деньги лучше потратить на научные исследования, а не на судебные тяжбы. Именно поэтому я отзываю назад у НФПР свой грант, именно поэтому я…
Следующие несколько секунд никто не слышал, что говорил дальше Мортон, такой шум поднялся в зале. Все громко и возбужденно переговаривались. Раздавались также недовольные возгласы, некоторые гости поднялись, чтобы уйти. Мортон же продолжал свою речь, не обращая внимания на эффект, который она производит. Эванс уловил лишь несколько обрывочных фраз: «…нашу благотворительную природоохранную деятельность теперь расследует ФБР… наблюдается полное отсутствие какого-либо надзора за…».
Энн Гарнер перегнулась через стол и прошипела:
– Уведите его оттуда!
– Чего вы от меня хотите? – спросил вконец растерявшийся Эванс.
– Идите и уведите его с трибуны. Он в стельку пьян.
– Возможно, но не могу же я…
– Вы должны это остановить!
Меж тем Дрейк уже направлялся к Мортону со словами:
– Прекрасно, спасибо, Джордж…
– Правда нужна нам особенно сейчас, когда…
– Спасибо, Джордж, – повторил Дрейк и подобрался еще ближе. Теперь он напирал на Мортона, практически выталкивал его с кафедры.
– Минутку, минутку. – Мортон продолжал цепляться за кафедру, и сдвинуть его, такого огромного и плотного, было не так-то просто. – Я говорил, что делал это для Дороти. Моей дорогой покойной жены…
– Спасибо, Джордж. – И тут Дрейк вскинул руки над головой и громко зааплодировал, кивком прося аудиторию присоединиться к этим аплодисментам. – Мы благодарны вам за все!
– …которой мне сегодня страшно не хватает…
– Леди и джентльмены, давайте же вместе поблагодарим…
– Ладно, хорошо, я ухожу.
И Мортон под гром аплодисментов сошел со сцены. Дрейк дал знак оркестру. Они тут же заиграли «Может, ты права» Билли Джоэла, судя по слухам, то была любимая песня Мортона. Однако, учитывая обстоятельства, возможно, это был не лучший выбор.
Херб Ловенштейн протянул руку и ухватил Эванса за плечо.
– Послушай, – яростно зашептал он, – ты должен немедленно увести его отсюда!
– Да уведу, уведу, не беспокойтесь, – ответил тот.
– Ты знал, что он затевает?
– Нет. Богом клянусь.
Ловенштейн отпустил Эванса, к столику подошел Джордж Мортон. Собравшиеся потрясенно молчали. Но Мортон как ни в чем не бывало напевал в такт музыке:
– «Может, ты права, может, я сошел с ума…»
– Довольно, Джордж, – сказал Эванс и поднялся. – Идемте отсюда.
Но Мортон не обращал на него внимания.
– «Но, может, тебе нужен как раз такой безумец…»
– Джордж? Вы меня слышали? – Эванс взял его под руку. – Мы уходим.
– «…Свет погаси, не пытайся меня спасти…»
– Я и не пытаюсь никого спасать, – проворчал Эванс.
– Тогда как насчет еще одного мартини? – Мортон уже не пел. Глаза его смотрели холодно и с презрением. – Думаю, я заработал еще один бокал мартини, мать вашу!
– У Гарри найдется бутылочка в машине, – сказал Эванс и начал отводить Мортона от столика. – Если останетесь, придется долго ждать. А вы же не хотите долго ждать, пока вам принесут выпивку… – Продолжая неумолчно болтать, Эванс отводил Мортона все дальше к двери, и тот почти не сопротивлялся.
– «…Слишком поздно сражаться, – пел он, – слишком поздно стараться хоть на йоту меня изменить!»
* * *
Едва они вышли из зала, как в глаза им ударил яркий свет, и послышалось жужжание телевизионных камер. А два репортера стали совать микрофоны прямо Мортону в лицо. Отовсюду так и посыпались вопросы. Эванс опустил голову и стал проталкиваться к выходу со словами:
– Простите, извините, дайте, пожалуйста, пройти…
Мортон же продолжал петь. Они шагали через просторный вестибюль отеля к выходу. Репортеры не отставали, некоторые даже бежали впереди и продолжали снимать на пленку. Эванс крепко держал Мортона под руку, тот пел:
– «А я только веселился, никого не обижал, славный праздник закатил я…»
– Сюда, – сказал Эванс и подтолкнул его к дверям.
