По сцене с пронзительным криком пробежал человек, объятый пламенем. Запах горелого мяса и волос ударил в нос О'Нейла, он покачнулся, словно теряя сознание.
Сзади него лежало тело Кевина Тейлора, превратившееся в обугленный кусок мяса.
Как одинокая душа у входа в ад, стоял на сцене О'Нейл и бессмысленно качал головой. Пот стекал с него ручьями, кругом бушевало пламя, но О'Нейлу казалось, что тело его сковано льдом.

Глава 50
Когда стемнело, Блейк встал, подошел к окну и задернул штору. После того как тьма ушла из комнаты, Келли почувствовала странное облегчение, будто исчезли глаза, незримо наблюдавшие за ней с улицы.
Писатель подошел к шкафчику со спиртным и наполнил стакан. Он предложил и ей, но Келли отказалась, чувствуя, что выпила слишком много с тех пор, как приехала сегодня к Блейку.
По дороге в Лондон она почему-то все время мерзла, и ею овладело смутное предчувствие чего-то нехорошего. Впрочем, ей показалось, что оно исчезло, когда она увидела Блейка. С ним ей было спокойно, а кроме того, теперь она поняла окончательно, что любит его.
Он снова сел в свое кресло и посмотрел на Келли.
Босая, в потертых джинсах в обтяжку и в майке, она казалась ему совсем беззащитной и очень привлекательной. Угадывая ее тревогу, он вместе с тем знал ее смелость и решительность, которые и притянули его к ней.
- Ты себя хорошо чувствуешь? - спросил он, заметив, как пристально она вглядывается в свой бокал.
- Я просто думаю, - ответила она, словно вспомнив о нем. - Знаешь, хотя мы уже много об этом говорили, но я все еще не могу забыть о сеансе. Я уверена, что во всем, в том числе и в убийствах, виновен один из тех, кто был на этом сеансе.
- Продолжай, - сказал он.
- Тот, кто был знаком со всеми пятью жертвами...
Блейк перебил ее:
- Как можешь ты называть Брэддока и тех двоих жертвами - ведь это они совершили убийства?
- Они сделали это против своей воли. Их использовали, - она посмотрела на него внимательно. - И я уверена, что человек, принудивший их сделать это, причастен к смерти Фрезера и Лазаля. Я думаю, это доктор Вернон.
Блейк покачал головой:
- Фрезер погиб в автомобильной катастрофе, не так ли? А у Лазаля, ты мне говорила, снова началось нервное расстройство. Можешь ли ты доказать, что Вернон имеет отношение к их смерти? Кто осмелится утверждать, что и та и другая смерть не были несчастным случаем?
- Ты что, его защищаешь? - возмутилась она.
- Никого я не защищаю, Келли, - раздраженно ответил он. - Я смотрю на вещи трезво. Ты не можешь обвинять Вернона, не имея никаких доказательств. Даже если он виновен, как, черт возьми, ты докажешь это? Ни один следователь в этой стране тебе не поверит. Даже нам с тобой трудно поверить в то, что возможно управлять астральным телом, тем более - людям непосвященным.
- Ты хочешь сказать, что нас надули?
- Нет, я только пытаюсь смотреть на вещи трезво.
- Трое из тех, кто участвовал в этом сеансе, совершили убийство. Теперь наша очередь. Кто знает, что произойдет с нами.
Блейк поднял трубку телефона.
- Я хочу позвонить Матиасу и Джиму О'Нейлу, - сказал он. - Я спрошу их, знают ли они о том, что происходит. Возможно, они тоже в опасности.
- Не исключено, что и нам грозит опасность, - заметила она, загадочно посмотрев на него.
Блейк не ответил.
- Отель "Гросвенор", - послышался женский голос. - Что вам угодно?
- Я бы хотел поговорить с мистером Джонатаном Матиасом, - сказал Блейк. - Он живет в вашем отеле. Мое имя Дэвид Блейк.
На другом конце молчали; Блейк услышал, как шелестит бумага.
Келли внимательно следила за ним.
- Мне очень жаль, но сегодня утром мистер Матиас расплатился и уехал, - сообщила женщина.
- Черт! - пробормотал писатель и спросил: - Вы случайно не знаете, где он? Куда он уехал? Это очень важно!
- Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь, сэр, - ответила она.
Блейк поблагодарил ее и положил трубку.
- Что там? - спросила Келли.
