После всего что случилось.
И вообще, ее поколение шагнуло вперед. Настя, как и ее сверстники, совершенно спокойно относится к разговорам о наркотиках и о сексе, да и не только к разговорам.
Спокойней надо воспринимать жизнь, не паниковать, как эти взрослые. Чуть что — крик, шум, руками машут. А она воспринимает все происходящее вокруг как данность. Ну, в самом деле, что орать о преступности, на каждом углу митинги устраивать? Сумасшедшие взрослые. Просто надо или все послать, или что-то делать. А пустозвонством заниматься, как они, Настя не будет. Она будет действовать.
Настя прошла в комнату отца, включила компьютер. Теперь он не работал сутками, Настя всего несколько раз за последние дни им воспользовалась: посмотрела записную книжку, попробовала влезть в пару не стертых Калмыковым файлов — снова ничего не получилось. Сколько Настя ни искала обходных путей, файлы оставались закрытыми.
Дохлого, что ли, позвать? Он специалист. Да нет, рано. Не все ли равно, что в этих файлах. Вот она у Калмыкова лучше спросит, что он там постирал. Имеет она право знать или нет? Ее отец — значит, и компьютер ее. И все, что в нем, тоже ее. Настина собственность. Какое право он имел чужую собственность уничтожать?
Настя посмотрела на часы. Семь. Что же делать, думала она, чтобы расколоть Калмыкова на откровенный разговор. Не может быть, чтобы Калмыков имел отношение к убийствам папы и мамы. Видела она этого Калмыкова, слабоват он для уголовщины.
Не физически, а вообще, по духу. Он же в этом смысле как папа. Интеллигент. Но наверняка что-то знает, в этом Настя не сомневалась ни минуты. И симпатии к нему питала. А охрана... Ну, что — охрана? У нее самой есть знакомые крутые. Разбирались и не с такими.
Сейчас ведь что самое важное? Деньги. А деньги у Насти есть. Хватит, чтобы ребятам заплатить за работу. Она открыла ящик в письменном столе отца, куда складывала деньги мама, а потом уже сама. После маминых похорон.
На фирме ей дали кругленькую сумму и еще обещали, с папиными счетами будут разбираться его родители, на жизнь, короче говоря, ей хватит. Это не проблема.
Она посчитала наличность. Пять тысяч долларов.
Такой суммы она раньше никогда в руках не держала. Скажи ей кто еще месяц назад: «Вот тебе пять тысяч долларов!», ей показалось бы, что на всю жизнь хватит. Что на эти деньги можно купить в сто раз больше того, что ей нужно.
Сейчас, когда она перебирала сотенные купюры, ей пришла в голову на удивление банальная мысль: «Не Бог весть что».
Да, меняется восприятие действительности, подумала Настя. И дни стали короче, и к деньгам отношение совсем другое.
Настя отсчитала тысячу, взяла одну сотенную, сунула в правый карман джинсов, остальные девять купюр — в левый. Рубли у нее тоже были, но совсем немного, сотни полторы, впрочем, на сегодня вполне достаточно.
Она бросила взгляд на экран монитора и решила не выключать компьютер.
«Начались трудовые будни, — подумала она. — Пусть все будет, как при папе. Теперь я за него».
Глава 9
Настя приехала в «Гараж» в самый разгар программы. Грохотали «Фантомные боли» — еще одна молодая группа, намеревавшаяся покорить мир. Начали же они с «Гаража» — небольшого, но очень модного клуба на Васильевском острове. Здесь не было «продвинутой» молодежи в пластмассовой блестящей одежде с разноцветными волосами.
В «Гараже» собирались люди в основном седовласые, с хвостами перетянутыми тонкими резинками, в старомодной джинсе, сапогах-"казаках", некоторые — в элегантных костюмах, немолодой, одним словом, здесь был контингент. Старые любители рока, слушавшие «Битлз» и «Стоунз», когда Настя еще на свет не родилась, при внимательном взгляде на них видно было, что они так и не повзрослели.
Насте нравились эти люди. Смешные они, конечно, чокнутые. Этакие сорокалетние бутузы, седовласые шалуны. Беззлобные матерщинники и жуткие бабники. Все, как один.
В «Гараже» никто не жаловал «кислоту», никто не предлагал в сторонке порцию кокса или еще чего-нибудь модного. Здесь предпочитали водку и коньяк, в крайнем случае, «для слабонервных», — пиво.
