Я, знаете ли, человек незлобливый и ужасно не люблю, когда возникают непредвиденные трудности. Приятно быть окруженным друзьями.
– У меня не было друзей, – сказала принцесса. – Меня готовили к роли вашей супруги и не позволяли привязываться к кому бы то ни было.
– Я никогда не должен был становиться чьей-либо женой, – усмехнулся император, – но в состоянии понять, как это, должно быть, ужасно.
– Это очень горько, Ваше величество, – подтвердила Арианна.
– Ну, теперь у вас есть друг и союзник. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий. А теперь перейдем к самому главному, но прежде, – он осторожно тронул ее за руку, – может, выпьем немного и передохнем перед последним рывком?
– Это было бы здорово! – обрадовалась принцесса. – А у вас найдется то шипучее вино, похожее на сидр? Я его очень люблю, хоть девушкам этого и не положено.
Ортон рассмеялся; и таким заразительным был его смех, что спустя несколько мгновений принцесса уже смеялась вместе с ним, сама не зная, отчего она хохочет.
– Уф-ф, – остановился наконец Ортон. – Не смешите меня. У меня важное дело. Так-так, где тут вино?
Он подошел к низенькому столику с янтарной крышкой, уставленному кувшинами, металлическими узкогорлыми сосудами и высокими темными бутылками.
– Какого шипучего? – спросил он через полминуты. – Голубого или черного?
– Какое будете пить вы, мой господин? – ответила Арианна с очаровательной улыбкой, скользнувшей мотыльком по ее свежим губам. Крайне соблазнительным губам, как подумал мимоходом император.
А принцесса поймала себя на том, что уже кокетничает со своим женихом. От былой скованности не осталось и следа. Похоже, что император, не прилагая к тому особенных усилий, если и не очаровал ее, то по крайней мере заинтересовал.
– Не называй меня господином, – взмолился Ортон. – Мне этого по горло хватает и днем. Зови меня по имени, ведь скоро мы с тобой станем как-никак родственниками.
Отчего-то это замечание вызвало новый приступ веселья. А ничто так не объединяет людей, как смех. Так что эти несколько минут сдружили их и привели к взаимопониманию больше, чем могут сблизить несколько месяцев жизни бок о бок в огромном дворце.
– С чего бы мне начать? Наверное, с того, что мне придется доверять тебе гораздо больше секретов, чем остальным…
– Да.
– Первое: думаю, ты слышала, что император Великого Роана бессмертен и уходит из жизни только по собственной воле, уступая трон преемнику. Но убить его невозможно – какой бы причудливый способ ни избрал покушающийся.
– Конечно, – согласилась Арианна. – Это вторая из многих заповедей, которые я учила.
– А какая была первой? – заинтересовался император.
– Первая гласила, что вольное либо невольное предательство будет немедленно изобличено и наказано по всей строгости. Меня даже заставили затвердить, что, каким бы мелким ни казалось мне нарушение установленных правил, оно может привести к катастрофе, и первым, кто пострадает от этого, буду я. А следом такое количество невинных людей, что… Словом, мне сумели-таки однажды объяснить, что непонимание не освобождает от ответственности.
– Ты и правда это чувствуешь? – спросил Ортон очень серьезно.
– Наверное. Если честно… – Арианна подошла к ложу, уселась на него с ногами и несколько раз подпрыгнула. – Если честно, то мои воспитательницы не сумели меня даже как следует запугать. Хотя очень старались. А знаешь, запуганное существо не всегда отвечает за свои поступки. Но потом мама сумела найти нужные слова и убедила меня, что не всегда получается делать то, что очень нравится, что даже самая счастливая, самая удавшаяся жизнь только наполовину состоит из радостей, а наполовину – из горя. И в этом есть свой великий смысл.
– Твоя мама – удивительная женщина, – тихо сказал Ортон.
– Да? Ты тоже так думаешь?! – радостно воскликнула принцесса. – Знаешь, Ортон, для меня очень важно то, что ты сейчас сказал… А какой была твоя мама? Я имею в виду, какой она была тебе матерью? У нас в картинной галерее висит ее портрет, но он написан, когда она была еще в моем возрасте. Очень красивая женщина.
