.. - Сырцов загнул мизинец на правой руке. - Работы по многим весьма примечательным фейсам - непочатый край. Убийство Кобрина тоже нельзя без внимания оставлять - два, - загнул безымянный. - Продюсеры поп-эстрады, на которых недвусмысленно намекнул шустрый Евсеевич, - это уже три. - Согнулся и средний. - Дорогой Андрей Альбертович - четыре. - Теперь торчал только большой. - И, наконец, утечка. Вот вам и кулачок. - Сырцов показал супругам свой впечатляющий кулак. - Но кулак - он только на руке. А в деле он расползается по пяти линиям. По пяти. А технический исполнитель, по сути, один я.
- Я же сказал: утечка моя, - осерчал Дед. - Фигу рантов тотализатора отдай Костику. Он - паренек аккуратный и свой в футбольных кругах. До продюсеров мы еще доберемся. А Андрея Альбертовича на данном этапе трогать нецелесообразно и опасно.
- А хочется, ох как хочется потрогать эту тварь! - признался Сырцов.
- Еще потреплешь, - пообещал Дед. - Но, Жора, я тебя серьезно предупреждаю: будь осмотрителен и осторожен. Ты после утечки - их главный враг. И когда им покажется, что единственный выход для них - твоя ликвидация, они без раздумий попытаются тебя ликвидировать. Кончилась пора элегантного цивилизованного поиска. Началась взаимная охота без правил. Запомни это твердо и обещай нам помнить об этом всегда. Обещаешь, пижон несчастный?
- Обещаю! - хмуро заверил Сырцов.
- Теперь, обратно же, о твоем кулачке. Остается тебе один пальчик убийство Кобрина, которое необходимо размотать до того, как его размотает милиция, если она размотает.
- Ленька размотает.
- Может, и размотает. Но нескоро, ибо будет действовать строго в соответствии с законом. Как правильно замечает писатель Хруцкий в своих книгах, не признающееся законом, но, безусловно, главное оружие сыскаря агент и кулак, о котором ты пока повествовал в чисто символическом смысле. Опереди Махова, Жора.
- Постараюсь, - успокоил Деда Сырцов. - Но говоря о персонажах подпольного тотализатора, вы упустили один момент: помимо бывших футболистов и околофутбольных дельцов, там мелькали разные, до слез уголовные, рожи. Их Константину не отдашь.
- Ну не одна у тебя будет линия, а полторы. Справишься, вон бугай какой здоровый! - с тихой завистью сказал Смирнов.
- Ребятки, - воспользовавшись паузой, задушевно обратилась к распетушившимся от азарта мужикам Лидия Сергеевна. - Пока вы тут шашками махали, я вдруг поняла одно: не могут уголовники даже в союзе с уволенными ментами самостоятельно проворачивать столь дорогостоящие операции. И тем более не могут только одной грубой криминальной силой заставить весьма состоятельных дельцов шоу-бизнеса работать на них. Их мощно финансируют. Кто?
- Шестая линия, - обреченно вздохнул Сырцов.
- Пора старую гвардию вводить в бой, - решил Смирнов.
- Наполеон при Ватерлоо! - восхитилась Лидия Сергеевна.
- При Аустерлице, - поправил Дед, - ибо мы должны выиграть эту битву.
- И говорит, как в той эпохе! - умилилась она. - Как торжественно прозвучало "ибо"!
- Лидка! - прикрикнул Смирнов. - Кто ты есть? Жена. И молчи в тряпочку...
- А они согласятся? - прервал его Сырцов.
- Куда им деваться? - недоумевающе ответил Дед.
Старой гвардией Смирнов называл с титешных лет младшего своего известного журналиста-международника Спиридонова, в молодости соратника по муровскому бытию, а ныне народного артиста России кинорежиссера Романа Казаряна и Витеньку Кузьминского, конечно.
Действительно, куда им деваться? Старый хромой черт заставит кого угодно заполошно бегать по его указке. Особенно тех, кто безмерно любил этого старого хромого черта.
А они любили его, любили преданно и нежно, так, как любят люди свою неповторимую молодость, дела своей молодости, истинных друзей этой молодости.