– «…Оказался на мели я, мною денег задолжал…»
И вот наконец они прошли через вращающиеся двери и оказались на ночной улице. Холодный воздух ударил в лицо, и Мортон тут же перестал петь. Они стояли и ждали, когда подадут лимузин. Из отеля вышла Сара. Молча встала рядом с Мортоном, положила руку ему на плечо.
Затем из вестибюля высыпала целая толпа журналистов, снова вспыхнули прожекторы. Сквозь эту толпу к ним пробился Дрейк.
– Черт побери, Джордж…
Но, заметив камеры, он тут же умолк. Окинул гневным взглядом Мортона, развернулся на каблуках и пошел обратно. Камеры продолжали жужжать, правда, осталось их всего три. Повисла томительная пауза. Они стояли и ждали. Казалось, прошла целая вечность, и вот наконец подкатил лимузин. Гарри распахнул дверцу для Джорджа.
– Ладно, Джордж, до скорого, – сказал Эванс.
– Нет, погоди, не сегодня.
– Гарри ждет, Джордж.
– Я сказал, не сегодня.
Из темноты донесся рев мощного двигателя, затем, точно призрак, возник серебристый «Феррари» и остановился рядом с лимузином.
– Вот моя машина, – заявил Мортон. И начал, пошатываясь, спускаться по ступенькам.
– Послушай, Джордж, – сказала Сара, – не думаю, что…
Но он снова напевал свою любимую песенку:
– «И ты сказала, не садись за руль, мой дорогой, но вот до дома я добрался невредимый и живой. А ты сказала погодя, что видно сразу, сбрендил я…»
Один из репортеров пробормотал:
– Да он свихнулся. Точно вам говорю.
Потревоженный Эванс последовал за своим боссом. Мортон протянул служащему стоянки стодолларовую купюру со словами:
– Вот тебе двадцатка, приятель. – Потом начал нащупывать ручку дверцы «Феррари», ворча себе под нос. – Эти итальянцы ни хрена не смыслят в дизайне. – Ему все же удалось открыть дверцу, он уселся за руль. Включил мотор и улыбнулся:
– Что за божественный звук!..
Эванс наклонился к нему:
– Послушай, Джордж, пусть лучше Гарри тебя отвезет. К тому же, – добавил он, – нам надо кое о чем поговорить, разве нет?
– Ничего не надо.
– Но я подумал…
– Уйди с дороги, малыш. – Свет прожекторов был по-прежнему направлен на него. Но Мортон передвинулся и оказался в тени, теперь его загораживал от камер Эванс.
– Знаешь, у буддистов есть одно интересное философское изречение.
– Какое еще изречение?
– Запомни хорошенько, малыш. Звучит примерно так: «Все, что имеет значение, находится на небольшой дистанции от того места, где сидит Будда».
– Послушай, Джордж, я серьезно считаю, что тебе нельзя сейчас вести машину.
– Ты запомнил, что я тебе сказал?
– Да.
– Мудрость веков. Пока, малыш!
Он выжал сцепление, двигатель взревел, Эванс едва успел отпрыгнуть в сторону, и машина унеслась со стоянки во тьму. Было слышно, как взвизгнули шины, когда «Феррари» свернул за угол, игнорируя запрещающий знак.
– Пошли, Питер.
Он обернулся и увидел стоявшую у лимузина Сару. Гарри садился за руль. Эванс уселся на заднее сиденье рядом с Сарой, и они поехали следом за Мортоном.
* * *
У подножия холма «Феррари» свернул влево и вновь исчез из поля зрения. Гарри прибавил скорости, он очень умело управлял этой большой машиной.
– Ты знаешь, куда он поехал? – спросил Эванс.
– Понятия не имею, – ответила Сара.
– Кто писал ему эту речь?
– Он сам.
– Правда?
– Вчера весь день проторчал дома и работал над ней. И не разрешал мне даже одним глазком взглянуть на то, что у него получилось.
– Бог ты мой, – пробормотал Эванс. – Ну а Монтень?
– У него есть сборник цитат.
– А откуда, черт побери, взялась Дороти?
Она покачала головой:
– Не знаю.
Они проехали парк «Золотые Ворота». Движения на улице было немного; впереди, обгоняя редкие машины, мчался на бешеной скорости «Феррари». В конце улицы открывался вид на залив и знаменитый мост Золотые Ворота, ярко освещенные его фермы блистали в ночи. Мортон прибавил скорости, сейчас она составляла около девяноста миль в час.