Император отвернулся к окну:
– Не стоит говорить об этом. Я не очень хорошо ее помню: она долго болела, и меня редко пускали к ней. Она была хорошей, но очень печальной, хотя отец старался как мог. Наверное, ей было тяжело.
Арианна смотрела на него, широко открыв глаза:
– Но ведь у нее же был ты.
– Боюсь, ей этого было недостаточно.
Принцесса почувствовала, что тема неприятна молодому человеку, и постаралась незаметно сменить ее:
– Я еще не сказала спасибо, здесь очень красиво. Дома у меня не было таких прекрасных покоев. Замок Майнингенов вообще довольно мрачный, а в моих комнатах и подавно было мало красивых вещей.
– Но почему?
– Чтобы не баловать меня. Я должна стать императрицей, и отец долго готовил меня к тому, что считал самым важным в моей жизни, забывая о мелочах, какими бы приятными они ни казались мне самой. – Она покраснела и заговорила быстро и невпопад: – Я… я не представляла, что ты такой – такой простой и свой, и добрый. Я всегда думала, что император Роана – это кто-то очень недоступный, страшный и жестокий.
– Ты разочарована? – улыбнулся молодой владыка.
– Нет, – тихо призналась принцесса. – Напротив. Очень рада. А теперь, когда я сказала тебе то, что думаю, я действительно готова выслушать ваши законы.
– Позже я расскажу тебе обо всех хитросплетениях дворцовых интриг и всех возможных случайностях. Пока же ты должна твердо помнить, что я не один. – И, заметив удивленный взгляд принцессы, император поспешил объяснить: – У меня есть двойники.
– Я помню, – сказала Арианна. – Твой шут. И это сделано для того, чтобы…
– Не перебивай меня, пожалуйста, – Ортон говорил по-прежнему мягко, но в его голосе принцесса уловила стальные нотки владыки, который привык к беспрекословному послушанию. – У меня несколько двойников. Их часто меняют, потому никто не знает, кого именно видят сейчас мои подданные: меня или его. Может случиться так, что за обедом ты встретишься с одним из двойников, в музыкальной комнате – со мной; в Зале Советов снова будет заседать двойник – только уже другой, и так далее. Только здесь, только по ночам ты будешь знать, что видишь именно меня. И поэтому только здесь возможны между нами проявления откровенности или любых чувств, какими бы они ни были.
– Да, но как это возможно? – испуганно спросила Арианна. – Неужели ты думаешь, что если я не смогу отличить тебя от твоего подобия, то это смогут сделать воины охраны? Что помешает чужому мужчине занять твое место – и на престоле, и возле меня? Где гарантия, что твой двойник просто не придет сюда, ко мне?
– Гарантии… Гарантии – это уже другой вопрос. И мы им немедленно займемся. Но для этого я бы хотел представить тебе одного человека. Можно ему зайти?
– Ты здесь полновластный хозяин, – улыбнулась Арианна.
И от императора не укрылось, что ее улыбка была милой и очаровательной, совсем отличной от той вымученной и жалкой гримаски, которой она встретила его совсем недавно. А еще он понял, что прекрасная девушка, предназначенная ему в супруги волей покойного отца и многочисленных предков, честна и умна и очень нравится ему. Ортон был всегда целомудрен и сдержан – не столько в силу многочисленных давних традиций, сколько по причине своего характера. Придворные дамы – роскошные, страстные, томные – никогда не привлекали его. Он и сам не мог объяснить, что именно казалось ему в них отталкивающим. Нынешний император Великого Роана еще не испытывал чувства любви ни к одной женщине и не особо рассчитывал когда-либо его испытать.
