в мимике и интонациях некоторых
собеседников, определенных реакциях на его предложения по
тому или иному вопросу...
Но даже если он в чем-то и подозревается, претензий ни к
кому не предъявишь, ибо недоверие ко всему и ко всем -
основа основ любой секретной службы, находящейся в
постоянной конфронтации не только с очевидными своими
противниками, но зачастую и с коллегами из дружеских,
казалось бы, соседних ведомств...
Кстати!
Он убрал руку с руля, набрав кнопками телефона номер
коммутатора нью-йоркского отделения ФБР, где в службе
контрразведовательных операций работал его ближайший дружок
Алан, бывший соратник по прежней работе с советской
эмиграцией, кто так и остался в известном Ричарду кабинете,
чьи окна выходили на шумный Бродвей...
И пока телефонистка, выслушав сообщенный ей
четырехзначный код, соединяла его с затребованным абонентом,
Ричард словно воочию увидел знакомый небоскреб на Федерал-
плазе, ветерана ФБР старика Джорджа, сидевшего в стеклянной
кабине бюро пропусков на первом этаже; аквариум небольшого
холла-простенка между входами в лифты и, наконец, знакомый
этаж, где на темно-синем фоне золотом сияли буквы:
"Intelligence Department".
Коммутатором пришлось воспользоваться по причине регулярных
изменений "прямых" телефонов Алана, вызванных "отработкой"
определенного оперативного ресурса. Что же касается
телефонистки, то для нее Алан именовался Джоном.
- Умер отец, - сообщил Ричард, после обмена
стандартными приветствиями и, выслушав участливые
соболезнования, продолжил:
- Через час я буду в Лонг-Айленде. Что у тебя
относительно сегодняшней программы на вечер?
- Полностью к твоим услугам.
- Спасибо... Джон.
Остаток дня заняли переговоры с похоронным бюро, с
паталогоанатомом, констатировавшим смерть от обширного
инфаркта, с менеджером банка, где находились сбережения
отца, и в пустой теперь дом на Лонг-Айленде Ричард попал
только к вечеру, где его тотчас атаковали звонки от
приятелей отца, от владельца дома, готового вернуть половину
депозита за аренду в случае, если Ричард вывезет все ему
необходимые вещи в течение трех дней и - предлагавшему по
сходной цене приобрести остающуюся посуду и мебель.
После зашел сосед - молодой парень, желавший приобрести ныне
беспризорную яхту и место на причале.
Вскоре Ричард не без озлобления понял, что погружается в
какую-то коммерческую пучину, где сам факт смерти
единственного ему родного человека выступает, как нечто
условное и абсолютно уже непринципиальное, отраженное лишь в
деликатности тона, с каким вносились те или иные деловые
предложения. И за всем этим, как он вдруг остро
почувствовал, скрывалась именно та суть американского образа
жизни, что была столь неприемлема для отца, причем,
неприемлема органически, в отличие от него - воспринимавшего
подобный подход к бытию, если и с неприязнью, то
умозрительной, ведь он вырос именно здесь, впитав в себя с
американским воздухом все положения и нормы, основанные на
принципе "не успел - опоздал".
Бродя по дому с трубкой радиотелефона в руке, Ричард
раздумывал, что из наследства отца ему взять с собой
Вашингтон? Разве - семейные фотографии и документы?.. Ну,
еще памятные ему с детства вещицы и столовое серебро. Да!-
коллекцию спиннингов - ее отец собирал всю жизнь. Вот,
пожалуй, и все.
Среди бумаг он обнаружил и метрику отца, и документ на право
собственности, касающийся особняка в Карлсхорсте, что
представился ему весьма перспективным...
Вскоре он собрал средних размеров спортивную сумку,
уместившуюся в багажнике "Форда".
И, когда уже поворачивал ключ, запирая замок, увидел
Алана, въехавшего прямо на парковочный драйв-вей и
остановившего свой новенький, сверкающий перламутром дорогой
краски "Бьюик" - нос к носу с запыленным автомобилем
Ричарда.
