С пьянством начались и измены, и шумные скандалы, и бессонные ночи, когда Леони пыталась заставить его понять, что он губит не только себя, но и их брак. Как всегда, на следующий день он, исполненный раскаянием, дрожа и всхлипывая в ее объятиях, бормотал бесконечные обещания исправиться. И действительно, на пару месяцев он затихал, но потом, возвращаясь домой со студии в радужных надеждах, она вновь обнаруживала, что он ушел. Исчезал Билл, как правило, на несколько дней, оставляя Леони в страшной тревоге и отчаянии.
Его загулы не отличались разнообразием: бесконечные бессонные ночи с попойками в компании всегда новых, подающих надежды молодых актрис. Пять лет боролась Леони за этот брак, но постепенно стала понимать, что сможет состояться в этой жизни как личность и как актриса только без Билла. Но, даже и придя к такому решению, она не предполагала, что ей будет так тяжело пережить развод. Ее не покидало ощущение большой жизненной неудачи, тем более что ее выбор был сознательным. Однако лишь только развод был оформлен, она испытала удивительное чувство свободы – вернее даже, независимости, которого раньше не знала. Наконец она могла сама распоряжаться своей жизнью. Но нежное чувство, которое Леони испытывала к бывшему мужу, так навсегда и не исчезло, и она оставалась благодарна ему зато счастье, что он подарил ей в первые годы их супружества.
Леони подъехала к дому Билла на Лорел Авеню и некоторое время оставалась в машине, разглядывая его фасад. Дом был сравнительно скромным по голливудским меркам. Он стоял за высокими чугунными воротами, призванными отпугивать непрошеных гостей. Этот уголок Голливуда уже давно облюбовали как место свиданий гомосексуалисты.
Билл услышал, как она подъехала, и уже стоял в дверях, ухмыляясь. Леони всегда радовалась встрече с ним, но сейчас ее поразило, как он постарел за то время, что они не виделись. Они нежно поцеловались на пороге, и Билл проводил ее в дом, такой же просторный и прохладный, как и римский palazzo Леони. Полы устилали старинные персидские ковры, в обстановке было кое-что из французской и английской мебели восемнадцатого века, стены украшали миниатюры импрессионистов. Леони вдруг осознала, что именно жизненного опыта Билла и тонкого понимания искусства не хватало Робу. Ей приходилось учить Роба всему, чему научил ее в свое время Билл – и иногда ей очень хотелось, чтобы рядом оказался зрелый мужчина. Но она тут же вспоминала о пьянстве, и тоска по Биллу уходила.
– Ты превосходно выглядишь, – приветствовал ее Билл. – За тебя что, стареет какой-нибудь твой портрет, спрятанный на чердаке? – Леони рассмеялась, оценив его шутку. Билл всегда был щедр на комплименты. И этого тоже ей теперь не хватало.
Леони бродила по дому, отмечая знакомые предметы, сохранившиеся с тех пор, как они были вместе. Это были вещи, которые они вместе выбирали и которые она оставила уходя. Леони тогда ничего с собой не взяла – не хотела, чтобы хоть что-нибудь напоминало ей об этом браке. И вот сейчас, стоя посреди гостиной, она с ностальгией рассматривала окружавшие ее предметы, которые привез сюда Билл из их дома. – Садись, пожалуйста, дорогая. Чувствуй себя, как дома, – донесся до нее из кухни счастливый голос Билла. – Почему бы тебе не поставить какую-нибудь музыку?
Леони подошла к музыкальному центру и выбрала пьесу Равеля. Ей всегда казалось, что в музыке Равеля есть налет сладкой грусти, и это как раз соответствовало настроению момента.
В гостиной появился Билл, держа в руках стаканы с какой-то кремовой жидкостью.
– Боже, что это? – спросила Леони, которая ожидала увидеть традиционный калифорнийский апельсиновый сок.
– Не шути так, – обиженно сказал Билл. – Неужели ты забыла свой любимый напиток?
Леони задумалась на какое-то мгновение и вспомнила.