В таких местечках любила тусоваться ее полусумасшедшая, но милая молодая хиппица Глаша и еще несколько Настиных знакомых. Но не они были ей сейчас нужны.
У ближайшего к сцене столика она увидела Мертвого.
— Привет! — сказала Настя, подойдя к нему, и не услышала собственного голоса из-за рева, несущегося со сцены. Мертвый ей кивнул и отвернулся к сцене. Он стоял, скрестив руки на груди и покачиваясь в такт музыке. «Фантомные боли», очевидно, не мучили его, а, скорее, даже нравились.
В перерыве между песнями он снова повернулся к ней, и Настя повторила:
— Привет!
— Ну? — спросил Мертвый.
— Кулак здесь? — Настя старалась говорить деловым тоном, давая понять, что задала вопрос не из праздного любопытства.
— А где ж ему быть? Конечно.
Он огляделся.
— В сортир пошел, наверное, — подвел Мертвый итог своим наблюдениям. — А на фига он тебе?
— Дело есть.
— А-а-а... — Глаза Мертвого вдруг медленно поползли по Насте сверху вниз, не упуская ни одной детали, он оглядывал ее с нескрываемым интересом. — Ну-ну. А то, может, и я на что сгожусь? — вдруг спросил он, удовлетворенный осмотром девушки.
Тут, к большому удивлению Мертвого, пришла очередь Насти смерить его взглядом. Мертвый от удивления даже рот открыл.
Сколько он видел каждый день таких сопливых шестнадцатилетних девчонок! Во всех музыкальных магазинах, которые он охранял, во всех клубах, «кислотных» и рок-н-ролльных, на улицах, в подворотнях. Соплячки.
А эта — нет. В этой была какая-то жуткая сила. Она била из огромных глаз на худом симпатичном личике, и было в ней еще что-то. Непонятное, но очень интригующее. Тайна какая-то.
Девочка, разыскивающая Кулака, была той еще штучкой.
— Ну, как? Сгожусь? — спросил Мертвый, решив не терять лица. Все равно, что бы ни таилось в этих ее глазищах, все равно она — сопливая девчонка и не ровня ему. Во всяком случае, ему хотелось так думать, но уверенности в этом уже не было.
«Против лома нет приема», — подумала Настя. Она усвоила одну простую истину, на которой зижделся современный русский бизнес.
Против грубой физической силы нет никаких доводов. Никаких юридических и бухгалтерских уверток. Сила решает все.
— Может быть, — ответила Настя.
— Ну, ты даешь, — Мертвый улыбнулся. — А чего тебе надо-то?
Настя задумалась. Она не рассчитывала на помощь этого совсем незнакомого парня. Кулак тоже был не брат родной, но все же общались. И потом, Кулаку всегда нужны деньги. Они, конечно, всем нужны, но Морозов постоянно закручивал какие-то музыкальные проекты и в деньгах нуждался по-настоящему. Для дела, а не для того, чтобы пропить, просадить, проиграть. Зарабатывал он много, но все вбухивал в новый проект. Заколдованный круг.
— У тебя есть знакомые бандиты? — спросила Настя.
Перерыв кончился, и солист «Болей», вразвалку подойдя к микрофону, неожиданно громко, истошно заорал:
Пионеры забыли, какими руками
Отдавали вожатым салют.
Пионеры таскают в карманах каннабис,
В морозилках хранят квазильюд...
В монотонный гул, плавающий по небольшому залу, врезались, как бензопила в мерзлое дерево, гитары, вкатились железные бочки барабанов, и понеслось.
Мертвый предложил Насте продолжить разговор в коридоре, осторожно взял ее под локоток и вывел в относительно тихое место.
— Бандиты? Конечно, есть. Сколько хочешь. А тебе зачем?
— Да надо разобраться с одним типом.
— И что, без бандитов никак?
— Никак.
— А что за тип?
— Директор одной фирмы. Крутой такой.
— Ну, ни хера, ты даешь! Директор фирмы! Ты, деваха, просто долбанутая! Разобраться она хочет. — Мертвый расхохотался.
— Ты чего? — спросила Настя.
— Ничего. Иди, пивка попей. Крыша у тебя поехала, или просто мозги мне паришь. Все, пока.
— Подожди.
Настя вытащила из кармана девять зеленых бумажек.
— Видишь?
Мертвый замер. Он внимательно рассмотрел то, что было зажато у Насти в кулачке, покачал головой и спросил:
— Ну и что?
