Затем осторожно положил и руку, и голову на зеленое сукно.
Константин пальцами отбивал дробь по карельской березе. Звук был маршеобразен и требовал действия. Кирилл, не оборачиваясь, пошарил по карманам, отыскал носовой платок и тщательно утерся, повернулся к Ларцеву. Предупредительно заговорил ровным голосом:
- Прошу простить мою слабость. Но не в упрек вам будет сказано, новость эта обрушилась на мою слабенькую голову, как дубина. - И спросил с нескрываемой надеждой: - Вашим сведениям можно доверять, Константин?
- Безусловно, - кивнул Константин, бессознательно продолжавший отбивать бодрый марш.
Горбатов встал, подошел к круглому столу и своей рукой накрыл солирующую на ударных руку Ларцева. В наступившей тишине Кирилл сказал:
- Вы принесли мне горькую радость. - Слезы опять подкатывали к его глазам, но он загнал их внутрь. - Насколько я понимаю, до истины докопался Сырцов?
- Именно он.
- А это не провокация с его стороны?
- Вы дали честное слово, - холодно сказал Константин.- Сейчас честное слово даю я. Этого достаточно?
Кирилл наконец оторвал свою руку от Костиной ладони, двинулся к своему столу, но, поняв, что усидеть не сможет, отправился в круговое путешествие по обширному кабинету. Теперь его не надо было выспрашивать, он сам обо всем говорил, говорил:
- А наш Андрей Альбертович был убежден, что эта линия абсолютно бесперспективна, что дело так округло закрыто, что ухватиться за какой-нибудь кончик в этом деле просто невозможно. Поэтому он и взялся за разработку связей в истории с лже-Владленом. Он считал, что цепочки по обоим этим случаям ведут в один и тот же центр, к одному и тому же организатору подобных преступлений, и я в принципе был согласен с ним. А вдруг вон как получилось! Если бы Андрей Альбертович сразу же занялся нашим делом, он бы пришел к тем же выводам, что и Сырцов...
Константин не выдержал и перебил:
- Вы, Кирилл Евгеньевич, забываете лишь об одном: Андрей Альбертович есть Андрей Альбертович, а Сырцов - это Сырцов.
- Считаете, что уровень квалификации нашего детектива недопустимо низок?
- Нет. Я просто считаю, что профессиональный уровень Сырцова чрезвычайно высок.
Кирилл все наворачивал круги по кабинету. Остановился только для того, чтобы подобострастно попросить:
- Вы не могли бы, Константин, поделиться со мной отдельными подробностями...
- Нет, не имею ни морального права, ни формального разрешения на это.
- Так что бы вы хотели от меня услышать?
- Теперь - ничего. Вы уже обо всем сказали.
- А что я сказал? - испугался Кирилл.
- Вы сказали, что ваш детектив проверяет цепочку, связанную с гибелью лже-Владлена. Это все, что хотел знать Сырцов. - Константин встал и коротко поклонился. - Спасибо вам...
Но сказать "и до свидания" не успел: подбежал Горбатов-старший, схватил его за плечи и, заглядывая в глаза, сбивчиво залепетал:
- Это вам спасибо, Константин, и не спасибо даже, а нечто большее, не знаю и выразиться как! И немыслимая благодарность Сырцову за все!
- Кстати, о Сырцове. Он рассказывал, что во время посещения вашей галереи ему необычайно понравился "Двойной портрет" работы вашего брата. Он будто бы сделал попытку приобрести эту картину, но вы ему отказали.
- Да о чем речь! - забурлил Кирилл Евгеньевич. - Идемте, немедленно идемте в зал! Я сам сниму картину и вручу ее вам!
Он схватил Константина за руку и тянул, тянул его.
- Не сегодня, Кирилл Евгеньевич, и не завтра, - высвободил руку Ларцев. - Пусть картина висит до тех пор, пока не закончится расследование. - И жестко напомнил: - Надеюсь, что все, о чем мы беседовали с вами, окажется разговором между нами. И только.
- Я дал слово, - объявил Горбатов-старший. - Я - человек сравнительно честный.
Константин оценивающе, не таясь, посмотрел на него:
- Сравнительно честный - это еще и сравнительно бесчестный. Так-то, Кирилл Евгеньевич. - На что Кирилл Евгеньевич растерянно развел руками. - Я ухожу. Всего вам доброго.
После ухода Константина Горбатов-старший постоял некоторое время в оцепенении, а потом направился в Данин зал.