– Конечно же, ананасно-кокосовый сок. Потрясающе! – Ее тронуло, что Билл до сих пор помнил ее вкусы. Очень давно, когда она только приехала в Штаты, этот напиток был калифорнийской новинкой.
Они сели напротив и улыбнулись друг другу.
– Бог мой, Леони, ты выглядишь так прелестно, что тебя нельзя не трахнуть.
Леони похолодела. И рассмеялась, чтобы скрыть свое смущение. Билл ей нравился, но она вовсе не собиралась ложиться с ним в постель.
– Даже не думай об этом, – отшутилась она, но намек был понятен.
– Что ж, тогда за тебя, малышка, – сказал Билл, поднимая свой стакан.
– Лучше расскажи мне о своем новом проекте. – Леони попыталась направить беседу в более безопасное русло. К ее удивлению, Билл промолчал. Последовала долгая пауза – он задумчиво рассматривал содержимое своего стакана.
– Никакого проекта нет, – наконец проговорил он.
– Что ты хочешь этим сказать? – Леони была озадачена. – Ты, кажется, говорил…
– Никакого проекта нет и не было. Вот уже несколько месяцев у меня нет никаких заказов. – Впервые она почувствовала, что Биллу горько. Конечно, он и раньше часто жаловался ей на то, что остается непризнанным талантом, который достоин лучшего, переживал, что его так ни разу и не представили к награде Академии киноискусства, но тогда они оба верили в то, что для него настанут лучшие времена. Сейчас Леони с удивлением и тревогой всматривалась в его лицо.
– Дорогая, мне нужны деньги. Я полностью разорен. – Леони вдруг разозлилась: не потому ли он пригласил ее к себе?
Она долго смотрела на него и внезапно решила.
– О'кей, сколько тебе нужно? – Вновь последовала долгая пауза. Билл, униженный, сидел молча. Взглянув на него, Леони почувствовала, что злость проходит. Ей стало его жаль. Он выглядел старым и разбитым. – Что случилось с тобой? – спросила она. В ее голосе звучала нежность. – Почему ты не пытаешься найти работу, ведь ты же чертовски хороший писатель. Почему?
– Я, я… – начал было Билл. Он заерзал в кресле и пробежал рукой по редеющим серебристым волосам. – Я иссяк. – Он грустно улыбнулся.
– Господи, Билл. – Леони просто не знала, что сказать. Внезапно ее осенило.
– Послушай, милый, у меня родилась великолепная идея. Почему бы тебе не написать сценарий для меня и Роба? Видит Бог, с хорошим сценаристом мы бы сделали замечательный фильм. Что ты на это скажешь?
На какое-то мгновение его глаза зажглись надеждой, но тут же погасли.
– Я не хочу твоей жалости, Лео, – мрачно произнес он.
Леони охватила совершенно оправданная злость.
– Как же, а деньги у меня брать ты не стесняешься. – Увидев, как вздрогнул от ее упрека Билл, она тут же пожалела о своих словах. – Нет, извини, я не то хотела сказать. Извини. – Она поняла, что дальнейший разговор не имеет смысла. Открыв сумочку, она достала чековую книжку, выписала на имя Билла Ньюмана чек на десять тысяч долларов и молча положила его под свой стакан с недопитым соком. Затем встала и направилась к выходу. У двери она остановилась. – Пока, Билл. Не звони мне, я сама тебе позвоню.
Через три часа она уже была в самолете, возвращаясь в Рим.
Когда Аманда появилась на квартире Энди Берена, вечеринка уже была в самом разгаре. Было шумно и весело. Просторная, двухэтажная квартира Энди едва вмещала гостей; собралась почти вся съемочная группа – без малого сто человек.
Энди снимал квартиру на пару со своим дублером Гэсом Джоунсом, бывшим боксером, и именно Гэс открыл дверь, когда Аманда робко позвонила. На его квадратном лице отразилось легкое недоумение, словно он чувствовал себя виноватым в том, что никак не мог узнать девушку. Аманда набралась смелости и уверенно улыбнулась.
– Я – знакомая Джованни, – весело сказала она, протягивая бутылку, которую принесла с собой.