— Я заплачу.
— М-м-м, — неопределенно промычал Мертвый. — Если тебе надо грохнуть директора фирмы, мой тебе совет. Найди на вокзале бомжа, дай ему сто долларов и пистолет. По крайней мере, совесть твоя будет чиста, постаралась, мол. Фирмача своего ты все равно не грохнешь. А бомж хоть погулять успеет на эти деньги. И волки сыты, и овцы целы. А мне такие глупости не предлагай. Поняла?
— Я и не собираюсь его грохать. Послушай...
— А что слушать? Это бред, бэби. Предложи ты мне с тобой трахнуться, я бы еще подумал, а на такое — ищи дураков.
Мертвый повернулся и пошел в зал.
— Ну и катись! — крикнула Настя ему вслед. — Все катитесь! Подумаешь, блин, крутые.
— Ты чего? — спросил подошедший охранник. — Что-то случилось?
Настя смерила его с ног до головы презрительным взглядом и направилась к выходу.
Когда она вышла из метро на «Приморской», бешенство в ней уже кипело с такой силой, что она зажмурилась, опасаясь испугать прохожих своим взглядом. В метро на нее явно косились, и она решила взять себя в руки.
Дома ей будет еще хуже. Может, зайти к кому-нибудь из своих? Из школьных?
Она быстро перебрала в памяти одноклассников, нет, это не вариант. Они — дети. А у нее проблемы далеко не детские. Они даже более взрослые, чем ей казалось всего несколько часов назад. Даже этот урод, Мертвый, корчивший из себя крутого, как яйцо, отвалил, как только дошло до дела. Даже там, в «Гараже», где, казалось бы, собираются самые что ни на есть серьезные люди, она не нашла понимания и поддержки.
Впрочем, она поговорила только с Мертвым. А-а, все они одинаковые! Дешевые понты, блин. Толку от них не дождешься. Нос дерут друг перед другом. Нет, это не мужчины, а какие-то сопли на палочках.
— Эй! У тебя, кажется, проблемы?
Чей-то насмешливый голос прервал размышления Насти.
— Привет!
Возле ларька, торгующего сигаретами, зажигалками, презервативами, всякой мелочовкой, стоял Виталик.
Настя остановилась, и мысли ее закрутились в другом направлении. А что, если поговорить с этими ребятами? С Виталиком и Вовой? У их магазина наверняка крутая «крыша». Крутая — в смысле из профессионалов именно этого направления. Настоящие бандюки.
— Привет, — ответила Настя. — Как дела?
— У меня-то отлично, все ништяк. А у тебя? Что-то ты не в настроении.
— Да уж. Есть малость. Слушай, может, поможешь?
— А что такое? — глаза Виталика заблестели, покрылись какой-то маслянистой пленкой.
«Ладно, — подумала Настя. — Пусть мечтает...»
— Давай отойдем, — сказала Настя.
— С удовольствием, — Виталик попрощался с продавцом, сидящим в ларьке. — Куда пойдем? К нам, может быть?
— А где у вас там поговорить-то можно?
— В подсобке. Я же на работе все-таки.
— Нет. В подсобку не хочу. Давай прямо здесь.
Улица была пустынна. В ночной магазин «Ливан», у которого они остановились, народ еще не шел — не время. Попозже повалят алкаши или просто подгулявшие граждане, не успевшие купить выпивку и закуску в обычных гастрономах, а сейчас «мертвый час».
— Ну? — Виталик с любопытством смотрел на Настю.
— Понимаешь... Надо разобраться тут с одним типом.
— Что за тип? — по-деловому спросил Виталик.
— Гад один. Просто поговорить по душам. Чтобы рассказал кое-что.
— Давай, я поговорю.
— Ты не сможешь, — сказала Настя, и Виталик отметил, что эта девочка говорит очень уж по-взрослому. Очень уж трезво и прямо.
— Почему? Он что, крутой такой, твой парень?
— Он не парень. Он директор фирмы.
— Ох, е-мое! Ну, и что? Ну, директор. Подумаешь, тоже.
— Ты можешь меня со своей «крышей» свести?
— С кем? — улыбнулся Виталик. — Ты чего? Они с тебя столько сдерут.
— Я заплачу.
— А есть деньги-то? Ты представляешь, вообще, порядок сумм? Они ведь за сто баксов не будут шевелиться.
— А я не сто предлагаю.
