– О! – с искренним восхищением воскликнула Элизабет. – Она великолепна. – И из вежливости обратилась к незнакомке. – Вы не находите?
Женщина дотронулась до подушки пальцем.
– Да, очень мило, – согласилась она. От нее исходил запах духов, который показался Элизабет знакомым, но она никак не могла угадать его. Элизабет посмотрела на женщину, и, когда их взгляды встретились, она уже точно знала, что перед ней – любовница мужа. От Элизабет не ускользнуло, что и женщина узнала ее. На несколько секунд их взгляды оставались прикованными друг к другу.
– Где ты нашла этот гобелен, Анджела? – спросила Элизабет с живым интересом.
– Хочешь верь, хочешь нет, но это конец семнадцатого века и к тому же очень редкий экземпляр, – ответила Анджела, не представлявшая, какая драма разыгрывается на ее глазах. Как ни странно, Элизабет не почувствовала никакой враждебности по отношению к сопернице, скорее, наоборот. В их взглядах сквозило взаимопонимание и даже симпатия. Элизабет понравилась женщина – ее живые, умные глаза, красивые каштановые волосы, открытое и привлекательное лицо.
– И сколько она стоит? – спросила Элизабет, вновь переключая внимание на подушку.
– Боюсь… – заколебалась Анджела, – боюсь, что двести пятьдесят фунтов.
– Я беру, – тут же сказала Элизабет, открыла сумочку и достала чековую книжку и ручку. Женщина все стояла у прилавка, равнодушно наблюдая за сделкой. – Она будет хорошо смотреться в нашей гостиной, – спокойно говорила Элизабет, выписывая чек. Запах духов женщины преследовал ее, и она вдруг вспомнила, что этот же запах ощутила однажды на пальцах мужа.
– Отлично, Элизабет, – радостно произнесла Анджела, довольная столь успешным началом торговли, – надеюсь, Симону понравится.
– Сомневаюсь, – весело ответила Элизабет, передавая чек. – Он равнодушен к красивым вещам.
– Неужели? – удивилась Анджела, вручая Элизабет покупку в пластиковом мешке.
– Да, – сказала Элизабет, – у него ужасный вкус. – И она очаровательно улыбнулась обеим женщинам, прежде чем отойти от прилавка.
Направляясь к выходу, Элизабет чувствовала, что дрожит; очень хотелось присесть. Ей необходимо было выбраться из этого места, но, вновь оказавшись под нещадно палящим солнцем, она поняла, что близка к обмороку. С трудом добралась она до крытой тентом лужайки. На душе было муторно. Она ненавидела себя за то, что позволила себе столь дерзкую выходку. Это было так на нее не похоже; никогда в жизни не вела она себя так мерзко. Что на нее нашло? Элизабет попыталась успокоиться – возможно, все это выглядело не так отвратительно, как она себе представляла; может быть, ее слова прозвучали вполне безобидно, а может, та женщина вовсе и не догадалась о том, что ее узнали? Да, так, должно быть, и есть. В конце концов, откуда можно было догадаться?
– Что такое, миссис Брентфорд? У вас измученный вид, – заметила одна из дам, разливавших чай. – С вами все в порядке?
– Да, спасибо, – ответила Элизабет чуть дыша. – Спасибо, миссис Дюрран. Просто я не выношу жары.
– Чашка хорошего чая – вот что вам нужно, – со знанием дела сказала миссис Дюрран. – Идите сюда, милая, садитесь, и мы вас сейчас же приведем в порядок. – Она решительно усадила Элизабет на свободный стул, поставив перед ней чашку горячего крепкого чая, в который сама добавила сахару. Элизабет не употребляла сахар, но не стала возражать, чувствуя, как постепенно успокаивается, согретая вниманием милой дамы. У столов, сервированных к чаю, толпились гости, но, к счастью, никто не заметил ее появления. Элизабет с удивлением обнаружила, что от сладкого горячего напитка ей стало намного легче, и вскоре она уже вполне владела собой. Она встала и протянула пустую чашку своей благодетельнице.
– Большое спасибо, вы были очень любезны, – сказала она с обворожительной улыбкой, которая покоряла сердца многих. – А теперь я должна идти, нужно найти мужа; он, наверное, волнуется, не зная, где я. – И она вышла из-под тента, тут же столкнувшись с леди Одли.
