— Что, у вас была незаконная сделка?
— Клянусь, что нет, господин адвокат.
— Слиман, выслушайте меня. Это вы рискуете головой, а не я. Если не объяснится ваше присутствие в Медоне в тот вечер, то вы проиграли. Я ничем тут не смогу помочь.
Он встал и начал расхаживать по комнате. Марокканец низко склонил голову и молчал. Адвокат остановился перед ним.
— Скажите мне, по крайней мере, хоть одно: вы первый раз приезжали на улицу дес Розес?
Слиман поднял голову и мягко улыбнулся, как будто воспоминания доставили ему удовольствие.
— Нет,— тихо сказал он.— Я бывал там каждую неделю.
— Давно?
— С ноября.
Риго скрестил руки на груди.
— Я спрашиваю вас в последний раз: зачем вы туда приезжали?
— Нет, господин адвокат,— ответил Ибрагим Слиман со спокойной настойчивостью.— Я не могу сказать.
— Отлично. Прошло уже две недели, как вы арестованы. Скоро вас направят к судебному следователю. Советую приготовиться к допросу. Я буду там вместе с вами. Но до того времени нам нечего сказать друг другу. До свидания, Слиман.
В тот же вечер, возвратившись в канцелярию адвоката Симони, Риго узнал, что первый допрос его клиента судебным следователем Робино назначен на среду двадцать пятого января, во второй половине дня.
Через пять дней он отправится в резиденцию правосудия и в коридоре встретит Ибрагима Слимана, которого доставят в тюремной машине. В течение этих пяти дней он абсолютно ничего не мог делать, кроме как ждать этой ужасной встречи. До сих пор Риго только помогал своему патрону в ведении уголовных дел. Теперь впервые он сам окажется перед судом присяжных. В двадцать семь лет это было для него неплохим шансом. Конечно, профессиональный уголовник никогда не выбрал бы в защитники дебютанта. Учитывая все эти обстоятельства и не подлежащую сомнению вину марокканца, никто его не осудит, если он дело проиграет. Просто скажут, что Симони дал ассистенту возможность попрактиковаться. И все же это дело не давало Риго покоя. «Эти люди думают не так, как мы...» Один из его коллег именно так охарактеризовал непонятное ему поведение обвиняемого из Северной Африки. Риго не верил этой характеристике, она казалась ему упрощенной. Можно было, конечно, попробовать создать на ней линию обороны, утверждать, что Слиман совершил убийства, не сознавая, что творит. Разделяющая их пропасть,— его, человека образованного, и рабочего из Магхреба, более чем примитивного,— такая схема отношений между убийцей Ибрагимом Слиманом и адвокатом Эрве Риго еще две недели назад казалась ему удобной. К несчастью, за это время образ Слимана обрел выразительные черты.
Весь конец недели Риго раздумывал над этим, огорченный масштабами, которые приобрело это грязное дело. Он сопротивлялся желанию вступить на дорогу, на которую его подтачивал клиент. Слиман убил, чтобы украсть, это ясно. Риго пытался представить действия убийцы. Оказался ли он на улице дес Розес случайно? Если так, то это должно было быть исключительное стечение обстоятельств. Ведь Слиману нужно было попасть в дом, где живут старики и где находилась значительная, по крайней мере, с его точки зрения, сумма наличными. Правда, Слиман признался, что часто, в течение по меньшей мере двух месяцев, бывал на улице дес Розес. Он мог отлично знать виллу под номером шестым и состояние ее жильцов. Это склоняло к гипотезе преднамеренного ограбления. Почему же глупый марокканец совершил ограбление ранним вечером, когда его жертвы наверняка еще не спали? Почему не вооружился, а воспользовался случайным орудием? Люди, совершившие убийство под влиянием обстоятельств, могут пойти на него еще раз — это известно. В определенный момент их охватывает кровавое безумие. Такое рассуждение достаточно логично. Но какой безумец станет принимать меры предосторожности: запрет за собой двери дома, повесит ключ от черного хода в кладовке, ключ от входной двери засунет в ящик для писем... Хм! Такое поведение требует хладнокровия, трезвого ума. И разве такой убийца будет себя афишировать — с окровавленными руками кричать в трубку в ближайшем бистро: «Мне ужасно не повезло»? Убийца избавляется от орудия преступления (оно до сих пор не найдено), но зато возит в багажнике тряпку в крови своих жертв.
