- И что же в больнице?
- Как только Боброва привезли в приёмное отделение, ему сразу стало
лучше.
- Надо думать!
- Пока производили обычную в таких случаях процедуру приёма больного,
Бобров слёзно стал умолять медперсонал отпустить его в туалет. Ему
возразили, но Бобров разыграл перед ними такую комедию, что они наконец
сдались. "Больной" выскользнул в дверь - и больше его не видели. След его
терялся сразу же за порогом больницы.
- Это всё?
- Всё.
Щеглов покачал головой. Гнев уступил место досаде и разочарованию.
- Да, ловко он нас провёл, - горестно произнёс он. - И, главное, как
просто! Как всё верно рассчитал! Сымитировал приступ аппендицита, добился,
чтобы вызвали "скорую" не его голосом и не с его телефона - и дело в шляпе!
Ведь знал, подлец, что нам и в голову не придёт устанавливать наблюдение за
всеми аппаратами в подъезде! Знал! Нет, теперь его не найти, теперь он
надолго затаился, и только неосторожность с его стороны может навести нас
на его след... Постойте, вы говорили, что его везли в машине "скорой
помощи"; значит, никаких вещей у него с собой не было. Так ведь?
- Так, - ответил Веселовский после некоторого раздумья. - Его забрали
прямо из квартиры Прокофьева, куда он перед этим явился налегке.
- Ага! Это уже лучше! - Глаза Щеглова снова вспыхнули дьявольским
огнём. - А вещи у него быть должны. Значит, они у него где-то припрятаны -
видно, заранее подготовился к возможному бегству. А где можно оставить,
например, небольшой чемоданчик или дипломат? Думайте, лейтенант!
Веселовский наморщил лоб.
- В камере хранения, - сказал он некоторое время спустя, - или...
- Или?..
- ...или у знакомых, - закончил лейтенант.
- Вот именно! Или в камере хранения, или у знакомых!.. Вот что,
лейтенант. Сию же минуту установите наблюдение за всеми камерами хранения
на всех вокзалах Москвы, а также выясните круг знакомств Боброва и с
каждого - с каждого, слышите? - кто так или иначе может оказаться в этом
кругу, глаз не спускайте! Поняли? И чтобы в этот раз прокола не было!
Ступайте!.. Нет, погодите. Вызовите ко мне... этого... как его... соседа:
- Прокофьева, - подсказал Веселовский.
- Да, Прокофьева, и жену Боброва. Хочу с ними побеседовать. Теперь
всё.
Как только лейтенант Веселовский покинул кабинет шефа, Щеглов с силой
шарахнул кулаком по железному сейфу, стоявшему в углу, тем самым пытаясь
сорвать накопившееся в душе раздражение на безответном предмете мебели:
Какая неудача! Как всё шло хорошо - и на тебе! Ведь из-под самого носа
ушёл. Нет, теперь его не поймать, не такой он дурак, чтобы после блестяще
проведённой операции вновь оказаться в руках милиции... Но тут одна мысль
пришла в голову следователю. Не только в камере хранения или у друзей мог
оставить свои вещи Бобров. Был ещё один способ, куда более оригинальный и
хитрый, спрятать их на некоторое время. Он вполне мог отправить ценности,
деньги или что-то ещё посылкой по почте. Куда? Да в любое отделение связи
страны! Достаточно при отправке написать магическое словосочетание "до
востребования", а при получении предъявить документы - и всё будет в полном
ажуре... Щеглов взглянул на часы. Без двадцати десять. А почтовые отделения
открываются в десять ровно. Значит, ещё есть время.
Не теряя ни секунды, он тут же распорядился взять под контроль все
отделения связи Москвы и, если возможно, Подмосковья и в случае появления
там Боброва немедленно сообщить об этом в уголовный розыск, лично старшему
следователю Щеглову.
Около десяти позвонил сотрудник, дежуривший на АТС, и сообщил, что за
всё время наблюдения за телефоном в квартире Боброва был зарегистрирован
всего один звонок. Звонил сам Бобров, вчера, в десять часов вечера, некоему
Курганову и обещал завтра, то есть уже сегодня, "забежать буквально на одну
минуту".
