..
- Пока все не забудут, зачем пришли? - усмехнулся Франц.
Дама в чёрном удивлённо изогнула брови.
Бурханкин по-стариковски шепнул ей в ухо.
- Именно так и бывает. Вы, верно, в силу своего молодого возраста не знаете, что такое поминки!..
Глаза дамы в чёрном потемнели, как намокший асфальт.
Франц решил дать ей время успокоиться.
- Егор Сергеевич, пойдём на кухню, чай...
Дама в чёрном достала из сумочки зеркало:
- Нет-нет, я на минутку...
Пока она приводила себя в порядок, Франц узнал от егеря, что никто не видел, как Шура Степнова вернулась домой...
- Когда вы в последний раз виделись со свекровью? - спросил Франц у дамы в черном.
- Дня за два до того, как Виктор Зуевич начал её разыскивать. В последнее время мы сблизились. Она стала чаще бывать в городе.
- Не заметили вы тогда в ней чего-нибудь странного, необычного?
Дама в чёрном подняла тонко нарисованные брови, задумалась.
- Да-а... Пожалуй... Пожалуй, она вначале была какой-то... Она мне показалась какой-то более далёкой, чем всегда...
Франц даже привстал:
- А потом?..
- Потом вдруг стала убеждать меня не забывать Виктора Зуевича. Будто знала!
- Скажите, вы с мужем дарили когда-нибудь его родителям будильник с музыкой?
По удивлённому взгляду дамы в чёрном - ясно было, что нет.
- Можете нам ещё что-нибудь рассказать о свекрови?..
Фомка прилёг, нетерпеливо тряхнул обоими ушами.
- Это слишком долго. Если хотите, в другой раз... - Дама в чёрном озабоченно нахмурилась: - Но когда же? Мы ведь потом сразу уедем... Давайте по дороге?.. И Виктор Зуевич должен что-то сказать вам перед отъездом. Она требовательно посмотрела на охотника, потом на Бурханкина.
Франц тоже взглянул на Егора Сергеевича, будто он был решающим звеном в цепи.
- Ну, что скажешь, Вилли?..
Бурханкин съёжил все бугорки на лице.
Помыслил: "Кто его знает, а вдруг окажется, что там и закусить-то нечем?... Нет, это вряд ли. Бабы, вроде, чего-то готовили: родственникам же по традиции нельзя на поминках к столу прикасаться... А вдруг там кто-нибудь напьётся, начнёт вопить, как Тимофеевна на кладбище..."
Словно распознав мысли егеря, Игорь Максимильянович вскочил:
- Едем обязательно! Я вас покину на пару минут.
Пёс, как обычно, бурно обрадовался, бросился за поводком, но Франц его разочаровал:
- Фомушка, успокойся, остаёшься дома - за хозяина! Пойдём, я объясню, как ты должен себя вести...
Он ушёл в кабинет, захватив из шкафа в прихожей черную рубашку с короткими рукавами.
Глава пятая
Лакомый кусок
Поминальный стол был накрыт на воздухе под тентом.
Повариха из ресторана "Охотный" - Евдокия Михайловна, уютная, как русская изба, успела наготовить традиционных блюд и загрузить служебный "газик" капитана Хорошенького.
Одновременно со Степновым выписался из больницы и Тарас Григорьевич, к которому с лёгкой руки Франца уже приклеилось прозванье "Циклоп". Он - то здесь, то там - часто подрабатывал завхозом. Поэтому быстренько распорядился и - женщины притащили из сарая заляпанный краской строительный "козёл", придвинули его к пластмассовому столу под вишней, накрыли белой скатертью. Вместо сидений на чурбаки положили пару длинных досок.
По тарелкам Франц определил, что, несмотря на будни, народу пришло девятнадцать человек, но большинство - уже разошлись. Деловитые пчёлы тактично проводили ревизию кутьи с изюмом, блинов с мёдом, компота... Где-то в сторонке хлопотала Евдокия Михайловна.
Из оставшихся гостей фермера Степнова отвлекали от дум Селена, механизатор Михеич, чубастый капитан Хорошенький с такой же хорошенькой супругой Лялей, медсестра Тимофеевна, вездесущий Циклоп, ещё два одиноких мужика, - пожалуй, и всё.
Тётка и какая-то дальняя родня (крёстная Александры) - прислали телеграммы.
Их отсутствие все поняли, даже посочувствовали, что не могут приехать. (Дорога нынче в копеечку обойдётся: племянницу похоронишь, а потом - с голодухи впору вслед за ней! Да ведь и хозяйство не бросишь, у кого оно есть...)
