Собаки тянули ее за собой.
— Да,— подтвердил Риго.— Я очень долго его уговаривал, пока он в этом признался. Сначала он ни за что на свете не хотел о вас говорить. Но так как его обвинили в убийстве, он должен доказать свое алиби. Теперь только вы можете ему помочь. Хочу предупредить, что вас вызовет следователь.
Мерсье в испуге остановилась.
— Вызовет судебный следователь? Меня?
— Конечно. Вы единственный свидетель защиты.
Риго взял, ее за руку, несмотря на то, что псы снова начали рычать.
— Мадемуазель Мерсье, неужели вы тоже считаете его виновным? Девушка отдернула руку.
— Вы с ума сошли! Ибрагим виновен? Он не способен даже подумать о чем-нибудь подобном... Он... Он...
Она внезапно разрыдалась. Риго вздохнул с облегчением, подождал минуту и протянул ей свой платок.
— Расскажите мне что-нибудь о нем. Мерсье без смущения высморкалась.
— С того ужасного четверга,— сказала она наконец,— я живу в муках. Я собиралась уже сама идти в полицию. Если бы я знала, что у Ибрагима есть адвокат, то давно пришла бы к вам. С другой стороны, я не понимала, почему он не сознался, что в тот день провожал меня.
— Я потратил три недели, чтобы его убедить. Он боялся не только того, что причинит вам хлопоты, но и что о вас подумают, что вы... хм...
— Девушка, которая путается с цветными, да? Вы это хотели сказать? — выкрикнула она с возмущением.— Но вы ведь не расист? Так вот, я вам кое-что расскажу. Я бедная сирота из приюта и, поверьте, прошла хорошую школу жизни. Я знаю, чего стоят люди. Я прожила двадцать четыре года, прежде чем в декабре прошлого года встретила наконец парня, который... порядочный парень. Парня, который не пытался меня затащить в первый попавшийся отель, у которого были планы на будущее и о которых он мне, как сестре, рассказывал. Я не могу сказать «как невесте». Это слово не для такой несчастной, как я.
Решительным движением Риго взял из ее руки поводок одной из собак.
— Мне нравится то, что вы говорите. Пожалуйста, продолжайте. Мерсье махнула рукой.
— Что я могу еще вам сказать? Я познакомилась с Ибрагимом в кафе в Билланкуре. Я иногда ездила туда, чтобы встретиться с моей молочной сестрой, которая воспитывалась вместе со мной в приюте. Она — официантка в кафе. Это очень приличное заведение. Не изысканное, но приличное. Посещают его, главным образом, солидные рабочие. Ибрагим заходил туда вечером перед работой. Он всегда работал в ночной смене. Мы с ним разговорились. Сестра сказала мне, что он — порядочный парень, не пьет, и его очень ценят на работе. Короче говоря, мы с ним разговаривали иногда. У меня выходной в среду, во второй половине дня. Однажды он пригласил меня в этот день в кино. Я не доверяла ему, но я не глупая гусыня, умею защитить себя. Он повез меня в Париж, на бульвары. Потом мы зашли выпить вина в кафе, п'осидели на террасе. Затем он на своей старой машине отвез меня домой, перед тем, как самому идти на работу. И это меня удивило. Он ни разу не пробовал приставать ко мне, не морочил мне голову. И в то же время я чувствовала, что нравлюсь ему. Я согласилась встретиться с ним в следующую среду. Он рассказывал о своей жизни. Работал он как... негр и все откладывал, чтобы купить автомобильную мастерскую в своей стране, в Сук эль
Арба, так называется та местность. Он месяцами не говорил ни о чем другом, только об этом, и все точно рассчитал. Эта его деревня расположена рядом с шоссе из Танжера в Рабат. При нынешнем наплыве туристов хорошая бензозаправочная станция с небольшой мастерской — это богатство. Особенно, как несмело намекал Ибрагим, если найдется француженка, которая будет вести кассу и оформлять заказы. А я знала, что, говоря о француженке, он думал
обо мне.
— И вы бы на это согласились?