Гэс одобрительно оглядел Аманду. Собираясь на вечеринку, она тщательно продумала свой гардероб – на ней был плотно облегающий черный свитер с лайкрой, который подчеркивал ее красивую молодую грудь, и короткая ярко-розовая юбка. Только что вымытые волосы струились по спине блестящими волнами; длинные, загорелые ноги были без чулок.
– О, превосходно. Входите, – прокричал Гэс сквозь шум, доносившийся из гостиной. – У нас тут тихий вечерок, – добавил он, закатывая глаза. Аманда нервно рассмеялась; теперь, когда она наконец оказалась здесь, ей вдруг стало боязно. Если бы можно было в этот момент поджать от страха хвостик, она бы так и сделала, но Гэс крепко взял ее за руку и подтолкнул вперед. – Спасибо за бутылку, – сказал он, когда они оказались в битком набитой гостями, накуренной комнате. – Мы тут уже тонну выпили. Что вам принести?
– Бокал вина было бы неплохо, – ответила Аманда. – Белого, пожалуйста.
– Конечно, я мигом. – Гэс уже собрался отойти от нее, и Аманда поспешила задать волнующий ее вопрос. Она непременно должна была выяснить его в первую очередь.
– А Леони О'Брайен здесь? Мне бы так хотелось увидеть ее. Это моя любимая актриса. – Аманда выжидательно смотрела на Гэса широко открытыми невинными глазами.
Он с сожалением покачал головой.
– Нет, и это так досадно. Ей пришлось срочно вылететь на встречу в Лос-Анджелес, и она вернется не раньше чем завтра. Я сожалею, милая.
Аманда с облегчением вздохнула. Хотя газета и писала, что Леони в Штатах, она хотела убедиться в этом, прежде чем предпринимать следующий шаг. Как только Гэс отошел, Аманда огляделась, пытаясь отыскать в толпе знакомые лица. Ни Джованни, ни тех, кто сидел тогда за их столом в ресторане, она так и не увидела. Она прошла в глубь комнаты. В тусклом свете ее появления никто не заметил. Большинство гостей уже были изрядно пьяны. Аманда подняла взгляд на мезонин, который соединяла с нижним уровнем гостиной красивая резная лестница, и увидела темноволосый затылок, который показался ей знакомым. Джованни, подумала она. Он разговаривал с миловидной блондинкой, которую Аманда никак не могла узнать. Похоже, Джованни и девушка были большими друзьями.
По крайней мере, это не Берил, с облегчением подумала Аманда, направляясь к лестнице. Ситуация получилась бы нелепой, вздумай вдруг Берил прийти на вечеринку. Аманда вновь спрашивала себя, что мог такой красавец, как Джованни, найти в ее приемной матери.
Она поднялась наверх и направилась в сторону Джованни и блондинки, которые все еще увлеченно беседовали. Аманда заколебалась, стоит ли прерывать их, когда все решилось само собой: кто-то налетел на нее в толпе, и она потеряла равновесие. Пытаясь удержаться, она непроизвольно ухватилась за Джованни.
– О, Джованни, – смущенно пробормотала она, – извини, пожалуйста.
Но, когда он обернулся и она увидела его лицо, сердце ее замерло. На нее, удивленно улыбаясь, смотрел вовсе не Джованни. Это был Роб Фентон.
Роб пил вот уже несколько часов. Со времени отъезда Леони он пребывал в плохом настроении, досадуя и на себя за непростительный промах, и на нее – за то, что устроила такой скандал. Если бы она оставалась в Риме, они могли бы уладить эту ссору в постели, как это всегда бывало; вместо этого он провел одинокую ночь в пустой квартире, испытывая еще большую жалость к самому себе и возмущаясь поведением Леони. К утру он уже винил во всем только ее. В конце концов, если бы она не оставляла его одного так надолго, в то время как сама играла роль великого продюсера, он бы никогда не стал гулять с Джованни, и никакого инцидента на съемках просто не было бы. И потом, он ведь главный персонаж картины и заслуживает повышенного внимания к себе. Леони обязана как следует следить за ним, а она не делает этого. А между тем вокруг полно других женщин, которые были бы только рады составить ему компанию – и не только.
