Поставленный на тумбочку возле кровати
диктофон, медленно вращал компактную магнитную ленту.
Главный вопрос ждать себя долго не заставил.
- Насколько я в курсе... вы бесповоротно убеждены в
своем провале? - буркнул генерал, насупившись.
- Да.
- Я хотел бы услышать обоснования...
Ключевой момент беседы. Рассказывать правду, тем самым
подставляя Алана как кандидата на возможную теоретически
вербовку, Ричард не мог. Во-первых, тот спас ему жизнь, а во-
вторых, делать русским какие-либо подарки в планы его не
входило.
- Я обнаружил за собой слежку в Тунисе после встречи со
связником, - заявил он. - Затем - световод у себя в
квартире, "клоп" в салоне автомобиля...
- Ну, этому могут быть и иные объяснения, - вклинился в
разговор сутулый.
- Да, - сказал Ричард. - Вы правы. В Тунисе за мной
следила местная конрразведка, спецтехнику мне воткнули в
профилактических целях... Можно рассуждать и так. Однако
существуют и некоторые дополнительные подробности...
Картина провала, нарисованная им, отличалась удручающе-
безжалостной логикой и, отслеживая реакции собеседников, он
понял, что приводимые доводы восприняты ими с однозначным
согласием.
- Грустно, грустно, - молвил генерал, как бы подводя
итог монологу Ричарда. - Однако, - щелкнул он пальцами, -
неясно главное... - И - замолчал.
Молчал и Валленберг. Генералу пришлось продолжить:
- ... причина провала?..
На слово "причина" пришлось ударение.
- А сами вы что думаете по данному поводу? - спросил
Ричард.
- Мы?.. А что - мы?.. - сказал генерал. - Наша точка
зрени в немалой мере зависит от вашего личного мнения.
Ох, и лис, подумалось Ричарду.
- Ну, - сказал он, - выбор тут, как понимаете,
небольшой. Или я сам где-то прокололся, или прокололи меня.
Я категорически склонен к последней версии, пусть она и
попахивает самооправданием...
- То есть сигнал поступил с нашей территории, - мягко
уточнил сутулый.
- Убежден, - сказал Ричард.
В это время капитан-майор внес в комнату поднос. На
подносе дымились тарелки с яичницей, посыпанной мелко
нарезанным зеленым луком и чашки с крепко заваренным чаем.
В течение минуты, покуда сервировался стол, разговор не
возобновлялся. Наконец, младший офицер отправился обратно на
кухню.
- Убеждены... - повторил генерал, косо на ячницу
взирая. - Почему?
- Я уже проработал предварительный график всех эпизодов
работы, - ответил Ричард. - С точной привязкой по времени.
Думаю, позднее мы уточним его с вашими аналитиками. Однако,
итог будет тот же, уверен: провал носил характер внезапный и
лавинообразный. Аргументы же в пользу каких-либо оперативных
подступов или режимной профилактики, давшей неожиданные
плоды, приемлемы лишь для того, кто в подобной версии
заинтересован. Здесь налицо целеустремленная работа согласно
точной оперативной информации.
- Но учтите, что круг людей... - начал генерал, однако
Ричард его перебил:
- ... знавших меня, чрезвычайно узок, не так ли? Браво.
Но также как и я, так и вы в курсе о многих и многих арестах
сверхзасекреченных агентов, произошедших благодаря наводке,
идущей с самого верха. И меня, например, абсолютно не
удовлетворяют такие объяснения провалов, как жизнь не по
средствам, наличные деньги неясного происхождения и прочая
чепуха, предназначенная для прессы и обывателя, что, в
конечном итоге, одно и то же.
- Ну, если вы правы... - Генерал помедлил. - Что тоже
нельзя исключать... то "крота" мы вычислим. Приложим все
усилия. Теперь - другой вопрос. С какими, так сказать,
мыслями вы прибыли к нам? Ну, естественно, чтобы все
поставить на свои места, это понятно...
- Чем можем служить? - улыбнулся сутулый принужденно.
- Честно - не знаю, - сказал Ричард. - Полнейший и...