- Так что ж вы раньше молчали! - взорвался Щеглов, поражаясь
нерасторопности своих сотрудников, и бросил трубку.
Оперативник, тотчас же выехавший к Курганову, застал хозяина в
полнейшем недоумении, причём недоумение это было вызвано не столько
появлением милиции, сколько вчерашним звонком "неизвестного типа, который
даже не соизволил представиться". Причём на обещание Боброва "забежать"
Курганов не успел даже ответить, так как тот сразу же бросил трубку.
- Ясно, - проворчал Щеглов, когда получил это известие. - В
кошки-мышки решил поиграть с нами Бобров. На ложный след наводит. Ладно, мы
это ему ещё припомним. А за квартирой Курганова понаблюдайте - мало ли
что...
Состоявшаяся вскоре после этого беседа сначала с Прокофьевым, соседом
Боброва по подъезду, а затем с женой последнего, не принесла никаких
видимых результатов. Несколько штрихов к общей картине вчерашнего вечера,
правда, добавила гражданка Боброва, но они не меняли существа уже имеющейся
в распоряжении следствия информации. По её словам, муж вчера был
раздражителен, мрачен, часто брался за телефон, но тут же бросал его, на
вопросы не отвечал, копался в каких-то документах, шарахался от тёмных
окон. Но что больше всего поразило её, так это его полнейшее безразличие к
футбольному матчу "Динамо" (Москва) - ЦСКА, транслировавшемуся вчера по
телевизору; подобного раньше не случалось. Сам страстный болельщик, Щеглов
понял, в каком состоянии находился вчера вечером Бобров, и даже где-то в
глубине души посочувствовал ему.
В начале двенадцатого появился лейтенант Веселовский и принёс
известие, окончательно расстроившее следователя Щеглова. Лейтенант
тщательно исследовал все возможные связи Боброва, начиная с родственных и
кончая служебными, и установил, что сегодня в шесть часов утра Бобров на
несколько минут заходил к одному своему приятелю, некоему Бурдюку Остапу
Валериановичу, и забрал у него оставленный сутками раньше небольшой
чемоданчик. На вопрос, что было в чемоданчике и зачем Бобров его оставлял,
Бурдюк пожал плечами и ответил, что не знает и в чужие дела вмешиваться
обыкновения не имеет, а если товарищи из милиции столь любопытны, то пусть
спросят у самого Боброва, что, зачем и почему. Одним словом, последняя
нить, связывавшая следствие с исчезнувшим преступником, оборвалась. Правда,
Щеглов сделал отчаянную попытку отыскать такси, которым должен был
воспользоваться Бобров ночью, чтобы добраться до Бурдюка, но эта попытка не
принесла успеха. Бобров вполне мог воспользоваться услугами частника, что
он наверняка и сделал, и тогда любые попытки становились совершенно
бессмысленными.
Щеглов был реалистом, и как реалист отлично понимал, что Бобров для
него потерян, и потерян безвозвратно. Только неосторожный шаг мог случайно
обнаружить его, но такой серьёзный противник, как Бобров, наверняка не
совершит ошибки и не выдаст себя, раз ему уже однажды посчастливилось уйти
от возмездия. Но наблюдения с дома Боброва Щеглов решил пока не снимать.
Объявился Чудаков. Совершенно уже не надеясь застать его дома,
следователь Щеглов в очередной раз набрал его номер и, к своему великому
удивлению, услышал голос пропавшего экспедитора.
Их краткий разговор уже приводился выше.
В первом часу дня поступила наконец долгожданная весть из Таллинна.
Эстонские коллеги сообщали, что буквально полчаса назад к ним явился некто
гражданин Барабанов и сделал важное сообщение, причём просил передать его в
Москву лично следователю Щеглову. Сообщение содержало ни много ни мало как
московский адрес Алфреда Мартинеса, судового радиста с "Академика Булкина".
На вопрос таллиннских сотрудников, почему посетитель считает необходимым
довести эту информацию до их сведения, он смущённо ответил, что делает это
лишь из опасения, что его друг, Максим Чудаков, частным образом
расследующий убийство профессора Красницкого, может попасть в беду;
Мартинес же, по мнению Чудакова, и есть убийца профессора. Если этот факт
неизвестен следователю Щеглову, добавил он, то пусть ему его сообщат.