В пустынном зале он долго стоял перед "Двойным портретом".
* * *
Было пять минут двенадцатого, когда в верхнем зале ожидания аэропорта Внуково со скамьи поднялся корявый человек с лицом смерда из племени кривичей. Под рокот фанерного голоса местной информаторши он спустился к телефонам-автоматам, парочка из которых удивительным образом еще функционировала. Ему повезло: лицо кавказской национальности, за которым он занял очередь, страстно прокричав: "Рафику, Рафику позвони!", со звяком повесило трубку. Смерд, набрав номер и опустив жетон, почти сразу заговорил:
- Уже объявили посадку. Я лечу или не лечу?.. Да. Да. К черту.
Пройдя контроль и получив просвеченную сумку, смерд проследовал в загон под мистическим названием "накопитель", из которого почти сразу же двинулся в толпе пассажиров к автобусу.
Взлетели точно по расписанию. Дождавшись, когда погасло табло, смерд отстегнулся, попил предложенной бортпроводницей водички и заснул.
В камере хранения Краснодарского аэропорта он набрал код, открыл ячейку, извлек из нее аккуратный пакет и положил его в сумку.
С леваком договорился по таксе доллар за километр. Мелькали благодатные зеленеющие поля, беленькие села, коричнево-черные, нелепые в своей старомодности нефтяные качалки. Он опять уснул. Проснулся в Анапе.
Только убедившись, что левак, высадив его, уехал, смерд сел в автобус.
В пять часов он сидел под тентом открытого кафе в сквере, от которого начинался главный проспект города, и жадно ел.
Шофер Виктор тихо вошел под его грибок. Смерд, допив стакан воды, без интереса осмотрел сержантскую тужурку и поздоровался:
- Здоров, сержант.
- Здорово, - Виктор выжидающе улыбнулся. - Привез?
- Уговор дороже денег.
- В одной цене, - бойко не согласился сержант.
Смерд распоясал сумку, из внутреннего кармашка извлек толстый конверт и бросил его на столик.
- Здесь оговоренное и тысяча премиальных.
Виктор положил ладонь на конверт. Не двигал его к себе, не совал в карман, не пересчитывал - просто осязал большие деньги. Посидев так с минуту, расстегнул свой кителек, взял конверт, спрятал его в карман форменной рубашки и откинулся на спинку ненадежного пластмассового креслица.
- Что делать будем?
- По делу, обмыть бы такое надо... - без напора, просто по привычке заметил смерд.
- А я о чем говорю?
- Ты ни о чем не говоришь. Ты вопросы задаешь.
- Два дня свободных. - Виктор шумно вдохнул носом.- Гулять хочу.
- Гуляй. Кт о тебе мешает? - равнодушно позволил смерд. - Только здесь не советую.
- Да понимаю, понимаю. А где?
- Два дня у тебя, говоришь? Гулять надо там, где все гуляют. В Сочи, к примеру.
- А что? - Виктор блаженно прищурился в предвкушении. - Махнем туда, а?
- Далеко больно, - посомневался смерд.
- Да не боись! Дорога хорошая, ты за рулем, я за рулем, и к ночи на месте. Не сезон еще, в "Жемчужине" остановимся и погуляем, ух погуляем!
- Мне домой надо, - скучно сказал смерд.
- Из Сочи завтра вечером и улетишь, - ничто уже не могло остановить Виктора. - Так, сейчас ко мне домой, я переоденусь, и покатим.
- Старушка-то твоя в порядке?
- Я - шофер, дядя, - обиделся Виктор.
- Сапожник без сапог.
- Это про сапожников, а я - не сапожник. - Виктор поднялся. - Пошли.
Он снимал комнату в верхней, одноэтажной части города, и смерд об этом знал.
- Может, я тебя здесь подожду? - предложил он. - Лень карабкаться.
- Как хочешь, как хочешь! - великодушно ликовал Виктор. - Буду через полчаса, ну, может, через сорок минут. Это - край. Жди.
- Пакет-то как следует заховай, - на прощание тихо посоветовал смерд.
- Это уж как водится! - заверил его Виктор и, не оборачиваясь, припустился бегом.
...Через час ухоженный одиннадцатый "жигуленок" убегал из города. Приодетый с наивным милицейским франтовством Виктор крутил баранку до Геленджика. Когда миновали его зеленые окраины, смерд решил:
- Дай-ка я свою норму отработаю. А в сумерках ты поведешь. Я под серость заснуть могу, спал-то сегодня три часа всего.