наверное, закономерный сумбур в голове.
- Ну, - сказал генерал, - вы уж не падайте духом, как в
одной русской песне поется; мы вам подскажем варианты на
перспективу. И вообще... будьте уверены: за вами - стена. И
такая, что... крепче не бывает. Все ваши проблемы мы берем
на себя. К тому же, нам еще предстоит уйма совместной
работы.
" М-да, - подумал Ричард. - Предстоит. Высосать из меня
все, что знаю и видел в этой жизни".
- Сделали вы для нас немало, - констатировал сутулый,
пригубив чай, - а мы, и в том вы убедитесь, люди
благодарные...
- Оле-ег! - нараспев произнес генерал в сторону кухни,
и сию же секунду появился тот, кому Ричард присвоил звание
капитана-майора. - Вот - Олег... - сказал генерал. - Будет
отныне каждодневно с вами, все вопросы к нему, он в курсе
событий, ваш ангел-хранитель. - Генерал встал, вновь
покосившись на нетронутые порции яичницы. - Есть ли у вас
какие-либо пожелания... лично ко мне? - спросил, прямо глядя
в глаза Ричарда.
- Я... буду жить здесь? - Ричард обвел взглядом стены
комнаты.
- А вот это, - махнул рукой генерал, - пускай вас не
заботит. Жилье мы вам подберем приличное, кроме того, у
Олега машина, а, что касается наличных денег, то вы получите
их завтра. В разумных пределах, конечно... тем более, не
скрою, у нас сейчас нелегкие времена... Да! - Он поднял
палец. - Непременные и естественные условия: никаких
ресторанов и прочих публичных мест. К тому же, должен
заметить со всей большевистской прямотой: ваши коллеги
работают тут, в Москве...
- Бывшие коллеги, - уточнил сутулый.
- Да. В общем, резвятся, как в своей вотчине. Поэтому:
осторожность, осторожность и еще раз осторожность. А там -
придумаем, как и что...
На том и расстались.
АЛЕКСЕЙ ТРЕПЕТОВ
Москву Трепетов покинул безо всяких конспиративных таинств;
взял билет в "Шереметьево-2", предъявив синий паспорт
постоянно проживающего в Германии лица без гражданства по
фамилии Цивинский; побродил по магазинчикам "Duty Free" за
пограничными кордонами, а уже через несколько часов "Боинг"
взял курс в сторону аэропорта Тегель.
Уют салона, ровное жужжание турбин, хорошенькие, словно
сошедшие с глянцевых рекламных плакатов стюардессы,
обносившие публику обедом: рис с цыпленком, сухое вино,
кофе, папайя и манго - самолет летел в Европу из Таиланда, -
вернули Трепетову, казалось бы, бесповоротно утраченное им
чувство безмятежности, и схлынули тревоги прошедших дней,
канув в белесую бездну, рассекаемую видневшимся в
иллюминаторе крылом. Его постигло ощущение как бы
вернувшейся сказки детства - надежной, с обязательным благом
в конце, и как в студеную ночь у камина, так и сейчас было
ему приятно и защищенно смотреть на бушевавшую над Польшей
грозу, желтыми трещинами молний бороздившую небо.
А над Берлином сиял безоблачный и солнечный день, и
Трепетов, глядевший в иллюминатор, отчетливо различал шпиль
городской телебашни, бурый кубик Рейхстага, аккуратные
новостройки вдоль Отто Гротеволь-штрассе, ждущей своего
переименования, бирюзовые от окисленной меди купола соборов
и даже остов разрушенной войной кирхи возле зоопарка.
Купив в почтовом отделении аэропорта пластиковую карточку,
Трепетов сунул ее в щель телефонного аппарата, мгновенно
высветившего на табло существующий на карточке кредит.
К городскому телефону никто не подошел, и пришлось
набирать длиннющую комбинацию кода сотовой связи, что
принесло положительный результат.
- Слушаю, - донесся усталый голос на фоне какого-то
сложного шума - видимо, абонент говорил из автомобиля.