Роб начал пить еще до вечеринки. Сейчас он уже был изрядно пьян, но не настолько, чтобы не заметить, что рыжая головка, которая уставилась на него своими огромными зелеными глазищами – как ни странно, смутно знакомыми, – на редкость хороша.
– Привет, – сказал он, слегка пошатываясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Его загулы не отличались разнообразием: бесконечные бессонные ночи с попойками в компании всегда новых, подающих надежды молодых актрис. Пять лет боролась Леони за этот брак, но постепенно стала понимать, что сможет состояться в этой жизни как личность и как актриса только без Билла. Но, даже и придя к такому решению, она не предполагала, что ей будет так тяжело пережить развод. Ее не покидало ощущение большой жизненной неудачи, тем более что ее выбор был сознательным. Однако лишь только развод был оформлен, она испытала удивительное чувство свободы – вернее даже, независимости, которого раньше не знала. Наконец она могла сама распоряжаться своей жизнью. Но нежное чувство, которое Леони испытывала к бывшему мужу, так навсегда и не исчезло, и она оставалась благодарна ему зато счастье, что он подарил ей в первые годы их супружества.
Леони подъехала к дому Билла на Лорел Авеню и некоторое время оставалась в машине, разглядывая его фасад. Дом был сравнительно скромным по голливудским меркам. Он стоял за высокими чугунными воротами, призванными отпугивать непрошеных гостей. Этот уголок Голливуда уже давно облюбовали как место свиданий гомосексуалисты.
Билл услышал, как она подъехала, и уже стоял в дверях, ухмыляясь. Леони всегда радовалась встрече с ним, но сейчас ее поразило, как он постарел за то время, что они не виделись. Они нежно поцеловались на пороге, и Билл проводил ее в дом, такой же просторный и прохладный, как и римский palazzo Леони. Полы устилали старинные персидские ковры, в обстановке было кое-что из французской и английской мебели восемнадцатого века, стены украшали миниатюры импрессионистов. Леони вдруг осознала, что именно жизненного опыта Билла и тонкого понимания искусства не хватало Робу. Ей приходилось учить Роба всему, чему научил ее в свое время Билл – и иногда ей очень хотелось, чтобы рядом оказался зрелый мужчина. Но она тут же вспоминала о пьянстве, и тоска по Биллу уходила.
– Ты превосходно выглядишь, – приветствовал ее Билл. – За тебя что, стареет какой-нибудь твой портрет, спрятанный на чердаке? – Леони рассмеялась, оценив его шутку. Билл всегда был щедр на комплименты. И этого тоже ей теперь не хватало.
Леони бродила по дому, отмечая знакомые предметы, сохранившиеся с тех пор, как они были вместе. Это были вещи, которые они вместе выбирали и которые она оставила уходя. Леони тогда ничего с собой не взяла – не хотела, чтобы хоть что-нибудь напоминало ей об этом браке. И вот сейчас, стоя посреди гостиной, она с ностальгией рассматривала окружавшие ее предметы, которые привез сюда Билл из их дома. – Садись, пожалуйста, дорогая. Чувствуй себя, как дома, – донесся до нее из кухни счастливый голос Билла. – Почему бы тебе не поставить какую-нибудь музыку?
Леони подошла к музыкальному центру и выбрала пьесу Равеля. Ей всегда казалось, что в музыке Равеля есть налет сладкой грусти, и это как раз соответствовало настроению момента.
В гостиной появился Билл, держа в руках стаканы с какой-то кремовой жидкостью.
– Боже, что это? – спросила Леони, которая ожидала увидеть традиционный калифорнийский апельсиновый сок.
– Не шути так, – обиженно сказал Билл. – Неужели ты забыла свой любимый напиток?
Леони задумалась на какое-то мгновение и вспомнила.
– Конечно же, ананасно-кокосовый сок. Потрясающе! – Ее тронуло, что Билл до сих пор помнил ее вкусы. Очень давно, когда она только приехала в Штаты, этот напиток был калифорнийской новинкой.
Они сели напротив и улыбнулись друг другу.
– Бог мой, Леони, ты выглядишь так прелестно, что тебя нельзя не трахнуть.
