Вверху стену украшали редчайшие двухсотлетней давности гравюры работы Хиросиге. У входа в смежную комнату красовался бирманский Будда из тусклого неотполированного дерева.
В центре комнаты, в окружении этих древних вещиц, сидела на диване Сара и тупо смотрела в окно. Она услышала, как вошел Эванс, и обернулась.
– Они и у тебя тоже побывали?
– Да. Там все перевернуто вверх дном.
– Сюда, по всей видимости, вломились прошлой ночью. Сотрудники безопасности пытаются выяснить, как такое могло произойти. Вот, смотри.
Она встала с дивана и толкнула пьедестал, на котором стояла каменная голова. Пьедестал, несмотря на солидный вес, легко сдвинулся с места, под ним, в полу, оказался сейф. Дверца его была открыта. Эванс увидел внутри сложенные аккуратной стопкой бумажные папки.
– Что забрали? – спросил он.
– Насколько я могу судить, ничего, – ответила она. – Вроде бы все на месте. Но я точно не знаю, что было у Джорджа в этих сейфах. Сама я редко в них заглядывала.
Она подошла к тансу, отодвинула панель в центре. За ней оказалась вторая, а затем открылась ниша в стене. Тоже сейф, и его тоже вскрывали.
– В доме шесть сейфов, – сказала Сара. – Три здесь, один в кабинете на втором этаже, один в подвале и еще один в спальне, во встроенном шкафу. Они открыли все.
– Выломали дверцы?
– Нет. Знали все комбинации цифр.
– Ты сообщила в полицию об этом? – спросил Эванс.
– Нет.
– Почему?
– Хотела сперва поговорить с тобой.
Сара наклонилась к нему совсем близко, он уловил слабый запах ее духов.
– Поговорить со мной? Почему?
– Потому что кто-то знал комбинацию, Питер.
– Считаешь, это кто-то из своих?
– Больше некому.
– Кто обычно оставался в доме ночью?
– Две служанки, у них комнаты в дальнем крыле. Но у них был выходной, и этой ночью они находились в городе.
– Стало быть, в доме никого не было?
– Верно.
– Ну а сигнализация?
– Сама ее включила вчера, перед тем как лететь в Сан-Франциско.
– И она не сработала?
Сара отрицательно покачала головой.
– Стало быть, кто-то знал код, – сказал Эванс. – Или же способ обмануть сигнализацию. Ну а камеры слежения?
– Они здесь повсеместно, – сказала Сара. – И в доме, и снаружи. И запись ведется на жесткий диск, устройство находится в подвале.
– Ты просматривала записи?
Она кивнула.
– Там ничего, только полосы. Все стерто. Служба безопасности пытается что-то сделать с этим, но… – Она пожала плечами. – Не думаю, что у них получится.
– Стало быть, взломщики оказались настоящими профессионалами, знали, как стереть записи на жестком диске.
– А кто знал коды отключения сигнализации и цифровые комбинации цифр?
– Насколько мне известно, только Джордж и я. Но, очевидно, знал кто-то еще. – Думаю, все же стоит позвонить в полицию, – сказал Эванс.
– Они ведь здесь что-то искали… – задумчиво произнесла Сара. – Нечто, принадлежавшее Джорджу. И считали, что Джордж мог отдать это нечто одному из нас. Тебе или мне.
Эванс нахмурился.
– Но если это так, – заметил он, – почему они действовали столь открыто и нагло? Мою квартиру просто в клочья разнесли, не заметить было невозможно. А здесь оставили дверцы всех сейфов открытыми, словно нарочно хотели подчеркнуть, что Мортона ограбили.
– Да, верно, – сказала она. – Они хотели, чтоб мы это заметили. – Сара задумчиво прикусила нижнюю губку. – Хотели, чтоб мы ударились в панику. Бросились искать пропажу, чем бы она там ни оказалась. Решили, наверное, следовать за нами по пятам, выследить, где мы прячем это нечто.
Эванс призадумался.
– Что бы это могло быть, как тебе кажется?
– Не знаю, – ответила Сара. – Представления не имею. А ты?
Эванс подумал о списке, о котором Джордж упоминал в самолете. Тогда он так и не успел объяснить, что это за список, а затем погиб. Возможно даже, Мортон выложил за этот список целую уйму денег. Но Эванс почему-то решил не упоминать сейчас об этом.
– Нет, – ответил он.
