А от таких докладов зависит многое.
Вернее то, каким именно образом доклад составлен и
преподнесен.
- Ричард.- Резидент выдержал паузу.- Сегодня с утра я
говорил с шефами, ваша миссия завершена, однако возник
некоторый непредвиденный момент, к вам непосредственного
отношения не имеющий, однако...
- Билл, вы всегда любили обтекаемые, длинные
предисловия.
Это часть какой-то методики или же просто манера?
- Просто манера. Итак, у нас возникла горяченькая
рабочая ситуация. Я не хотел бы задействовать в ней своих
людей, а если уж откровенно - засвечивать их...
- По пустякам.
- Ну-у, Ричард...
- Хорошо, я пошутил. Итак?
- Мы хотим, чтобы вы поработали с одним человеком.
Установочная беседа. Кстати. О методиках. Руководство
полагает, что в данном вопросе вы просто виртуоз.
- Передайте спецсвязью мою благодарность руковод-ству.
Обожаю лесть.
- Кроме того,- оставив данный комментарий без внимания,
продолжил резидент,- вы хорошо знаете ту страну, откуда этот
человек явился...
- Отлично,- кивнул Ричард.- Кто такой? Откуда? И прочие
общие данные.
Легонькая, коварная усмешка...
- Всенепременно, сэр.
Ситуация оказалась довольно стандартной, хотя и отличалась
некоей деликатностью. Молодой парень, попавший в Эмираты из
Ирака, вышел на людей из торгового представительства,
заявив, что располагает полезной для США информацией, а
затем, при повторной встрече с лицом, близким к резидентуре,
сообщил, будто бы является офицером разведки Ирака, желающим
установить контакты с ЦРУ.
Данный орешек, возможного "инициативника", предложили
раскусить ему, Ричарду. Точнее - надкусить, если за объектом
действительно стояло что-либо перспективное. Термин же
происходил из понятия "инициативный шпионаж".
В свое время на подобных установочных контактах
Валленберг специализировался достаточно плотно, но пик
такого рода деятельности пришелся на семидесятые годы, когда
в Америку хлынул мутный поток третьей российской эмиграции,
сплошь состоявший, впрочем, из лиц еврейской национальности,
что возжелали приехать в благополучные Штаты, а не в вечно
воюющий, плотно зажатый арабским миром, Израиль, являвшийся
официальным конечным пунктом их эмиграции.
Тогда Ричард работал в ФБР, куда попал после окончания
славянского отделения нью-йоркского университета, выявлял
русских шпионов, в том числе - и среди множества новых
переселенцев из СССР, однако в большинстве своем "шпионы"
сдавались сами, разделяясь в основном на две категории: либо
завербованные за возможность своего выезда из тоталитарного
государства мелкие информаторы с неясной перспективой, либо
вообще откровенные аферисты, наивно полагающие сорвать куш с
американских спецслужб в обмен на всякого рода истории с
географией, что легко проверялись специалистами и шли в
бездонный "мусорный" архив. Серьезных персон среди этой
сволочи обнаруживалось весьма немного. Да и откуда им было
взяться? Основной контингент составляли уголовники и
местечковые иудеи с образованием и мировоззрением тягостно
убогими. Уголовники быстренько находили пристанище в
исправительных учреждениях или же перестреливали друг друга,
а "местечковые" оседали в своих лавочках и на сидениях
такси. Однако общение с этой публикой дало Ричарду опыт
бесценный и многогранный.
После он был переведен в арабский сектор, однако встречаясь
с коллегами, курирующими восточно-европейские страны и
бывший СССР, на вопрос:" мол, как там с "инициативниками"?"
- вместо ответа зачастую слышал лишь удрученный тяжелый
вздох...
В конце восьмидесятых Америку буквально захлестнул
"перестроечный" поток всякого рода шпионов - и реальных, и
мнимых. Рухнувшая система осела, как взорванное здание,
выплеснув кучу мусора и пыли, частью долетевших до всех
спецслужб Запада. Этим "материалом" с ЦРУ охотно делились
все европейские собратья, возлагая таким образом всю
неблагодарную работу по проверке людей и информации на
мощнейшую аналитическую машину крупнейшего разведывательного
ведомства, что перелопачивала горы шелухи в поисках редких
полезных зерен.
Таким образом, предложенная Ричарду задача ничем обычным не
отличалась, разве - несла на себе некоторый оттенок
конъюнктурности: Ирак представлял собой стратегического
противника, и заполучить оттуда грамотного информатора - тем
более, связанного с разведкой!- было бы не просто удачей, но
и серьезнейшим достижением.
