Но гордостью коллекции был пожелтевший плакат над камином, - "Психопат", подписанный самим Хичкоком. Блейку подарил его приятель из кинобизнеса, когда он в последний раз посетил его в Лос-Анджелесе.
Писателя, не склонного к чрезмерным удовольствиям, как ничто другое занимали три вещи: кино, литература, музыка. Книжный шкаф его был переполнен не мудреными книгами и дорогостоящими первыми изданиями, а дешевыми журналами с сенсационными рассказами. Он читал только ради развлечения. Рядом с книгами лежали видеокассеты с его любимыми фильмами. Всего около трехсот.
Однако главной достопримечательностью дома был его рабочий кабинет.
Блейк был весьма доволен, обнаружив после покупки дома, что, кроме мансарды, есть еще и большой подвал. Он сделал это подземное помещение своим рабочим кабинетом. Каждый день он спускался туда поработать вдали о шума и забот повседневной жизни.
Здесь ему казалось, что он находится в огромном гробу.
Дверь в эту комнату он всегда держал закрытой. Подвал был его и только его личным владением.
Из кухни донесся запах пиццы, которую он съел прямо из фольги, не желая обременять себя мытьем посуды. Затем, прихватив свой бокал, прошел через гостиную в прихожую и открыл свой чемодан.
Его записи лежали сверху, и он осторожно поднял их, пробуя на вес. Они приятной тяжестью давили на его руку. Он держал в руке результат кропотливой исследовательской работы. Самое трудное было уже позади. Еще примерно неделя приготовлений - и он сможет начать книгу.
А сейчас ему нужно было сделать еще одну вещь.
Блейк открыл дверь подвала и вгляделся в темноту под ногами. Он чему-то широко улыбнулся и включил свет.
- Добро пожаловать домой, - пробормотал он и шагнул вниз.
Перед тем, как спуститься по лестнице, он запер за собой дверь подвала.
Тишина встретила его, как старого друга.

Глава 24
Нью-Йорк
Лазурную чистоту утреннего неба нарушал лишь белый след одинокого самолета.
В небе не было ни облачка; даже в эти ранние часы солнце казалось раскаленным ядром, посылающим свои лучи, чтобы они окутали город как теплый кокон.
Небеса не оплакивали Рика Ландерса, но люди - да.
Несколько людей на кладбище наблюдали, как маленький гроб опускали в яму, вырытую в земле. Тони Ландерс стояла неподвижно и смотрела на деревянный гроб, медленно исчезавший из виду. Двигались только ее глаза - красные и воспаленные от слез, которые непрерывно стекали по ее щеками и капали на руки в черных перчатках. На мраморном надгробии была фотография Рика, но она не могла заставить себя посмотреть на нее. Время от времени мрамор отражал лучи солнца, и Тони сразу зажмуривала глаза, но память тут же возвращала ее к тому дню, когда ее пригласили опознать останки Рика. Она смотрела на истерзанное тело своего ребенка, на его изуродованное лицо и не узнавала его: нижняя челюсть была полностью смята, череп сломан в трех или четырех местах, мозг обнажен. Один глаз был выдавлен, голова почти отделена от туловища.
Чтобы придать этому телу человеческий вид, нужен был не гробовщик, а волшебник.
Тони вздохнула: эти воспоминания были еще слишком болезненны для нее. Она слегка покачнулась, и двое стоящих рядом людей шагнули к ней, опасаясь, что она потеряет сознание. Но она открыла глаза и устремила их в зияющую могилу, только что поглотившую ее ребенка. Священник читал молитву, но Тони его не слышала. В сумке лежал платок, но она не вытирала слезы, позволив им падать с лица на перчатки.
Черная одежда присутствующих казалась особенно мрачной рядом с яркими цветами, вплетенными в венки, и букетами.
Тони намеренно пригласила на похороны мало людей. Она позвонила отцу Рика в Лос-Анджелес и сообщила ему о случившемся, но он не явился, чем вызвал ненависть в объятой горем душе Тони. Но теперь, видя пустые канаты, поднятые из могилы, она чувствовала, как ледяная рука сжимает ее сердце, будто подводя итог всему пережитому. Сын ушел навсегда, и эта мысль вызвала новую боль и новые слезы.
