Скорость я
определила на глазок как восемьдесят километров в час. Очень нелегко было
с этим Крестом, он качался у меня, как пьяный, и никак не хотел стоять на
месте. Малейший поворот штурвала сразу отодвигал его то слишком далеко
назад, то излишне продвигал вперед. Далеко слева виднелись огни порта и
кораблей, передо мной же ничего не было видно, одна чернота, в которую я и
мчалась. После продолжительного балансирования Южный Крест замер наконец
неподвижно в нужном месте, а огни по левому борту переместились назад и
постепенно исчезли. Я посмотрела на часы и постаралась запомнить время.
Было три часа двадцать шесть минут...

О том, что происходило в покинутой мной резиденции, я узнала
значительно позже.
Патлатый вернулся только к завтраку. Где-то около четверти
двенадцатого, когда завтрак уже кончался, он поинтересовался, почему меня
нет, и спросил у лупоглазого, где эта зараза, на что тот ответил, что,
наверное, еще спит, так как вчера у нее болела голова.
- И что? Она отправилась спать раньше обычного? - встревожился
патлатый.
- Да нет, проглотила какой-то порошок, сказала, что ей стало лучше, и
весь вечер играла.
- А ты ее видел?
- Еще бы, собственными глазами. Она выиграла, сам видел, но хваталась
за голову, видно, опять разболелась.
- Только бы ее не хватила кондрашка. - На этом патлатый закончил
разговор.
Но, видимо, мое здоровье его все-таки беспокоило, через какое-то
время он решил удостовериться, жива ли я. Придя в мои покои, он обнаружил
небрежно застланную постель, влажное полотенце в ванной и другие предметы
туалета, свидетельствующие о том, что я только что вышла. Он отправился
меня искать.
У бассейна меня не было, под пальмой тоже, на террасе меня никто не
видел. И вообще меня никто сегодня еще не видел. Патлатый встревожился и
бросился вниз, в диспетчерскую. Его появление спугнуло трех бандитов из
обслуживающего персонала, которые занимались у двери непонятными
манипуляциями.
- Что происходит? - сердито спросил он. - Что вы делаете? - При этом
его голубенькие глазки превратились в две ледышки, а младенческое личико
покрылось нехорошей бледностью.
Персонал охватила паника.
- Двери не открываются, - так должен был сказать один из них. -
Что-то мешает.
- Что мешает, тысяча чертей?! Что это значит - не открываются? Чем вы
тут занимаетесь?
- Выковыриваем, - дрожа всем телом, доложил начальству второй. -
Похоже на цемент.
- На что похоже?!
- На цемент. Застыл в пазах и не пускает...
На какое-то время патлатый тоже застыл. Все три сотрудника стояли ни
живы ни мертвы - они знали первого заместителя шефа лучше, чем я.
- Созвать людей! - завыл он. - Живей! Чтобы через десять минут двери
были открыты.
Сам же патлатый опять кинулся в мои апартаменты. Мешок с цементом был
открыт, но никаких других признаков строительных работ он не обнаружил.
Блеснула надежда, что, может быть, я спокойно занимаюсь где-нибудь на
воздухе своей идиотской скульптурой, а двери диспетчерской зацементировала
исключительно из вредности. Он спустился на лифте в гараж. "Ягуара" не
было, и надежда улетучилась. Вне себя от ярости, помчался он в кабинет
шефа. Засветились все телевизионные экраны, зажглось световое табло, и все
бандитское логово заполнил не очень громкий, но пронзительный звук сирены.
Тревога!
Услышав сигнал, все, кто был в резиденции, бросились со всех ног во
двор. Троица, выковыривающая цемент, тоже было бросилась, потом вернулась,
потом опять побежала - в общем, металась бессмысленно, не зная, что же им
в этой ситуации делать. Стража на пристани бросила свои моторки и тоже со
всех ног поспешила наверх. Оба помощника патлатого - лупоглазый и
маленький - столкнулись в дверях кабинета шефа.