– Он едет в Марин, – сказала Сара.
Тут зазвонил мобильник Эванса. Это был Дрейк.
– Может, все-таки объяснишь, что, черт возьми, происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– …на протяжении вот уже трех десятилетий он тратит значительные средства и все свои силы и энергию на улучшение нашего мира, старается сделать его лучше, разумнее, оздоровить. Дамы и господа, Национальный Фонд природных ресурсов имеет честь…
– Ладно, хрен с ним, обойдусь, – сказал Мортон и тяжело поднялся из-за стола. – Ненавижу, когда из меня делают идиота, пусть даже ради самых благих целей.
– Но никто не собирается делать из вас идиота, – начал было Эванс.
– …моего доброго друга и коллегу, Почетного Гражданина года! Встречайте… мистер Джордж Мортон!
Публика разразилась громом аплодисментов, прожектор выхватил из тьмы Мортона, и луч сопровождал его па всем пути к трибуне. Он шагал по проходу, слегка сгорбившись, мрачно опустив голову, огромный и мощный, как медведь. Эванс тихо ахнул, когда босс его споткнулся на первой ступеньке, испугался, что тот вдруг упадет, но Мортону удалось сохранить равновесие, и он вышел на сцену вполне твердой походкой. Пожал руку Дрейку, встал на трибуну, ухватился за нее с обеих сторон крупными руками. Потом, слегка склонив голову набок, оглядел зал. Оглядывал долго и пристально и молчал.
Просто стоял и не говорил ничего.
Сидевшая рядом с Эвансом Энн Гарнер тихонько ткнула его в бок.
– Он в порядке?
– О да, разумеется, – закивал в ответ Эванс. Но в глубине души был не слишком в этом уверен.
* * *
И вот наконец Мортон заговорил:
– Мне хотелось бы поблагодарить Николаса Дрейка и Национальный фонд природных ресурсов за эту высокую награду. Но я не считаю, что заслужил ее. Особенно с учетом того, сколько еще осталось сделать. Работы впереди непочатый край. Известно ли вам, мои дорогие друзья, что о Луне на данный момент мы знаем куда как больше, чем об океанах нашей планеты? Вот в чем реальная проблема. И о ней почему-то принято умалчивать. Мы недостаточно знаем о планете, от которой зависит сама наша жизнь. Как говорил Монтень триста лет тому назад: «Тверже всего верят в то, о чем меньше всего знают».
Эванс удивился. Монтень?.. Чтоб Джордж Мортон цитировал Монтеня?
В безжалостных лучах прожекторов было видно, как Мортон слегка пошатывается. Как он еще крепче вцепился в трибуну, чтобы сохранить равновесие. В зале стояла мертвая тишина. Гости замерли на своих местах. Даже официанты перестали метаться между столиками. Эванс затаил дыхание.
– Все мы, участвующие в природоохранном движении, – продолжил Мортон, – одержали немало блистательных побед на этом поприще. Мы стали свидетелями создания Агентства защиты окружающей среды. Мы видели, как вода и воздух становятся чище, как развивается система орошения, как уничтожаются запасы отравляющих веществ, как ограничиваются опасные производственные выбросы в атмосферу. Все это – наши реальные победы, друзья мои. И все мы знаем, сколько еще предстоит сделать.
Публика немного расслабилась. Мортон свернул на привычную стезю.
– Но будет ли эта работа сделана? Не уверен. Знаю, со дня смерти моей любимой обожаемой жены Дороти меня часто посещают самые мрачные мысли.
Эванс резко выпрямился в кресле. Сидевший за соседним столиком Ловенштейн разинул рот от изумления. У Джорджа Мортона не было жены. Вернее, у него имелось шесть бывших жен, но ни одну из них не звали Дороти.
– Именно Дороти учила меня тратить деньги с умом. А мне почему-то всегда казалось, что я трачу их правильно. Теперь я далеко в этом не уверен. Вот тут я только что говорил, что мы недостаточно знаем. Но я боюсь, что сегодня, с учетом судебного иска, выдвигаемого НФПР, наши интересы начали расходиться.
По залу пронесся тихий удивленный ропот и тут же стих.
