- Мои родители умерли. Отец - от инсульта пять лет назад, и через полгода от сердечного приступа скончалась мать.
- О Боже! Извини, Дэвид.
Блейк слегка улыбнулся:
- Не надо было тебе говорить. Я жалею только, что они не дожили до моего успеха. - После короткой паузы он бодро провозгласил: - Давай больше не будем о печальном! Поговорим о чем-нибудь другом.
Сделав глоток мартини, она посмотрела на него поверх бокала. Потерять за полгода обоих родителей! Должно быть, это был страшный удар для него, и он не хочет бередить рану.
- Полагаю, как писатель, ты теперь неплохо обеспечен, - сказала она, желая направить беседу в другое русло.
- С этой профессией никогда не знаешь, что будет завтра, - сказал он. - Один неловкий шаг - и все придется начинать сначала. Это все равно, что ходить по канату на тонких каблуках.
Келли фыркнула.
- Тебе не скучно жить одной? - спросил Блейк.
- Ничуть. Вначале было трудно, но теперь привыкла.
- А тебе никогда не хотелось выйти замуж?
- Нет! - Она выпалила это таким тоном, словно он предложил ей повеситься. - Я слишком безрассудна для семейной жизни.
- Я тебя понимаю.
- А почему ты не рассказываешь про себя? Наверняка были девушки, которые пытались тебя соблазнить.
- Была парочка, но ни с одной из них я бы не согласился прожить остаток жизни. - Он улыбнулся. - Я чертовски эгоистичен. Не привык делиться ни с кем чем бы то ни было.
- Не любишь компромиссов?
- Ты слишком любопытна, Келли. - Он усмехнулся.
- Это потому, что ты меня заинтересовал.
- А это уже комплимент!
Они посидели молча, глядя друг на друга, наслаждаясь теплом заходящего солнца, запахом свежескошенной травы и легким ветерком, который шевелил верхушки деревьев в саду. Птицы на ветвях с любопытством поглядывали вниз, где рядом с Келли и Блейком три воробья бойко клевали кусочек хлеба, брошенный им молодой парочкой, поглощающей бутерброды. Где-то вдали куковала кукушка. Келли откинулась на стуле, ощущая покой, который не испытывала уже много месяцев. Прекрасный вечер; природа и близость Блейка действовали на нее успокоительно. "Интересно, что он чувствует?" - думала она.
Писатель осушил кружку и посмотрел на Келли. Мартини в ее бокале почти не убавилось.
- Надо будет почаще брать тебя с собой, - сказал он, глядя на бокал. - Если ты всегда пьешь так мало, то я сэкономлю на тебе кучу денег.
Они рассмеялись.
- Купи себе еще!
- Ты очень великодушна.
- Позволь мне тебя угостить, - проговорила она, нащупывая кошелек.
Блейк прикинулся возмущенным:
- Позволить женщине купить мне выпить? - Он подмигнул ей. - Отличная идея!
Она скомкала купюру в один фунт и бросила в него. Он поймал и пошел в бар за новой кружкой. Он вернулся, держа кружку в одной руке и сдачу в другой. Сев, он сразу отхлебнул треть кружки и вытер с губ пену большим пальцем.
- Сказал ли что-нибудь Вернон, когда ты сообщила ему, что я уехал? - спросил писатель.
- Ничего. - Келли посмотрела на него с подозрением. - А что он должен был сказать?
Блейк скривил губы в усмешке:
- Извини, Келли, но мне кажется, что в твоем отношении к Вернону есть что-то параноидальное.
Келли промолчала.
- Каждый раз, когда я называю его имя, ты хмуришься, - продолжал он. - Почему? Или это мне кажется?
Она сделала глоток мартини.
- Может быть, все дело в моем воображении, - сказала она, не уверенная в точности своих слов. А вдруг она действительно становится параноиком?
- Что ты хочешь этим сказать?
Она подумала, не рассказать ли ему о том, что происходит, о своих подозрениях и предположениях, но потом решила не рассказывать.
- Забудь об этом, Дэвид, - попросила она. - Хорошо?
Он кивнул.
Келли допила свой мартини и отодвинула бокал.
- Хочешь еще выпить? - спросил писатель.
Она улыбнулась и покачала головой.
- Нет, спасибо!
Они надолго замолчали, а потом заговорила Келли.
- Если честно, Дэвид, - устало начала она, - меня немного беспокоит тот интерес, который Вернон проявляет к моему исследованию.