— Ах! Прошу вас... Марокко. Я тоже начинала мечтать о той стране. Солнце, краски... А кроме того, приличное предприятие, станция... Вы только подумайте! Я серьезная, умею считать и экономить.— Она с трудом сдерживала слезы.— Нужно примириться с тем, что это был только сон.
— Не обязательно,— убежденно возразил Риго.— Но скажите мне, Ибрагим, провожая вас, прощался у калитки?
— Нет. Я занимаю помещение для шофера. Сейчас такая роскошь, как шофер, слишком дорого стоит. Там есть комнатка с душевой, маленькая кухонька. И, прежде всего, отдельный вход. Ибрагим провожал меня до квартиры.
— Вы его впускали?
Увидя ее недовольное лицо, Риго поспешно объяснил: —Для меня это очень важно. Я должен знать, сколько времени он провел у вас четвертого января.
— Да, я впустила его. Мы еще пару минут поговорили. Два раза... поцеловались. Но он никогда не пытался повалить меня на кровать.
— Вы думаете, он женился бы на вас?
Они уже повернули в сторону виллы. Мерсье остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Каким образом? Вы шутите? Думаете, он из этого выкарабкается?
— Я действительно так думаю,— заявил Риго в запале, опережая собственные мысли.— Я верю, что он из этого выкарабкается, если вы мне поможете.
— Я помогу,— пообещала она серьезно.— Даже если бы он никогда на мне не женился. Что мне нужно делать?
— Просто повторить перед судебным следователем то, что вы мне рассказали сегодня вечером. И так. же искренне. Спокойной ночи, мадемуазель Мерсье.
Оставшись один, Риго начал себя упрекать. Он слишком много обещал девушке. Теперь она будет питать надежду, начнет мечтать. Дорога, которую должна пройти Полина Мерсье, прежде чем станет владелицей бензозаправочной станции в Сук эль Арба, в Гхарбе, была слишком длинной и трудной.
Только вечером следующего дня Риго смог отправиться на улицу Сегюр. Для того, чтобы добраться до нее от Дворца правосудия, нужно было перейти на другую сторону Сены.
Художники, меценаты, вся современная богема, которая пьет без закуски и время от времени принимает наркотики,— все это толчется, толпится на нескольких гектарах в самом сердце Парижа.
Квартира, указанная как последний адрес Жилля Баландри, оказалась, как и должно было быть, на седьмом этаже, под самой крышей. По традиции Парижа прошлых столетий квартиры выглядят тем хуже, чем выше поднимаешься по лестнице. До четвертого этажа она была чистой и аккуратной, дальше же имела стертые и плохо мытые ступени, а начиная с шестого — превратилась в вертикальную спираль, огражденную только слабой железной решеткой.
Риго на минуту остановился на предпоследнем этаже, чтобы немного отдышаться. Сверху доносились звуки голосов, аккорды гитары. Судя по всему, жильцы оставляли двери открытыми. Адвокат смело отправился на самый верх. Он услышал звук спускаемой воды, потом треск задвижки и скрип дверей и тут же приглушенный голос: Внимание!
Адвокат не чувствовал ни малейшего призвания к полицейскому делу, хотя процесс следствия, на которое он решился, подсознательно восхищал его больше, чем он склонен был предположить.
В мансардах Латинского квартала Сен-Жермен-де-Пре никто не поддерживает хороших отношений с полицией. Случается даже, что у жителей есть повод ее избегать. Предупреждение, сделанное человеком, который вышел из уборной на лестнице, не было чем-то необычным. Риго почувствовал себя задетым. Если он сможет воспользоваться этой ошибкой, то нет смысла сразу протестовать. Он уже вскарабкался на седьмой этаж. Почти перед его носом закрылись узкие двери, выкрашенные в скучный каштановый цвет с эмалированным номером на табличке. Прежде чем постучать, Риго приложил к двери ухо. Звуки гитары все еще были слышны, хотя и несколько приглушенно, голоса замолкли. Адвокат громко постучал. Теперь замолкла и гитара. Несколько минут царила тишина. Внизу на лестничной клетке кто-то громко крикнул:
— Консьерж!
Шум воды, наполняющий бачок, становился тише.
— Что там такое?
Ему показалось, что это был голос женщины.
— Я хотел бы увидеться с Жиллем Баландри,— сухо сказал Риго. Он решил пока не представляться.