– НФПР – юридическая фирма. Не знаю, понимаете ли вы это. Ее организовали юристы, управляется она тоже юристами. Но лично я считаю, что деньги лучше потратить на научные исследования, а не на судебные тяжбы. Именно поэтому я отзываю назад у НФПР свой грант, именно поэтому я…
Следующие несколько секунд никто не слышал, что говорил дальше Мортон, такой шум поднялся в зале. Все громко и возбужденно переговаривались. Раздавались также недовольные возгласы, некоторые гости поднялись, чтобы уйти. Мортон же продолжал свою речь, не обращая внимания на эффект, который она производит. Эванс уловил лишь несколько обрывочных фраз: «…нашу благотворительную природоохранную деятельность теперь расследует ФБР… наблюдается полное отсутствие какого-либо надзора за…».
Энн Гарнер перегнулась через стол и прошипела:
– Уведите его оттуда!
– Чего вы от меня хотите? – спросил вконец растерявшийся Эванс.
– Идите и уведите его с трибуны. Он в стельку пьян.
– Возможно, но не могу же я…
– Вы должны это остановить!
Меж тем Дрейк уже направлялся к Мортону со словами:
– Прекрасно, спасибо, Джордж…
– Правда нужна нам особенно сейчас, когда…
– Спасибо, Джордж, – повторил Дрейк и подобрался еще ближе. Теперь он напирал на Мортона, практически выталкивал его с кафедры.
– Минутку, минутку. – Мортон продолжал цепляться за кафедру, и сдвинуть его, такого огромного и плотного, было не так-то просто. – Я говорил, что делал это для Дороти. Моей дорогой покойной жены…
– Спасибо, Джордж. – И тут Дрейк вскинул руки над головой и громко зааплодировал, кивком прося аудиторию присоединиться к этим аплодисментам. – Мы благодарны вам за все!
– …которой мне сегодня страшно не хватает…
– Леди и джентльмены, давайте же вместе поблагодарим…
– Ладно, хорошо, я ухожу.
И Мортон под гром аплодисментов сошел со сцены. Дрейк дал знак оркестру. Они тут же заиграли «Может, ты права» Билли Джоэла, судя по слухам, то была любимая песня Мортона. Однако, учитывая обстоятельства, возможно, это был не лучший выбор.
Херб Ловенштейн протянул руку и ухватил Эванса за плечо.
– Послушай, – яростно зашептал он, – ты должен немедленно увести его отсюда!
– Да уведу, уведу, не беспокойтесь, – ответил тот.
– Ты знал, что он затевает?
– Нет. Богом клянусь.
Ловенштейн отпустил Эванса, к столику подошел Джордж Мортон. Собравшиеся потрясенно молчали. Но Мортон как ни в чем не бывало напевал в такт музыке:
– «Может, ты права, может, я сошел с ума…»
– Довольно, Джордж, – сказал Эванс и поднялся. – Идемте отсюда.
Но Мортон не обращал на него внимания.
– «Но, может, тебе нужен как раз такой безумец…»
– Джордж? Вы меня слышали? – Эванс взял его под руку. – Мы уходим.
– «…Свет погаси, не пытайся меня спасти…»
– Я и не пытаюсь никого спасать, – проворчал Эванс.
– Тогда как насчет еще одного мартини? – Мортон уже не пел. Глаза его смотрели холодно и с презрением. – Думаю, я заработал еще один бокал мартини, мать вашу!
– У Гарри найдется бутылочка в машине, – сказал Эванс и начал отводить Мортона от столика. – Если останетесь, придется долго ждать. А вы же не хотите долго ждать, пока вам принесут выпивку… – Продолжая неумолчно болтать, Эванс отводил Мортона все дальше к двери, и тот почти не сопротивлялся.
– «…Слишком поздно сражаться, – пел он, – слишком поздно стараться хоть на йоту меня изменить!»
* * *
Едва они вышли из зала, как в глаза им ударил яркий свет, и послышалось жужжание телевизионных камер. А два репортера стали совать микрофоны прямо Мортону в лицо. Отовсюду так и посыпались вопросы. Эванс опустил голову и стал проталкиваться к выходу со словами:
– Простите, извините, дайте, пожалуйста, пройти…
Мортон же продолжал петь. Они шагали через просторный вестибюль отеля к выходу. Репортеры не отставали, некоторые даже бежали впереди и продолжали снимать на пленку. Эванс крепко держал Мортона под руку, тот пел:
– «А я только веселился, никого не обижал, славный праздник закатил я…»
– Сюда, – сказал Эванс и подтолкнул его к дверям.
– «…Оказался на мели я, мною денег задолжал…»
И вот наконец они прошли через вращающиеся двери и оказались на ночной улице. Холодный воздух ударил в лицо, и Мортон тут же перестал петь. Они стояли и ждали, когда подадут лимузин. Из отеля вышла Сара. Молча встала рядом с Мортоном, положила руку ему на плечо.