Опять Чудаков! Снова суёт нос не в своё дело! Ну, он дождётся...
Следователь Щеглов сердито покачал головой и внезапно поймал себя на мысли,
что испытывает к этому пронырливому малому невольное чувство симпатии. Но
взгляд, брошенный им на только что полученный из Таллинна адрес Алфреда
Мартинеса, тут же заставил его забыть и о Чудакове, и о Барабанове, и даже
о потухшей сигарете в углу его рта. Улица Чкалова, дом пятьдесят восемь...
Так ведь это адрес Боброва! Цепь замкнулась. Теперь совершенно ясно, что
Алфред Мартинес - убийца, вернее, исполнитель преступления, а Бобров - его
инициатор, идейный вдохновитель. Видимо, профессор Красницкий раскрыл
какую-то их афёру, и они решили убрать случайного свидетеля. Одно
непонятно: почему вчера, будучи у Бобровых, ни Щеглов, ни Мокроусов не
заметили в квартире следов пребывания там ещё одного человека - неуловимого
Мартинеса. Правда, они и не думали его там искать, вполне возможно, что в
тот момент он просто отсутствовал, а хозяйка не сообщила о нём по той
простой причине, что об этом её никто не спрашивал. И всё же... всё же
профессиональное чутье и интуиция сыщика должны были подсказать им
правильное направление поисков. Ведь наверняка в квартире Бобровых были
какие-то, на первый взгляд незаметные, детали, указывающие на присутствие
постороннего человека. Но теперь поздно об этом вспоминать. Теперь надо
действовать.
Щеглов срочно вызвал опергруппу и выехал во главе её на задержание
преступника. На этот раз судьба благоприятствовала ему: он прибыл вовремя.
Шум борьбы и звон бьющейся посуды, доносившиеся из квартиры Бобровых,
вынудили оперативников незамедлительно выломать дверь. На полу, усыпанном
осколками, рыча и изрыгая проклятия, катались два совершенно одинаковых
тела, и только намётанный глаз следователя Щеглова помог ему распознать в
одном из них пропавшего Максима Чудакова. Значит, вторым был Алфред
Мартинес:

Глава одиннадцатая
- Жив, герой?
Чудаков с трудом открыл глаза и ничего не увидел. Всё было
белым-бело, только справа немного ярче, а слева темнее. Да, конечно, он в
больнице. Чудаков это сразу понял. Ведь не на том же он свете!.. Постепенно
взгляд его сфокусировался, и он увидел белый потолок, белый пододеяльник,
женщину во всем белом, мелькнувшую мимо, белые шторы, не дающие ярко-белому
солнцу ворваться в белую палату, белый халат на плечах следователя
Щеглова... Щеглов!
Чудаков окончательно пришёл в себя. Он с удивлением и тревогой взирал
на улыбающегося следователя и ничего не понимал.
- Жив, говорю, герой? - снова услышал он голос Щеглова.
- А где Мартинес? - прохрипел Максим и сам не узнал своего голоса.
- Ну, раз готов сразу в бой идти - значит, жив, - удовлетворённо
отметил Щеглов. - Не волнуйся, парень, твой Мартинес в надёжном месте.
Да, он в больнице. Голова его забинтована - краем глаза он увидел
повязку, но ни боли, ни желания оставаться здесь он не испытывал. Вот
только предательская слабость... Максим попытался подняться, но руки
задрожали, подогнулись, и он со стоном упал на подушку.
- Лежи, лежи, герой, - с неожиданной теплотой произнёс Щеглов. - Ты
потерял много крови, и теперь тебе надо отлежаться.
Щеглов в небрежно накинутом на плечи халате сидел на краю его кровати
и заботливо смотрел на осунувшееся лицо Чудакова.
- Здравствуйте, гражданин следователь, - произнёс Максим.
- Почему гражданин? Заладил: гражданин, гражданин... - нарочито
сердясь, ответил Щеглов. - Насмотрелся, поди, фильмов. У меня ведь
имя-отчество есть, к твоему сведению... Ну, давай, что ли, знакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25