Зато народ возмутило, что сын не появился на похоронах. Разве это любовь к матери? Какая чёрствость! Не дал полюбоваться на его горе! Не удовлетворил любопытство: всех же, естественно, интересовало, на кого из родителей сын больше похож, чем занимается...
Подошли Франц, Бурханкин и дама в чёрном.
Появления новых гостей поначалу никто не заметил. Обратили на них внимание лишь после того, как молчаливый хозяин посадил возле себя невестку, указал места охотнику и егерю. Они послушно сели напротив. Повариха тут же передала им закуску. Франц улыбнулся Евдокии Михайловне, но только глазами.
По обыкновению, витийствовал Циклоп, пристроившийся слева от Виктора Зуевича. Франц скривился: диетическим кисломолочным духом несло и от Циклопа, и от его громких рекомендаций: "держаться", "не падать духом", "мы - всегда рядом"...
Методично выпивали двое бесхозных мужчин, за которыми никто не приглядывал и не ухаживал.
Горевала Тимофеевна: как заведённая, подносила ко рту щепоть с кутьёй, роняла то рисинки, то изюм, а потом собирала их пальцами на тарелке...
Придавив сутулые плечи медсестры рукой, что-то нашёптывала ей Хорошенькая.
На всё это поминальное веселье издалека грустно взирало лежащее на боку пугало.
Михеич, подняв рюмку, ждал всеобщей тишины.
- Шурку... Александру, то есть, я знал вот ещё такой... - объяснил он Францу, измерив себя от земли до поясницы. - Девчонка такая была... Растопырив пальцы, поглядел на памятливую мозолистую ладонь, сжал в кулак, грохнул по столу. - Разве вы о ней знаете?!
- Что ты врёшь, дурень! - подняла голову Селена. - Она вообще не из этих краёв!
- А ты-то, ты-то разве можешь о ней знать?! Сама-то откуда? возмутился механизатор. - Я её лучше знал!..
Франц даже слух не напрягал, так они раскричались.
Фермер выделил Игоря Максимильяновича среди лиц за столом, посмотрел на него, как тогда - в больнице.
Оба поднялись почти одновременно, пошли через заднюю калитку на луг...
Там-то Франц и убедился, что Степнов действительно похож на бурундука: с людьми молчалив и необщителен, в делах скор и основателен.
*** Подарок
Разговор был лаконичным.
Виктор Зуевич начал буднично:
- Я уезжаю.
- Я уже понял, - коротко ответил Франц.
- Я насовсем уезжаю.
Игорь Максимильянович не выказал ни удивления, ни сочувствия Степнову: он также предпочитал вместо слов - действие.
- Что-нибудь нужно? Помочь дом продать?..
- Переоформить.
- Назовите полное имя сына... или невестки... Или кому?..
Виктор Зуевич молчал, последний раз взвешивая своё решение.
- На кого дом-то оформлять? - терпеливо переспросил Франц.
- Невестка велела - на вас. Но не сразу, а когда вы найдёте, кто... До тех пор - просто живите тут, сколько потребуется. Дом тёплый. Вода есть, титан... Усадьба... Нам здесь было...
Фермер, не окончив, протянул Игорю Максимильяновичу связку ключей:
- Вот. Нужные вещи мы забрали. Остальным пользуйтесь... Приедем на девятины. Собственно, это уже скоро. Сегодня - пятые сутки... Сорок дней в городе отметим, тогда уж и сын освободится.
- Он... где?.. - насторожился Франц, почему-то сразу подумав о тюрьме.
- Он в командировке, пока не знает. Это - всё...
Действительно, всё: как только Франц машинально взял связку ключей, не посчитав возможным возражать сейчас, - Степнов развернулся и ушёл.
- Человек предполагает, а Бог располагает, - вспомнилось Францу вслух.
Похоже, Бурханкин всё время вертелся неподалёку.
- Фима, чего Витёк тебя звал? - егерь изнывал от еле сдерживаемого любопытства.
- Не было ни гроша, да вдруг алтын! - объяснил Франц.
- Фима, там уезжают. Пойдём, может, тебя захватят, чтобы тебе, это... не тащиться...
Франц раскрутил на указательном пальце кольцо с ключами.
- Я тут останусь.
Бурханкин только что не запрыгал от воодушевления.
- А я знал, а я знал!..
Чтобы удивить Франца, надо было в принципе приложить немало усилий. Но чтобы дважды удивить его за десять минут!..
- Вилли!.. Ты знал?.. И молчал?!..