Поэтапный план разработки "инициативника" был тривиален: во-
первых, выяснить, что это за человек в принципе - путем
крайне дружественного, непринужденного расспроса, начав
буквально с даты и места его рождения; далее подробнейше
пройтись по всей биографии, уделив особое внимание положению
родителей, родственников, службе в армии, обучению в
разведовательной школе, включая сюда имена преподавателей,
дисциплины, расположение учебных классов и, когда составится
более-менее ясный психологический и социальный портрет,
сделать паузу, выясняя главное: мотив сотрудничества.
Идейные соображения, корысть, месть начальству, желание
эмигрировать из-за боязни преследований?
Вопрос о мотиве Валленберг, как правило, оставлял на разгар
беседы, когда контроль над естественными реакциями у
собеседника несколько ослабевал, и ложь ловилась уже не на
уровне интуиции, а в явных мимических и интонационных
"провалах".
Далее надлежит выяснить круг прошлых и настоящих служебных
обязанностей, вероятные перспективы, и массу всякого-
разного, подведя, наконец, итог: чего же, мол, вы хотите?
Деньги, американскую грин-карту или же просто "спасибо"? Как
правило, просят и то, и другое, и третье.
Затем уже он, Валленберг, сделает предварительное заключение
об объекте: либо тот показался ему пустым авантюристом, либо
провокатором, либо реальным разведчиком, стремящимся к
сотрудничеству. Впрочем, две последние категории друг другу
не противоречили. Существовали и иные вариации, как,
например, "хитрый сумасшедший", но, в основном, все так или
иначе укладывалось в треугольник старой доброй схемы.
Встречу организовали в номере дешевого отельчика на одной из
торговых улочек, заполоненных крохотными магазинчиками, что
пестрили грудами свезенного со всего мира товара.
Вначале Ричард "снял объект" в безлюдном, располагавшемся
возле пляжа районе, задействовав арендованную через
подставное лицо машину; представился ему как Хантер и,
затем, ведя разговор на отвлеченные от основного мероприятия
темы, некоторое время ездил по городу, "проверяясь".
Парень был молод - всего двадцать шесть лет; в меру
контактен; английским, несмотря на сильный акцент, владел
довольно-таки свободно, хотя знания отдавали явной
книжностью; особой нервозности в его поведении Ричард не
усмотрел, держался тот ровно, соблюдая ответную корректную
доброжелательность,и в номер отеля, приятно выстуженный
кондиционером, они вошли, обоюдно готовые к долгой
актуальной беседе.
- Должен предупредить, - произнес Ричард сочувст-
венным тоном свою коронную для данных случаев фразу,- что
основой нашего разговора должна быть правда и искренность,
иначе...Он помедлил.- Иначе я не могу гарантировать
конфиденциальности наших отношений.
Парень кивнул, сцепив кисти рук в замок - знак отчуждения и
обороны. Пальцы его внезапно дрогнули, и Ричард подумал,
что, вероятно, переборщил в своей мягкой угрозе: в конце
концов, надо понять, что перебежчик из Ирака и в самом деле
рискует головой - тем более здесь, в арабском мире, с
паспортом, где нет ни одной визы цивилизованных стран...
Да, что-то сломалось и сломалось непредвиденно
скоротечно; хрупкий первоначальный контакт, вроде бы
установленный по дороге сюда, утратился и, ругнув себя
мысленно за некоторую самонадеянность, Валленберг, шумно
открывая морозные банки с "сэвэн-ап", непринужденно увел
беседу в сторону, делясь своими наблюдениями о специфике
бытия арабских стран,и не забывая при этом, конечно же, о
комических казусах, в которые невольно попадает
неискушенный, наивный американец пребывающий на этом
восхитительно-экзотическом мусульманском Востоке.
Перебежчик несколько успокоился, даже размяк и вдруг, словно бы
покорившись уже окончательно некоему тяжко выстранному
решению, разоткровенничался.
Психологически ситуация разрешилась, отметил Ричард, участливо кивая
собеседнику. Главное - неуклонно вести ее в выбранном русле:
исключительно дружеском и доверительном.
Извинившись, он вытащил из папки блокнот и ручку,
стенографируя все здесь произносимое; пользование
аппаратурой исключалось - он работал на чужой территории, и
любую магнитную запись местная контрразведка могла расценить
как серьезный ай-яй-яй.
Беспрерывно водить пером по бумаге в течение нескольких часов -
занятие безрадостное, и тут Ричарду вспомнилось изречение
его прошлого супервайзера из ФБР, весьма недолюбливающего
людей из Лэнгли: дескать, эти-то? Да, как же, щит страны,
неусыпное око. Вообще разведчики - это большие труженники!