– А, Элизабет, дорогая моя, тебя-то я и ищу. Миссис Бертон считает, что пора провести детский танцевальный праздник. Думаю, его можно устроить на лужайке перед домом – там как раз падает тень от ливанского недра. Как ты считаешь?
– Замечательная идея, – оживилась Элизабет; в ней вновь проснулся интерес к своим светским обязанностям.
Леди Одли одобрительно улыбнулась.
– И еще мы подумали – не согласишься ли ты провести потом лотерею?
– Конечно, с удовольствием.
– Превосходно. Пойду скажу миссис Пирсон, она будет так рада. Дети исполнят танец "В английском саду", – совершенно не к месту добавила она.
– Очень подходяще, – ответила Элизабет, слушая ее вполуха. – Леди Одли, прошу извинить меня, но я должна разыскать секретаря моего мужа. Мне нужно сказать ему кое-что важное.
– О! – Леди Одли была слегка разочарована. Она надеялась еще поболтать с Элизабет. – Вы имеете в виду очаровательного мистера Пендльбери?
– Да. Вы не видели его?
– Он там, с нашими мужьями. Они собираются провести показательную игру в крокет перед местными фоторепортерами.
– Спасибо. – Элизабет уже собралась было отойти, как вдруг вспомнила. – Я надеюсь приобрести что-нибудь из ваших работ, леди Одли, – добавила она.
Леди Одли заметно оживилась.
– В самом деле? Я так рада. Последние мои зарисовки – это болота и топи в окрестностях замка Айсли. По-моему, довольно удачные. Думаю, вы оцените.
– Звучит заманчиво, – вежливо сказала Элизабет и поторопилась уйти.
Игра в крокет собрала уже довольно много зрителей. Чарльз стоял у кромки поля, наблюдая за ходом игры; он должен был дать знак, когда почувствует, что фоторепортеры отсняли достаточное количество кадров. Но сэр Эдвард и Симон были всецело поглощены игрой и, казалось, не собирались останавливаться. "Конечно, – подумала Элизабет, – Симону, как всегда, важна победа". Она обратила внимание на его сосредоточенное, нахмуренное лицо, когда он готовился к сложному удару.
Элизабет подошла к Чарльзу и встала рядом.
– Я видела ее, – тихо сказала она.
– Кого? – дружелюбно спросил Чарльз, наблюдая за ударом Симона.
– Ее. Женщину Симона, – еле слышно произнесла Элизабет.
Чарльз резко обернулся.
– Что?! – испуганным шепотом спросил он.
Элизабет безучастно посмотрела на него.
– Вы знаете, кого я имею в виду.
Чарльз постарался скрыть свое волнение.
– Ваш муж довольно неплохо играет, вы не находите, миссис Брентфорд? – уже громче спросил он в расчете на то, чтобы его слышали окружающие.
– Блестяще, – согласилась Элизабет, не отводя от него взгляда. – Кстати, чем она занимается? – Элизабет отвела Чарльза чуть в сторону – туда, где их непременно увидел бы Симон. – Я имею в виду, помимо того, что спит с чужими мужьями? – добавила она театральным шепотом и, помахав мужу, весело крикнула: – Привет, дорогой!
Симон, отвлекшись на ее приветствие, промахнулся.
– О, какая неудача! – с восторгом заметил сэр Эдвард.
От фотографов не ускользнуло появление Элизабет.
– Миссис Брентфорд, можно запечатлеть вас рядом с мистером Брентфордом и сэром Эдвардом?
– Но я никогда раньше не играла в крокет, – рассмеялась Элизабет, уверенно ступая на лужайку.
Сэр Эдвард галантно вручил ей свой молоток.
– Можете сделать удар за меня, "дорогая.
Элизабет приняла соответствующую позу.
– Вот так, миссис Брентфорд. – Фоторепортеры окружили ее, выбирая ракурс, и Элизабет ослепительно улыбнулась в нацеленные на нее объективы. Схватив молоток обеими руками, она сделала удар, послав шар точно в цель. Раздались одобрительные возгласы, и среди них прозвучало "Браво!" Чарльза.
– Отличный удар, Лиз, – улыбнулся Симон сквозь сжатые зубы.
– Еще один кадр, миссис Брентфорд, – взмолились фотографы, но тут вмешался Чарльз.