Друзья обнялись, Ричард выслушал повторные соболезнования,
пригласил Алана пройти в дом, но тот отказался, предложив
отметить встречу в каком-нибудь кабачке.
Ричард и сам подумывал, где бы провести вечер, избежав
одинокого времяпрепровождения в тишине опустевших комнат,
невольно и не без сочувствия вспомнив при этом бедолагу
араба, томящегося сейчас в цэрэушных апартаментах, а потому
предложение приятеля принял с удовольствием, и вскоре
"Бьюик" мчался из унылых пригородов по скоростному шоссе в
сторону Бруклина.
Когда миновали серые громады муниципальных домов на
Пенсильвания-авеню, он спросил Алана, не слишком ли далеко
они забираются вглубь города, на что тот рассеянно ответил о
каком-то новом ресторане с удивительно изысканной кухней,
где редкий гость из Вашингтона должен побывать
всенепременно.
И вдруг - то ли интонация, с которой тот отвечал на
вопросы, то ли - чересчур напряженные взгляды в зеркала
заднего обзора, внезапно открыли Ричарду обескураживающий
факт: Алан "проверялся"; а дальнейшие пируэты и зигзаги
маршрута по односторонним улочкам, выведшим в итоге на Кони-
Айленд авеню, куда можно было безо всяких сложностей съехать
с основной трассы, лишь доказали правильность возникшего
подозрения.
Звякнули "квотеры", упав в чрево счетчика парковочного времени,
и уже через пару минут они сидели в шумной суете небольшого
арабского ресторанчика, битком набитого разношерстной
публикой.
Тучный плечистый Алан громоздко восседал за миниатюрным для
его комплекции столиком, равнодушно листая меню.
- Странная дорога и странный кабак, - произнес Ричард
словно в пространство.
- И странная жизнь, - в тон ему откликнулся приятель.
Заказали сухое красное вино, овощной салат, шампиньоны с
вареной кукурузой; главным же блюдом Алан избрал хорошо
прожареный стейк, а Ричард, предпочитавший дары моря -
лобстера в чесночном соусе.
Никакой оригинальностью местная кухня не отличалась, однако от
высказывания такого суждения Ричард воздержался не только по
соображениям элементарного такта, но и в силу окончательно
окрепшей уверенности, что место для их общения Алан
"вычислил" еще накануне; неясной оставалась лишь подоплека
конспиративных таинств...
Вопросы, конечно, вертелись на языке, но он привычно
выжидал время, предпочитая игру "черными", ибо, вслепую
начина партию в профессиональном диалоге, можно было сразу
же всерьез и непоправимо промахнуться.
Алан начал первым.
- За мной - должок, - сказал он, пригубив терпкое вино.
- Какой? - равнодушно спросил Ричард, оглядывая дымное
ресторанное пространство. Хотя какой именно должок - понял
мгновенно.
Когда-то они совместно "вели" одного из информаторов, кому
время от времени выплачивались солидные денежные суммы
вознаграждений и, хотя по правилам передача денег
производилась при обязательном присутствии офицера-свидетеля
во избежании злоупотреблений, Алан зачастую служебными
установками пренебрегал, более того - часть гонораров
прикарманивал, что Ричард случайно установил, но с
соответствующим докладом к начальству не пошел,
ограничившись дружеской, хотя и суровой беседой с
напарником.
- Оцениваю твою забывчивость, - подмигнул Алан. - И
повторно выражаю признательность. Где бы я сейчас был...
- Я не люблю эксгумаций, - обтекаемо заметил Ричард.
- А я - долгов.
- Ну ладно, открывай карты.
- Мои сегодняшние маневры ты, конечно, заметил...
- Рад, что ты заметил, что я заметил...
- В нашем возрасте уже в романтику не играют, как
понимаешь, - продолжил Алан с угрюмой интонацией.