Постепенно в голове молодого юриста родилась версия, которой он увлекся. Найдены ли отпечатки пальцев Слимана? Они могли бы поколебать или подтвердить обвинение. Чтобы это выяснить, ему
придется дождаться среды — момента, когда Слиман встанет перед судебным следователем. Сидя вечером дома за обеденным столом, он уже знал, что не сможет взяться за другое дело, пока не закончит это.
О чем в это время думал Слиман, поедая ужин из тюремной миски? Может, перед его глазами сияла равнина Гхарб, а может, он вспоминал двух стариков с разбитыми черепами. Какой же настоящий Слиман: первый или второй? Риго не знал ни того, ни другого.
Глава седьмая
В воскресенье, незадолго до полудня, в час, когда все порядочные католики выходят из костела после богослужения, Эрве Риго тихо ехал по аллее Фредерика и Ирены Жолио-Кюри в Нантерре. Было включено отопление. Стекла машины начали запотевать. Дождя не было, но холодная изморозь белым саваном покрывала предместье. Риго стал вспоминать, когда он в последний раз видел солнце. Перед самым Рождеством выдалось два или три хороших дня — сухих, морозных. С той поры небесный свод был темен и мрачен.
По обе стороны улицы стояли совершенно новые дома, настолько современные, что казались в какой-то степени даже агрессивными. Университет, два предприятия, незаконченные бетонные скелеты зданий, вокруг которых возвышались паучьи силуэты огромных желтых кранов.
Наконец справа показался поселок бедных. Чтобы его увидеть, следовало въехать на пригорок. Только отсюда можно было оценить его прежние размеры. Сейчас от поселка остался мизерный островок, затертый в океане грязной глины строительных площадок. Каждая новостройка все больше врезалась в это скопление трущоб. И уже было ясно, что постепенно они будут поглощены, а их жители разместятся в тесных, мрачных комнатах каменных домов, в свою очередь обреченных на снос. Тысячи ног вымесили глину тропинок и улочек, превратив их в мрачную клоаку, в которой теперь увязали по колено. Узкие доски, брошенные прямо в грязь, под шагами прохожих все больше и больше утопали и стали такими скользкими, что ступающий по ним должен был обладать ловкостью канатоходца.
Эрве Риго, у которого от запахов тошнота подкатывала к горлу, осторожно продвигался вперед. Для этого ему пришлось слегка подвернуть брюки. Несколько человек в плащах с поднятыми воротниками молча курили на углу, по-видимому, убивая воскресную скуку. Они посматривали, как он бредет к ним, без иронии или враждебности, с тем непроницаемым видом, когда ни на что уже не надеются.
— Извините, господа, вы марокканцы? — переводя дыхание, спросил адвокат.
Курильщики с удивлением посмотрели друг на друга.
Это «извините, господа» необычного гостя показалЬсь им подозрительным.
— Нет, мы алжирцы,— ответил один из них.
— Мне сказали, что тут живут марокканцы, в тех... помещениях. Я хотел бы с ними увидеться,
— Да, есть тут и марокканцы. Но по другую сторону. Номера от пятисот. Там.— Алжирец указал на болото, серпантином вьющееся между хибарками.
Риго отважно двинулся в указанном направлении. Не могло быть и речи, чтобы пройти посредине улочки. С большой осторожностью можно было двигаться только по узкому берегу клоаки.
Риго потихоньку шел вдоль низких стен, собранных из картона, деревянных ящиков, пустых консервных банок. Кое-где можно было увидеть женщин, занятых домашними делами, перехватить удивленный взгляд девочки в длинном платье в цветочках. Во дворах висело на веревках удивительно чистое белье.