Тогда он смеялся, именно смеялся, а не подхихикивал
начальству. Теперь же...
- Хорошо. А сколько лет было этому инструктору?.. Ну,
примерно... Около пятидесяти? Вы могли бы начертить схему
учебного полигона? Замечательно. Сколько человек занималось
с вами в этой группе? Вы помните их по именам? Вы
встречались с ними в дальнейшем?
И так далее, так далее, так далее...
Валленберг заменил ручку - в стержне иссякли чернила.
Пик беседы: мотив.
Прерваться, выпить глоток газированной кисло-сладкой
водички и затем - серьезно-учтивым тоном...
Впрочем, вопрос о мотиве уже отпал; причины, по которым
этот парень находится здесь, выяснились в ходе разговора:
диктатура в стране, гибель нескольких родственников,
приближенных к высшему кругу власти, боязнь - как бы самому
не угодить под чугунную пяту тирании... Факты логичные и
проверяемые. Но все-таки констатация мотива от
первоисточника - вещь необходимая хотя бы потому, что за ней
выкристаллизовывается личность. В формулировке есть суть и
средства, ее выражающие и оценкой их оценится этот парень.
Вначале здесь, после - в Лэнгли, в чудовищно-гениальных
компьютерных мозгах, что моментально разложат по полочкам
каждое его слово и выплюнут через принтер скальпельно-
логическое решение по поводу дальнейшей участи "объекта".
- Простите, а какова ваша национальность?
Вопрос прозвучал для Валленберга несколько внезапно.
- Национальность? - переспросил он. - Мои родители
родом из Англии. А что?
- Так...- Собеседник пожал плечами. - В общем, я так и
предполагал. Раньше почему-то англосакс представлялся мне
неким коренастым типом, с крупными чертами лица,
рыжеволосым...
- А сейчас?
- Ну... стереотип где-то сидит в подсознании, но почему-
то в большинстве своем мне встречаются такие, как вы:
высокие, худощавые, кареглазые и черноволосые.
Ричард усмехнулся. Все перечисленное безусловно относилось к
нему, но внешние данные он получил от матери, чьи предки в
самом деле были родом из Англии; отец же родился в Германии,
откуда после войны переехал в США и являл собою типично
нордический тип:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Вернее то, каким именно образом доклад составлен и
преподнесен.
- Ричард.- Резидент выдержал паузу.- Сегодня с утра я
говорил с шефами, ваша миссия завершена, однако возник
некоторый непредвиденный момент, к вам непосредственного
отношения не имеющий, однако...
- Билл, вы всегда любили обтекаемые, длинные
предисловия.
Это часть какой-то методики или же просто манера?
- Просто манера. Итак, у нас возникла горяченькая
рабочая ситуация. Я не хотел бы задействовать в ней своих
людей, а если уж откровенно - засвечивать их...
- По пустякам.
- Ну-у, Ричард...
- Хорошо, я пошутил. Итак?
- Мы хотим, чтобы вы поработали с одним человеком.
Установочная беседа. Кстати. О методиках. Руководство
полагает, что в данном вопросе вы просто виртуоз.
- Передайте спецсвязью мою благодарность руковод-ству.
Обожаю лесть.
- Кроме того,- оставив данный комментарий без внимания,
продолжил резидент,- вы хорошо знаете ту страну, откуда этот
человек явился...
- Отлично,- кивнул Ричард.- Кто такой? Откуда? И прочие
общие данные.
Легонькая, коварная усмешка...
- Всенепременно, сэр.
Ситуация оказалась довольно стандартной, хотя и отличалась
некоей деликатностью. Молодой парень, попавший в Эмираты из
Ирака, вышел на людей из торгового представительства,
заявив, что располагает полезной для США информацией, а
затем, при повторной встрече с лицом, близким к резидентуре,
сообщил, будто бы является офицером разведки Ирака, желающим
установить контакты с ЦРУ.
Данный орешек, возможного "инициативника", предложили
раскусить ему, Ричарду. Точнее - надкусить, если за объектом
действительно стояло что-либо перспективное. Термин же
происходил из понятия "инициативный шпионаж".
В свое время на подобных установочных контактах
Валленберг специализировался достаточно плотно, но пик
такого рода деятельности пришелся на семидесятые годы, когда
в Америку хлынул мутный поток третьей российской эмиграции,
сплошь состоявший, впрочем, из лиц еврейской национальности,
что возжелали приехать в благополучные Штаты, а не в вечно
воюющий, плотно зажатый арабским миром, Израиль, являвшийся
официальным конечным пунктом их эмиграции.