- Да, ее заменяет излишняя мнительность, - улыбнулся
Ричард обезоруживающе.
- Мнительность? - переспросил собеседник язвительно. -
А что ты скажешь, если я сообщу, сильно при том рискуя!-
что, еще до твоего сегодняшнего звонка, со мной беседовали
очень влиятельные господа, попросив меня об услуге: мол,
если ты выйдешь со мною на связь, а это ты и сделал, мне
надлежит провести с тобой беседу, аспекты которой следующие:
удовлетворен ли ты своим нынешним положением в конторе; есть
ли у тебя материальные проблемы; и - главное - будет ли
проявлен тобой интерес к моим служебным обязанностям,
связанным с "русской" тематикой . Кроме того, господам было
бы любопытно узнать твое мнение по поводу происходящих в
бывшем СССР событий. Интересно?
- Конечно, - кивнул Ричард с безусловным согласием. -
Место контакта обозначалось?
- На мое усмотрение.
- И что дальше?
- То, что еще месяц назад я написал подробнейший отчет
по всем эпизодам нашей совместной работы в ФБР, частных
контактах вне службы и особо - день за днем - изложил
перипетии поездки в Тунис на отдых с женами... Хотя - когда
это было? Четыре года прошло! Кстати, вопросы о причинах
развода тоже поднимались...
Тунис. Вот что. Значит, предчувствие не обмануло,
значит - вцепились.
- Еще месяц назад? - переспросил он задумчиво.
- Что? А, да.
- Теперь я твой должник, Алан. Аппетит ты мне, конечно,
испортил... Ну, выводы ясны. Или предполагается мое
выдвижение на какой-то ответственный пост, что требует...
сам понимаешь...
- Или ты русский шпион, а Тунис - территория связи, -
закончил Алан.
- Это твое личное мнение на сей счет?.. - вопросил
Ричард утвердительным тоном.
- Нет. У меня противоположная точка зрения.
- Отчего же?
- Я подумал вот о чем... Хорошо, положим, русские
завербовали тебя. Когда? Благоприятные условия у них были в
тот период, когда ты еще служил у нас. И дело не только в
контактах с эмигрантами. Тогда они, русские, представляли
силу. Тоталитарная империя не пожалела бы никаких средств,
чтобы заполучить в свою агентуру офицера спецслужб главного
противника, да еще на таком специфически-актуальном
направлении его текущей работы...
- Пока ты противоречишь себе.
- Нисколько. Реальные мотивы твоего сотрудничества в то
время - либо деньги, либо идейные соображения. Шантаж
исключаю: всех баб мира тебе тогда с успехом заменяла
Элизабет, а иные гнилые подходы логически обосновываются
трудно.
- Так-так... - Ричард принялся за лобстера, отковырнув
вилкой хвостовой панцирь, под котором нежно розовело
пропитанное горячим соусом мясо.
- То есть, повторяю, - продолжил Алан, - остаются
деньги или идея... Но в таком случае ты попросту не мог не
использовать возможности завербовать меня, согласись. Мы
всегда с полувзгляда понимали друг друга, морально ты был
гораздо сильнее а, благодаря той... ситуации легко мог меня
переломить... Я находился в шоке, был абсолютно управляем...
Все. Начиналась лирика. Углубляться в нее не имело
никакого смысла, а возвращаться к деталям написанных Аланом
отчетов и его бесед с тайными недругами господина
Валленберга - значило бы проявить нездоровую
заинтересованность, что никак не соответствовала имиджу
уверенного в себе профессионала.
- Я чувствую... - Ричард помедлил, - с крушением
Советского Союза... о, вот, кстати, и мое мнение на заданную
тебе тему... Чувствую, у ФБР сильно поубавилось работы в
плане контрразведывательных мероприятий. Посему для
поддержания бюджета надо найти врагов. Те же проблемы и в
нашей конторе, ничего удивительного. - Он позволил себе
зевок. - И у русских, вероятно. Ладно, закончим на том.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
собеседников, определенных реакциях на его предложения по
тому или иному вопросу...