Блейк нахмурился.
- Я не понимаю, - сказал он. - Он имеет право проявлять интерес. В конце концов он директор института. Это вполне естественно.
- Мне кажется, что он только о моей работе и думает.
Она рассказала ему о происшествии с Морисом Грантом, о своей поездке во Францию и о том, как Вернон настойчиво хотел оставить у себя ее отчет.
Блейк молчал. Он допил пиво и поставил на стол пустую кружку.
- Ну, - с вызовом сказала она. - Ты все еще думаешь, что у меня паранойя?
- Возможно, этому есть вполне разумное объяснение, Келли, - возразил он.
- Не надо меня успокаивать, Дэвид, - горячо проговорила она. - Есть и другие обстоятельства. Вещи, которые не имеют ни смысла, ни логического объяснения. - Она насмешливо подчеркнула два последних слова.
- Какие, например? - спросил он.
Ветерок стал холоднее, и Келли охватила легкая дрожь. Она подняла глаза и увидела, что закат окрасил небо в пурпурный цвет. Руки Келли покрыла гусиная кожа, и она потерла их.
- Мне не хочется говорить об этом здесь, - сказала она, словно опасаясь, что из сада за ними наблюдают.
- Я отвезу тебя домой, - не раздумывая предложил Блейк.
Они поднялись и пошли на стоянку, где писатель открыл перед Келли дверцу своего "ягуара". Келли села в машину, он взялся за руль, завел мотор, и они выехали на дорогу.
- С тобой все в порядке? - спросил он, обеспокоенный ее молчанием. Келли кивнула, чувствуя себя более непринужденно в салоне машины. Она даже улыбнулась писателю, который повернулся и ласково пожал ее руку. От прикосновения Блейка к ней вернулось спокойствие, и она благодарно ответила на его пожатие.
Через пятнадцать минут они подъехали к дому Келли.
Озноб, начавшийся у Келли в баре, оставил ее наконец, и она спокойно смотрела на писателя.
- Вот ты и дома, - улыбнулся он, и уже не первый раз она поняла, что ее завораживает его улыбка. И не только улыбка. Она словно попала в его сети. Ее тянуло к нему так, как никогда не тянуло ни к кому. Он обладал магнетизмом, которому она была не в силах противостоять. - Ну как ты? - спросил он.
- Прекрасно! Спасибо, Дэвид!
- За что?
- Просто спасибо! - Она протянула руку и коснулась его руки своими тонкими пальцами. За черными стеклами очков нельзя было рассмотреть выражения его глаз. Интересно, что он чувствует? - Может быть, зайдешь на чашечку кофе?
Блейка не пришлось уговаривать. Он вылез из машины, закрыл дверцу и, обойдя вокруг, открыл дверцу перед Келли.
Она пошла вперед, отыскивая на ходу ключ, и писатель с удовольствием смотрел, как изящно покачиваются ее бедра. В босоножках на высоких каблуках она устремилась вперед; мышцы ее тонких икр слегка напрягались при каждом шаге.
Он пошел за ней.
Как он и предполагал, квартира ее была уютной и безупречно чистой. Она предложила ему сесть в огромное кресло у электрокамина. Келли пошла в кухню, и Блейк услышал, как вода наполняет чайник. Вскоре она вернулась, подошла к окну и задернула шторы. Потом включила проигрыватель и поставила пластинку.
- Ты не против музыки? - спросила она.
- Нисколько.
Комнату наполнили нежные голоса Саймона и Гарфункеля.
- Кофе скоро будет готов, - сказала она, садясь в кресло напротив Блейка и как бы вновь попадая в его магнетическое поле.
- Это твоя квартира? - спросил Блейк.
- Когда-нибудь станет моей. Лет этак через двадцать. - Она пожала плечами. - К тому времени я стану морщинистой старой девой, но зато у меня будет собственная квартира.
Блейк улыбнулся:
- Я думаю, у тебя мало шансов остаться старой девой, Келли.
- Мать постоянно спрашивает меня, почему я не выхожу замуж. Она хочет, чтобы я нарожала кучу детей и стирала пеленки, - улыбнулась Келли. - Родители любят говорить о внуках, пока те не появятся. Потом они начинают жаловаться, что из-за внуков они постарели. - Келли откинулась в кресле и почувствовала, как тело ее слегка трепещет от близости Блейка, от его внимательного взгляда. Временами ей казалось, что она видит за темными очками блеск его глаз. - Твои глаза чувствительны к свету, Дэвид? - спросила она. - Я говорю про твои темные очки. - Она указала на них.