— А сколько?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
И вообще, ее поколение шагнуло вперед. Настя, как и ее сверстники, совершенно спокойно относится к разговорам о наркотиках и о сексе, да и не только к разговорам.
Спокойней надо воспринимать жизнь, не паниковать, как эти взрослые. Чуть что — крик, шум, руками машут. А она воспринимает все происходящее вокруг как данность. Ну, в самом деле, что орать о преступности, на каждом углу митинги устраивать? Сумасшедшие взрослые. Просто надо или все послать, или что-то делать. А пустозвонством заниматься, как они, Настя не будет. Она будет действовать.
Настя прошла в комнату отца, включила компьютер. Теперь он не работал сутками, Настя всего несколько раз за последние дни им воспользовалась: посмотрела записную книжку, попробовала влезть в пару не стертых Калмыковым файлов — снова ничего не получилось. Сколько Настя ни искала обходных путей, файлы оставались закрытыми.
Дохлого, что ли, позвать? Он специалист. Да нет, рано. Не все ли равно, что в этих файлах. Вот она у Калмыкова лучше спросит, что он там постирал. Имеет она право знать или нет? Ее отец — значит, и компьютер ее. И все, что в нем, тоже ее. Настина собственность. Какое право он имел чужую собственность уничтожать?
Настя посмотрела на часы. Семь. Что же делать, думала она, чтобы расколоть Калмыкова на откровенный разговор. Не может быть, чтобы Калмыков имел отношение к убийствам папы и мамы. Видела она этого Калмыкова, слабоват он для уголовщины.
Не физически, а вообще, по духу. Он же в этом смысле как папа. Интеллигент. Но наверняка что-то знает, в этом Настя не сомневалась ни минуты. И симпатии к нему питала. А охрана... Ну, что — охрана? У нее самой есть знакомые крутые. Разбирались и не с такими.
Сейчас ведь что самое важное? Деньги. А деньги у Насти есть. Хватит, чтобы ребятам заплатить за работу. Она открыла ящик в письменном столе отца, куда складывала деньги мама, а потом уже сама. После маминых похорон.
На фирме ей дали кругленькую сумму и еще обещали, с папиными счетами будут разбираться его родители, на жизнь, короче говоря, ей хватит. Это не проблема.
Она посчитала наличность. Пять тысяч долларов.
Такой суммы она раньше никогда в руках не держала. Скажи ей кто еще месяц назад: «Вот тебе пять тысяч долларов!», ей показалось бы, что на всю жизнь хватит. Что на эти деньги можно купить в сто раз больше того, что ей нужно.
Сейчас, когда она перебирала сотенные купюры, ей пришла в голову на удивление банальная мысль: «Не Бог весть что».
Да, меняется восприятие действительности, подумала Настя. И дни стали короче, и к деньгам отношение совсем другое.
Настя отсчитала тысячу, взяла одну сотенную, сунула в правый карман джинсов, остальные девять купюр — в левый. Рубли у нее тоже были, но совсем немного, сотни полторы, впрочем, на сегодня вполне достаточно.
Она бросила взгляд на экран монитора и решила не выключать компьютер.
«Начались трудовые будни, — подумала она. — Пусть все будет, как при папе. Теперь я за него».
Глава 9
Настя приехала в «Гараж» в самый разгар программы. Грохотали «Фантомные боли» — еще одна молодая группа, намеревавшаяся покорить мир. Начали же они с «Гаража» — небольшого, но очень модного клуба на Васильевском острове. Здесь не было «продвинутой» молодежи в пластмассовой блестящей одежде с разноцветными волосами.
В «Гараже» собирались люди в основном седовласые, с хвостами перетянутыми тонкими резинками, в старомодной джинсе, сапогах-"казаках", некоторые — в элегантных костюмах, немолодой, одним словом, здесь был контингент. Старые любители рока, слушавшие «Битлз» и «Стоунз», когда Настя еще на свет не родилась, при внимательном взгляде на них видно было, что они так и не повзрослели.
Насте нравились эти люди. Смешные они, конечно, чокнутые. Этакие сорокалетние бутузы, седовласые шалуны. Беззлобные матерщинники и жуткие бабники. Все, как один.
В «Гараже» никто не жаловал «кислоту», никто не предлагал в сторонке порцию кокса или еще чего-нибудь модного. Здесь предпочитали водку и коньяк, в крайнем случае, «для слабонервных», — пиво.