Но даже если он в чем-то и подозревается, претензий ни к
кому не предъявишь, ибо недоверие ко всему и ко всем -
основа основ любой секретной службы, находящейся в
постоянной конфронтации не только с очевидными своими
противниками, но зачастую и с коллегами из дружеских,
казалось бы, соседних ведомств...
Кстати!
Он убрал руку с руля, набрав кнопками телефона номер
коммутатора нью-йоркского отделения ФБР, где в службе
контрразведовательных операций работал его ближайший дружок
Алан, бывший соратник по прежней работе с советской
эмиграцией, кто так и остался в известном Ричарду кабинете,
чьи окна выходили на шумный Бродвей...
И пока телефонистка, выслушав сообщенный ей
четырехзначный код, соединяла его с затребованным абонентом,
Ричард словно воочию увидел знакомый небоскреб на Федерал-
плазе, ветерана ФБР старика Джорджа, сидевшего в стеклянной
кабине бюро пропусков на первом этаже; аквариум небольшого
холла-простенка между входами в лифты и, наконец, знакомый
этаж, где на темно-синем фоне золотом сияли буквы:
"Intelligence Department".
Коммутатором пришлось воспользоваться по причине регулярных
изменений "прямых" телефонов Алана, вызванных "отработкой"
определенного оперативного ресурса. Что же касается
телефонистки, то для нее Алан именовался Джоном.
- Умер отец, - сообщил Ричард, после обмена
стандартными приветствиями и, выслушав участливые
соболезнования, продолжил:
- Через час я буду в Лонг-Айленде. Что у тебя
относительно сегодняшней программы на вечер?
- Полностью к твоим услугам.
- Спасибо... Джон.
Остаток дня заняли переговоры с похоронным бюро, с
паталогоанатомом, констатировавшим смерть от обширного
инфаркта, с менеджером банка, где находились сбережения
отца, и в пустой теперь дом на Лонг-Айленде Ричард попал
только к вечеру, где его тотчас атаковали звонки от
приятелей отца, от владельца дома, готового вернуть половину
депозита за аренду в случае, если Ричард вывезет все ему
необходимые вещи в течение трех дней и - предлагавшему по
сходной цене приобрести остающуюся посуду и мебель.
После зашел сосед - молодой парень, желавший приобрести ныне
беспризорную яхту и место на причале.
Вскоре Ричард не без озлобления понял, что погружается в
какую-то коммерческую пучину, где сам факт смерти
единственного ему родного человека выступает, как нечто
условное и абсолютно уже непринципиальное, отраженное лишь в
деликатности тона, с каким вносились те или иные деловые
предложения. И за всем этим, как он вдруг остро
почувствовал, скрывалась именно та суть американского образа
жизни, что была столь неприемлема для отца, причем,
неприемлема органически, в отличие от него - воспринимавшего
подобный подход к бытию, если и с неприязнью, то
умозрительной, ведь он вырос именно здесь, впитав в себя с
американским воздухом все положения и нормы, основанные на
принципе "не успел - опоздал".
Бродя по дому с трубкой радиотелефона в руке, Ричард
раздумывал, что из наследства отца ему взять с собой
Вашингтон? Разве - семейные фотографии и документы?.. Ну,
еще памятные ему с детства вещицы и столовое серебро. Да!-
коллекцию спиннингов - ее отец собирал всю жизнь. Вот,
пожалуй, и все.
Среди бумаг он обнаружил и метрику отца, и документ на право
собственности, касающийся особняка в Карлсхорсте, что
представился ему весьма перспективным...
Вскоре он собрал средних размеров спортивную сумку,
уместившуюся в багажнике "Форда".
И, когда уже поворачивал ключ, запирая замок, увидел
Алана, въехавшего прямо на парковочный драйв-вей и
остановившего свой новенький, сверкающий перламутром дорогой
краски "Бьюик" - нос к носу с запыленным автомобилем
Ричарда.