- Вот! - зловеще произнес патлатый, указывая на стажерку с
выдавленным стеклом, пытаясь при этом смотреть одновременно на все
телеэкраны. - Машины нет. Дверь в диспетчерскую блокирована. Немедленно
поднять в воздух оба вертолета! Установить связь с Вальтером. Пусть летит
по той же трассе, как и в прошлый раз, но начнет с Куритибы. Послать людей
в город, пусть порасспрашивают. Обыскать бассейн, вдруг утонула. Ну,
пошевеливайтесь!
Через минуту оба вертолета выплыли на голубой простор. В одном из них
находился лупоглазый. В бинокль он рассматривал каждую складку на земной
поверхности. Маленький бандит, сидя на карачках у бассейна, напряженно
наблюдал за ныряющими бандитами. Патлатый рвал и метал у дверей
диспетчерской, отчего у выковыривающего персонала еще сильнее дрожали
руки. Черный бандит приволок огромных размеров топор, чтобы вышибить
дверь, но в этот момент остатки цемента удалили и дверь открылась.
Патлатый ворвался в диспетчерскую. Оба рычага указывали на то, что
мост поднят, а шлагбаум опущен. Это его озадачило. Пока он стоял над
пультом и пытался понять, что бы это значило, ворвался маленький с криком,
что в бассейне я не обнаружена. Патлатый показал ему рычаги.
- Смотри. Как это понимать?
Маленький с ходу ответил, что я проехала, а потом привела рычаги в
прежнее положение.
- Проехала, а кто-то потом поднял мост и опустил шлагбаум?! А подать
сюда кретина, что вчера дежурил в диспетчерской!
То, что происходило дальше, не поддается описанию. Вчерашний
дежурный, стоя на коленях, рыдая и бия себя в грудь, клался всеми святыми,
что ни на минуту не бросал свой пост, пока не кончилось его дежурство.
Потом запер двери на ключ и удалился. Случилось это уже после того, как мы
отбыли в игорный дом. Стражи с террасы не менее категорично заявляли, что
видели своими глазами, как я вернулась на вертолете, вошла в дом и не
выходила. Вертолеты сообщали по рации, что ничего не нашли. Толстяк
сообщал то же с вертолета над Куритибой.
Патлатый в ярости метался по резиденции и крушил все и всех, кто
попадался под руку. К шести часам вечера у нескольких человек из высшего
обслуживающего персонала были выбиты зубы и подбиты глаза. Низший
обслуживающий персонал в полном составе схлопотал по морде. Потом созвали
совещание. Вертолеты не спускались, держа под наблюдением главным образом
дороги.
- Нет, до города она не доехала, - решительно заявил маленький,
подкрепляя себя стаканом крепкого напитка. - Наши люди сообщили, что они
не спускали глаз с дороги. Там ни одна машина не проезжала.
- Если она бежала ночью, то теперь наверняка валяется где-нибудь в
ущелье, - со злостью заявил лупоглазый.
Вертолеты получили указание спуститься ниже и обследовать все ущелья
и овраги.
- Пожара не было, значит, машина не сгорела, - рассуждал патлатый. -
Препятствия на дороге были в нормальном положении - мост поднят, шлагбаум
опущен. Если этот осел, дежурный, не врет, значит, проехать она не могла,
машину же прихватила для отвода глаз, оставила в первом попавшемся
подходящем месте, а сама бежала.
- А как бежала? - воскликнули все трое.
- Ушла в горы. Пешком, как последняя идиотка. Я сам видел, как она
готовилась, канат припасла...
- А еще молоток и зубило, - подхватил толстяк. - О боже, ведь при мне
это было! Еще уверяла, что собирается ваять.
- Скульптура для отвода глаз. Она бежала в горы, рассчитывая там
скрыться. Далеко она, конечно, не уйдет, главное, чтобы жива была.
Немедленно всех на поиски! Во все стороны! Доставлять на вертолетах!
Может, она уже там подыхает.
- А не могла она по воде... - заикнулся было маленький бандит.
- Исключено, воды она панически боялась.
- Могла притворяться.