В таких местечках любила тусоваться ее полусумасшедшая, но милая молодая хиппица Глаша и еще несколько Настиных знакомых. Но не они были ей сейчас нужны.
У ближайшего к сцене столика она увидела Мертвого.
— Привет! — сказала Настя, подойдя к нему, и не услышала собственного голоса из-за рева, несущегося со сцены. Мертвый ей кивнул и отвернулся к сцене. Он стоял, скрестив руки на груди и покачиваясь в такт музыке. «Фантомные боли», очевидно, не мучили его, а, скорее, даже нравились.
В перерыве между песнями он снова повернулся к ней, и Настя повторила:
— Привет!
— Ну? — спросил Мертвый.
— Кулак здесь? — Настя старалась говорить деловым тоном, давая понять, что задала вопрос не из праздного любопытства.
— А где ж ему быть? Конечно.
Он огляделся.
— В сортир пошел, наверное, — подвел Мертвый итог своим наблюдениям. — А на фига он тебе?
— Дело есть.
— А-а-а... — Глаза Мертвого вдруг медленно поползли по Насте сверху вниз, не упуская ни одной детали, он оглядывал ее с нескрываемым интересом. — Ну-ну. А то, может, и я на что сгожусь? — вдруг спросил он, удовлетворенный осмотром девушки.
Тут, к большому удивлению Мертвого, пришла очередь Насти смерить его взглядом. Мертвый от удивления даже рот открыл.
Сколько он видел каждый день таких сопливых шестнадцатилетних девчонок! Во всех музыкальных магазинах, которые он охранял, во всех клубах, «кислотных» и рок-н-ролльных, на улицах, в подворотнях. Соплячки.
А эта — нет. В этой была какая-то жуткая сила. Она била из огромных глаз на худом симпатичном личике, и было в ней еще что-то. Непонятное, но очень интригующее. Тайна какая-то.
Девочка, разыскивающая Кулака, была той еще штучкой.
— Ну, как? Сгожусь? — спросил Мертвый, решив не терять лица. Все равно, что бы ни таилось в этих ее глазищах, все равно она — сопливая девчонка и не ровня ему. Во всяком случае, ему хотелось так думать, но уверенности в этом уже не было.
«Против лома нет приема», — подумала Настя. Она усвоила одну простую истину, на которой зижделся современный русский бизнес.
Против грубой физической силы нет никаких доводов. Никаких юридических и бухгалтерских уверток. Сила решает все.
— Может быть, — ответила Настя.
— Ну, ты даешь, — Мертвый улыбнулся. — А чего тебе надо-то?
Настя задумалась. Она не рассчитывала на помощь этого совсем незнакомого парня. Кулак тоже был не брат родной, но все же общались. И потом, Кулаку всегда нужны деньги. Они, конечно, всем нужны, но Морозов постоянно закручивал какие-то музыкальные проекты и в деньгах нуждался по-настоящему. Для дела, а не для того, чтобы пропить, просадить, проиграть. Зарабатывал он много, но все вбухивал в новый проект. Заколдованный круг.
— У тебя есть знакомые бандиты? — спросила Настя.
Перерыв кончился, и солист «Болей», вразвалку подойдя к микрофону, неожиданно громко, истошно заорал:
Пионеры забыли, какими руками
Отдавали вожатым салют.
Пионеры таскают в карманах каннабис,
В морозилках хранят квазильюд...
В монотонный гул, плавающий по небольшому залу, врезались, как бензопила в мерзлое дерево, гитары, вкатились железные бочки барабанов, и понеслось.
Мертвый предложил Насте продолжить разговор в коридоре, осторожно взял ее под локоток и вывел в относительно тихое место.
— Бандиты? Конечно, есть. Сколько хочешь. А тебе зачем?
— Да надо разобраться с одним типом.
— И что, без бандитов никак?
— Никак.
— А что за тип?
— Директор одной фирмы. Крутой такой.
— Ну, ни хера, ты даешь! Директор фирмы! Ты, деваха, просто долбанутая! Разобраться она хочет. — Мертвый расхохотался.
— Ты чего? — спросила Настя.
— Ничего. Иди, пивка попей. Крыша у тебя поехала, или просто мозги мне паришь. Все, пока.
— Подожди.
Настя вытащила из кармана девять зеленых бумажек.
— Видишь?
Мертвый замер. Он внимательно рассмотрел то, что было зажато у Насти в кулачке, покачал головой и спросил:
— Ну и что?
