Том первый выбирал, что нравилось. И, разумеется, лучшие части взял себе.
Но и мне достались неплохие. Все получили хоть что-то — сувениры на долгую память.
Собираясь в «препараторской» на холостяцкие вечеринки, мы шили из ее шкуры все, что желали. Не буду рассказывать, что у кого получилось. Во-первых, времени у меня не так много. А во-вторых, вас может стошнить. Не хотелось бы портить вам аппетит. Но сам я сделал изящную небольшую мини-юбку, которую назвал юбчонка-конни, в честь Конни Бэкстер, любезно предоставившей материал.
Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать о Конни, нашей единственной и непревзойденной чемпионке.
Несправедливо было бы сказать, что она заработала двенадцать баллов потому, что была матерью Тома. Это означало бы умаление ее достоинств. Свои двенадцать она заслужила самостоятельно.
Дайте подумать. Это было примерно два года назад.
С тех пор никто не поднимался до двенадцати, и вскоре после Конни мы вроде как забыли о шкале удовольствий.
Может, Джоуди тоже заработает двенадцать. Или поднимется еще выше.
Черт, а может, будет огромным разочарованием. В своем воображении я вознес ее так высоко... Но в ней что-то есть. Что-то. И это всего после нескольких секунд с ней на траве в пятницу ночью — и потом у стены. И после ночи в ее кровати. И от ее одежды.
И это нечто большее, чем просто внешность. У нее есть... порода. Свежесть. Может, отчасти это еще связано с тем, как мужественно она себя вела, когда мы на нее охотились.
Как бы там ни было, но я не могу дождаться, когда она вернется оттуда, куда уехала.
Конечно, придется подождать.
Боже, нельзя даже придумать какой-нибудь хороший план ее захвата, когда не знаешь, где она.
Просто надеешься, что она скоро вернется.
Должен признать, что само предвкушение нашей встречи таит в себе массу удовольствия. Всякий раз, когда я представляю себе, как это будет, у меня возникает такая продолжительная эрекция.
Но, судя по всем признакам, Джоуди, похоже, и не собирается возвращаться. А мне надо немного прийти в себя.
Конечно, я вздремнул после того, как закончил с девчонкой. Сон мне был крайне необходим. Настолько, что я фактически отключился прямо на заднем сиденье своего автомобиля, даже не успев слезть с нее. Очень неосмотрительно. Но я так измотался, что плевать на все хотел. Куда могла деться девчонка, которую я так крепко прижал. Тем более я решил, что в таком состоянии она была уже безобидной. Тревожило только то, что кто-нибудь мог забрести сюда и найти нас, но, впрочем, не настолько, чтобы прогнать сон.
И я вырубился.
Насколько мне известно, никто не подходил и не заглядывал в машину, пока я был невосприимчив ко всему окружающему миру.
Если девчонка и просыпалась, то оказалась достаточно умна, или испугана, или ранена, чтобы вести себя хорошо. А ведь могла бы выцарапать мне глаза или прокусить шею, как я сделал с Генри в Индио. Многое чего могла бы мне сделать.
Но я проснулся не в худшей форме, чем был, когда закончил с ней.
Разве что я был неприятно удивлен, когда сел и увидел, как низко опустилось солнце. Часы на приборной панели показывали семь тридцать пять.
Замечательно, да? Очень жаль, что не поспал немного дольше.
Я вот о чем: а что, если бы я поспал еще пару часов? Как оказалось, я приехал сюда с запасом времени. Хватило, чтобы посидеть в машине, повозиться с магнитофоном и привести его в рабочее состояние, и еще много осталось, чтобы поиграть в «кошки-мышки» со своим прошлым И еще осталось время.
Время ожидания и тревог.
Но что, если бы я проспал дольше в пустыне? Что, если бы я проснулся, когда не осталось бы времени, чтобы поспеть к установленному сроку?
Все равно бы приехал?
Я хочу сказать, что примерно к десяти тридцати Лиза была бы уже в таком состоянии, что ее невозможно было бы спасти. (Если и не мертвой, то настолько изуродованной, что не стоила бы затраченного времени. ) Так зачем было рисковать?