В деле Ибрагима Слимана был указан его адрес — номер пятьсот двадцать два, в районе марокканцев в Нантерре. Номер был написан углем на болтающейся двери. За ней слышались мужские голоса. Разговаривали по-арабски. В воздухе витал приятный запах национального блюда кус-кус. Адвокат подошел к дверям.
— Скажите, вы марокканец?
Мужчина лет тридцати чистил пиджак. Рядом стояли еще двое. Какое-то время они колебались, и Риго начал уже подумывать, не выбросят ли его сейчас в самую середину болота. Наконец мужчина с пиджаком ответил:
— Да.
— Я собираю сведения об одном из ваших земляков,— пояснил адвокат.— Кажется, он жил здесь. Зовут его Ибрагим Слиман.
Молчание, пустой взгляд мужчины с пиджаком. Один из двух его собеседников — молодой парень лет двадцати пяти, вышел из тени и встал в дверях барака. На нем были джинсы и серый пуловер. Руки парень держал в карманах. Опираясь на фрамугу двери, он оглядел Риго с ног до головы и хладнокровно сплюнул ему под ноги.
— Это по моему адресу? — спросил Риго, напрягаясь от негодования.
— Нет, по адресу Ибрагима Слимана,— ответил тот заносчиво.— Но если хотите, то это может быть и по вашему.
Из барака выдвинулся третий марокканец, очевидно, стремившийся избежать скандала с этим незнакомцем, прибывшем из мира, где царит тепло, комфорт и чистота.
— Он не хотел вас обидеть. Просто мы не желаем больше слышать об этом человеке.
— Но он здесь жил, правда? Араб важно кивнул головой.
— Да, и лучше б он здесь и остался. Он считал себя выше нас, и видите, к чему это привело.
— Следовательно, вы знаете обо всем?
Молодой человек наприятно рассмеялся.
— Мы не умеем читать, как Ибрагим, но сведения как-то получаем.
— Вы понимаете,— начал снова старший из марокканцев,— если мы живем в таких условиях, то не потому, что это нам нравится, а потому, что хотим большую часть заработка посылать домой. А он, Ибрагим, высылал совсем мало денег. Он хотел жить, как
француз...
Риго быстро попрощался. Тот, первый, так и не прервал ни на минуту чистку пиджака. Ибрагим Слиман был проклят земляками, которых предал.
Добравшись до машины, Риго как мог почистил ботинки. Если он хочет найти менее враждебных свидетелей, то должен искать их в другом месте.
Черный от копоти дом на улице Барентель, в районе Леваллуа-Перре, упорно и успешно избегал всякого ремонта. В сером свете дня он излучал нищету. Каморка привратницы находилась на покрытом цементом дворе, между двумя блоками домов. Когда Риго подошел к двери, до него донесся аромат жареной картошки. Женщине было под сорок. Она была одета в серую блузку и домашние туфли.
— Слиман? — переспросила она.— Это тот, который убил двух стариков? Да, он жил здесь две недели. Поселился пятнадцатого декабря.
— Вы хорошо его знали?
— Правду говоря, нет. Он только пару раз ко мне обращался. Я сразу заметила, что это странный тип. Такие всегда готовы угробить француза. Я это увидела, как только он здесь поселился...
— Заткнись! Вы по какому делу?
Между ними вырос мужчина, судя по всему, муж привратницы. Это был субъект среднего роста, с заметным брюшком, одетый в брюки и майку. Мужчина окинул посетителя подозрительным
взглядом.
— Эрве Риго... адвокат Эрве Риго,— представился молодой юрист.— Я защитник Слимана. Ищу свидетелей, которые...
— Защитник этого убийцы? — удивился мужчина.— Вы бы лучше защищали людей достойных, а не преступников. Если бы это зависело от меня, то, уверяю вас, он не нагрел бы здесь места. Но этот тип, наверное, дал взятку администратору и согласился на повышенную по сравнению с предыдущим жильцом квартплату. А администратору безразлично, вы понимаете? Он живет в пятнадцатом районе. Напрасно обращать его внимание, что уже достаточно арабов в районе, что не следует их поселять в наш дом. Он только смотрит, как бы заработать и только с этим считается. Но я надеюсь, происшедшее послужит ему уроком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Клянусь, что нет, господин адвокат.