- Виктор? - сухо спросил Трепетов. - Привет. Я - в
Берлине. А где ты?
- Привет. А я около Берлина. В аэропорте Тегель.
Провожаю приятелей.
- Сюрприз, сюрприз... - рассмеялся Трепетов. - То-то
думаю, что за шорохи в трубке... Проводишь, подходи к
крайнему выходу с левой стороны.
- Если стоять к аэропорту спиной?
- Так точно, - отозвался Трепетов, отмечая, как на
табло быстротечно тает кредитная сумма: звонок по сотовой
был недешев.
- Буду минут через двадцать, - сказал Виктор.
Повесив трубку, Алексей подошел к стойке бара, заказав большой
бокал пива.
Вот и все позади. Он на месте. Его вдруг посетило
окрыляющее чувство свободы - пронзительно-щемящее... И какой
же он все-таки умница, что не поленился в свое время сделать
себе законные немецкие документы...
В пору воссоединения двух Германий он челноком сновал
между Берлином и Москвой, ибо работы было невпроворот: почва
уходила из-под ног, царила дичайшая паника, подобная той,
что в сорок пятом году и на Принц-Альбрехт-штрассе, в штаб-
квартире Гестапо и в соседнем СД на Вильгельмштрассе, 102;
спасались специалисты из Штази, документы, консервировалась
и уничтожалась агентура...
И вот, в годовщину "хрустальной ночи", когда
демократические немцы решили в знак покаяния несколько
увеличить популяцию иудеев, пришла ему в голову мысль: а
почему бы и не заполучить статус беженца в Германии? Лишний
документик никогда не помешает...
У него было два "левых" загранпаспорта, в одном из
которых значилась очень подходящая к случаю фамилия
"Цивинский", свидетельство же о рождении местные аферисты
соорудили в течение получаса, и, таким образом, русский
полковник внешней разведки трансформировался в украинского
еврея, чьей специальностью была, естественно, торговлишка, а
сутью - приживание в чистенькой, уютной Европе.
Существовал, правда, и другой вариант отхода: в сейфе
одного из банков Варшавы у него хранился паспорт
американского гражданина, сделанный ему ЦРУ, однако лететь в
Америку он не хотел по многим причинам. Во-первых, его
категорически не устраивал сам уклад тамошней жизни; во-
вторых, ждать каких-либо даров от американской разведки не
приходилось: все полагающееся ему давно выплатили, а остатки
информации из него бы вытряхнули в качестве бесплатного
приложения. Ну, а дальше - гуляй по просторам, раскинувшимся
между двумя океанами...
Задерживаться здесь, в Германии, тоже не имело никакого смысла и
даже несло в себе известную опасность. Максимальным сроком
своего пребывания в Берлине ему виделась от силы неполная
неделя, после чего следовало отправляться на далекие
экзотические острова, - к бирюзовой воде атоллов и шелесту
пальм с шерстяными стволами под южными звездами.
Но до отбытия в рай земной надлежало увидеться с
Виктором...
Виктор. Они познакомились около пятнадцати лет назад,
когда тот, работая мелким чиновником МИД, влип в скверную
историю, связанную с контрабандой, инспирированной
французской разведкой, и сидеть бы парню долгие годы в зоне
строгого режима, если бы оперативные интересы КГБ не
потребовали его добровольного участия в долгосрочной
операции; а, вернее, не столько участия, сколько исполнения
микроскопической, но необходимой роли, сыгранной им послушно
и пунктуально.
Напуган был Виктор тогда до смерти, но Трепетов, курирующий
незадачливого контрабандиста, обошелся лишь строгими
внушениями политико-воспитательного свойства, и даже помог
ему избежать неотвратимого увольнения со службы, за что тот,
обливаясь слезами благодарности, целовал благодетелю руки.
Люди из контрразведки, в чьем ведении, собственно, и
находилось проведение операции, по завершении ее отказались
от кандидатуры Виктора как перспективной для агентурной
вербовки; парень представлялся им достаточно скользским и
неблагонадежным типом, что, увы, соответствовало
действительности;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44