после перевел взгляд
на кисти рук, и столь же отчетливо, как видел малейшие
камешки на дороге со всеми их рытвинками и гранями, узнал
беловатые шрамы забытых порезов, матовое пятнышко на ногте
мизинца...
Да, это был он - такой как есть, в здравом уме, ясном
восприятии происходящего, одиноко стоящий на неведомой
дороге в монашеском балахоне из мягкой мешковины
бесформенного плетения, удобно облегавшим тело.
Вспомнились рогатые шлемы, склонившиеся над ним, блеск лезвия
кинжала, как бы захваченного вращением свастики и вместе с
ней поворачивающегося по какой-то незримой оси... Но - как
давно и как бесконечно далеко отсюда случилось все это, и
целая вселенная отделяет мистерию в подземелье замка от этих
безжизненных скал и высочайшего неба иного мира; отделяет от
всего того,что когда-то и где-то было с ним прежде...
А может, он попросту испытывает сейчас то, что именуется
смертью? Или же посмертием?.. Однако он жив, он абсолютно и
неоспоримо жив...
- Жив, жив, - уверил его сухой саркастический голос.
Ричарда охватил парализующий сознание страх.
Он с трудом заставил себя обернуться в ту сторону, откуда
донесся голос, полагая, что увидит сейчас если не черта с
рогами, то тиранозавра или же по крайности - злобного гнома.
Перед ним, возникшее словно бы ниоткуда, стояло существо,
одетое в серую сутану с капюшоном. Существо. В таком
определении он почему-то уверился сразу и бесповоротно, хотя
незнакомец, прочитавший его мысли и теперь с мудрой и
снисходительной усмешкой взиравший на него, был вполне
человекообразен: европейского типа лицо, седые кудри длинных
волос, пронзительные черные глаза, а вот уши - длинные,
заостренно, по-волчьи вытянутые вверх, являли собой не
уродство, а признак какой-то надчеловеческой расы...
Тут Ричард уяснил, что радужной оболочки в немигающих
глазах незнакомца нет, ее заменял единый мертвый зрачок...
- Полюбовался? - осведомилось существо. Безгубый рот
при этом даже не раскрылся.
До Ричарда дошло, что слова просто звучат в его сознании,
не выражаясь в каком-либо определенном языке.
- А вы - представитель местных иммиграционных властей?
- также мысленно произнес он. - Тогда предупреждаю: мне
неизвестен тип моей визы...
- А что тебе вообще известно? - брезгливо
поинтересовалось существо, не принимая его юмора, а затем,
как бы вздохнув, добавило: - Ну, идем за мной...
парламентер!
И они двинулись по однообразной дороге, выведшей их к
странной, сложенной из валунов крепости, за стенами которой
Ричард увидел изможденных, в одних рваных набедренных
повязках людей, перетаскивающих огромные каменья к
недостроенной угловой башне бастиона.
При виде незнакомца, сопровождающего Ричарда, люди,
поклоняясь ему, падали ниц; лица их были бесформенно-
размытыми, и в одинаковой схожести этих жалких созданий
угадывалась какая-то обреченная бесполость, словно
наложенная на них проклятием свыше.
Существо в сутане бесстрастно шествовало мимо распростертых
вокруг него тел, и вдруг, обернувшись к Ричарду, вопросило
его со зловещей ухмылочкой:
- Ну и где же, по-твоему, ты находишься?
- Туле, - произнес тот коротко.
- Ах, Туле-е! - произнесло существо нараспев. - Нет,
дружок. То, что ты называешь Туле, - часть небесной страны,
и она - далеко. Твои неискушенные хозяева отправили тебя в
другую дверь, ошибшись адресом... Они выдали желаемое за
действительное, не ведая простейшей географии мироздания,
они нарушили законы, воспрещающие смертным переходить
границы миров, и теперь можешь поздравить себя: ты очутился
в аду, несмышленыш... Впрочем, - добавил глубокомысленно, -
небрежно поставив ступню, обтянутую бархатным темно-синим
тапком с тонкой плоской продошвой на шею недвижного раба, -
попал ты далеко не в худший круг... А ведь мог бы угодить и
на Дно, и в геенну... Ладно! Ступай за мной! - приказал
резко.