Так вот, помнится, я уже говорил, что сегодня вечером речь на самом деле пойдет не о том, чтобы спасти Лизу. Больше это касается моего собственного выживания. Если я не устраню Тома и других, я, считай, уже покойник.
И вот я здесь.
Припарковался у обочины примерно в пятидесяти футах от ворот в усадьбу Тома. Не хочу возбуждать его подозрения, так что в мои планы входит подождать ну, может быть, до без пяти десять и только потом подъехать к воротам.
А это будет примерно минут через десять.
Многое чего о нашей банде я так и не успел рассказать. Во-первых, можно было бы привести поименный список всех жертв. Я ведь знаю большинство их имен, но... очень жаль. На это уже нет времени.
Что бы я еще мог сделать, так это наговаривать в магнитофон, пока сюда ехал. Дорога была длинной, и у меня была бы возможность рассказать о многом. Но беда в том, что я думал, эта сучка разбила маг. И только уже здесь, когда надо было убить время, взглянул на него и увидел, что просто отошли батарейки.
Пока у меня еще есть несколько свободных минут, хочу рассказать, что я делал с девчонкой после пробуждения. Это когда мы еще были в пустыне, и я только заметил, как было поздно.
Я был в таком цейтноте, что не стал возиться с ее одеванием. Тем более что никого рядом не было. Просто выволок ее из машины. Мы оба были в чем мать родила. Она спала. Спала или была без сознания, не знаю.
Вытащив из машины, я бросил ее на землю. На нее надо было посмотреть. Распластанная на земле, она смотрелась великолепно. Солнечный свет имел тот чудный красноватый оттенок, от которого ее волосы искрились золотом, а кожа приобретала мягкий рыжеватый румянец.
Она была просто обворожительной.
Мне не хотелось в этом признаваться, но такого великолепия, быть может, мне не суждено будет больше никогда увидеть. И, возможно, поэтому я и хочу сейчас немного поговорить об этом.
В жизни есть место для великой и волшебной красоты.
И когда один из таких моментов случается, хочется насладиться им сполна. Не хочется его пропустить или отнестись к нему легкомысленно. Потому что они приходят нечасто. И однажды один из них станет твоим последним.
Боже!
Внезапно мной овладело ужасное предчувствие сегодняшней собственной смерти в гараже Тома.
Если это произойдет, у меня больше никогда не будет возможности... Думаете, это будет большой удачей для Джоуди Фарго, да?
Впрочем, мое время на исходе.
Так вот что я сделал после того, как сбросил девчонку на землю — достал из багажника винтовку Праха. Затем встал над ней, поставив ноги практически на линии ее грудей, взял винтовку за ствол, занес ее над головой и опустил на ее челюсть.
Опуская, я крикнул: «Вперед!»
Ложа приклада попала в челюсть сбоку, именно там, где и предполагалось.
Челюсть не вылетела, но прилично ушла в сторону.
Вот блин, времени совсем не осталось.
Я мог бы сразу же после этого просто засунуть ее в багажник, но, как я уже говорил, она была так хороша, а я не из тех, кто упускает столь редко встречающиеся в жизни моменты великолепия, так что я опустился рядом и еще раз трахнул ее. Челюсть начала опухать, еще когда я махал девчонку. И вот тогда я и швырнул ее в багажник. Затем оделся и взял курс к дому Тома.
Челюсть я ей сломал для того, чтобы она не могла ничего рассказать Тому и остальным. Чего я действительно сильно не хотел, так это чтобы она начала отрицать, что она Джоуди, когда мы туда войдем.
О Господи! Пора.
Поехали.
Если мне не удастся... Блин, у меня были большие планы на эти пленки. Все они здесь, в машине. Может, их следовало оставить на моей квартире или отправить их кому-нибудь по почте... Не знаю. Все равно уже поздно.
Я подъезжаю к воротам. Там очень хорошее освещение и телекамера. Монитор в гараже, там же и кнопка, которую нажмут, чтобы впустить меня.
Я открою окно и положу это на колени. До тех пор пока...
«Привет, парни. Вовремя, да? Джоуди у меня в багажнике. Еще живая и брыкается, как вы и хотели. А пацана я убил. Все прошло замечательно!»
О'кей, ворота начинают открываться.
Едем.
Необязательно было заезжать внутрь.