Он не сказал принцессе правду. Своих родителей Ортон помнил хорошо: ему было уже восемнадцать, когда они умерли. И он прекрасно знал, что отца и мать связывают узы дружбы и взаимопонимания, уважения и преданности, но никак не любви. Когда матери уже не стало, а отец находился на смертном одре, он счел возможным рассказать взрослому сыну о своем нежном чувстве к одной из дам Роанского двора, попросив Ортона заботиться о ней в дальнейшем. Но, будучи полновластным владыкой и зная о взаимности чувств, Морон IV – отец Ортона – всю жизнь хранил верность своей супруге, считая это вопросом чести и достоинства не императора, но истинного мужчины. Правда, его супруге не было легче от этого, потому что она чувствовала, что сердце мужа ей не принадлежит и ничто не изменит положения вещей. Она так и умерла в печали.
Нынешний император был глубоко убежден, что его ждет подобная судьба, и потому старался не смотреть на других женщин, чтобы не страдать, как страдал отец.
Кстати, возлюбленная Морона ненамного пережила, своего повелителя и скончалась год спустя, унеся тайну с собой в могилу.
То, что Арианна оказалась и красивой, и умной, и крайне приятной в общении, немного потрясло Ортона.
Он чувствовал себя странно – как подросток, краснел и, смущался, сам не понимая, что с ним происходит.
– Но ты же не пленница. И я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно и уютно в этом дворце и во всей империи.
– Спасибо, – искренне сказала принцесса. – В любом случае, приглашай своего спутника, нужно же мне учиться понимать тебя и все происходящее…
Император приоткрыл дверь, ведущую в соседние покои, и сделал знак рукой. Повинуясь этому приказу, в комнату шагнул человек такого роста и сложения, что в спальне сразу стало тесно, а мебель, до того казавшаяся тяжелой и надежной, как-то вдруг приобрела хрупкие очертания. Очевидно, все дело в пропорциях, – так сказал бы художник.
На фоне этого великана император выглядел настоящим мальчишкой; даже выражение лица его представлялось более детским и наивным, нежели секунду назад. И принцесса с изумлением воззрилась на того, кто сотворил эти метаморфозы одним только фактом своего появления.
Это был черноволосый исполин с изумрудно-зелеными глазами. Лицо его было далеко не красивым, но неправильные, удлиненные, хищные черты несли в себе нечто большее, чем просто красоту. Так нельзя сравнивать с человеческим лицом цветок или драгоценный камень, бабочку или вечернюю звезду. Это просто разные понятия. Возможно, где-то великана посчитали бы уродом, .а где-то – прекрасным, словно божество. Но одно несомненно: им можно любоваться до бесконечности. Его телосложение тоже было необычным – слишком строен и слишком гибок при такой ширине плеч и таких мускулах. Вошедший был облачен в черные с зеленоватым отливом латы, но шлема не было – страж оставил его в соседней комнате, обнажив голову в знак уважения к своему повелителю и будущей повелительнице. Оружия при нем тоже не было, но при первом же взгляде всякому становилось ясно, что он в нем и не нуждается. Нечеловечья мощь таилась в этом теле.
– Это Аластер, герцог Дембийский, граф Согды и маркиз Эттельстан, сеньор Гравелота, командир моих гвардейцев и верховный командующий в случае, если когда-нибудь все же разразится война.
Великан сделал еще один шаг вперед, и завороженная принцесса протянула ему руку для поцелуя. Он прижался к ней неожиданно холодными губами, улыбнулся:
– Счастлив буду служить Вашему величеству.
– Спасибо, герцог.
Арианна понимала – ее учили, – что при встрече с полезным человеком либо очень знатным вельможей, от которого что-то может зависеть в будущем, необходимо придумать хотя бы пару приветливых и благожелательных фраз, чтобы произвести выгодное впечатление. Но слова не приходили на ум: те, что вспоминались принцессе, казались пустыми, как выеденная ореховая скорлупа, рядом с этим удивительным человеком.
– Я попрошу тебя в дальнейшем придерживаться следующего порядка, – попросил император, и его голос вывел принцессу из сладкого забытья. – Если тебе потребуется обычная услуга, скажем, новые платья, драгоценности, экипаж, еда, книги – словом, все, что может понадобиться человеку, то к твоим услугам будет целый двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– У меня не было друзей, – сказала принцесса. – Меня готовили к роли вашей супруги и не позволяли привязываться к кому бы то ни было.