– Джордж тебе что-нибудь передавал?
– Нет.
– Мне тоже. – Она снова прикусила губку. – Думаю, нам лучше уехать.
– Куда?
– Просто уехать из города хотя бы на время.
– Мне твое желание понятно, – сказал Эванс. – Но знаешь, все-таки, думаю, надо позвонить в полицию.
– Джорджу бы это не понравилось.
– Джорджа больше нет с нами, Сара.
– Джордж просто ненавидел полицию Беверли-Хиллз.
– Но, Сара…
– Он никогда им не звонил. Доверял только личной службе безопасности.
– Быть может, однако…
– Да и потом, они все равно ничего не сделают. Примут заявление, этим все и кончится.
– Возможно, но…
– А ты сам в полицию звонил? Насчет ограбления твоей квартиры?
– Пока нет. Но обязательно позвоню.
– Ну что ж, попробуй. Позвони. Увидишь, чем это кончится. Напрасная трата времени.
Тут у Эванса зазвонил мобильник. Ему пришло сообщение. Он посмотрел на маленький экран. «Н. ДРЕЙК. ПРИЕЗЖАЙ В ОФИС НЕМЕД. СРОЧНО».
– Послушай, – сказал он Саре. – Мне нужно повидаться с Ником.
– Ничего страшного. Как-нибудь справлюсь одна.
– Я вернусь, – сказал он. – Постараюсь как можно скорей.
– Ничего, поезжай.
Он поднялся, она тоже. Неожиданно для самого себя он вдруг обнял ее. Сара была такая высокая, почти с него ростом.
– Все будет хорошо, – сказал Эванс. – Не переживай, все образуется.
Она не сопротивлялась, но когда он отпустил ее, вдруг сказала:
– Никогда больше не делай этого, Питер. И потом, я не какая-нибудь там истеричка. Поезжай. Скоро увидимся.
Он, ощущая неловкость, быстро направился к двери. И был уже на пороге, когда она вдруг спросила:
– Да, кстати, Питер, оружие у тебя есть? – Нет, – ответил он. – А у тебя? – Только девятимиллиметровая «беретта». Но все лучше, чем ничего. – О'кей, – кивнул он, развернулся и вышел, раздумывая над тем, до чего же они самоуверенные, эти современные женщины.
Затем Эванс сел в машину и поехал в офис к Дрейку.
* * *
Он уже припарковал машину и направлялся к главному входу в здание НФПР, как вдруг заметил припаркованный в конце квартала ярко-синий «Приус». В нем сидели двое мужчин.
Следили за ним.
БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ

Вторник, 5 октября
4.45 дня
– Нет, нет и еще раз нет! – кричал Николас Дрейк. Он находился в рекламном отделе, в окружении полудюжины художников и дизайнеров. На стенах красовались постеры, знамена, афиши, на столах, между кофейными кружками, были разбросаны пресс-релизы и газетные вырезки. Но главное, что привлекало внимание, было огромное полотнище ярких тонов, с переходом от зеленого к красному, по нему тянулись слова: «РЕЗКОЕ ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА. ВПЕРЕДИ ОПАСНОСТЬ».
– Просто омерзительно! – не унимался Дрейк. – Хрен знает что. Мне это не нравится категорически!
– Но почему?
– Да потому что это скучно! Долбаная зеленая тоска, вот что! Нам здесь нужна какая-то мулька, что-нибудь эдакое…
– Если помните, сэр, – сказал один из дизайнеров, – вы изначально хотели избежать преувеличений.
– Разве? – воскликнул Дрейк. – Да ничего подобного! Это Хенли вечно боится преувеличений. Хенли считает, что все это мероприятие должно быть обычной научной конференцией. Но если мы проведем ее в таком ключе, никакого освещения в средствах массовой информации нам не видать. Черт!.. Да знаете ли вы, сколько научных конференций по изменению климата проводится ежегодно? Во всем мире?
– Нет, сэр. И сколько же?
– Э-э… так вот, сорок семь. Впрочем, не в этом дело. – Дрейк постучал по полотнищу костяшками пальцев. – Вы посмотрите на это. Вдумайтесь. «Опасность». Слишком расплывчато. Ни о чем не говорит.
– Но мне казалось, именно этого вы и хотели. Ничего конкретного, лишь обобщение.
– Нет, хотел! «Кризис» или «катастрофа». «Нас ждет кризис». «Впереди катастрофа». Так куда лучше. Само слово «катастрофа» гораздо весомее.