Затем из вестибюля высыпала целая толпа журналистов, снова вспыхнули прожекторы. Сквозь эту толпу к ним пробился Дрейк.
– Черт побери, Джордж…
Но, заметив камеры, он тут же умолк. Окинул гневным взглядом Мортона, развернулся на каблуках и пошел обратно. Камеры продолжали жужжать, правда, осталось их всего три. Повисла томительная пауза. Они стояли и ждали. Казалось, прошла целая вечность, и вот наконец подкатил лимузин. Гарри распахнул дверцу для Джорджа.
– Ладно, Джордж, до скорого, – сказал Эванс.
– Нет, погоди, не сегодня.
– Гарри ждет, Джордж.
– Я сказал, не сегодня.
Из темноты донесся рев мощного двигателя, затем, точно призрак, возник серебристый «Феррари» и остановился рядом с лимузином.
– Вот моя машина, – заявил Мортон. И начал, пошатываясь, спускаться по ступенькам.
– Послушай, Джордж, – сказала Сара, – не думаю, что…
Но он снова напевал свою любимую песенку:
– «И ты сказала, не садись за руль, мой дорогой, но вот до дома я добрался невредимый и живой. А ты сказала погодя, что видно сразу, сбрендил я…»
Один из репортеров пробормотал:
– Да он свихнулся. Точно вам говорю.
Потревоженный Эванс последовал за своим боссом. Мортон протянул служащему стоянки стодолларовую купюру со словами:
– Вот тебе двадцатка, приятель. – Потом начал нащупывать ручку дверцы «Феррари», ворча себе под нос. – Эти итальянцы ни хрена не смыслят в дизайне. – Ему все же удалось открыть дверцу, он уселся за руль. Включил мотор и улыбнулся:
– Что за божественный звук!..
Эванс наклонился к нему:
– Послушай, Джордж, пусть лучше Гарри тебя отвезет. К тому же, – добавил он, – нам надо кое о чем поговорить, разве нет?
– Ничего не надо.
– Но я подумал…
– Уйди с дороги, малыш. – Свет прожекторов был по-прежнему направлен на него. Но Мортон передвинулся и оказался в тени, теперь его загораживал от камер Эванс.
– Знаешь, у буддистов есть одно интересное философское изречение.
– Какое еще изречение?
– Запомни хорошенько, малыш. Звучит примерно так: «Все, что имеет значение, находится на небольшой дистанции от того места, где сидит Будда».
– Послушай, Джордж, я серьезно считаю, что тебе нельзя сейчас вести машину.
– Ты запомнил, что я тебе сказал?
– Да.
– Мудрость веков. Пока, малыш!
Он выжал сцепление, двигатель взревел, Эванс едва успел отпрыгнуть в сторону, и машина унеслась со стоянки во тьму. Было слышно, как взвизгнули шины, когда «Феррари» свернул за угол, игнорируя запрещающий знак.
– Пошли, Питер.
Он обернулся и увидел стоявшую у лимузина Сару. Гарри садился за руль. Эванс уселся на заднее сиденье рядом с Сарой, и они поехали следом за Мортоном.
* * *
У подножия холма «Феррари» свернул влево и вновь исчез из поля зрения. Гарри прибавил скорости, он очень умело управлял этой большой машиной.
– Ты знаешь, куда он поехал? – спросил Эванс.
– Понятия не имею, – ответила Сара.
– Кто писал ему эту речь?
– Он сам.
– Правда?
– Вчера весь день проторчал дома и работал над ней. И не разрешал мне даже одним глазком взглянуть на то, что у него получилось.
– Бог ты мой, – пробормотал Эванс. – Ну а Монтень?
– У него есть сборник цитат.
– А откуда, черт побери, взялась Дороти?
Она покачала головой:
– Не знаю.
Они проехали парк «Золотые Ворота». Движения на улице было немного; впереди, обгоняя редкие машины, мчался на бешеной скорости «Феррари». В конце улицы открывался вид на залив и знаменитый мост Золотые Ворота, ярко освещенные его фермы блистали в ночи. Мортон прибавил скорости, сейчас она составляла около девяноста миль в час.
– Он едет в Марин, – сказала Сара.
Тут зазвонил мобильник Эванса. Это был Дрейк.
– Может, все-таки объяснишь, что, черт возьми, происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84