По каменной лестнице они поднялись в одну из башен,
оказавшись в просторном помещении, где вдоль стены стояли
лавки из обтесанных плит, а в овальной бойнице окна
виднелись скалистые холмы, однообразно тянувшиеся за
горизонт.
- Как мне вас называть? - спросил Ричард провожатого.
- Эрдан, - откликнулся тот. - Я - надсматривающий за
каменщиками...
- А кто они?
- Они? Умершие. С Энрофа. Так у нас называется мир,
откуда ты незаконно явился сюда.
- Но ведь путь был проложен...
- Да. Но именно теми, кого груз кармы принуждал к
заточению здесь. Однако это не главная ошибка твоего
наставника. Он почему-то решил, что существует какой-то
отдельный, замкнутый сам в себе мир, где существует синклит
арийского духа... В каком-то смысле он прав. Разве что
синклиты атлантов и германцев - абсолютно раздельны, и имеют
свои ипостаси и в мирах Творца, и в мирах Великого Демона.
То есть, он не определился, к кому именно аппелировать и -
заслал тебя, в общем-то, наобум. И ты попал к каменщикам...
В избранное, хочу сказать тебе, общество. Здесь искупают
свою вину те, кого венчали когда-то и королевские короны,
кто властвовал, миловал и казнил, вел войны и заключал
мир... И есть тут, кстати, бывшие вожди твоего наставника...
- И они здесь навечно?
- Отнюдь. Некоторые претерпевают трансформу и - уходят
в Свет, к Тирану, другие склоняются к нам... И тогда мы
освобождаем их от мук, и даем даже возможность инкарнации и
миссии в том же Энрофе...
- Под "Тираном" подразумевается Бог? - спросил Ричард.
- Таков он для нас, - ответил служитель Ада безучастно.
- Ну, а что будет со мной? Я остаюсь тут? Я возвращаюсь
к Магистру? И, если возвращаюсь - то с чем?
- Тут ты не задержишься, ибо не имеешь на то ни права,
ни возможности, - сказал Эрдан. - Под грузом кармы в
посмертии каждый погружается в положенный ему круг. Однако о
возвращении не могу сказать тебе ничего. Ты нарушил устои;
твое оправдание в том, что ты сделал такое, подчинившись
чужой воле, однако судьба твоя - в руках моих повелителей, и
вскоре они будут здесь... Они уже здесь, - поправился он, и
вдруг бесшумно повернулась в стене каменная плита, являвшая
неприметную дверь, и взору Ричарда открылся огромный пустой
зал с мраморным столом, и сидели за столом трое великанов в
черных атласных рясах с одинаково бледными и зловещими
лицами ; с мертвыми невидящими глазами, в которых застыл
мрак бездны...
Эрдан, склонив голову, шагнул к ним в проем двери, и
плита послушно сомкнулась за его спиной.
Ричард остался в одиночестве.
Он сидел, вперившись взором в фиолетовый просвет окна и -
не думал ни о чем, ибо просто не мог ни о чем-либо думать...
Небо начинало чернеть, видимо, и здесь был день и была
ночь, и ночь наступила: внезапная, без сумерек, она
обрушилась на скалистый инфернальный мир густой чернотой
неба с ярчайшими, неведомыми Ричарду хороводами звезд,
обступившими три луны, что разбросанными серебряными шарами
повисли над ущельями и долинами Ада...
Дверь вновь раскрылась и - появился Эрдан.
- Ну, что, подкидыш, - сказал он с высокомерной
ухмылкой. - Ты доставил немало хлопот... Однако - мы вернем
тебя. И позаботится о твоем возвращении Сам...
- Это так сложно? - спросил Ричард.
- Да. Порою вернуться обратно намного сложнее, нежели
куда-то придти... Но прежде, чем мы расстанемся, я отвечу на
твои невысказанные вопросы. Запомни: есть много миров за
границами добра и зла. И твоя земля - частица того общего,
что составляют миры эти в своем противостоянии, зачастую - и
во внутреннем. Ты еще не определился, на чьей стороне.