- Немного. Это, видимо, из-за того, что я уже пять лет щурюсь, глядя на пишущую машинку.
Засвистел чайник. Келли встала и пошла на кухню. Через минуту она вернулась с двумя дымящимися чашками кофе и протянула одну из них Блейку. Потом, сбросив туфли, она уселась на пол возле Блейка и поджала под себя ноги.
- Келли, я не хочу вмешиваться в твои дела, - начал Блейк, - но ты сказала, что кое-что в Верноне тебе кажется странным. Что ты имела в виду?
Она тяжело вздохнула и опустила глаза.
- Судя по твоему рассказу в баре, нет никаких причин подозревать Вернона в том, что он что-то замышляет, - сказал Блейк. - Зачем ему это?
- Дэвид. - Она пыталась говорить спокойно. - Я виновата в том, что произошло с Морисом Грантом. Я действовала неправильно. Я нарушила правила института. Власти могли его закрыть. Институт - это гордость и утешение Вернона. Он мог потерять его из-за меня, но он даже не сделал мне предупреждения и не отстранил от работы. - Она поставила свою чашку. - Вместо того, чтобы немедленно уволить меня, он стал меня защищать. Затем, когда я вернулась из Франции, он пожелал знать все, что там произошло, и оставил у себя мой отчет.
Блейк выпрямился в кресле:
- Ты говоришь о Верноне как о монстре, а он всего лишь пытался тебе помочь.
- Он что-то скрывает, Дэвид, - сердито проговорила она. - Джон Фрезер знал это, поэтому его убили.
- Кто такой Фрезер?
Она рассказала ему все, что было ей известно о событиях последних двух дней.
- Но при чем здесь Вернон, если Фрезер погиб в автомобильной катастрофе? - спросил писатель. - Это же был несчастный случай!
- Он знал о тайне Вернона.
Напряженную тишину прервал Блейк:
- Не понимаю, почему ты считаешь, что Вернон замешан в смерти Фрезера?
- Дэвид, он никому не позволит стать между ним и этим исследованием.
- И тебе тоже? - спросил Блейк загадочно.
В этот момент зазвонил телефон.

Глава 32
Несколько мгновений они не двигались, прислушиваясь к резким звонкам, заполнившим комнату. Наконец Келли поднялась, подошла к телефону и нерешительно взяла трубку, чувствуя необъяснимую тревогу. Блейк заметил это.
- Алло! - сказала она.
Молчание.
- Алло! - повторила она, посмотрев на Блейка, словно искала в нем поддержку.
Внезапно она услышала торопливую речь. Некоторые слова она не разобрала - не из-за того, что быстро говорили, но потому, что говорили по-французски.
- Кто это? - спросила она, отведя трубку от уха из-за слишком громкого треска и шипения. - Алло! Вы слышите? Кто говорит?
- Келли, это Мишель Лазаль.
Она немного успокоилась.
- Слушай меня, ты должна меня выслушать, - пробормотал он, и Келли почувствовала глухое отчаяние в его голосе. Дышал он резко и неровно, словно от долгого бега. - Я видел Мадлен. - Его голос оборвался. - Я видел ее...
- У тебя был кошмар, Мишель? Это бывает...
Он прервал ее:
- Нет, я трогал, чувствовал ее.
- Это кошмар! - повторила она.
- Нет! Жубер тоже ее видел.
Келли нахмурилась.
- Что ты говоришь? При чем здесь он? - спросила она, чувствуя, как напряглись ее мышцы.
- Он был там, со мной, - продолжал француз, задыхаясь. Он пробормотал что-то по-французски и сухо рассмеялся. От этого смеха по телу Келли пробежали мурашки. - Он смотрел, как я занимаюсь с ней любовью. Она была холодной, но это ничего не значит. Она по-прежнему моя, я все еще хочу ее.
Келли хотела ответить, но не смогла.
- Жубер не простил меня, - тихо сказал француз. - Я думаю, он никогда не простит.
- Простить тебя? За что?
- За то, что я написал эту статью.
- Он с тобой разговаривал? - спросила она, не зная, стоит ли ей успокаивать обезумевшего человека.
- Он всегда там, Келли. Всегда. Он следит за мной.
Наступила зловещая тишина, нарушаемая лишь помехами на линии.
- Мишель, ты меня слышишь? - спросила наконец Келли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44