В четверг полицейские арестовали Жилля Баландри, разыскав его в настоящей норе, на чердаке дома на улице Гаите в квартале Монпарнас. Парень, видно, был обречен на житье в нищенских
мансардах. Он трясся в лихорадке на кровати сердобольного товарища из лицея, которому боялся открыть правду о своем положении. Жилль был в таком состоянии, что инспекторы полагали, что он находится под воздействием наркотиков. В действительности же у него был грипп и серьезное истощение. Доставленный на набережную Орфевр, он сразу же сознался, что четвертого января вечером был в Медоне на улице дес Розес шесть, но с почти истерической энергией отрицал обвинение в двойном убийстве.
Инспектор Перно, злой из-за необходимости заново начинать следствие, считал Жилля Баландри опасным анархистом и приказал взять у него отпечатки пальцев, прежде чем его отправили в тюремный госпиталь для лечения. На следующий день эксперты дали заключение, что отпечатки пальцев Баландри найдены среди следов в доме номер шесть по улице дес Розес.
Эта чрезвычайно важная информация попала к Риго первого февраля. Его первым шагом было ходатайство о встрече с судьей Робино. К огромному удивлению Риго чиновник отклонил прошение о временном освобождении Ибрагима Слимана из тюрьмы. — Но господин судья,— возразил в полном недоумении молодой адвокат.— Ведь Жилль Баландри знал лучше, чем кто бы то ни было, дом на улице дес Розес. Он систематически бывал там, чтобы, как он говорил, «надувать» деда. Он сам признался, что поехал туда четвертого января вечером. Стало быть, есть у него и мотив, и возможность. Найдены отпечатки его пальцев...
— Подождите, господин адвокат. Зачем повторять обвинения против Жилля Баландри? Я знаю их так же хорошо, как и вы, а может быть, и лучше. Молодой человек имел возможность совершить это преступление. Действительно, у него был повод, чтобы его совершить, особенно если дед отказал ему в деньгах. Я даже утверждаю, что на меня лично этот молодой хиппи произвел очень плохое впечатление. Есть и доказательства преступления: отпечатки пальцев, хотя с ними как раз еще не все ясно. Следы Баландри остались на дверях, бюро, но не на ящиках и не в комнате, в которой был найден господин Монгарнье.
— А в комнате экономки?
— Только на двери. Видите, я добрый дядя. Я информирую вас обо всем, что знает полиция и о чем, собственно, я не обязан вам говорить.
— Можно тогда допустить, что молодой человек, только совершив преступление, сообразил, что надо надеть перчатки.
— Такое объяснение возможно, но мне оно кажется несколько искусственным.
— Не более предположения, что Слиман действовал в перчатках, а потом оставил окровавленную тряпку в багажнике своего автомобиля! — вспыхнул адвокат.
Судья Робино жестом успокоил его.
— Именно, господин адвокат, вы попали в самую суть. С одной стороны, у нас есть человек — ваш клиент,—- который находился на месте преступления. Есть у него и мотив: желание добыть деньги. Есть против него и доказательства, хотя, может быть, и несколько спорные.
— Но он их отрицает, господин судья. Он упорно говорит о своей невиновности.
— Именно. Обвиняемый отрицает. С другой стороны, мы имеем молодого человека, Жилля Баландри. Он тоже находился на месте преступления. И он имел тот же мотив: желание добыть деньги. И против него есть доказательства: отпечатки пальцев, хотя и расположение делает это доказательство проблематичным. Он также, к вашему сведению, господин адвокат, упорно отстаивает свою невиновность. И делает это все время с момента ареста и до сих пор.
Риго минуту молчал, но затем быстро нашелся:
— Господин судья, я начинаю понимать необычность ситуации. Но у Слимана есть нечто большее. У него алиби. Показания Полины Мерсье совершенно оправдывают его.
По лицу судьи пробежала тень.