— Я заплачу.
— М-м-м, — неопределенно промычал Мертвый. — Если тебе надо грохнуть директора фирмы, мой тебе совет. Найди на вокзале бомжа, дай ему сто долларов и пистолет. По крайней мере, совесть твоя будет чиста, постаралась, мол. Фирмача своего ты все равно не грохнешь. А бомж хоть погулять успеет на эти деньги. И волки сыты, и овцы целы. А мне такие глупости не предлагай. Поняла?
— Я и не собираюсь его грохать. Послушай...
— А что слушать? Это бред, бэби. Предложи ты мне с тобой трахнуться, я бы еще подумал, а на такое — ищи дураков.
Мертвый повернулся и пошел в зал.
— Ну и катись! — крикнула Настя ему вслед. — Все катитесь! Подумаешь, блин, крутые.
— Ты чего? — спросил подошедший охранник. — Что-то случилось?
Настя смерила его с ног до головы презрительным взглядом и направилась к выходу.
Когда она вышла из метро на «Приморской», бешенство в ней уже кипело с такой силой, что она зажмурилась, опасаясь испугать прохожих своим взглядом. В метро на нее явно косились, и она решила взять себя в руки.
Дома ей будет еще хуже. Может, зайти к кому-нибудь из своих? Из школьных?
Она быстро перебрала в памяти одноклассников, нет, это не вариант. Они — дети. А у нее проблемы далеко не детские. Они даже более взрослые, чем ей казалось всего несколько часов назад. Даже этот урод, Мертвый, корчивший из себя крутого, как яйцо, отвалил, как только дошло до дела. Даже там, в «Гараже», где, казалось бы, собираются самые что ни на есть серьезные люди, она не нашла понимания и поддержки.
Впрочем, она поговорила только с Мертвым. А-а, все они одинаковые! Дешевые понты, блин. Толку от них не дождешься. Нос дерут друг перед другом. Нет, это не мужчины, а какие-то сопли на палочках.
— Эй! У тебя, кажется, проблемы?
Чей-то насмешливый голос прервал размышления Насти.
— Привет!
Возле ларька, торгующего сигаретами, зажигалками, презервативами, всякой мелочовкой, стоял Виталик.
Настя остановилась, и мысли ее закрутились в другом направлении. А что, если поговорить с этими ребятами? С Виталиком и Вовой? У их магазина наверняка крутая «крыша». Крутая — в смысле из профессионалов именно этого направления. Настоящие бандюки.
— Привет, — ответила Настя. — Как дела?
— У меня-то отлично, все ништяк. А у тебя? Что-то ты не в настроении.
— Да уж. Есть малость. Слушай, может, поможешь?
— А что такое? — глаза Виталика заблестели, покрылись какой-то маслянистой пленкой.
«Ладно, — подумала Настя. — Пусть мечтает...»
— Давай отойдем, — сказала Настя.
— С удовольствием, — Виталик попрощался с продавцом, сидящим в ларьке. — Куда пойдем? К нам, может быть?
— А где у вас там поговорить-то можно?
— В подсобке. Я же на работе все-таки.
— Нет. В подсобку не хочу. Давай прямо здесь.
Улица была пустынна. В ночной магазин «Ливан», у которого они остановились, народ еще не шел — не время. Попозже повалят алкаши или просто подгулявшие граждане, не успевшие купить выпивку и закуску в обычных гастрономах, а сейчас «мертвый час».
— Ну? — Виталик с любопытством смотрел на Настю.
— Понимаешь... Надо разобраться тут с одним типом.
— Что за тип? — по-деловому спросил Виталик.
— Гад один. Просто поговорить по душам. Чтобы рассказал кое-что.
— Давай, я поговорю.
— Ты не сможешь, — сказала Настя, и Виталик отметил, что эта девочка говорит очень уж по-взрослому. Очень уж трезво и прямо.
— Почему? Он что, крутой такой, твой парень?
— Он не парень. Он директор фирмы.
— Ох, е-мое! Ну, и что? Ну, директор. Подумаешь, тоже.
— Ты можешь меня со своей «крышей» свести?
— С кем? — улыбнулся Виталик. — Ты чего? Они с тебя столько сдерут.
— Я заплачу.
— А есть деньги-то? Ты представляешь, вообще, порядок сумм? Они ведь за сто баксов не будут шевелиться.
— А я не сто предлагаю.
— А сколько?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54