- Для порядка их предупредить надо хотя бы, - недовольно сказал Сырцов, которому, с одной стороны, конечно, в одиночку хотелось справиться, но опять же, с другой, он понимал, что это будет по-настоящему неоценимая помощь. Связи Спиридонова и Казаряна, их знание людей из деловых и правительственных кругов, их умение анализировать и сопоставлять разрозненные, казалось, факты, выявляя общие причины и закономерности, помогут ему, Сырцову, без метаний и ученических поисков, выйти на людей, тайно финансирующих их подопечных. Ну а Витенька Кузьминский войдет куда можно и куда нельзя, всех очарует, всем заморочит голову, всех убедит в том, что он сам - балда и перезрелый плейбой, и все для того, чтобы выведать для него, Сырцова, необходимые сведения.
- Я их уже предупредил, Жора, - вкрадчиво сообщил Дед и улыбнулся.
- И?.. - спросил Сырцов, твердо зная, что "и" уже есть.
- И они приступили к осторожному зондажу. Ты думаешь, Лидка одна у нас умная, а я совсем наоборот? Я, конечно, валенок по сравнению с ней, но валенок до ужасти сообразительный.
- Опять ломается, - удрученно констатировала Лидия Сергеевна.
- Вроде все, - проигнорировал (сделал вид, что не услышал) выпад деловой уже Смирнов. - Что делать сегодня будем?
- Вы бы Дарью навестили. Ведь такое на несчастную девочку обрушилось!
- А ты?
- Я через часок подойду. Вас к вечеру сменю. А к ночи Ксюшка подъедет. На самое тяжелое - в ночи утешать.
- По-моему, в ночи Дарью утешать - прямая обязанность Жорки, - объявил Смирнов и, не сдержавшись, хихикнул.
- Не поняла! - грозно объявила Лидия Сергеевна.
- А что тут понимать? - придурился Дед. - Мне Берта надысь сообщила со стопроцентной гарантией достоверности, что ее Дашка неровно дышит к нашему Жорке.
- Ты, выходит, не только пошляк, но еще и сплетник, - огорчилась Лидия Сергеевна.
...Смирнова и Сырцова на крыльце Дарьиной дачи встретила сильно встрепанная Берта.
- Господи, как хорошо, что вы зашли!
- С Дашей худо? - быстро спросил Сырцов.
- С Дашей более-менее все в порядке.
- Тогда в чем дело? - в один голос осведомились гости.
- Только что Артем явился. Пьяный в дым. Орет, ругается, плачет.
- Ну, что пьяный, понятно. После разговора с Ленечкой Маховым не запить - трудно. И что плачет - тоже ясно почему. Но на кой хрен он сюда приперся?
- Дарью собирается защищать.
- От кого? - продолжал допрос настырный Дед.
- От всех, - кругля глаза, сообщила Берта.
На кухне за грубым струганым столом сидел на струганой же скамейке Артем. Рядом стояла Дарья, ласково гладя его по всклокоченным волосам. Безотказное средство спастись от своих напастей, как известно, - утешать человека несчастнее тебя. Дарья гладила его по голове и уговаривала:
- Ты устал, Тема. Давай мы тебя спать уложим? Берта уже постель приготовила.
- Еще день, - строго отметил Артем. И жалобно попросил: - Дарья Васильевна, налейте, а?
- Налей ему, Даша, - от двери посоветовал Смирнов.
- Умрет, - убежденно сказала Даша и подняла вверх сильно початую бутылку.
- Отрубится, - не согласился с ней Дед. - А мы его, бездыханного, в койку отнесем.
Страшные люди, как он и ожидал, появились. Артем шатко поднялся со скамейки и, шаря правой рукой под кожаной курткой, устрашающе, как ему казалось, приказал пришельцам:
- Руки за голову и к стене!
Но пришельцы почему-то не испугались. Один из них, седой и старый, сказал:
- Твой пугач на экспертизе. Что же ты под курткой шуруешь? Чешешься, что ли?
- Правда, - горестно подтвердил Артем и несколько опомнился. Пришли не бандиты и киллеры, а бывшие менты. Тоже не подарок. Он опустился на скамейку, уперся локтями в столешницу и, уложив голову в ладони, заплакал, часто хлюпая носом.
- Выпить хочешь? - спросил Смирнов.
Артем кивнул:
- Хочу.
- Дарья, дай стакан, - уверенно распорядился Смирнов.
- Может, не надо? - засомневалась Даша, пряча бутылку за спину. Деду надоело церемониться. Он подошел, отобрал бутылку.
- Дай стакан. А лучше - два, чтобы водичкой запил. У тебя водичка шипучая есть?
- Он две сумки полные со всякими напитками привез.
- Ишь ты! - удивился Дед. - Как же он в таком виде с двумя сумками добрался?
- На леваке, - отчетливо произнес Артем, врубаясь.
