— Может, о делах сперва поговорим?
Теперь хмыкнул Костя. И взглянул на товарища.
— О делах... Как большая, блин. Ты не тушуйся, — сказал он, заметив, как Настя вспыхнула при словах «как большая». — Не боись. Все нормально. Давай. Мы тебя не обидим.
И снова хмыкнул.
Под пристальными взглядами теперь уже обоих дружков Настя сделала глоток.
Влить в себя все не было сил, она выпила только половину того, что ей налили. Дыхание перехватило, из глаз хлынули слезы, она закашлялась, замахала руками.
— Запей, запей... — Андрей протянул ей стакан, наполненный соком.
Настя схватила его обеими руками и, еще не проглотив, поняла, что сок смешан с водкой, причем в немалой пропорции.
Ей показалось, что она теряет сознание.
— Ну как? — спросил Костя.
Настя, с трудом осознавая происходящее, схватила пакет с соком и попыталась залить пожар, бушующий уже во всем теле. Это ей удалось. Она даже ни капли не пролила на свои светлые джинсы. Почему-то сейчас это казалось ей самым главным.
— Молодец, — похвалил Костя. — Давай по второй.
— М-м-м... — промычала Настя. — Подождите. Надо покурить.
Это был достойный, как ей казалось, повод, чтобы остановить гонку, которую навязывал ей этот жлоб Костя.
— Покурить... Ну, давай покурим.
— Я сейчас, — Андрей неуклюже поднялся с дивана и отправился на кухню.
— Как, нравится квартира? — Костя вынул из пачки две «Мальборо» и протянул одну Насте. Она щелкнула зажигалкой, едва не опалив нос, прикурила, посмотрела на Костю и поймала его насмешливый взгляд.
— Ничего, — сказала она, стараясь выдерживать деловой, слегка равнодушный тон. — Ничего себе.
— Ничего... В порядок приведу и задвину. За долги отдали мне хату. Хочешь, можешь пожить здесь.
— Спасибо. Мне и дома неплохо.
— Хм, дома... Так что у тебя за проблемы?
— Надо одного гада пугануть.
Настя делала затяжку за затяжкой и, как ей казалось, выглядела сейчас вполне взрослой, деловой и серьезной женщиной. Мрак в комнате рассеялся, сейчас она казалась Насте даже миленькой.
— А музыки нет? — поинтересовалась Настя.
— Музыка будет. Ты говори, говори.
— Ну, я же объясняю. Я заманю его к себе домой, а вы будете там. Да? И мы на него наедем. Пусть все расскажет. А не расколется, надо ему по морде надавать. Не жалко. Он такая сволочь...
Настя чувствовала, что говорит как-то нескладно, однако Костя слушал внимательно, не перебивал.
— А бабки кто будет платить? — спросил он наконец, видя, что Настя завязла в поисках нужных слов.
— Бабки платить буду я.
— А у тебя есть?
— Я же говорю, есть. — Настя полезла было в карман, но Костя протянул ей стакан.
— Погоди. Давай теперь по второй, а то у меня крыша течет. Устал. Надо мозги поправить. Давай!
Настя проглотила полстакана водки с удивительной для нее самой легкостью, запила соком, на этот раз чистым, не разбавленным алкоголем, и наконец почувствовала себя бодрой, уверенной, сильной, смелой, почувствовала, что нипочем ей эти парни, что ничего худого они ей не сделают. Вполне нормальные люди, можно о делах поговорить. Не то что эти, из «Гаража».
— Ты чего там бормочешь? — спросил Костя.
— Я? — Настя вдруг расхохоталась. — Я вспомнила тут одних уродов. Тоже просила их помочь, так они испугались. Смешно. Я им деньги даю, а они боятся.
— А сколько у тебя денег-то?
— Денег у меня хватит. Не боись, Костя.
Она вытащила из кармана все те же девятьсот долларов.
— Во! Для начала!
— Сколько тут?
— Штука.
— Штуки мало. Нас же двое будет.
— Так есть еще бабки, я же говорю... — Настя потянулась к бутылке, задевая рукавом пакеты с соком, едва не смахнула их на пол, но благополучно добралась до «Довгани», плеснула себе на дно стакана.
— Тебе налить? — спросила Костю.
— Давай. Ты, вообще, не гони. Ночь у нас длинная.
— Ночь? — Настя залпом опорожнила стакан. — Ночь? Я — не-е-ет, ребята, я не по этому делу. Совсем по другому. Так вот, дома еще есть. А можно закусить?