— Слиман, выслушайте меня. Это вы рискуете головой, а не я. Если не объяснится ваше присутствие в Медоне в тот вечер, то вы проиграли. Я ничем тут не смогу помочь.
Он встал и начал расхаживать по комнате. Марокканец низко склонил голову и молчал. Адвокат остановился перед ним.
— Скажите мне, по крайней мере, хоть одно: вы первый раз приезжали на улицу дес Розес?
Слиман поднял голову и мягко улыбнулся, как будто воспоминания доставили ему удовольствие.
— Нет,— тихо сказал он.— Я бывал там каждую неделю.
— Давно?
— С ноября.
Риго скрестил руки на груди.
— Я спрашиваю вас в последний раз: зачем вы туда приезжали?
— Нет, господин адвокат,— ответил Ибрагим Слиман со спокойной настойчивостью.— Я не могу сказать.
— Отлично. Прошло уже две недели, как вы арестованы. Скоро вас направят к судебному следователю. Советую приготовиться к допросу. Я буду там вместе с вами. Но до того времени нам нечего сказать друг другу. До свидания, Слиман.
В тот же вечер, возвратившись в канцелярию адвоката Симони, Риго узнал, что первый допрос его клиента судебным следователем Робино назначен на среду двадцать пятого января, во второй половине дня.
Через пять дней он отправится в резиденцию правосудия и в коридоре встретит Ибрагима Слимана, которого доставят в тюремной машине. В течение этих пяти дней он абсолютно ничего не мог делать, кроме как ждать этой ужасной встречи. До сих пор Риго только помогал своему патрону в ведении уголовных дел. Теперь впервые он сам окажется перед судом присяжных. В двадцать семь лет это было для него неплохим шансом. Конечно, профессиональный уголовник никогда не выбрал бы в защитники дебютанта. Учитывая все эти обстоятельства и не подлежащую сомнению вину марокканца, никто его не осудит, если он дело проиграет. Просто скажут, что Симони дал ассистенту возможность попрактиковаться. И все же это дело не давало Риго покоя. «Эти люди думают не так, как мы...» Один из его коллег именно так охарактеризовал непонятное ему поведение обвиняемого из Северной Африки. Риго не верил этой характеристике, она казалась ему упрощенной. Можно было, конечно, попробовать создать на ней линию обороны, утверждать, что Слиман совершил убийства, не сознавая, что творит. Разделяющая их пропасть,— его, человека образованного, и рабочего из Магхреба, более чем примитивного,— такая схема отношений между убийцей Ибрагимом Слиманом и адвокатом Эрве Риго еще две недели назад казалась ему удобной. К несчастью, за это время образ Слимана обрел выразительные черты.
Весь конец недели Риго раздумывал над этим, огорченный масштабами, которые приобрело это грязное дело. Он сопротивлялся желанию вступить на дорогу, на которую его подтачивал клиент. Слиман убил, чтобы украсть, это ясно. Риго пытался представить действия убийцы. Оказался ли он на улице дес Розес случайно? Если так, то это должно было быть исключительное стечение обстоятельств. Ведь Слиману нужно было попасть в дом, где живут старики и где находилась значительная, по крайней мере, с его точки зрения, сумма наличными. Правда, Слиман признался, что часто, в течение по меньшей мере двух месяцев, бывал на улице дес Розес. Он мог отлично знать виллу под номером шестым и состояние ее жильцов. Это склоняло к гипотезе преднамеренного ограбления. Почему же глупый марокканец совершил ограбление ранним вечером, когда его жертвы наверняка еще не спали? Почему не вооружился, а воспользовался случайным орудием? Люди, совершившие убийство под влиянием обстоятельств, могут пойти на него еще раз — это известно. В определенный момент их охватывает кровавое безумие. Такое рассуждение достаточно логично. Но какой безумец станет принимать меры предосторожности: запрет за собой двери дома, повесит ключ от черного хода в кладовке, ключ от входной двери засунет в ящик для писем... Хм! Такое поведение требует хладнокровия, трезвого ума. И разве такой убийца будет себя афишировать — с окровавленными руками кричать в трубку в ближайшем бистро: «Мне ужасно не повезло»? Убийца избавляется от орудия преступления (оно до сих пор не найдено), но зато возит в багажнике тряпку в крови своих жертв.