Сумки стояли, прислоненные к буфету стиля кантри. Дарья из буфета достала стаканы, а из сумки первый попавшийся под руку пятидюймовый снаряд с содовой. Увидев содовую, Смирнов попросил:
- И мне стакан, Даша. Надо Лидке втык сделать. Ни с того ни с сего послеобеденная изжога.
Налил Артему сто пятьдесят.
- Умрет, - взялась Дарья опять за свое.
- Ничего, отрубится. - Смирнов налил стакан содовой и приказал Артему: - Пей.
Артем, не очень понимая, где вода, а где водка, все же выпил оба. Дед, удовлетворенно покивав, с чувством исполненного долга уселся на противоположную скамейку. Сырцову тоже надоело стоять. Подошел, примостился рядом. Выпив, Артем неотрывно смотрел в стол. А Дед, попив водички, закурил беломорину. После инфаркта он разрешал их себе ровно шесть штук в день, и от этого каждая папироса стала праздником. От первой затяжки глаза у Деда сделались счастливо-сонными. Сырцов посмотрел на Артема и предупредил:
- Сейчас петь будет.
Артем поднял голову и запел, с усилием разевая все время слипавшийся рот:
- Сиреневый туман над нами проплывает...
- Концерт по заявкам, - прокомментировал Сырцов.- Ваша любимая, Александр Иванович.
Артем помнил только один куплет и, спев его, огорченно замолк, потому что не знал, чем можно еще заняться. И, слабея, поплыл.
- Внимание! - предупредил Сырцов. - Отключка!
- Вам бы, Георгий, в футбольные комментаторы податься, - от буфета злобно заметила Дарья. - Цены бы вам не было!
Голова Артема рухнула на стол.
- Понесем? - предложил Дед. - Куда его, Дарья? В комнату у прихожей?
- Нельзя. Туда нельзя, - убежденно сказала Дарья. - Там часто Славик ночевал. Давайте в гостевую.
- Второй этаж, - констатировал Смирнов. - Понесли, Жора. Ты тулово, а я, помолясь, ноги.
- Вы - инфарктник, - напомнил Сырцов. - Вам тяжести таскать нельзя.
Дед хотел возразить, но помешала Дарья.
- Я помогу Александру Ивановичу, Георгий.
- Одну ногу - ты, а другую - я, так что ли? - пробурчал Дед.
Понесли втроем обмякшее тело. Дарья не столько помогала, сколько придавала ненужную лихорадочность действу. Самое трудное было - винтовая лестница. На ней беднягу Артема даже разок уронили.
В комнате, где совсем недавно ночевал Константин, старательно скрывавший, что задыхается, Смирнов скороговоркой распорядился:
- Кладем на пол. Здесь его Жора разденет и перекантует на кровать. Справишься, Жора?
- Идите и отдышитесь как следует, а я уж с ним разберусь.
Ботинки и брюки поддались сразу. Да и кожан не проблема. Труднее всего было с рубашкой. Можно, конечно, Артема и в рубашке оставить, ничего ему не сделается, но Сырцов любил основательность: делать так делать, раздевать так раздевать. До исподнего. Раздев, откинул одеяло и дотянул громоздкое тулово до стенки, собравшись с последнею силой, забросил ноги на матрац. Выровнял тело строго по линии кровати, накрыл одеялом и подошел к окну. Прямо в стекло упиралась ветка сирени с уже взорвавшимися почками. Он хотел тронуть пронзительной яркости светлую зелень и дотронулся до стекла.
...-Я сделаю, сделаю, Александр Иванович, - заверила Дарья. - И не надо беспокоиться. Со мной все в порядке.
Вернулись на кухню, уютнее всего было здесь. Смирнов согласно кивнул Дарье, взял бутылку "Абсолюта", вылил остатки в стакан и сказал в размышлении:
- Выпить, что ли? Чего добру пропадать?
- Выпейте, выпейте! - радостно согласилась Дарья. Дед поднял стакан, но вошел Сырцов.
- Лидии Сергеевне скажу, - пригрозил он.
Дед посмотрел на него презрительно и бесстрашно выпил.
- Как он там? - спросила Дарья.
- Спит как убитый, - неосторожно оговорился Сырцов.
- Как убитый, - повторила за ним Дарья и встала из-за стола. - Как убитый.
Она прижала оба кулачка к губам и заплакала. Дед вскочил, тронул ее за плечо, попросил осторожно:
- Не надо, девочка.
Она обняла его за шею, щекой прижалась к его груди и затихла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62