Друзья обнялись, Ричард выслушал повторные соболезнования,
пригласил Алана пройти в дом, но тот отказался, предложив
отметить встречу в каком-нибудь кабачке.
Ричард и сам подумывал, где бы провести вечер, избежав
одинокого времяпрепровождения в тишине опустевших комнат,
невольно и не без сочувствия вспомнив при этом бедолагу
араба, томящегося сейчас в цэрэушных апартаментах, а потому
предложение приятеля принял с удовольствием, и вскоре
"Бьюик" мчался из унылых пригородов по скоростному шоссе в
сторону Бруклина.
Когда миновали серые громады муниципальных домов на
Пенсильвания-авеню, он спросил Алана, не слишком ли далеко
они забираются вглубь города, на что тот рассеянно ответил о
каком-то новом ресторане с удивительно изысканной кухней,
где редкий гость из Вашингтона должен побывать
всенепременно.
И вдруг - то ли интонация, с которой тот отвечал на
вопросы, то ли - чересчур напряженные взгляды в зеркала
заднего обзора, внезапно открыли Ричарду обескураживающий
факт: Алан "проверялся"; а дальнейшие пируэты и зигзаги
маршрута по односторонним улочкам, выведшим в итоге на Кони-
Айленд авеню, куда можно было безо всяких сложностей съехать
с основной трассы, лишь доказали правильность возникшего
подозрения.
Звякнули "квотеры", упав в чрево счетчика парковочного времени,
и уже через пару минут они сидели в шумной суете небольшого
арабского ресторанчика, битком набитого разношерстной
публикой.
Тучный плечистый Алан громоздко восседал за миниатюрным для
его комплекции столиком, равнодушно листая меню.
- Странная дорога и странный кабак, - произнес Ричард
словно в пространство.
- И странная жизнь, - в тон ему откликнулся приятель.
Заказали сухое красное вино, овощной салат, шампиньоны с
вареной кукурузой; главным же блюдом Алан избрал хорошо
прожареный стейк, а Ричард, предпочитавший дары моря -
лобстера в чесночном соусе.
Никакой оригинальностью местная кухня не отличалась, однако от
высказывания такого суждения Ричард воздержался не только по
соображениям элементарного такта, но и в силу окончательно
окрепшей уверенности, что место для их общения Алан
"вычислил" еще накануне; неясной оставалась лишь подоплека
конспиративных таинств...
Вопросы, конечно, вертелись на языке, но он привычно
выжидал время, предпочитая игру "черными", ибо, вслепую
начина партию в профессиональном диалоге, можно было сразу
же всерьез и непоправимо промахнуться.
Алан начал первым.
- За мной - должок, - сказал он, пригубив терпкое вино.
- Какой? - равнодушно спросил Ричард, оглядывая дымное
ресторанное пространство. Хотя какой именно должок - понял
мгновенно.
Когда-то они совместно "вели" одного из информаторов, кому
время от времени выплачивались солидные денежные суммы
вознаграждений и, хотя по правилам передача денег
производилась при обязательном присутствии офицера-свидетеля
во избежании злоупотреблений, Алан зачастую служебными
установками пренебрегал, более того - часть гонораров
прикарманивал, что Ричард случайно установил, но с
соответствующим докладом к начальству не пошел,
ограничившись дружеской, хотя и суровой беседой с
напарником.
- Оцениваю твою забывчивость, - подмигнул Алан. - И
повторно выражаю признательность. Где бы я сейчас был...
- Я не люблю эксгумаций, - обтекаемо заметил Ричард.
- А я - долгов.
- Ну ладно, открывай карты.
- Мои сегодняшние маневры ты, конечно, заметил...
- Рад, что ты заметил, что я заметил...
- В нашем возрасте уже в романтику не играют, как
понимаешь, - продолжил Алан с угрюмой интонацией.