– Я никогда не должен был становиться чьей-либо женой, – усмехнулся император, – но в состоянии понять, как это, должно быть, ужасно.
– Это очень горько, Ваше величество, – подтвердила Арианна.
– Ну, теперь у вас есть друг и союзник. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий. А теперь перейдем к самому главному, но прежде, – он осторожно тронул ее за руку, – может, выпьем немного и передохнем перед последним рывком?
– Это было бы здорово! – обрадовалась принцесса. – А у вас найдется то шипучее вино, похожее на сидр? Я его очень люблю, хоть девушкам этого и не положено.
Ортон рассмеялся; и таким заразительным был его смех, что спустя несколько мгновений принцесса уже смеялась вместе с ним, сама не зная, отчего она хохочет.
– Уф-ф, – остановился наконец Ортон. – Не смешите меня. У меня важное дело. Так-так, где тут вино?
Он подошел к низенькому столику с янтарной крышкой, уставленному кувшинами, металлическими узкогорлыми сосудами и высокими темными бутылками.
– Какого шипучего? – спросил он через полминуты. – Голубого или черного?
– Какое будете пить вы, мой господин? – ответила Арианна с очаровательной улыбкой, скользнувшей мотыльком по ее свежим губам. Крайне соблазнительным губам, как подумал мимоходом император.
А принцесса поймала себя на том, что уже кокетничает со своим женихом. От былой скованности не осталось и следа. Похоже, что император, не прилагая к тому особенных усилий, если и не очаровал ее, то по крайней мере заинтересовал.
– Не называй меня господином, – взмолился Ортон. – Мне этого по горло хватает и днем. Зови меня по имени, ведь скоро мы с тобой станем как-никак родственниками.
Отчего-то это замечание вызвало новый приступ веселья. А ничто так не объединяет людей, как смех. Так что эти несколько минут сдружили их и привели к взаимопониманию больше, чем могут сблизить несколько месяцев жизни бок о бок в огромном дворце.
– С чего бы мне начать? Наверное, с того, что мне придется доверять тебе гораздо больше секретов, чем остальным…
– Да.
– Первое: думаю, ты слышала, что император Великого Роана бессмертен и уходит из жизни только по собственной воле, уступая трон преемнику. Но убить его невозможно – какой бы причудливый способ ни избрал покушающийся.
– Конечно, – согласилась Арианна. – Это вторая из многих заповедей, которые я учила.
– А какая была первой? – заинтересовался император.
– Первая гласила, что вольное либо невольное предательство будет немедленно изобличено и наказано по всей строгости. Меня даже заставили затвердить, что, каким бы мелким ни казалось мне нарушение установленных правил, оно может привести к катастрофе, и первым, кто пострадает от этого, буду я. А следом такое количество невинных людей, что… Словом, мне сумели-таки однажды объяснить, что непонимание не освобождает от ответственности.
– Ты и правда это чувствуешь? – спросил Ортон очень серьезно.
– Наверное. Если честно… – Арианна подошла к ложу, уселась на него с ногами и несколько раз подпрыгнула. – Если честно, то мои воспитательницы не сумели меня даже как следует запугать. Хотя очень старались. А знаешь, запуганное существо не всегда отвечает за свои поступки. Но потом мама сумела найти нужные слова и убедила меня, что не всегда получается делать то, что очень нравится, что даже самая счастливая, самая удавшаяся жизнь только наполовину состоит из радостей, а наполовину – из горя. И в этом есть свой великий смысл.
– Твоя мама – удивительная женщина, – тихо сказал Ортон.
– Да? Ты тоже так думаешь?! – радостно воскликнула принцесса. – Знаешь, Ортон, для меня очень важно то, что ты сейчас сказал… А какой была твоя мама? Я имею в виду, какой она была тебе матерью? У нас в картинной галерее висит ее портрет, но он написан, когда она была еще в моем возрасте. Очень красивая женщина.