Ноги ее подогнулись, но две подруги поспешили поддержать ее.
Одна из них, Мэгги Стрейкер, обвила рукой талию Тони. Она слышала, что Тони всхлипывает, повторяя, как заклинание, имя своего сына.
Именно Мэгги заметила незнакомца.
Люди, окружившие могилу, не позволили ей увидеть, когда он пришел.
Джонатан Матиас стоял невдалеке, держа в руках огромный венок из роз. Он посмотрел на последнее пристанище Рика Ландерса и затем на Тони.
Увидев его, она перестала рыдать.
Матиас положил венок у надгробия, бросив взгляд на фотографию Рика. Выпрямившись, он прислушался к последним словам священника. Немного помолчав, священник попросил всех вместе с ним произнести молитву.
Матиас стоял, не произнося ни звука.
Когда ритуал завершился, люди начали медленно спускаться по отлогому склону туда, где, будто хищные птицы, блестели на солнце черные лимузины.
Матиас не двигался. Он стоял у изголовья могилы, глядя вниз на небольшой деревянный гроб. Отстранив поддерживающую ее руку, Тони Ландерс устремилась к нему.
- Надеюсь, я не кажусь вам назойливым, - негромко проговорил медиум.
- Я рада, что вы пришли, - сказала Тони, глядя на принесенный им венок. - Спасибо.
К ним осторожно приблизилась Мэгги Стрейкер.
- Тони, мне подождать или...
- Все в порядке, Мэгги.
Женщина, кивнув, вежливо улыбнулась Матиасу и пошла вниз по склону вслед за другими.
- Что вы теперь собираетесь делать? - спросил он. - Какие у вас планы?
Она вздохнула.
- Я хочу пожить немного у друзей в Англии, - ответила Тони. - Здесь я сейчас не смогу находиться. - Она вытерла слезы платком, который подал ей Матиас, и сжала его в руках. - Вы знали, что он умрет, не так ли? - спросила она, не поднимая глаз.
- Да, - ответил Матиас.
- Почему же вы мне не сказали?
- От этого ничего бы не изменилось. Вы не смогли бы это предотвратить.
- А вы могли бы?
- Мне хотелось бы, чтобы это было так.
Он взял ее за руку, и они вместе пошли к машинам. Тони на миг задержалась и, оглянувшись, посмотрела на могилу.
На своего сына.
Все было кончено.
Он ушел навсегда.
Все, что у нее оставалось, - это воспоминания.
По щекам ее вновь потекли слезы, и Матиас, обняв ее за плечи, повел к машине. Почувствовав на себе его сильную и ласковую руку, она повернула к нему лицо и о чем-то подумала. Она оглянулась и еще раз взглянула на могилу сына, но слез больше не было.
Уголки ее рта тронула легкая улыбка.
Она перевела взгляд на Матиаса.

Глава 25
Оксфорд
Воздух наполнял сильный запах ментола.
Доктор Вернон громко посасывал очередную таблетку от кашля. В кабинете пахло, как в аптеке.
Положив ногу на ногу, Келли позволила одной туфле повиснуть на пальцах и ждала, когда Вернон закончит читать ее отчет.
Она вернулась из Франции тридцать шесть часов назад и впервые пришла в институт после поездки. Она даже была рада, что вернулась. С момента появления той статьи отношения между Жубером и Лазалем серьезно ухудшились. Обстановка в центре отнюдь не способствовала работе, и Келли решила уехать. Во Франции она узнала много нового и теперь горела желанием вновь приняться за дело, уверенная в успехе своих исследований. Однако ее беспокоил Лазаль. Она видела, как он упал духом из-за открытой враждебности Жубера. Не имея права вмешаться, она была невольной свидетельницей их усиливающейся конфронтации. Ей трудно было понять, как мог Жубер одним махом разрушить многолетнюю дружбу, ее тревожило и психологическое состояние Лазаля.
Но особенно мучило ее другое.