- Да, ее заменяет излишняя мнительность, - улыбнулся
Ричард обезоруживающе.
- Мнительность? - переспросил собеседник язвительно. -
А что ты скажешь, если я сообщу, сильно при том рискуя!-
что, еще до твоего сегодняшнего звонка, со мной беседовали
очень влиятельные господа, попросив меня об услуге: мол,
если ты выйдешь со мною на связь, а это ты и сделал, мне
надлежит провести с тобой беседу, аспекты которой следующие:
удовлетворен ли ты своим нынешним положением в конторе; есть
ли у тебя материальные проблемы; и - главное - будет ли
проявлен тобой интерес к моим служебным обязанностям,
связанным с "русской" тематикой . Кроме того, господам было
бы любопытно узнать твое мнение по поводу происходящих в
бывшем СССР событий. Интересно?
- Конечно, - кивнул Ричард с безусловным согласием. -
Место контакта обозначалось?
- На мое усмотрение.
- И что дальше?
- То, что еще месяц назад я написал подробнейший отчет
по всем эпизодам нашей совместной работы в ФБР, частных
контактах вне службы и особо - день за днем - изложил
перипетии поездки в Тунис на отдых с женами... Хотя - когда
это было? Четыре года прошло! Кстати, вопросы о причинах
развода тоже поднимались...
Тунис. Вот что. Значит, предчувствие не обмануло,
значит - вцепились.
- Еще месяц назад? - переспросил он задумчиво.
- Что? А, да.
- Теперь я твой должник, Алан. Аппетит ты мне, конечно,
испортил... Ну, выводы ясны. Или предполагается мое
выдвижение на какой-то ответственный пост, что требует...
сам понимаешь...
- Или ты русский шпион, а Тунис - территория связи, -
закончил Алан.
- Это твое личное мнение на сей счет?.. - вопросил
Ричард утвердительным тоном.
- Нет. У меня противоположная точка зрения.
- Отчего же?
- Я подумал вот о чем... Хорошо, положим, русские
завербовали тебя. Когда? Благоприятные условия у них были в
тот период, когда ты еще служил у нас. И дело не только в
контактах с эмигрантами. Тогда они, русские, представляли
силу. Тоталитарная империя не пожалела бы никаких средств,
чтобы заполучить в свою агентуру офицера спецслужб главного
противника, да еще на таком специфически-актуальном
направлении его текущей работы...
- Пока ты противоречишь себе.
- Нисколько. Реальные мотивы твоего сотрудничества в то
время - либо деньги, либо идейные соображения. Шантаж
исключаю: всех баб мира тебе тогда с успехом заменяла
Элизабет, а иные гнилые подходы логически обосновываются
трудно.
- Так-так... - Ричард принялся за лобстера, отковырнув
вилкой хвостовой панцирь, под котором нежно розовело
пропитанное горячим соусом мясо.
- То есть, повторяю, - продолжил Алан, - остаются
деньги или идея... Но в таком случае ты попросту не мог не
использовать возможности завербовать меня, согласись. Мы
всегда с полувзгляда понимали друг друга, морально ты был
гораздо сильнее а, благодаря той... ситуации легко мог меня
переломить... Я находился в шоке, был абсолютно управляем...
Все. Начиналась лирика. Углубляться в нее не имело
никакого смысла, а возвращаться к деталям написанных Аланом
отчетов и его бесед с тайными недругами господина
Валленберга - значило бы проявить нездоровую
заинтересованность, что никак не соответствовала имиджу
уверенного в себе профессионала.
- Я чувствую... - Ричард помедлил, - с крушением
Советского Союза... о, вот, кстати, и мое мнение на заданную
тебе тему... Чувствую, у ФБР сильно поубавилось работы в
плане контрразведывательных мероприятий. Посему для
поддержания бюджета надо найти врагов. Те же проблемы и в
нашей конторе, ничего удивительного. - Он позволил себе
зевок. - И у русских, вероятно. Ладно, закончим на том.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44