– Но мы уже использовали «катастрофу» на последней конференции. Ну, той, по исчезновению видов.
– Не важно. Используем еще раз, потому что это сработает. Конференция должна предупреждать человечество о катастрофе!
– При всем к вам уважении, сэр, – начал кто-то из художников, – правда ли то, что резкое изменение климата приведет к катастрофе? Потому что во вспомогательных материалах, которые мы получили…
– Да, черт побери, – рявкнул Дрейк, – это приведет к самой настоящей катастрофе! Поверьте мне, обязательно приведет! А теперь за работу! Все переделать!
Художники и дизайнеры взирали на гору материалов на столе.
– Но, мистер Дрейк, конференция открывается через четыре дня.
– Думаете, я этого не знаю? – снова взорвался Дрейк. – Считаете, мне это неизвестно?
– Не уверен, что мы успеем завершить столь…
– Катастрофа! Я же сказал, убрать «опасность». Добавить вместо нее «катастрофа»! Неужели не ясно? Неужели это так трудно сделать, а?
– Но, мистер Дрейк, мы, конечно, успеем переделать надписи на флажках и плакатах, а вот с кофейными кружками это проблематично… – В чем проблема?
– Мы заказывали их в Китае, и…
– Заказывали в Китае? В этой изгаженной и загрязненной до предела стране? Чья это идея?
– Мы всегда заказывали кружки в Китае для…
– Нет, использовать их определенно нельзя. Наша организация называется НФПР, или вы забыли? Сколько всего у нас этих кружек?
– Триста штук. Их раздают представителям средств массовой информации, прессе и…
– Тогда извольте раздобыть экологически приемлемые кружки! – сказал Дрейк. – Разве в Канаде, к примеру, кружки не производятся? Никто никогда еще не жаловался на канадскую продукцию. Раздобудьте канадские кружки, нарисуйте на них это слово, «катастрофа». Вот и все.
Художники переглянулись. Кто-то из них сказал:
– Есть один поставщик в Ванкувере…
– Да, но у них кружки только кремового цвета…
– А мне плевать, хоть серо-буро-малиновые! – отрезал Дрейк. В голосе его звучали визгливые нотки. – Давайте действуйте!.. Так, теперь что у нас с пресс-релизами?
Один из дизайнеров приподнял листок бумаги.
– Четырехцветные знамена, нарисованы биологически разлагающимися чернилами на бумаге из переработанных отходов.
Дрейк взял листок у него из рук.
– Из переработанных отходов, говорите? Здорово смотрится.
– Вообще-то это обычная бумага. Свеженькая, только что с комбината, – дизайнер занервничал, – Но никто не узнает.
– Вы этого мне не говорили! – рявкнул Дрейк. – Это очень важно, чтоб материалы из переработанных отходов выглядели хорошо.
– Они так и выглядят, сэр. Так что не беспокойтесь.
– Ладно, идем дальше. – Он обернулся к сотрудникам, падающим связями с общественностью:
– Каков общий план кампании?
– Ну, во-первых, стандартное выступление с участием звезд, которые доведут до сведения общественности всю значимость проблемы резкого изменения климата, – поднявшись, ответил один из сотрудников. – У нас имеется договоренность с телевидением о воскресных ток-шоу, а также договоренность о соответствующих публикациях в воскресных выпусках газет. Они расскажут о том, что за конференция начинается в среду. Появятся интервью с самыми фотогеничными ее участниками. Стэнфорд, Левин, другие люди, которые хорошо смотрятся по ящику. Рекламные материалы о конференции будут напечатаны во всех ведущих мировых еженедельниках, в «Тайм», «Ньюсвик», «Дер Шпигель», «Пари Матч», «Огги», «Экономист». В общей сложности информация о нашей конференции появится в пятидесяти новостийных печатных изданиях. Ряд из них мы попросили вынести рекламу на обложку и снабдить ее графическим изображением. Предположительно, такие обложки будут у двадцати изданий.
– Хорошо, – кивнул Дрейк.
– Конференция открывается в среду. В списке приглашенных хорошо известные, харизматичные ученые-экологи, а также политики из промышленно развитых стран. Делегаты прибудут из всех уголков мира, так что на цветных снимках и по телевизору аудитория будет смотреться прекрасно – разнообразие лиц, цвета кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84