- А что предлагаешь? - деловито осведомился Антон.
- Выпить, - кратко и убедительно высказался Виктор.
Одному напиваться, засаживать тайно ото всех стакан за стаканом занятие, безусловно, малоприятное. Последнюю неделю Антон крепился, пробавляясь пивом "Крепкое", и чувствовал себя превосходно. Но в хорошей компании рюмочку-другую за занимательной беседой, на которые Витька великий спец, сам бог велел.
- Считаешь? - для вида посомневался Варицкий.
- Иначе не предлагал бы.
Варицкий лихо - со скамейки на скамейку - перепрыгнул заборчик и уже сам распорядился:
- Пошли.
- Иди, иди, - поторопил его сверху настырный болельщик. Добравшись до прохода и ощутив свою недосягаемость, Антон саркастически ответил:
- А ты здесь оставайся. Только ни на что не надейся. Сегодня тебе ничего не покажут.
- Гуляй, козел! - оставил за собой последнее слово болельщик.
... - Куда? - на асфальтовой площадке под сенью, так сказать, редких сосен хлопотливо осведомился Варицкий.
- В Сокольники, - безапелляционно предложил Кузьминский.
Пустой (до окончания матча оставалось еще минут пятнадцать) сорок первый троллейбус доставил их до конструктивистской двойной избушки станции метро за десять минут. В предвкушении, не торопясь, широкой аллей дошли до новенького в стиле модерн начала века входа в знаменитый парк. Перед тем как выбрать дальнейший маршрут, Кузьминский посоветовался с общественностью:
- В "Фиалку"?
- Я заведений с холуями не люблю, - признался Антон.- Мне бы туда, где стойка с самообслугой.
- Тогда в шашлычную, - принял окончательное решение Кузьминский.
Швыряться дензнаками Варицкому не позволили. Сошлись на том, что второй круг, если понадобится, будет оплачен им, Антоном. Покочевряжившись, Антон успокоился. Сырцов с метровой полосой чеков от кассы направился к окну выдачи горячей пищи, а Кузьминский у стойки набирал на поднос бутылки, стаканы и тарелки с закусками.
Демократичность российских заведений подобного рода определяется ассортиментом емкостей, из которых употребляют горячительные напитки. Шашлычная была из самых демократичных, так как здесь манипулировали стаканами. Но еще не гранеными, а гладкими. Можно считать, пред последняя ступень. Как литератор и кинематографист, Кузьминский вмиг понял, что в данном случае не содержание диктует форму, а форма определяет содержание, разлил всем по полстакана и предложил, как водится:
- Со свиданьицем.
Синхронно выпили водочки "Довгань", запили фантой, закусили сразу горячим - пока шашлык не остыл. Истомленного недельным воздержанием Варицкого взяло почти сразу. Подобрел до того, что, наконец, обратил внимание на молчаливого спутника Кузьминского.
- А вы, как я догадываюсь, поклонник литературного таланта нашего Виктора?
- Поклонник, - односложно согласился Сырцов.
- Давайте знакомиться. Я - Антон Варицкий, журналист. - Антон милостиво протянул руку любителю Витенькиной литературы.
- Давайте знакомиться, - повторил вслед за ним Сырцов. - Георгий Сырцов. Сыщик.
Радостная отпущенность обернулась вдруг опустошающей слабостью. Антону стало тяжело держать руку протянутой, и он убрал ее, на всякий случай спрятав за спину. Он машинально произнес:
- Очень приятно.
- Чего уж тут приятного, - возразил Сырцов и неожиданно предложил: Давайте по второй.
Кузьминский послушно разливал, а Варицкий осуждающе смотрел на него. Он сообразил, что подставил его писатель, виновник всех его бед. Кузьминский верно понял состояние Варицкого и присоветовал лекарство от нервного колотуна:
- Выпей вторую, Антон, и сразу легче станет.
А невозмутимый сыщик добавил:
- Нервишки успокоятся, в голове прояснится, и вам будет явно легче отвечать на мои вопросы.
Не спорить же с подлыми провокаторами. Варицкий пил, кося глазом: пьют ли эти негодяи? Они выпили, и с удовольствием. Закусывал один Кузьминский. Сырцов и Варицкий смотрели в глаза друг другу. Боролся Антон недолго, сдался, найдя своему органу зрения удачное применение - стал следить за оливковой ягодкой, которую сам же гонял вилкой по тарелке.