- Могла. Но когда тонула в бассейне - не притворялась. Ведь она не
знала, что за ней наблюдают. Антонио не прыгнул бы просто так. Он видел,
как она захлебывалась, барахтаясь в воде. Нет, она и в самом деле воды
боится.
- Да и обе моторки стоят на месте, - прибавил толстяк.
Уже почти стемнело, когда, методично обшаривая каждый метр скал,
бандиты обнаружили "ягуар". Недолгий триумф патлатого угасили наступившие
сумерки. В темноте продолжать поиски было невозможно. Еще какое-то время
вертолеты летали, обшаривая землю прожекторами. Не только меня, но и
никаких моих следов не было обнаружено.
На следующее утро, после бессонной ночи, толстяк лично обследовал
окрестности. Возвращаясь на вертолете на базу, он глянул вниз и не поверил
своим глазам.
- А ну-ка вернись, - приказал он пилоту. - Спустись к бухте.
Еще раз осмотрев бухту, он, все еще не веря себе, взялся за микрофон.
- Кто отплыл на яхте? Прием.
- На какой яхте? - не понял невыспавшийся патлатый. А может,
недослышал. - Прием.
- Да яхте из бухты. На нашей яхте, "Морской звезде". Прием.
- Не понял, повтори. Прием.
- В бухте нет яхты, черт возьми! Спрашиваю, кто на ней ушел?
- Как это нет? На яхте никто не выходил в море, Фернандо здесь.
Ничего не понимаю. Прием!
- Украла яхту! - заорал толстяк в ужасе. - Прием!
Все, что говорилось потом, - не для печати. Через несколько минут
наличный состав спустился на лифте к коридору, ведущему к бухте. В мертвом
молчании шли они по коридору. Когда дошли до дверей и обнаружили, что их
нельзя открыть, мертвое молчание превратилось в свою противоположность.
Наличному составу - было их четырнадцать человек - пришлось
вернуться, пробраться на четвереньках вокруг пальмы с видом на Европу и
спуститься по железной лосенке.
Было два часа дня, когда двенадцать человек столпились на помосте,
тупо уставившись на обрезанные концы, а двое со страшным грохотом сбивали
прекрасно схваченные цементом камешки в нижней части ворот.
- У нее было два пути, - мрачно рассуждал патлатый. - Могла поплыть
на север и запутаться в порту среди кораблей или врезаться в один из них.
Или направиться на юг, тогда она должна высадиться в Гуаратубе, на острове
в Сан-Франциско, или...
- У нее было три пути, - еще более мрачно поправил его лупоглазый
бандит. - Она могла нигде не высадиться. Пусть вертолеты полетают низко
над водой вдоль берега, может, что и обнаружат...
- Есть и четвертый путь, - несмело предположил толстяк. - Она могла
двинуть через Атлантику.
После минутного молчания трое остальных одновременно постучали себя
выразительно по лбу. Толстяк тяжело вздохнул. До поздней ночи вертолеты
низко летали над берегом, туда и обратно, тщательно изучая прибрежные
воды. Никаких следов не обнаружили.
Итак, по другую сторону океана я тоже исчезла, как камень в воде...

"Надо что-то придумать", - к такому выводу я пришла с первыми
солнечными лучами. Четырех суток за штурвалом мне не выдержать. Без сна, в
одном и том же положении... Двое суток - еще куда ни шло, но четверо - не
выдержу.
Правда, надо признать, что работы у меня было не бог весть сколько.
Сидела я в удобном кресле, океан вел себя очень хорошо, был спокоен, волны
ритмично подкатывались под нос яхты, держать штурвал было нетрудно. Вот
только спать хотелось по-страшному.
Солнце взошло в неположенном месте, которое никак не вязалось с моими
представлениями о сторонах света. Это обстоятельство заставило меня
вспомнить о компасе. Блямба, однако, доказывала, что я плыву правильно, на
восток. Стеклянный купол рубки, как видно, обладал способностью не
пропускать тепла, так что мне не было жарко, но он же не пропускал и
воздуха. Становилось душно. На яхте наверняка имелась климатизационная
установка, но я не знала, как она включалась.
Я подсчитала, что к часу дня оставила за собой около восьмисот
километров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49