Леони похолодела. И рассмеялась, чтобы скрыть свое смущение. Билл ей нравился, но она вовсе не собиралась ложиться с ним в постель.
– Даже не думай об этом, – отшутилась она, но намек был понятен.
– Что ж, тогда за тебя, малышка, – сказал Билл, поднимая свой стакан.
– Лучше расскажи мне о своем новом проекте. – Леони попыталась направить беседу в более безопасное русло. К ее удивлению, Билл промолчал. Последовала долгая пауза – он задумчиво рассматривал содержимое своего стакана.
– Никакого проекта нет, – наконец проговорил он.
– Что ты хочешь этим сказать? – Леони была озадачена. – Ты, кажется, говорил…
– Никакого проекта нет и не было. Вот уже несколько месяцев у меня нет никаких заказов. – Впервые она почувствовала, что Биллу горько. Конечно, он и раньше часто жаловался ей на то, что остается непризнанным талантом, который достоин лучшего, переживал, что его так ни разу и не представили к награде Академии киноискусства, но тогда они оба верили в то, что для него настанут лучшие времена. Сейчас Леони с удивлением и тревогой всматривалась в его лицо.
– Дорогая, мне нужны деньги. Я полностью разорен. – Леони вдруг разозлилась: не потому ли он пригласил ее к себе?
Она долго смотрела на него и внезапно решила.
– О'кей, сколько тебе нужно? – Вновь последовала долгая пауза. Билл, униженный, сидел молча. Взглянув на него, Леони почувствовала, что злость проходит. Ей стало его жаль. Он выглядел старым и разбитым. – Что случилось с тобой? – спросила она. В ее голосе звучала нежность. – Почему ты не пытаешься найти работу, ведь ты же чертовски хороший писатель. Почему?
– Я, я… – начал было Билл. Он заерзал в кресле и пробежал рукой по редеющим серебристым волосам. – Я иссяк. – Он грустно улыбнулся.
– Господи, Билл. – Леони просто не знала, что сказать. Внезапно ее осенило.
– Послушай, милый, у меня родилась великолепная идея. Почему бы тебе не написать сценарий для меня и Роба? Видит Бог, с хорошим сценаристом мы бы сделали замечательный фильм. Что ты на это скажешь?
На какое-то мгновение его глаза зажглись надеждой, но тут же погасли.
– Я не хочу твоей жалости, Лео, – мрачно произнес он.
Леони охватила совершенно оправданная злость.
– Как же, а деньги у меня брать ты не стесняешься. – Увидев, как вздрогнул от ее упрека Билл, она тут же пожалела о своих словах. – Нет, извини, я не то хотела сказать. Извини. – Она поняла, что дальнейший разговор не имеет смысла. Открыв сумочку, она достала чековую книжку, выписала на имя Билла Ньюмана чек на десять тысяч долларов и молча положила его под свой стакан с недопитым соком. Затем встала и направилась к выходу. У двери она остановилась. – Пока, Билл. Не звони мне, я сама тебе позвоню.
Через три часа она уже была в самолете, возвращаясь в Рим.
Когда Аманда появилась на квартире Энди Берена, вечеринка уже была в самом разгаре. Было шумно и весело. Просторная, двухэтажная квартира Энди едва вмещала гостей; собралась почти вся съемочная группа – без малого сто человек.
Энди снимал квартиру на пару со своим дублером Гэсом Джоунсом, бывшим боксером, и именно Гэс открыл дверь, когда Аманда робко позвонила. На его квадратном лице отразилось легкое недоумение, словно он чувствовал себя виноватым в том, что никак не мог узнать девушку. Аманда набралась смелости и уверенно улыбнулась.
– Я – знакомая Джованни, – весело сказала она, протягивая бутылку, которую принесла с собой.
Гэс одобрительно оглядел Аманду. Собираясь на вечеринку, она тщательно продумала свой гардероб – на ней был плотно облегающий черный свитер с лайкрой, который подчеркивал ее красивую молодую грудь, и короткая ярко-розовая юбка. Только что вымытые волосы струились по спине блестящими волнами; длинные, загорелые ноги были без чулок.