Постепенно в голове молодого юриста родилась версия, которой он увлекся. Найдены ли отпечатки пальцев Слимана? Они могли бы поколебать или подтвердить обвинение. Чтобы это выяснить, ему
придется дождаться среды — момента, когда Слиман встанет перед судебным следователем. Сидя вечером дома за обеденным столом, он уже знал, что не сможет взяться за другое дело, пока не закончит это.
О чем в это время думал Слиман, поедая ужин из тюремной миски? Может, перед его глазами сияла равнина Гхарб, а может, он вспоминал двух стариков с разбитыми черепами. Какой же настоящий Слиман: первый или второй? Риго не знал ни того, ни другого.
Глава седьмая
В воскресенье, незадолго до полудня, в час, когда все порядочные католики выходят из костела после богослужения, Эрве Риго тихо ехал по аллее Фредерика и Ирены Жолио-Кюри в Нантерре. Было включено отопление. Стекла машины начали запотевать. Дождя не было, но холодная изморозь белым саваном покрывала предместье. Риго стал вспоминать, когда он в последний раз видел солнце. Перед самым Рождеством выдалось два или три хороших дня — сухих, морозных. С той поры небесный свод был темен и мрачен.
По обе стороны улицы стояли совершенно новые дома, настолько современные, что казались в какой-то степени даже агрессивными. Университет, два предприятия, незаконченные бетонные скелеты зданий, вокруг которых возвышались паучьи силуэты огромных желтых кранов.
Наконец справа показался поселок бедных. Чтобы его увидеть, следовало въехать на пригорок. Только отсюда можно было оценить его прежние размеры. Сейчас от поселка остался мизерный островок, затертый в океане грязной глины строительных площадок. Каждая новостройка все больше врезалась в это скопление трущоб. И уже было ясно, что постепенно они будут поглощены, а их жители разместятся в тесных, мрачных комнатах каменных домов, в свою очередь обреченных на снос. Тысячи ног вымесили глину тропинок и улочек, превратив их в мрачную клоаку, в которой теперь увязали по колено. Узкие доски, брошенные прямо в грязь, под шагами прохожих все больше и больше утопали и стали такими скользкими, что ступающий по ним должен был обладать ловкостью канатоходца.
Эрве Риго, у которого от запахов тошнота подкатывала к горлу, осторожно продвигался вперед. Для этого ему пришлось слегка подвернуть брюки. Несколько человек в плащах с поднятыми воротниками молча курили на углу, по-видимому, убивая воскресную скуку. Они посматривали, как он бредет к ним, без иронии или враждебности, с тем непроницаемым видом, когда ни на что уже не надеются.
— Извините, господа, вы марокканцы? — переводя дыхание, спросил адвокат.
Курильщики с удивлением посмотрели друг на друга.
Это «извините, господа» необычного гостя показалЬсь им подозрительным.
— Нет, мы алжирцы,— ответил один из них.
— Мне сказали, что тут живут марокканцы, в тех... помещениях. Я хотел бы с ними увидеться,
— Да, есть тут и марокканцы. Но по другую сторону. Номера от пятисот. Там.— Алжирец указал на болото, серпантином вьющееся между хибарками.
Риго отважно двинулся в указанном направлении. Не могло быть и речи, чтобы пройти посредине улочки. С большой осторожностью можно было двигаться только по узкому берегу клоаки.
Риго потихоньку шел вдоль низких стен, собранных из картона, деревянных ящиков, пустых консервных банок. Кое-где можно было увидеть женщин, занятых домашними делами, перехватить удивленный взгляд девочки в длинном платье в цветочках. Во дворах висело на веревках удивительно чистое белье.