Но я это делаю. Я имею в виду, что с этого момента назад дороги нет.
Должно быть, я фанатик. Это безумный поступок. Самоубийство.
В духе Гарри Купера.
Я о Купере в фильме «По ком звонит колокол», если вы не догадываетесь, там, где он остается, чтобы прикрыть отступление — хотя и прекрасно знает, что останется там навсегда.
«Я делаю это для тебя, Мария. Ступай, я тебя догоню».
Догонит, черта с два. Подохнет и пойдет на корм муравьям.
Вон там в стороне, в глубине парка, место, где мы убили Хестер Ладдгейт.
Жаль, что не смогу ничего сделать с этими лентами.
Нет, почему же.
Просто оставлю их в машине, когда мы пойдем в гараж. Кто-нибудь их найдет. Тот, кто переживет грядущий эпос «Перестрелка в гараже Тома».
Сценарий, режиссура и постановка великого Саймона Квёрта с его личным участием!
Если эти пленки обнаружит не тот человек, они никогда не увидят свет. Похоже, мне просто необходимо остаться в живых или, по крайней мере, сделать так, чтобы ни Том, ни кто-либо другой из них не остался.
Если удастся спасти Лизу...
Если ты слышишь это, Лиза, я хочу, чтобы ты позаботилась о том, чтобы эти пленки не уничтожили. Я завещаю их тебе. Отнеси их к адвокату, что ли. Фараонам следует их послушать, но они чего-то стоят, так что позаботься, чтобы за тобой сохранились на них все права. Ты ведь заслужила что-нибудь за ту неприятность, в которую из-за меня попала. Может, адвокат сведет тебя с литературным агентом или кем-нибудь в этом роде. Может, они смогут сделать из этого книгу или фильм, и мои подвиги будут увековечены.
О'кей, здесь я останавливаюсь. До особняка и гаража Тома отсюда рукой подать. Я их уже вижу. Везде темно, как и должно быть.
Парни, вероятно, дожидаются меня в гараже.
Разве что Том выслал Митча и Куска наружу, чтобы те взяли меня на мушку — или напали на меня из засады.
О Боже!
Вот так.
Сейчас выберусь из машины и вытащу из багажника Джоуди — или кто там она. Мой живой щит.
Боже!
Четверо против одного.
Равные шансы, если ты Терминатор.
А, ладно. Если я воткну, считайте, что я сделал то, что должен был сделать, и не отступил.
Скоро я вам еще кое-что расскажу.
А может, и нет.
«Адьёз, амигос».
Куда деваются все эти туалеты, когда у тебя нужда?

Часть XI
Дом, милый дом
Глава 41
Джоуди беспокойно металась в постели, время от времени постанывая. Хотя она прекрасно помнила, что легла всего сорок пять минут назад, казалось, прошли долгие часы.
А надеялась, что уснет моментально. Ведь была такая уставшая — как выжатый лимон, — а тут не какой-то вшивый мотель с шумным кондиционером и жесткой подушкой. Это был ее дом.
В открытое окно врывались знакомые, мирные звуки. А вместе с ними легкий ветерок, не то чтобы такой уж прохладный, но тем не менее заставивший ее сесть и потянуться к ногам за простыней. Но если укрыться, будет жарко Нет, достаточно и ночной рубашки, надо только принять более удобное положение.
Может, если бы она так не перекручивалась, становясь тесной и раздражая незажившие болячки, нарушая кровообращение...
Джоуди вновь села и начала одергивать и расправлять сорочку. Справившись, она прилегла и положила руки под голову. Задняя часть ночной рубашки подкатилась к пояснице, полностью обнажив ягодицы, а передний край остановился лишь чуть ниже пупка.
Вот так совсем неплохо.
Но это не годится. Хотя бы потому, что в комнате для гостей Энди. Вряд ли он встанет среди ночи и прокрадется в ее комнату подсматривать.
«Хотя он довольно непредсказуем».
Упершись пятками в матрац, Джоуди приподняла зад, оттянула сорочку на несколько дюймов вниз и опустилась.
Так лучше.
Не так прохладно и удобно, но, по крайней мере, не так остро чувствуется обнаженность и уязвимость.
Это не из-за Энди она не спала, поняла Джоуди. Это из-за Него.
"Он был здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60