Сырцов начал не с вопроса, а с информации:
- Два часа тому назад я сдал в МУР Андрея Альбертовича Рябухина.
- Ну и что? - с пугливым вызовом спросил Варицкий.
- Ничего лучше дурацкого "ну и что" не мог придумать,- презрительно констатировал закусывавший инженер человеческих душ. - Слабо, Тоша, очень слабо!
- А что, я должен был подпрыгнуть от восторга и радостно вскричать: "Как замечательно, что сыщик Сырцов сдал какого-то Рябухина в МУР!"? Витьку Кузьминского пресс-атташе не боялся, и поэтому, желая ответить ему как можно язвительнее, забыл о страхе вообще.
- Уже лучше, - похвалил его писатель.
- За исключением фигуры речи насчет какого-то Рябухина, - дополнил литератора Сырцов. - Теперь к вопросам, Антон Николаевич.
- На которые я вряд ли захочу отвечать, - взбодрился от своей первой удачной реплики Варицкий и от второго стакана.
- Недопонимает? - спросил Кузьминский у Сырцова.
- Недопонимает, - подтвердил Сырцов. - Знаешь, Витя, какой-то, как изволил выразиться господин Варицкий, гражданин Рябухин ведь вскоре заговорит, если уже не говорит, на дознании. И, естественно, в душевном разговоре одной из первых всплывает фамилия нашего сегодняшнего собутыльника, которого в ближайшее время обеспокоят визитом культурные, но весьма настырные пареньки из МУРа. В моих силах задержать этот визит, а в дальнейшем устроить так, что господин Варицкий сможет выйти из весьма щекотливой ситуации с наименьшими потерями. Если, конечно, он ответит на мои вопросы исчерпывающе правдиво.
- Я вам не верю, - сказал опять погрустневший Антон.
- Ну прямо Станиславский на репетиции, - сострил Кузьминский.
- Он - говно из-под желтой курицы, а не Станиславский, - буднично заметил Сырцов.
Такое терпеть нельзя. Нельзя! Варицкий ударил жирным кулачком по столу.
- Да как вы смеете?! - вскричал он и попытался встать из-за стола.
- Сидеть! - гаркнул Сырцов страшным голосом (у Варицкого от этого рыка подкосились ноги, и он возвратился на стул) и продолжил уже в нормальных громкости, тональности и регистре: - Ты хоть понимаешь, курицын сын, что пистолет "ТТ", прошедший через тебя, замазан в убийстве? Это по меньшей мере пятерик, твердый пятерик!
- Какой пистолет? Не знаю никакого пистолета. - Варицкий хотел сказать это твердо, уверенно, но получилось совсем не так - прошелестел.
- Ну не дурак ли? - устало пожаловался Кузьминскому Сырцов.
- Он малость не в себе, Жора. Сейчас еще немного выпьет и заговорит, успокоил сыщика писатель. - Выпьешь?
- Выпью, - решился (может, и вправду полегчает) пресс-атташе и вяло махнул ладошкой.
- И заговоришь? - горлышко бутылки замерло над стаканом Варицкого.
- И заговорю. - Варицкому так хотелось спасительной дозы, что он в момент сдался.
Кузьминский и Сырцов наблюдали, как жадно и некрасиво пил Варицкий. Они дали ему возможность слегка закусить. Да ему ничего и не хотелось, кроме солененькой ягодки. Он обсосал косточку и положил ее на край тарелки. Косточка скатилась по пологому отко су. Все трое смотрели на нее. Первым отвлекся от завораживающего зрелища прагматичный Сырцов. Его поджимало время.
- С кем ты контактировал напрямую по эстрадным и футбольным делам? деловито задал он первый вопрос.
- Я не контактировал... - Варицкий испугался этого конспиративно-криминального слова. - Я был посредником при финансировании ряда проектов в шоу-бизнесе, и все.
- Ты - посредник. А кто финансировал?
- "Департ-Домус банк".
- Это учреждение и здание. А кто конкретно, персонально?
- Моя жена, Галина Васильевна Прахова. Она - одна из основных владелиц акций этого банка.
- Так все-таки кто же: Прахова или банк?
- Скорее всего, банк через Прахову. - До того поплыл от страха и водки Варицкий, что свою жену назвал строго по фамилии.
- Один конец, - понял Сырцов. - А другой?