Император отвернулся к окну:
– Не стоит говорить об этом. Я не очень хорошо ее помню: она долго болела, и меня редко пускали к ней. Она была хорошей, но очень печальной, хотя отец старался как мог. Наверное, ей было тяжело.
Арианна смотрела на него, широко открыв глаза:
– Но ведь у нее же был ты.
– Боюсь, ей этого было недостаточно.
Принцесса почувствовала, что тема неприятна молодому человеку, и постаралась незаметно сменить ее:
– Я еще не сказала спасибо, здесь очень красиво. Дома у меня не было таких прекрасных покоев. Замок Майнингенов вообще довольно мрачный, а в моих комнатах и подавно было мало красивых вещей.
– Но почему?
– Чтобы не баловать меня. Я должна стать императрицей, и отец долго готовил меня к тому, что считал самым важным в моей жизни, забывая о мелочах, какими бы приятными они ни казались мне самой. – Она покраснела и заговорила быстро и невпопад: – Я… я не представляла, что ты такой – такой простой и свой, и добрый. Я всегда думала, что император Роана – это кто-то очень недоступный, страшный и жестокий.
– Ты разочарована? – улыбнулся молодой владыка.
– Нет, – тихо призналась принцесса. – Напротив. Очень рада. А теперь, когда я сказала тебе то, что думаю, я действительно готова выслушать ваши законы.
– Позже я расскажу тебе обо всех хитросплетениях дворцовых интриг и всех возможных случайностях. Пока же ты должна твердо помнить, что я не один. – И, заметив удивленный взгляд принцессы, император поспешил объяснить: – У меня есть двойники.
– Я помню, – сказала Арианна. – Твой шут. И это сделано для того, чтобы…
– Не перебивай меня, пожалуйста, – Ортон говорил по-прежнему мягко, но в его голосе принцесса уловила стальные нотки владыки, который привык к беспрекословному послушанию. – У меня несколько двойников. Их часто меняют, потому никто не знает, кого именно видят сейчас мои подданные: меня или его. Может случиться так, что за обедом ты встретишься с одним из двойников, в музыкальной комнате – со мной; в Зале Советов снова будет заседать двойник – только уже другой, и так далее. Только здесь, только по ночам ты будешь знать, что видишь именно меня. И поэтому только здесь возможны между нами проявления откровенности или любых чувств, какими бы они ни были.
– Да, но как это возможно? – испуганно спросила Арианна. – Неужели ты думаешь, что если я не смогу отличить тебя от твоего подобия, то это смогут сделать воины охраны? Что помешает чужому мужчине занять твое место – и на престоле, и возле меня? Где гарантия, что твой двойник просто не придет сюда, ко мне?
– Гарантии… Гарантии – это уже другой вопрос. И мы им немедленно займемся. Но для этого я бы хотел представить тебе одного человека. Можно ему зайти?
– Ты здесь полновластный хозяин, – улыбнулась Арианна.
И от императора не укрылось, что ее улыбка была милой и очаровательной, совсем отличной от той вымученной и жалкой гримаски, которой она встретила его совсем недавно. А еще он понял, что прекрасная девушка, предназначенная ему в супруги волей покойного отца и многочисленных предков, честна и умна и очень нравится ему. Ортон был всегда целомудрен и сдержан – не столько в силу многочисленных давних традиций, сколько по причине своего характера. Придворные дамы – роскошные, страстные, томные – никогда не привлекали его. Он и сам не мог объяснить, что именно казалось ему в них отталкивающим. Нынешний император Великого Роана еще не испытывал чувства любви ни к одной женщине и не особо рассчитывал когда-либо его испытать.