- Он, наверно, уже вернулся в Штаты, - ответил писатель, взяв лежащую возле телефона черную записную книжку.
Он быстро перелистывал ее, водя пальцем по списку с номерами телефонов. Наконец нашел то, что искал, набрал номер и стал ждать.
- Ну, скорее, - нетерпеливо прошептал он.
- Ты звонишь О'Нейлу? - спросила Келли.
Блейк кивнул:
- Возможно, он сейчас на сцене, но если трубку возьмет кто-нибудь из его команды, я попрошу, чтобы он мне позвонил. - В трубке слышались гудки. Блейк стукнул по клавише и снова набрал номер.
Никто не брал трубку.
- Чем они там занимаются, черт возьми? - пробормотал он и еще раз набрал номер.
Он подождал минуту и уже хотел положить трубку, когда ему ответили.
- Алло, это "Одеон"? - обрадовался он.
Голос был крайне растерянным:
- Да, что вам нужно?
Блейк уловил в голосе тревогу. Боится, что ли?
- Джим О'Нейл на сцене? Если...
Голос перебил его.
- Вы из газеты? - спросил он.
- Нет, - удивленно ответил Блейк. - А что случилось?
- Я думал, вы слышали. Полицейские не пускают сюда газетчиков.
- Что там у вас произошло? - спросил писатель. - Я друг О'Нейла.
- Несчастный случай, пожар. Один Бог знает, сколько людей погибло, - сказал его собеседник прерывающимся голосом. - О'Нейл убил музыканта из своего ансамбля. Это случилось на сцене. Я...
- Где сейчас О'Нейл?
Келли встала и подошла к столу. Блейк что-то написал карандашом на листе бумаги. Он продолжал говорить, а она прочитала: "О'НЕЙЛ СОВЕРШИЛ УБИЙСТВО. НА СЦЕНЕ БЫЛ ПОЖАР. ПОГИБЛИ ЗРИТЕЛИ".
- О Боже! - прошептала Келли.
- Где сейчас О'Нейл? - настаивал писатель.
- Его увезли полицейские, - ответили ему. - Я никогда не видел ничего подобного. Он выглядел так, словно не понимал, что происходит, он...
В трубке раздались гудки.
Блейк пощелкал по клавише, потом положил трубку.
Долгое время они молчали; тишина повисла в комнате, словно зловещее облако.
- Тони Ландерс, Джеральд Брэддок, Роджер Карр и теперь О'Нейл, - наконец проговорила Келли. - Кто будет следующим?
Ее вопрос остался без ответа.

Глава 51
Нью-Йорк
Джонатан Матиас поднял над головой обе руки и несколько мгновений стоял так, глядя на море лиц перед собой. Люди всех возрастов и всех национальностей, и все они хотят одного. Они хотят его видеть.
Этот зал в Бронксе был самым большим из тех, где он выступал. Окинув зрителей оценивающим взглядом, он подумал, что в перестроенное складское помещение набилось не менее двух тысяч человек. Они стояли молча и ждали, когда он сделает им знак.
- Выходите, - сказал Матиас, и его громкий голос гулко прокатился по залу.
Помощники медиума в темных костюмах расчистили проход в середине толпы, и по нему двинулась процессия калек. Впереди двигались инвалидные коляски с людьми, которые с надеждой смотрели на сцену, где стоял Матиас. Двое мужчин положили на носилки молодую женщину. Она лежала неподвижно, устремив невидящие глаза в потолок, из уголка ее рта высовывался язык.
Десятки людей ковыляли к медиуму на костылях, многие с трудом передвигались на протезах, некоторым помогали друзья и родственники.
За людьми на костылях Матиас насчитал больше двадцати медленно бредущих фигур Многие держали в руках белые палки - это были слепцы, кое-кого вели люди из зала или стюарды в темных костюмах. Один из слепцов, мужчина лет сорока, споткнулся, его поддержали, и он продолжил свой путь к тому, кого не видел, но кто, был убежден, ему поможет.
Когда прошел последний больной, люди снова заняли свои места, освободив проход. Матиасу толпа напомнила амебу, закрывающую прорези в своем теле. Свет в зале потускнел; один мощный прожектор устремился на Матиаса, окружив его ярким пятном света.
Медиум все еще стоял с поднятыми руками. Он на мгновение закрыл глаза, склонил голову и стал похож на изваяние. Наступила полная тишина, прерываемая лишь редким кашлем и постаныванием.