— Дорогой господин адвокат,— сказал он,— моей задачей, так же, как и вашей, является истина, поэтому я вынужден быть подозрительным. Показания Мерсье вызывают некоторые сомнения, Она поддерживала близкие отношения с вашим клиентом. Мерсье уверяет, что не была его любовницей, что кажется мне неправдоподобным, принимая во внимание известные таланты арабов и происхождение девушки. Во всяком случае, она должна быть заинтересована, чтобы ее... приятель побыстрее постарался добыть деньги, поскольку они имели намерение открыть вместе мастерскую в.... Судья начал рыться в бумагах, не находя того, что ему было нужно. Риго невольно закончил за него:
— Сук эль Арба.
— Да,— подтвердил Робино.— Теперь, если вы проследите за ходом моих рассуждений, то поймете, что появление Полины Мерсье в жизни Слимана вызывает у него необходимость добыть деньги и как можно быстрее.
— Но, господин судья,— возмутился Риго,— не можете же вы держать в тюрьме за одно и то же преступление двух человек!
— А почему бы и нет? — ответил Робино.— Когда мы установим, что Слиман и Баландри не были знакомы, что они не были сообщниками преступления на улице дес Розес, а это еще не сделано, тогда станет ясно, что один из них убийца. Тогда задачей следствия будет установление виновного. Именно эта роль предназначена мне. Для одного из них дело закончится прекращением следствия. Вы должны согласиться, что наше терпение окупится. Но до окончательного выяснения дела я задержу из обоих.
— Господин судья, мой клиент уже много лет делает сбережения, чтобы реализовать план своего возвращения на родину. Ему удалось найти молодую женщину, скромную и трудолюбивую, которая
готова ему в этом помочь. Абсурдом является допущение, что Слиман мог бы пойти на такой сомнительный риск.
— Дорогой адвокат,— Робино встал, чтобы проводить Риго до дверей кабинета.— Никогда ничего нельзя знать заранее. Видите ли, эти люди мыслят не так, как мы...
Еще и на следующее утро Риго был обижен на весь мир. Советы адвоката Симони, доброжелательные, но чисто формальные, не успокаивали. Молодой юрист был оскорблен за своего клиента, как за себя, и буквально воспринял формулу, применяемую адвокатами в защитных речах: «Обвиняют нас в том-то и в том-то, мы противопоставляем этому то-то и то-то». Случалось, он говорил себе: «Нас начали подозревать потому, что мы из Северной Африки. Не хотят нам верить по той же причине. Дело дошло до того, что наше бесспорное алиби используют против нас. Нас держат в тюрьме вопреки всем правилам, а прежде всего вопреки очевидным фактам».
До такого состояния Риго дошел примерно к полудню. Он занимался типично канцелярской работой, когда ему сообщили о приходе гостя. В передней ожидал Джеймс Монгарнье. Риго приказал тотчас же провести его в небольшой кабинет, где стажеры принимали своих клиентов. Племянник старого Монгарнье сейчас не имел ничего общего с тем субъектом в оранжевых брюках и лимонно-желтой рубашке, которого он недавно озадачил своим, визитом. На критике был элегантный голубой костюм в полоску, очки в золотой оправе. Выглядел он типичным бизнесменом и, судя по всему, действительно пришел, чтобы говорить о делах.
— Дорогой адвокат,— сказал Монгарнье, сразу переходя к делу,— прошу извинить, что я не предупредил заранее о своем визите, но, принимая во внимание тот факт, что вы по отношению ко мне поступили так же,— эту фразу гость подчеркнул широкой улыбкой,— срочность дела вынуждает меня к аналогичным
действиям.
Риго открыл пачку сигарет, угостил гостя, закурил сам и стал ждать, что будет дальше.
— Вы вряд ли будете удивлены, если я скажу, что арест племянника меня потряс,— начал критик.
— Это легко себе представить,— согласился адвокат.— Вас, который всегда считал его позором семьи...