Он не сказал принцессе правду. Своих родителей Ортон помнил хорошо: ему было уже восемнадцать, когда они умерли. И он прекрасно знал, что отца и мать связывают узы дружбы и взаимопонимания, уважения и преданности, но никак не любви. Когда матери уже не стало, а отец находился на смертном одре, он счел возможным рассказать взрослому сыну о своем нежном чувстве к одной из дам Роанского двора, попросив Ортона заботиться о ней в дальнейшем. Но, будучи полновластным владыкой и зная о взаимности чувств, Морон IV – отец Ортона – всю жизнь хранил верность своей супруге, считая это вопросом чести и достоинства не императора, но истинного мужчины. Правда, его супруге не было легче от этого, потому что она чувствовала, что сердце мужа ей не принадлежит и ничто не изменит положения вещей. Она так и умерла в печали.
Нынешний император был глубоко убежден, что его ждет подобная судьба, и потому старался не смотреть на других женщин, чтобы не страдать, как страдал отец.
Кстати, возлюбленная Морона ненамного пережила, своего повелителя и скончалась год спустя, унеся тайну с собой в могилу.
То, что Арианна оказалась и красивой, и умной, и крайне приятной в общении, немного потрясло Ортона.
Он чувствовал себя странно – как подросток, краснел и, смущался, сам не понимая, что с ним происходит.
– Но ты же не пленница. И я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно и уютно в этом дворце и во всей империи.
– Спасибо, – искренне сказала принцесса. – В любом случае, приглашай своего спутника, нужно же мне учиться понимать тебя и все происходящее…
Император приоткрыл дверь, ведущую в соседние покои, и сделал знак рукой. Повинуясь этому приказу, в комнату шагнул человек такого роста и сложения, что в спальне сразу стало тесно, а мебель, до того казавшаяся тяжелой и надежной, как-то вдруг приобрела хрупкие очертания. Очевидно, все дело в пропорциях, – так сказал бы художник.
На фоне этого великана император выглядел настоящим мальчишкой; даже выражение лица его представлялось более детским и наивным, нежели секунду назад. И принцесса с изумлением воззрилась на того, кто сотворил эти метаморфозы одним только фактом своего появления.
Это был черноволосый исполин с изумрудно-зелеными глазами. Лицо его было далеко не красивым, но неправильные, удлиненные, хищные черты несли в себе нечто большее, чем просто красоту. Так нельзя сравнивать с человеческим лицом цветок или драгоценный камень, бабочку или вечернюю звезду. Это просто разные понятия. Возможно, где-то великана посчитали бы уродом, .а где-то – прекрасным, словно божество. Но одно несомненно: им можно любоваться до бесконечности. Его телосложение тоже было необычным – слишком строен и слишком гибок при такой ширине плеч и таких мускулах. Вошедший был облачен в черные с зеленоватым отливом латы, но шлема не было – страж оставил его в соседней комнате, обнажив голову в знак уважения к своему повелителю и будущей повелительнице. Оружия при нем тоже не было, но при первом же взгляде всякому становилось ясно, что он в нем и не нуждается. Нечеловечья мощь таилась в этом теле.
– Это Аластер, герцог Дембийский, граф Согды и маркиз Эттельстан, сеньор Гравелота, командир моих гвардейцев и верховный командующий в случае, если когда-нибудь все же разразится война.
Великан сделал еще один шаг вперед, и завороженная принцесса протянула ему руку для поцелуя. Он прижался к ней неожиданно холодными губами, улыбнулся:
– Счастлив буду служить Вашему величеству.
– Спасибо, герцог.
Арианна понимала – ее учили, – что при встрече с полезным человеком либо очень знатным вельможей, от которого что-то может зависеть в будущем, необходимо придумать хотя бы пару приветливых и благожелательных фраз, чтобы произвести выгодное впечатление. Но слова не приходили на ум: те, что вспоминались принцессе, казались пустыми, как выеденная ореховая скорлупа, рядом с этим удивительным человеком.
– Я попрошу тебя в дальнейшем придерживаться следующего порядка, – попросил император, и его голос вывел принцессу из сладкого забытья. – Если тебе потребуется обычная услуга, скажем, новые платья, драгоценности, экипаж, еда, книги – словом, все, что может понадобиться человеку, то к твоим услугам будет целый двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74