– О, превосходно. Входите, – прокричал Гэс сквозь шум, доносившийся из гостиной. – У нас тут тихий вечерок, – добавил он, закатывая глаза. Аманда нервно рассмеялась; теперь, когда она наконец оказалась здесь, ей вдруг стало боязно. Если бы можно было в этот момент поджать от страха хвостик, она бы так и сделала, но Гэс крепко взял ее за руку и подтолкнул вперед. – Спасибо за бутылку, – сказал он, когда они оказались в битком набитой гостями, накуренной комнате. – Мы тут уже тонну выпили. Что вам принести?
– Бокал вина было бы неплохо, – ответила Аманда. – Белого, пожалуйста.
– Конечно, я мигом. – Гэс уже собрался отойти от нее, и Аманда поспешила задать волнующий ее вопрос. Она непременно должна была выяснить его в первую очередь.
– А Леони О'Брайен здесь? Мне бы так хотелось увидеть ее. Это моя любимая актриса. – Аманда выжидательно смотрела на Гэса широко открытыми невинными глазами.
Он с сожалением покачал головой.
– Нет, и это так досадно. Ей пришлось срочно вылететь на встречу в Лос-Анджелес, и она вернется не раньше чем завтра. Я сожалею, милая.
Аманда с облегчением вздохнула. Хотя газета и писала, что Леони в Штатах, она хотела убедиться в этом, прежде чем предпринимать следующий шаг. Как только Гэс отошел, Аманда огляделась, пытаясь отыскать в толпе знакомые лица. Ни Джованни, ни тех, кто сидел тогда за их столом в ресторане, она так и не увидела. Она прошла в глубь комнаты. В тусклом свете ее появления никто не заметил. Большинство гостей уже были изрядно пьяны. Аманда подняла взгляд на мезонин, который соединяла с нижним уровнем гостиной красивая резная лестница, и увидела темноволосый затылок, который показался ей знакомым. Джованни, подумала она. Он разговаривал с миловидной блондинкой, которую Аманда никак не могла узнать. Похоже, Джованни и девушка были большими друзьями.
По крайней мере, это не Берил, с облегчением подумала Аманда, направляясь к лестнице. Ситуация получилась бы нелепой, вздумай вдруг Берил прийти на вечеринку. Аманда вновь спрашивала себя, что мог такой красавец, как Джованни, найти в ее приемной матери.
Она поднялась наверх и направилась в сторону Джованни и блондинки, которые все еще увлеченно беседовали. Аманда заколебалась, стоит ли прерывать их, когда все решилось само собой: кто-то налетел на нее в толпе, и она потеряла равновесие. Пытаясь удержаться, она непроизвольно ухватилась за Джованни.
– О, Джованни, – смущенно пробормотала она, – извини, пожалуйста.
Но, когда он обернулся и она увидела его лицо, сердце ее замерло. На нее, удивленно улыбаясь, смотрел вовсе не Джованни. Это был Роб Фентон.
Роб пил вот уже несколько часов. Со времени отъезда Леони он пребывал в плохом настроении, досадуя и на себя за непростительный промах, и на нее – за то, что устроила такой скандал. Если бы она оставалась в Риме, они могли бы уладить эту ссору в постели, как это всегда бывало; вместо этого он провел одинокую ночь в пустой квартире, испытывая еще большую жалость к самому себе и возмущаясь поведением Леони. К утру он уже винил во всем только ее. В конце концов, если бы она не оставляла его одного так надолго, в то время как сама играла роль великого продюсера, он бы никогда не стал гулять с Джованни, и никакого инцидента на съемках просто не было бы. И потом, он ведь главный персонаж картины и заслуживает повышенного внимания к себе. Леони обязана как следует следить за ним, а она не делает этого. А между тем вокруг полно других женщин, которые были бы только рады составить ему компанию – и не только.
Роб начал пить еще до вечеринки. Сейчас он уже был изрядно пьян, но не настолько, чтобы не заметить, что рыжая головка, которая уставилась на него своими огромными зелеными глазищами – как ни странно, смутно знакомыми, – на редкость хороша.
– Привет, – сказал он, слегка пошатываясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54