— Именно. Я подумал, что необходимо что-то сделать, дабы защитить доброе имя Монгарнье. Жилль невиновен, господин адвокат, я в этом глубоко убежден. Этот бедный ребенок от рождения не знал благ крепкого домашнего очага и опеки родителей. В наиболее критический период своей молодой жизни он остался сиротой и, мне тяжело об этом говорить, с некоторыми наклонностями, унаследованными от родственников со стороны отца. Но ведь одно дело богема, даже анархизм, и совсем другое — убийство. Нет, господин адвокат, я хочу вас убедить, что Жилль не совершил преступления в Медоне.
Риго беспомощно развел руками.
— Я отлично понимаю ваше состояние. Если бы я оказался в аналогичной ситуации, то, вероятно, реагировал бы так же. Однако, в таком случае, кто же убийца?
Джеймс Монгарнье театральным жестом держал сигарету. Теперь он старательно стряхнул пепел в пепельницу.
— Как кто? — спокойно спросил он.— Ясное дело — Слиман! У Риго появилось ощущение, что он получил удар под дых.
В результате собственного расследования ему удалось доказать невиновность Слимана. И вот приходит кто-то и утверждает обратное.
— Давайте попробуем понять друг друга,— снова начал критик.— Вам поручена защита этого... африканца. Должен сказать, меня удивляет энтузиазм, с которым вы приступили к этой работе. Вы даже проводили следствие, что явно выходит за рамки роли адвоката... Но я ни в чем вас не упрекаю,— добавил он,— наоборот, повторяю: удивляюсь вам...— Несколько минут Монгарнье выразительно молчал, после чего продолжил: — Я до такой степени восхищаюсь вами, что убежден — мой племянник Жилль не нашел бы лучшего защитника, чем вы. Вы защищаете Слимана по назначению. Я хочу поручить вам защищать интересы Жилля Баландри. Величину гонорара оставляю на ваше усмотрение. Я заранее принимаю ваши условия.
Первой реакцией Риго было удивление. И тут же его охватила злость. Стиснув кулаки, он овладел собой.
— Неплохо вы это придумали,— сказал он наконец.— Я, как вы заметили, являюсь инициатором обвинения Жилля Баландри, Защищая интересы Ибрагима Слимана, я нашел вашего племянника, которого, и пусть это останется между нами, вы хорошо спрятали. Теперь, когда он признался, что был у своего деда в вечер, когда было совершено преступление, вы собираетесь меня нейтрализовать, поручая мне защиту его интересов. Вы, наверное, думаете, что я должен буду в конце концов обвинить Слимана, который мне не платит, в пользу Жилля, за защиту которого получу солидное вознаграждение. Ваше предложение меня оскорбляет.
Монгарнье помолчал. Затем вынул из пачки новую сигарету и, прежде чем ответить, прикурил.
— Говоря откровенно, решившись на визит к вам, я ожидал именно такой реакции. Я не обижаюсь на вас и, когда вы успокоитесь, давайте попробуем сравнить наши исходные позиции. Четвертого января вечером двое — Ибрагим Слиман и Жилль Баландри отправляются на улицу дес Розес. Как один, так и другой могли совершить преступление. Как у одного, так и у другого были для этого мотивы. Как против одного, так и против другого есть улики. Отлично. Является очевидным, что преступление совершено либо одним, либо другим. Великолепно. Вы убеждены в невиновности Слимана и в вине Баландри. Я, со своей стороны, уверен в невиновности Жилля и в вине Слимана. Я мог бы ждать, пока нас помирит полиция или судебный следователь, но хочу передать арбитраж в ваши руки. Не для того, чтобы вас купить, а потому, что знаю: с самого начала вы искали правду. А правда — это невиновность Жилля.
Монгарнье сделал паузу и закончил свои рассуждения:
— Это не маневр, господин Риго, а мое преклонение перед вашей профессиональной квалификацией и вашей добросовестностью.
С этой точки зрения предложение имело, конечно, совершенно другой характер. Риго, сраженный логикой, старался заглянуть в разверзшуюся под его ногами пропасть.
— Но ведь я не могу отказаться от защиты Слимана.
— Я этого от вас и не требую,— спокойно ответил Монгарнье.— Решение оставляю на вашей совести.
— Вы должны дать мне время подумать,— наконец сказал Риго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20