Советую с этим поспешить. Чем раньше - тем лучше. Ибо выбор
- необходимость для каждого. Что еще? Тебе предстоит
нелегкая и необычная жизнь. И мы... да, мы внимательно
понаблюдаем за развитием ее, обещаю. Далее. Уясни: ты можешь
быть творцом судьбы и событий только в своем Энрофе, то
бишь, на Земле, а не являться сюда в гордыне с планами каких-
то переустройств... Порою, впрочем, с занятными планами.
Хотя...Твой Магистр просил неуязвимого тела? Глупец! Оно
может быть дано лишь Зверю. Он просил бессмертие? А
бессмертия нет! Ни для него, ни для тебя, и даже - ни для
меня! Как нет и смерти! Есть вечная череда трансформ. И
здесь, и там, и повсюду. И - неотвратимость расплаты.
Они сидели в размытом свете трех лун, лившемся в бойницу
башни, и вдруг легкий ледяной воздух повеял из нее,
коснувшись их лиц, и Эрдан вздрогнул, сузив глаза и, пристав
со скамьи. Сказал:
- Вот и он... Пошли.
Они спустились на безлюдную площадь, озаренную космосом
Ада, и Ричард услышал в сознании:
- Встань на колени. И - не смотри на него. Только не
смотри на него, подкидыш!
Страшная, всепоглощающая тень скользнула над миром, и
даже камень сжался в первозданном ужасе перед властелином
мертвого огня и бездонных лиловых бездн; Ричард почувствовал
чудовищную, вселенскую мощь темных крыл, чьим дуновением,
как ураганом подхватило его - сжавшегося в комок посередине
булыжной пустоши человечка, пушинкой отброшенного во мрак
летящего навстречу пространства...
Оглушенный, он очнулся в снегу, на площадке возле
"орлиного гнезда", а, вернее, возле дымящихся бесформенных
руин бывшей горной цитадели.
Занимался тусклый рассвет. Сквозь языки утихающей метели,
гулявшей по склонам, различались редкие огни, горевшие в
отеле, расположенном в долине.
Некоторое время он блуждал среди обломков кирпича, черепицы,
мебели и стекла, натыкаясь на обезображенные трупы "рыцарей"
и прислуги. Увидев раздавленную бетонным перекрытием голову
Краузе и его смятый, с обломанным рогом шлем, валявшийся
неподалеку, еле совладал с подступившим приступом рвоты.
Из разбитого шкафа с оторванной дверцей, что когда-то
стоял в спальне, он вытащил свою одежду и, сбросив балахон,
дрожа под порывами пронизывающего жгучего ветра, облачился в
костюм и в пальто.
Во внутреннем кармане пиджака нащупал свой бумажник с
документами и кредитными карточками.
Еще раз прошелся в развалинах, пока, наконец, неподалеку
от мертвого ламы, не увидел лежавшую навзничь Глорию.
Стер пальцами припорошивший ее лицо снег... Длинная рваная
рана тянулась от лба ее к темени. Короста замерзшей крови
залепила глазницу и волосы.
Ему захотелось завыть. В голос. Как умирающему в зимних
горах волку. За что?! Неужели ему вовсе не суждено счастья?!
Она лежала в снегу, как красивая сломанная кукла, а он
стоял над ней и беззвучно рыдал, не зная, кого винить и кого
проклинать... Судьбу? Себя? Краузе? Карму?..
Среди покореженных от взрыва, видимо, газохранилища, машин,
он обнаружил единственный уцелевший "линкольн" с треснувшим
лобовым стеклом и, взломав рулевую колонку, накоротко
соединил провода, пустив двигатель. После, лавируя между
завалами кирпича, вывел машину на заснеженную дорогу.
А через два часа, бросив "линкольн" возле крохотной
железнодорожной станции, он сел на поезд, идущий в Вену.
АЛЕКСЕЙ ТРЕПЕТОВ
Трепетов очнулся от пробиравшего все его тело мороза на скамье
возле старого парка, некогда разделявщего восточный и
западный Берлин.
С трудом встал, стуча зубами от озноба. Сознание
постепенно освобождалось от дурмана, и он начинал уяснять,
что каким-то чудом остался в живых, и позади страшный
подвал, гулкие голоса допрашивающих, доносившиеся сквозь
наркотическую пелену, сонливое безволие и темные
бессознательные провалы памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44