В деле Ибрагима Слимана был указан его адрес — номер пятьсот двадцать два, в районе марокканцев в Нантерре. Номер был написан углем на болтающейся двери. За ней слышались мужские голоса. Разговаривали по-арабски. В воздухе витал приятный запах национального блюда кус-кус. Адвокат подошел к дверям.
— Скажите, вы марокканец?
Мужчина лет тридцати чистил пиджак. Рядом стояли еще двое. Какое-то время они колебались, и Риго начал уже подумывать, не выбросят ли его сейчас в самую середину болота. Наконец мужчина с пиджаком ответил:
— Да.
— Я собираю сведения об одном из ваших земляков,— пояснил адвокат.— Кажется, он жил здесь. Зовут его Ибрагим Слиман.
Молчание, пустой взгляд мужчины с пиджаком. Один из двух его собеседников — молодой парень лет двадцати пяти, вышел из тени и встал в дверях барака. На нем были джинсы и серый пуловер. Руки парень держал в карманах. Опираясь на фрамугу двери, он оглядел Риго с ног до головы и хладнокровно сплюнул ему под ноги.
— Это по моему адресу? — спросил Риго, напрягаясь от негодования.
— Нет, по адресу Ибрагима Слимана,— ответил тот заносчиво.— Но если хотите, то это может быть и по вашему.
Из барака выдвинулся третий марокканец, очевидно, стремившийся избежать скандала с этим незнакомцем, прибывшем из мира, где царит тепло, комфорт и чистота.
— Он не хотел вас обидеть. Просто мы не желаем больше слышать об этом человеке.
— Но он здесь жил, правда? Араб важно кивнул головой.
— Да, и лучше б он здесь и остался. Он считал себя выше нас, и видите, к чему это привело.
— Следовательно, вы знаете обо всем?
Молодой человек наприятно рассмеялся.
— Мы не умеем читать, как Ибрагим, но сведения как-то получаем.
— Вы понимаете,— начал снова старший из марокканцев,— если мы живем в таких условиях, то не потому, что это нам нравится, а потому, что хотим большую часть заработка посылать домой. А он, Ибрагим, высылал совсем мало денег. Он хотел жить, как
француз...
Риго быстро попрощался. Тот, первый, так и не прервал ни на минуту чистку пиджака. Ибрагим Слиман был проклят земляками, которых предал.
Добравшись до машины, Риго как мог почистил ботинки. Если он хочет найти менее враждебных свидетелей, то должен искать их в другом месте.
Черный от копоти дом на улице Барентель, в районе Леваллуа-Перре, упорно и успешно избегал всякого ремонта. В сером свете дня он излучал нищету. Каморка привратницы находилась на покрытом цементом дворе, между двумя блоками домов. Когда Риго подошел к двери, до него донесся аромат жареной картошки. Женщине было под сорок. Она была одета в серую блузку и домашние туфли.
— Слиман? — переспросила она.— Это тот, который убил двух стариков? Да, он жил здесь две недели. Поселился пятнадцатого декабря.
— Вы хорошо его знали?
— Правду говоря, нет. Он только пару раз ко мне обращался. Я сразу заметила, что это странный тип. Такие всегда готовы угробить француза. Я это увидела, как только он здесь поселился...
— Заткнись! Вы по какому делу?
Между ними вырос мужчина, судя по всему, муж привратницы. Это был субъект среднего роста, с заметным брюшком, одетый в брюки и майку. Мужчина окинул посетителя подозрительным
взглядом.
— Эрве Риго... адвокат Эрве Риго,— представился молодой юрист.— Я защитник Слимана. Ищу свидетелей, которые...
— Защитник этого убийцы? — удивился мужчина.— Вы бы лучше защищали людей достойных, а не преступников. Если бы это зависело от меня, то, уверяю вас, он не нагрел бы здесь места. Но этот тип, наверное, дал взятку администратору и согласился на повышенную по сравнению с предыдущим жильцом квартплату. А администратору безразлично, вы понимаете? Он живет в пятнадцатом районе. Напрасно обращать его внимание, что уже достаточно арабов в районе, что не следует их поселять в наш дом. Он только смотрит, как бы заработать и только с этим считается. Но я надеюсь, происшедшее послужит ему уроком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20