- Бессонница? - посочувствовал Виктор, притуляясь к обочине.
Смерд, не отвечая, обошел капот машины и сел за руль, отодвинув Виктора на пассажирское место. Ответил, когда уже поехали:
- Работа. Курьерская работа. Ночью из Омска прилетел.
- Ишь, как тебя мотает! Интересно небось?
- Что интересно?
- Ну, разные города, где никогда не бывал, природа там... - увядая, объяснил Виктор.
- А вижу я города эти? - злобно спросил смерд сам у себя.
Дальше - тишина. В молчании ехали более часа. До тех пор, пока смерд не признался:
- Нет, все-таки надо передохнуть с непривычки и с устатку тоже.
- С устатку граммов двести полагается, - бодро откликнулся Виктор.
- То-то и оно! - глубокомысленно заключил смерд и остановил машину.
Грузовики в предвкушении двухдневного отдыха уже забились по своим конурам, курортные лимузины еще бегали по своим холодным городам, ибо прав, бесконечно прав Виктор: не сезон. Пустынное шоссе полукругом шло над обрывом.
В крутой и узкой расщелине жила зелень. По почти отвесным склонам неизвестно как росли мелкие деревья и густой кустарник.
Надо полагать, здесь. Площадка после верстового столба с круглой цифрой.
- Где тут моя сумочка? - ласково вопросил у сумки, лежащей на заднем сиденье, смерд и, ухватив ее за ремень, перетянул к себе.
- Что у тебя там? - полюбопытствовал Виктор. Он уже стоял на утрамбованной земле.
- Сейчас увидишь, - пообещал смерд, хлопнув дверцей, обошел радиатор и стал искать местечко, чтобы присесть. Не любил он эту жесткую, проволочную, враждебно острую поросль, которая на юге именуется травой. То ли подмосковная мурава! Но - деваться некуда, и осторожно присел. Рядом устроился Виктор, ожидая, что покажут. А показали ему раскрытую сумку, в которой дровами лежали банки с кока-колой и пивом, а впритык к ним пристроилась длинная матовая бутылка "кремлевской".
- Ну ты ловкач! "Я в сумерках боюсь заснуть! Три дня не спал!" А сам вон как устроился!
- Можешь пивка попить, - утешил смерд. - Оглоушь пару банок, за два часа, пока за рулем я, все выветрится. И соньку слегка придавишь. От пивка хорошо дремлется.
- Возьми быка за рога! - восторженно повторил телевизионную рекламу Виктор и отломил закрышку поллитрового "Ред бул".
Сидели, лениво прихлебывали из дырочек. Виктор пиво, а смерд "колу". Так, не суетясь, высосали по паре баночек. За четверть часа мимо прошли всего три машины. Последний раз глянув на окрестности, смерд хлопнул себя по коленям, кинул ремень сумки через плечо и встал:
- Я готов. Пора, Виктор.
- Пора так пора, - неохотно согласился тот. Виктору, приятно расслабленному американским пивом, явно не хотелось перемещаться.
Они уже уселись, уже пристегнулись, уже мурлыкал мотор, когда, вдруг что-то вспомнив, смерд злобно сорвал с себя ремень безопасности и выскочил из машины, громко боморча:
- Ну мы, россияне, молодцы! Все, все засрем!
Он подошел к обрыву и по одной побросал в бездну пустые банки пива и колы. Виктор из окошка благодушно откомментировал его действия:
- Ох и чистюля, ох и заботник! А банки в кустах, надо полагать, сами растворятся.
- Хоть настроение проезжающим портить не будут, - продолжая ворчать, смерд подошел к машине и вдруг удивился, увидев нечто у дверцы, за которой был Виктор: - Что это? Вить, не ты потерял?
Виктор открыл дверцу и, желая посмотреть, что там на земле, высунул голову наружу. Удар короткой дубинки пришелся ему в висок. Пристегнутый, он уронил голову на плечо - только и всего. Смерд приоткрыл левое его веко. Все в порядке, зрачки ушли под лоб. Он заложил вялое тело внутрь салона и захлопнул дверцу. Обошел капот и, расстегнув ремень и до предела напрягаясь, перетащил Виктора на водительское место. Здесь он опять пристегнул его и, засунув ватные руки в рулевое колесо, проверил - не слишком ли ходило оно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62