- Не понял? - поспешно попросил разъяснений Варицкий.
- Банк финансировал. Кого он финансировал?
- Как кого? - удивился Варицкий. - Я же сказал: шоу-проекты.
- Совсем одурел наш пресс-атташе, - вступил, наконец, в беседу Кузьминский. - Тебя спрашивают, какому человечку понадобились бабки для осуществления шоу-проектов. Фамилия, имя, отчество. Партийность, семейное положение, бывал ли за границей.
- Это зачем? - испугался Варицкий.
- Для красоты слога, - признался Кузьминский. - Кто он, Тоша?
- Радаев Олег Русланович, - поспешно сообщил Варицкий.
- Почему Радаев сам - напрямую - не связался с президентом банка? спросил Сырцов.
- Не знаю, честно не знаю. Вышел на меня, а через меня- на Прахову.
- Сложновато, - сказал Сырцов. - Но с тобой-то контакты поддерживал постоянно?
- Регулярно, - уточнил Варицкий.
- Потом Радаев почил в бозе, - напомнил Сырцов. - И дальше что?
- А дальше ничего, - заверил Варицкий.
- Уточняю вопрос: кто после смерти Радаева вел от имени менеджеров и продюсеров дела с банком через тебя?
- Да времени-то прошло всего ничего, - быстро нашел выход из щекотливого положения Варицкий.
- Вполне достаточно, чтобы восстановить связи. Кто тебя взял за пищак, глиста увертливая?
- Вы, - убежденно ответил пресс-атташе.
- А кроме меня?
Не назвать страшно, а назвать еще страшнее. Но не отвечать уж совсем нельзя.
- Вас-то одного вполне достаточно.
Они сидели в левом завороте зала, в котором окно выдачи не функционировало. Тащиться с подносом сюда посетителям было лень, и здесь было пустынно. Только в углу дружно "отдыхала" за напитками компания ко всему привыкших палаточников.
Сырцов, не поднимаясь, просто потянулся и хлобыстнул тыльной стороной ладони по мордасам сына министра и мужа миллионерши, которого от нешуточного удара кинуло на пластмассовую спинку хлипкого полукреслица. Не ожидавший такого негодяйства Варицкий перестал дышать и будто погрузился в морскую пучину. Сырцов с Кузьминским терпеливо ждали, когда он вынырнет. Вынырнул наконец-то. Выдохнул из широкой груди использованный воздух, без паузы набрал свежую порцию, выдохнул ее и только после этого тонким петушиным голоском возмутился:
- Да как вы смеете?!
И снова схлопотал по роже. Без объяснений, за что и почему, без комментариев. В первый раз было ошеломительно, ну а во второй - больно. Из потревоженного носа, из левой ноздри осторожно потекло теплое. Варицкий пальцем провел у себя под носом. На пальце была кровь. От жалости к себе он готов был заплакать, но плакать ему не дали. Сырцов вытер носовым платком натруженную руку и, засунув ее в карман брюк, вольно вытянул под столом ноги и пообещал:
- Добью до инвалидности третьей группы.
- Этот - добьет, - подтвердил Кузьминский.
- Что вам от меня надо? - жалобно просил Варицкий.
- Опять двадцать пять! - огорчился Кузьминский, и Сырцов заговорил быстро и монотонно, в ритме и тональности рэпа:
- Имечко, имечко, можно и фамилию. Быстренько, Тоша, быстренько, голубок, быстренько, тварь ползучая, быстренько, гнида паскудная. Хозяин кто, нынешний твой хозяин?
Слова эти были страшнее побоев. Пропадать так пропадать. Только не сейчас.
- Роберт. Роберт Феоктистов.
- Летчик, - не удивился, а, скорее, удовлетворился Сырцов.
- А ты, дурочка, боялась, - ободрил сына министра Кузьминский. - Ну а теперь надевай штанишки.
* * *
Поломал-таки свое неукоснительно исполняемое дневное расписание Марин. Даша с Анной были так очаровательны! Они попели ему своими драгоценными голосами, и столь великодушный, бескорыстный с их стороны жест не мог остаться без столь же великодушного и бескорыстного ответа. Растроганный Борис Евсеевич рассыпался в словах и комплиментах, заверяя прелестницу, что век бы так сидел.
- Но это же не входит в ваше расписание, - тихо пошутила Дарья.
- Не входит! - восторженно согласился Борис Евсеевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62