Не поднимая глаз, Матиас незаметно кивнул.
Справа от сцены, по пандусу для инвалидных колясок, женщина толкала вверх коляску. Стюард пошел помочь ей, но Матиас жестом вернул его назад, наблюдая, как она старается вкатить тяжелую коляску на сцену. Наконец она справилась и, остановившись на мгновение перевести дух, направилась к медиуму, который устремил на нее и на юношу в коляске проницательный взгляд.
Юноше было немногим более двадцати; его румяное лицо и блестящие черные волосы плохо вязались с неподвижным телом. Большие блестящие глаза с мольбой смотрели на Матиаса. В груди его был металлический стержень, соединенный шпильками с разбитым позвоночником. Он был парализован, двигались только живые глаза.
- Как тебя зовут? - спросил Матиас.
- Джеймс Морроу, - ответил юноша.
- Вы его мать? - спросил медиум, быстро взглянув на женщину.
Она энергично закивала головой.
- Пожалуйста, помогите ему, - залепетала она. - Он уже год не может двигаться и...
Матиас вновь взглянул на нее, и взгляд его, казалось, пронзил ее насквозь. Она моментально умолкла и отступила на шаг, увидев, как медиум мягко положил руку на голову юноши и обхватил ее своими длинными пальцами. Медиум посмотрел вверх на мощный прожектор, в лучах которого стоял. Он дышал быстро и тяжело, и первая капля пота выступила на его лбу. Обхватив голову юноши двумя руками, он сжимал ее большими пальцами, то и дело опуская их на виски, а потом на щеки.
Джеймс Морроу закрыл глаза, его наполнило приятное чувство покоя. Он даже слегка улыбнулся, почувствовав, как большие пальцы медиума коснулись его век и задержались на них.
Матиас дрожал, его тело судорожно подергивалось. Он опустил голову, взглянул на Морроу и стиснул зубы. С губ его медленно стекла тонкая струйка слюны и капнула на одеяло, которым было укрыто тело юноши.
Медиум издал грудной звук, словно у него перехватило дыхание. Он чувствовал, что руки его начинает пощипывать, но не тепло, к которому он привык, а обжигающий холод, будто он погрузился в снег.
Джеймс Морроу попытался открыть глаза, но не смог, мешали пальцы Матиаса. Юноша почувствовал, как рука медиума сжала его затылок.
Мышцы рук и плеч Матиаса напряглись, и он сильнее надавил пальцами на закрытые глаза Морроу. Он понял, что юноша пытается откинуть голову назад, и, продолжая надавливать на его глаза, услышал слабый, как издалека, стон.
Медиум посмотрел на юношу и слегка улыбнулся; в ослепительном свете прожектора было видно, как исказилось его лицо.
Если бы Морроу и понимал, что происходит, он ничего не мог изменить. Он испытывал усиливающуюся боль, когда Матиас все сильнее, как тисками, сжимал его голову, словно хотел проломить череп. Он беспомощно сидел в коляске, не в силах вырвать голову из беспощадно сжимающихся мощных рук.
Боль стала невыносимой.
Ощутив небольшое сопротивление, Матиас удовлетворенно хмыкнул; между тем глаза Морроу под давлением пальцев медиума стали уходить в череп. Из угла левого глаза брызнула кровь и потекла по щеке. Матиас заметил, что глаз смещается в сторону, а его палец входит в глазницу. Ногтем он сковырнул веко правого глаза Морроу, царапнул по роговой оболочке и наконец проткнул глаз. Медиум чувствовал, что другой его палец рвет мышцы и связки, когда он начал трясти свою парализованную жертву.
Пальцами, погруженными в глаза Морроу, Матиас начал толкать юношу, и коляска сдвинулась с места.
Потрясенные зрители, не понимая, что происходит, безмолвствовали. Они увидели кровь и бегущую вперед мать Морроу, но продолжали смотреть, охваченные немым ужасом.
Только отчаянный вопль агонизирующего Морроу заставил их очнуться.
Кто-то закричал, и эхом ему ответил весь зал. Это был крик ужаса и отвращения.
Но громче всех кричала мать Джеймса Морроу, пытаясь оттащить медиума от своего сына, застывшего в инвалидной коляске. Кровь ручьем текла по лицу юноши, заливая его рубашку и одеяло.
Вдруг Матиас вытащил свои пальцы, быстро повернулся и ударил приблизившуюся женщину окровавленной рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44