Келли никак не могла взять в толк, почему Жубер так враждебно воспринял статью Лазаля. Люди имели право знать правду - это бесспорно. Кажется, Жубер не был с этим согласен. Несмотря на желание вернуться в Англию, Келли уезжала неохотно, видя, как ухудшилось психологическое состояние Лазаля за последние семь или восемь дней. Транквилизаторы, казалось, перестали ему помогать, хотя он и увеличил дозу с сорока пяти до семидесяти пяти миллиграммов. Он постоянно находился в состоянии оцепенения, вызванного лекарствами. Келли чувствовала к нему что-то вроде жалости. Она боялась, что он вновь лишится душевного равновесия.
Так или иначе, она решила покинуть метафизический центр и почти два дня назад вернулась домой.
С момента ее приезда не прошло и часа, как позвонил Вернон. Он будто наблюдал за ней, ожидая случая позвонить.
Ее удивил не сам звонок, но настойчивость, с которой директор института просил ее как можно скорее вернуться к работе и представить ему полный отчет о том, что она видела, работая в метафизическом центре.
Положив трубку, она стала думать о том, как мог Вернон узнать, что она уже дома.
Она не сообщала ему о своих планах две недели назад, покидая институт.
Сейчас она сидела и нетерпеливо наблюдала, как он листает ее отчет. Она не решалась заговорить с ним и спросить, откуда ему известно, где она была, и потому на время прикусила язык.
Она безуспешно пыталась убедить себя, что этому есть вполне разумное объяснение.
Она мысленно ругала себя за то, что позволила слишком разыграться своему воображению. Параноиком стала.
А может, нет?
- Вы написали обо всем, что произошло в метафизическом центре, когда вы там находились? - спросил Вернон, помахав ее отчетом. - Ничего не упустили?
- Я написала обо всем, что, по моему мнению, имеет отношение к нашему исследованию, - проговорила она с некоторым раздражением. Ее начинал злить его высокомерный тон.
Вернон передвинул во рту конфетку и постучал по отчету указательным пальцем, глядя куда-то в сторону.
- Область мозга, управляющая астральным телом, управляет также желаниями и эмоциями, - проговорил он рассеянно.
- Да, - сказала Келли. - Но желания и эмоции отсутствуют при сознательной психической деятельности. Кажется, астральное тело - это "второе я" и, судя по тому, что я наблюдала в случаях с Грантом и Жубером, оно может материально воплощаться.
Вернон кивнул.
- Вначале это было похоже на присутствие в двух точках пространства одновременно, - сказала Келли, - но я никогда не слышала о материализации.
- Был один американец по имени Пол Твитчелл, - сказал Вернон. - В начале шестидесятых он начал обучать людей так называемой эканкарской доктрине. Несколько его учеников утверждали, что видели его в трехмерной астральной форме, тогда как на самом деле он был от них в нескольких милях. - Вернон вздохнул. - Но Твитчелл - единственный в своем роде. Это... - Он поднял отчет. - Это еще более необычно. - Он снова замолчал. - Это ответит на многие наши вопросы, касающиеся психики человека, и поможет в лечении некоторых психических заболеваний. - Он задумчиво прикусил нижнюю губу. - Вы действительно уверены, что ничего не упустили?
- Абсолютно уверена, - ответила Келли раздраженно.
- Келли, нет нужды говорить вам, как важна эта информация для нашей работы...
Она возмущенно оборвала его:
- Я не дурочка, доктор Вернон. Я записала в своем отчете все, что видела. Некоторые разговоры я передала дословно.
Он охотно, успокаивающе кивнул.
- Но есть то, что я хотела бы знать, - сказала она.
Вернон внимательно посмотрел на нее.
- Откуда вам стало известно, что я была в метафизическом центре?
- Я связался с ними, - ответил Вернон. - Мне сообщил об этом один исследователь.
Хотя и не удовлетворенная этим ответом, Келли не стала настаивать. Она нарушила последовавшее за этим напряженное молчание.
- Вы видели Джона Фрезера после того, как он ушел отсюда? - спросила она.
Вернон пожал плечами.
- Фрезер заходил около недели назад, чтобы забрать кое-какие вещи, - сказал он, сузив глаза и переменив тон. - Почему вы спрашиваете?
В его голосе она уловила тревогу.
- Просто из любопытства.
- Фрезер здесь больше не работает, - уронил Вернон холодно.
И вновь в комнате наступило молчание. Слышен был лишь хруст разгрызаемой конфеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44