Щелкнула задвижка, и дверь открылась. Молодой адвокат с деловым видом вошел в комнату, держа руки в карманах плаща. В его сторону были направлены три пары глаз. Молодая девушка лежала на кушетке в углу, образованном полками с книгами. Оголенность подогнутых ног свидетельствовала, что на девушке мало что надето. Другая девушка сидела в потертом кресле. На ней были только мини-юбочка и бюстгальтер. Длинные темные волосы рассыпались по плечам. Она внимательно рассматривала свои ногти, на которых, судя по запаху, сох карминовый, лак. Невдалеке, над газовой плитой, сушилась нейлоновая блузка. И, наконец, в углу сидел, бренча на гитаре, молодой парень, немногим старше девушек, с нежным
лицом, окаймленным светлой курчавой бородой. Девушка на кушетке села и спросила:
— Вы из полиции?
Риго игнорировал вопрос и глянул на молодого человека.
— Это вы Жилль Баландри? Тот сразу же вскочил, бросив гитару на стул.
— Нет, нет. Жилль Баландри здесь уже не живет.
— С каких пор?
— Уже... три или четыре недели... Даю слово.
— Вы иностранец? Риго отметил у своего собеседника английский акцент.
— Я Тед... Эдвард Виллард. Студент из Австралии. Документы у меня в порядке. Хотите проверить?
Риго не смог избежать искушения.
— Прошу! — сказал он официальным тоном, протягивая руку. Парень дрожащей рукой подал ему паспорт и разрешение на проживание. Риго просмотрел документы.
— А эти девушки?
— Я — Мари-Франс Граффин, студентка. Пришла сюда в гости. Тед живет в соседней комнате. А это комната Винни. Она тоже студентка. Винни Миллер из Хартфорда в Коннектикуте.
Девушка неглиже тоже поднялась и полезла в сумочку, чтобы подтвердить слова своей приятельницы. Риго оглядел ее. Она была довольно хорошенькая, несмотря на заметную неряшливость и не-чесанные волосы. Судя по всему девушка проводила большую часть
дня в постели.
— А Баландри? — настаивал адвокат.— Он здесь жил? В этой комнате?
Американка отвечала неохотно, как бы отступая перед неизбежностью.
— Ну, было дело. Он жил здесь со мной.
— Как долго?
— Около полугода.
— Почему он ушел? Девушка молчала. Хотя Мари-Франс все еще рассматривала свои ногти, на ее лице отразилось волнение. Неожиданно в разговор
вмешался Тед, который сказал Винни по-английски:
— Не глупи, дорогая. Не время вешать на себя еще и неприятности с полицией. Ты же видишь, что его ищут. Этим и должно было закончиться. Ты здесь неплохо развлекаешься. Родители отваливают тебе деньги и не морочат голову. Нет смысла лишаться всего этого. Не забывай, что этому типу стоит махнуть рукой, и тебя тут же запрут на какое-то время, а потом выдворят из
Франции.
Риго почти вонзил ногти в ладони, чтобы не дрогнуть и не дать понять, что он прекрасно знает английский и понимает даже этот хриплый австралийский диалект. Обыкновенного полицейского в таких знаниях никто не заподозрит. С невозмутимым лицом он ждал, а потом вдруг взорвался:
— Послушайте! Когда вы наконец закончите согласовывать свои ответы и перестанете насмехаться? Я спросил, почему Баландри удрал?
Винни Миллер опустила голову, прикрыла полами халата ляжки и хрипло сказала:
— В Париже я уже почти два года. Родители прислали меня сюда учиться. Они довольно богаты. У нас отличный дом, но мне гораздо больше нравится жить здесь, в Латинском квартале. С Жиллем я познакомилась на Рождество. Не в этом году, а в прошлом. Он присоединился к нашей компании. До этого он жил в отеле, но всегда был без гроша и его оттуда вытурили, так как он не платил. Жилль попросил меня приютить его. Ну, он и стал жить со мной.
— На какие средства он жил? Миллер покачала головой.
— Он был сирота. Время от времени получал небольшие суммы из Северной Франции. Кажется, от какого-то нотариуса из Лилля. Но это было почти что ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20