– Миссис Брентфорд, – сказал он, выйдя ей навстречу, – вас просит подойти миссис Бертон. Что-то насчет детского праздника. – Он взял ее под локоть и увел с лужайки.
– Я все уже знаю насчет миссис Бертон, – протестовала Элизабет по дороге к дому.
– Очень может быть, – мрачно ответил Чарльз. – Но вы должны соблюдать осторожность, здесь кругом журналисты. – Элизабет подчинилась и даже нашла это забавным. Чарльз вел себя очень властно.
– Вы так и не сказали, чем она занимается, – сказала Элизабет, когда они отошли на внушительное расстояние.
– Она работает секретарем в нашем департаменте, – ответил Чарльз, поняв, что Элизабет не отступит.
Элизабет резко остановилась и расхохоталась.
– Секретарша!
Чарльз огляделся по сторонам, опасаясь, что их могут услышать. Странное поведение Элизабет насторожило его.
– Да, миссис Брентфорд. Пожалуйста, постарайтесь держать себя в руках, – сказал он, намеренно обращаясь к ней официально, надеясь хотя бы этим отрезвить ее. Элизабет прекратила смеяться.
– Секретарша, – презрительно повторила она. – А что она делает здесь в таком случае? По-моему, здесь нечего стенографировать.
Чарльз смутился.
– О, я, кажется, понимаю, – саркастически заметила Элизабет. – У нее секретное задание, не так ли?
– Нет, – в конце концов признался Чарльз. – Просто она живет неподалеку. – Он не видел смысла в дальнейшем вранье. Элизабет изумленно уставилась на него.
– О, как удобно, – сказала она и добавила тихим голосом: – Кажется, меня сейчас стошнит.
– Нет, с вами все в порядке, – твердо сказал Чарльз, – и мы сейчас вместе пройдемся по ярмарке. – В течение часа или больше Чарльз как мог развлекал Элизабет. Они швыряли кокосы, играли в кольца, пробовали домашние торты и свежие яйца и даже гадали у цыганок. Элизабет напророчили скорое известие. "Неужели еще что-нибудь?" – устало подумала она.
Когда объявили, что мистер Симон Брентфорд, член парламента, обратится к собравшимся через пять минут, Элизабет с Чарльзом вернулись обратно к подиуму. Они как раз пересекали лужайку, когда рядом с Элизабет возникла Анджела.
– Я так рада, что именно тебе досталась подушка, – доверительно сказала она. – Та женщина тоже глаз на нее положила.
– Неужели? – холодно спросила Элизабет. – Но ей она не достанется, она моя.
Анджела рассмеялась прозвучавшей в голосе Элизабет угрозе.
– Конечно, – согласилась она. – Кто первым пришел, тот первым и получил.
Элизабет промолчала.
Речь Симона была, как всегда, блистательной. Он был хорошим оратором, остроумным и убедительным; он доходчиво говорил о ситуации в мире, о проблемах охраны окружающей среды, о своем стремлении работать во благо избирателей, особое внимание уделив совершенствованию системы коммунальных услуг. Фотографы вдохновенно щелкали камерами. Элизабет стояла рядом с мужем, ослепительно красивая в свете полуденного солнца и весьма довольная своей синей соломенной шляпной. По окончании речи леди Одли поблагодарила Симона, отметив его ораторское мастерство, и пригласила гостей на детский танцевальный праздник.
Какая-то неясная тревога неотступно преследовала Леони. После поездки в Лос-Анджелес она была уверена, что решение проблемы найдено, но, к ее величайшей досаде, работа над фильмом все равно не клеилась. Леони устроилась на полу в режиссерском офисе; кругом были разбросаны бумаги, тут же стоял поднос с недоеденными сандвичами, а рядом с ним – кофейник, теперь уже почти пустой. Дерек сидел, сгорбившись, в кожаном кресле, изучая последние варианты сценария, а Гарет Джордж, новый сценарист, уселся по-турецки на полу напротив них обоих. Идеи Гарета были, возможно, и неплохи, но и Леони, и Дерек чувствовали, что они скучны, прозаичны и легко предсказуемы. "Сразу будет заметно, что латали дыры", – думал про себя Дерек.
Леони тяжело вздохнула и начала грызть корну сандвича, которую всегда оставляла напоследок. "Какая дурная привычка", – подумала она. Боже, ну до чего же унылы эти новые сцены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54