Тогда Ричард работал в ФБР, куда попал после окончания
славянского отделения нью-йоркского университета, выявлял
русских шпионов, в том числе - и среди множества новых
переселенцев из СССР, однако в большинстве своем "шпионы"
сдавались сами, разделяясь в основном на две категории: либо
завербованные за возможность своего выезда из тоталитарного
государства мелкие информаторы с неясной перспективой, либо
вообще откровенные аферисты, наивно полагающие сорвать куш с
американских спецслужб в обмен на всякого рода истории с
географией, что легко проверялись специалистами и шли в
бездонный "мусорный" архив. Серьезных персон среди этой
сволочи обнаруживалось весьма немного. Да и откуда им было
взяться? Основной контингент составляли уголовники и
местечковые иудеи с образованием и мировоззрением тягостно
убогими. Уголовники быстренько находили пристанище в
исправительных учреждениях или же перестреливали друг друга,
а "местечковые" оседали в своих лавочках и на сидениях
такси. Однако общение с этой публикой дало Ричарду опыт
бесценный и многогранный.
После он был переведен в арабский сектор, однако встречаясь
с коллегами, курирующими восточно-европейские страны и
бывший СССР, на вопрос:" мол, как там с "инициативниками"?"
- вместо ответа зачастую слышал лишь удрученный тяжелый
вздох...
В конце восьмидесятых Америку буквально захлестнул
"перестроечный" поток всякого рода шпионов - и реальных, и
мнимых. Рухнувшая система осела, как взорванное здание,
выплеснув кучу мусора и пыли, частью долетевших до всех
спецслужб Запада. Этим "материалом" с ЦРУ охотно делились
все европейские собратья, возлагая таким образом всю
неблагодарную работу по проверке людей и информации на
мощнейшую аналитическую машину крупнейшего разведывательного
ведомства, что перелопачивала горы шелухи в поисках редких
полезных зерен.
Таким образом, предложенная Ричарду задача ничем обычным не
отличалась, разве - несла на себе некоторый оттенок
конъюнктурности: Ирак представлял собой стратегического
противника, и заполучить оттуда грамотного информатора - тем
более, связанного с разведкой!- было бы не просто удачей, но
и серьезнейшим достижением.
Поэтапный план разработки "инициативника" был тривиален: во-
первых, выяснить, что это за человек в принципе - путем
крайне дружественного, непринужденного расспроса, начав
буквально с даты и места его рождения; далее подробнейше
пройтись по всей биографии, уделив особое внимание положению
родителей, родственников, службе в армии, обучению в
разведовательной школе, включая сюда имена преподавателей,
дисциплины, расположение учебных классов и, когда составится
более-менее ясный психологический и социальный портрет,
сделать паузу, выясняя главное: мотив сотрудничества.
Идейные соображения, корысть, месть начальству, желание
эмигрировать из-за боязни преследований?
Вопрос о мотиве Валленберг, как правило, оставлял на разгар
беседы, когда контроль над естественными реакциями у
собеседника несколько ослабевал, и ложь ловилась уже не на
уровне интуиции, а в явных мимических и интонационных
"провалах".
Далее надлежит выяснить круг прошлых и настоящих служебных
обязанностей, вероятные перспективы, и массу всякого-
разного, подведя, наконец, итог: чего же, мол, вы хотите?
Деньги, американскую грин-карту или же просто "спасибо"? Как
правило, просят и то, и другое, и третье.
Затем уже он, Валленберг, сделает предварительное заключение
об объекте: либо тот показался ему пустым авантюристом, либо
провокатором, либо реальным разведчиком, стремящимся к
сотрудничеству. Впрочем, две последние категории друг другу
не противоречили. Существовали и иные вариации, как,
например, "хитрый сумасшедший", но, в основном, все так или
иначе укладывалось в треугольник старой доброй схемы.
Встречу организовали в номере дешевого отельчика на одной из
торговых улочек, заполоненных крохотными магазинчиками, что
пестрили грудами свезенного со всего мира товара.
Вначале Ричард "снял объект" в безлюдном, располагавшемся
возле пляжа районе, задействовав арендованную через
подставное лицо машину; представился ему как Хантер и,
затем, ведя разговор на отвлеченные от основного мероприятия
темы, некоторое время ездил по городу, "проверяясь".
Парень был молод - всего двадцать шесть лет; в меру
контактен; английским, несмотря на сильный акцент, владел
довольно-таки свободно, хотя знания отдавали явной
книжностью; особой нервозности в его поведении Ричард не
усмотрел, держался тот ровно, соблюдая ответную корректную
доброжелательность,и в номер отеля, приятно выстуженный
кондиционером, они вошли, обоюдно готовые к долгой
актуальной беседе.