Бурханкин похвастал:
- Сначала его мне сватали, но я всё равно с таким большим имуществом, это... один не управлюсь. Ленка к нашему привыкла. Да и не любит она хозяйство.
- Значит, я тебе обязан наследием фермера?..
Тот радостно кивнул:
- Только не наследием, Фима, а наследством. Здесь же, это... конкретно всё. Вот, к примеру, как шла корова, остановилась, это... задрать хвост - и вот тебе - на-след-ство!..
Франц не знал, радоваться ему или злиться.
"К чему мне оно? Что с ним делать?.. Сроду клочка земли не имел. недоумевал он. - Предки - да! - на Волге, кроме рыбалки и работы, всегда огородами кормились... Нет, мне не справиться. Земля любит уход... Чего ж Вилли отказался? Он-то привычный."
- Какой ты добрый! - поблагодарил Франц. - Хотя всё правильно: чтобы отдать что-нибудь ненужное, надо сначала заиметь это ненужное...
- Просто у меня свой резон, - обиделся Бурханкин. - Скоро в сторожку насовсем переберусь. А захотел с тобой поговорить - вот мы теперь и соседи - только Орлика оседлать!..
- Ну, во-первых, надеюсь, у нас с тобой, Вилли, есть более интересный повод для встреч: охота. Потом, тебе вот в райцентр мотаться лень, а про меня не подумал! Мне из квартиры до автобусной станции - три метра, а отсюда - три километра.
- Тебе двигаться надо! - со знанием дела посоветовал Егор Сергеевич. Ленка говорит: "При его диагнозе поможет только здоровый образ жизни и хороший уход!"
Бог троицу любит! Дважды изумлённый Франц плюхнулся бы от удивления в траву, если б не боялся испачкать брюки. Он присел на корточки - чтобы не испугать и поближе к лицу егеря.
Снизу вверх полюбопытствовал:
- Как давно она знает мой диагноз?..
Бурханкин отвел взгляд. Марионеточно вздёрнул локоть, почесался о плечо ухом.
- Я не... Может... Они же подружки... Может, от Тимофеевны... Она и про Шуркино сердце, оказывается, знала ещё до всего.
- Ишь, какая всезнайка! Чего ж ты от неё, умной, в сторожку улизнуть норовишь? Там ведь и пивко далеко, и ухаживать за тобой некому!
Егор Сергеевич отмахнулся всё тем же локтем:
- А!.. За мной всё равно никто не ухаживает... Только кричит. Сто лет я ей не нужен. Хоть бы, это... хоть бы раз давление померила! Она не меня, а имя в мужья брала. Ты же, ну это... ты тогда, в "Охотном" слышал про её теорию... Даже в ЗАГС пошла из-за этого... Всё что-то подсчитывала.
- Грустно! - от всего сердца посочувствовал Франц. - Не Сел?н оказался, значит, не силён...
Бурханкина прорвало:
- Могла же мне хоть вот таку-усенького, - он показал на пальцах, хоть малюхонького ребёночка родить! Я бы его делу лесному обучил, слово бы передал... Вон, уже поседею скоро... Так и помру...
Увидев, как подозрительно заблестели глаза егеря, Франц поднялся с корточек, опустил руку ему на плечи.
- Не огорчайся из-за этого. Посмотри на меня: белеют волосы, зато чернеют зубы. Пойдём, Вилли!.. Мы с тобой вроде бы за хозяев здесь теперь. Надо гостей проводить...
*** Наследники
Когда Бурханкин и Франц вернулись к поминальному столу, они обнаружили, что гости в отсутствие Виктора Зуевича чувствуют себя, оказывается, вполне вольготно.
Двое мужиков дремали прямо на земле, подставляя солнцу белые грудные клетки под расстегнутыми траурными рубахами.
Повариха Евдокия Михайловна в сторонке мыла освободившуюся посуду.
Ляля, Селена и Тимофеевна по-прежнему сидели за столом, но уже сняли чёрные платки.
Все четыре женщины тихонько напевали: "Не житья мне здесь без милой, с кем пойду теперь к венцу..."
Сказал фермер, что покидает эти места навсегда, или гости сами решили, - только кое-кто примерялся к наследству.
Хорошенький, например, уже восстанавливал пугало в должности охранника грядки с огорченно поникшей не политой морковной ботвой. Отошёл, посмотрел со стороны, снял с механизатора Михеича шляпу и водрузил на кастрюльную башку. Ляля - супруга капитана, учительница начальных классов - жадным оценивающим глазом косилась на дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37