- Должен предупредить, - произнес Ричард сочувст-
венным тоном свою коронную для данных случаев фразу,- что
основой нашего разговора должна быть правда и искренность,
иначе...Он помедлил.- Иначе я не могу гарантировать
конфиденциальности наших отношений.
Парень кивнул, сцепив кисти рук в замок - знак отчуждения и
обороны. Пальцы его внезапно дрогнули, и Ричард подумал,
что, вероятно, переборщил в своей мягкой угрозе: в конце
концов, надо понять, что перебежчик из Ирака и в самом деле
рискует головой - тем более здесь, в арабском мире, с
паспортом, где нет ни одной визы цивилизованных стран...
Да, что-то сломалось и сломалось непредвиденно
скоротечно; хрупкий первоначальный контакт, вроде бы
установленный по дороге сюда, утратился и, ругнув себя
мысленно за некоторую самонадеянность, Валленберг, шумно
открывая морозные банки с "сэвэн-ап", непринужденно увел
беседу в сторону, делясь своими наблюдениями о специфике
бытия арабских стран,и не забывая при этом, конечно же, о
комических казусах, в которые невольно попадает
неискушенный, наивный американец пребывающий на этом
восхитительно-экзотическом мусульманском Востоке.
Перебежчик несколько успокоился, даже размяк и вдруг, словно бы
покорившись уже окончательно некоему тяжко выстранному
решению, разоткровенничался.
Психологически ситуация разрешилась, отметил Ричард, участливо кивая
собеседнику. Главное - неуклонно вести ее в выбранном русле:
исключительно дружеском и доверительном.
Извинившись, он вытащил из папки блокнот и ручку,
стенографируя все здесь произносимое; пользование
аппаратурой исключалось - он работал на чужой территории, и
любую магнитную запись местная контрразведка могла расценить
как серьезный ай-яй-яй.
Беспрерывно водить пером по бумаге в течение нескольких часов -
занятие безрадостное, и тут Ричарду вспомнилось изречение
его прошлого супервайзера из ФБР, весьма недолюбливающего
людей из Лэнгли: дескать, эти-то? Да, как же, щит страны,
неусыпное око. Вообще разведчики - это большие труженники!
Тогда он смеялся, именно смеялся, а не подхихикивал
начальству. Теперь же...
- Хорошо. А сколько лет было этому инструктору?.. Ну,
примерно... Около пятидесяти? Вы могли бы начертить схему
учебного полигона? Замечательно. Сколько человек занималось
с вами в этой группе? Вы помните их по именам? Вы
встречались с ними в дальнейшем?
И так далее, так далее, так далее...
Валленберг заменил ручку - в стержне иссякли чернила.
Пик беседы: мотив.
Прерваться, выпить глоток газированной кисло-сладкой
водички и затем - серьезно-учтивым тоном...
Впрочем, вопрос о мотиве уже отпал; причины, по которым
этот парень находится здесь, выяснились в ходе разговора:
диктатура в стране, гибель нескольких родственников,
приближенных к высшему кругу власти, боязнь - как бы самому
не угодить под чугунную пяту тирании... Факты логичные и
проверяемые. Но все-таки констатация мотива от
первоисточника - вещь необходимая хотя бы потому, что за ней
выкристаллизовывается личность. В формулировке есть суть и
средства, ее выражающие и оценкой их оценится этот парень.
Вначале здесь, после - в Лэнгли, в чудовищно-гениальных
компьютерных мозгах, что моментально разложат по полочкам
каждое его слово и выплюнут через принтер скальпельно-
логическое решение по поводу дальнейшей участи "объекта".
- Простите, а какова ваша национальность?
Вопрос прозвучал для Валленберга несколько внезапно.
- Национальность? - переспросил он. - Мои родители
родом из Англии. А что?
- Так...- Собеседник пожал плечами. - В общем, я так и
предполагал. Раньше почему-то англосакс представлялся мне
неким коренастым типом, с крупными чертами лица,
рыжеволосым...
- А сейчас?
- Ну... стереотип где-то сидит в подсознании, но почему-
то в большинстве своем мне встречаются такие, как вы:
высокие, худощавые, кареглазые и черноволосые.
Ричард усмехнулся. Все перечисленное безусловно относилось к
нему, но внешние данные он получил от матери, чьи предки в
самом деле были родом из Англии; отец же родился в Германии,
откуда после войны переехал в США и являл собою типично
нордический тип:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44