Ей вдруг очень захотелось есть, и она, не дождавшись ответа Кости, который не переставал наблюдать за ней, стала отрывать куски ветчины и запихивать их себе в рот.
— Прыгун звонил, — вдруг услышала она голос прямо над головой и едва не подавилась. Повернувшись, Настя увидела, что прямо у нее за спиной стоит Андрей с трубкой радиотелефона в руке и закатанными рукавами рубашки.
— И чего? — спросил Костя.
— Счас придет. Ха... — Андрей пустыми глазами обвел комнату.
— О, уже вмазался, — сказал Костя. — Торчок хренов.
— Пошел ты... — вяло ответил Андрей. — Ты, Шрам, блин, ничего не понимаешь в жизни. Я вот возьму счас тебя раком поставлю, тогда узнаешь, блин...
Настя рассмеялась:
— Чего это его так плющит? А, Костя? А кто такой Шрам?
— Я — Шрам, — ответил Костя и стянул с себя футболку. — Видишь?
Широкую выпуклую грудь Кости прямо в том месте, где находится сердце, рассекал глубокий длинный шрам.
— Ух ты, — только и смогла сказать Настя.
— Да, в натуре, «ух». Перышком заделал один гад. Так что будем знакомы еще раз. Шрам.
— Да-а... — протянула Настя.
— А он, — кивнул Костя на Андрея, — он Дуче. Так зовут.
— А почему Дуче? — Настя задрала голову и посмотрела на нависающего над ней Андрея.
— Потому что фашист, в натуре, — снова ответил Костя. — Зверь, блядь.
— Да?
— Да. Так что за лох-то тебя обидел?
— Директор одной фирмы. Не обидел он, а серьезней тут дело.
— Ладно, разберемся. Давай бабки свои. -Видя Настино замешательство, Костя улыбнулся. — Да не бойся, не бойся. Что ты, как девочка. Аванс нам положен. Завтра поедем и замочим твоего директора. А с тебя еще две тонны. Есть у тебя?
— Есть.
— Вот и классно. Решили. Дуче, поедем на дело для девушки?
— А хули не поехать? Поедем.
— Только смотри, если не отдашь, сама понимаешь...
— Да понимаю, понимаю. Ребята, я же не ребенок.
Костя усмехнулся:
— Не ребенок? Это хорошо. Давай тогда еще треснем. А сколько тебе лет-то, кстати?
— Семнадцать, — соврала Настя. — Скоро уже восемнадцать.
— Ого! Совсем большая. Дуче, включи-ка музычку.
Андрей подошел к запыленному музыкальному центру, поднял пульт, валявшийся на полу, и включил радио. Поискав, он остановился на волне, несущей в эфир треньканье гитары и гнусавый, нарочито «мужицкий» голос, который тянул что-то про нары и про лагеря.
— О! Баранов! Классно поет.
Они выпили еще. Комната плыла перед Настиными глазами. Ей, в общем-то, было хорошо. Впервые за последние недели она расслабилась полностью, мысли в голове летели легко, все встало на свои места, и все проблемы исчезли. Конечно, эти парни разберутся с Калмыковым. Другое дело, не много ли она им наобещала. Могли бы, наверное, и за тонну.
И чего говорят, что бандиты все отморозки? Ничего не отморозки. Нормальные ребята. Грубоваты, так что же теперь... Ну, грубоваты. И что? Зато слово держат. Дело свое знают. Мужчины.
— ...можешь и сэкономить.
Оказывается, Костя уже давно что-то говорил. Настя врубилась где-то на середине фразы.
— Поживи здесь, поможешь нам, то-се, по хозяйству. А то блядищи наши ни хера делать не хотят. Только засирают квартиру. А мне ее в порядок приводить.
— Точно, Шрам, — загоготал Дуче. — Точно. В елочку!
— Договорились? А с твоим ублюдком мы разберемся.
— У меня же школа, — начала было Настя, не имевшая ни малейшего желания оставаться в этом притоне. Вот еще выдумали! Нет уж! Она платит деньги, все!
— Да не смеши ты меня, е-мое! Какая, на хуй, школа! Забудь! Сказано, здесь побудешь. Пару дней. Пей давай!
Настя отхлебнула водки, и голова ее стала совершенно ватной.
Она снова закурила, чтобы хоть как-то сосредоточиться, но сознание все-таки вышло из-под контроля, и на какое-то время она отключилась.
А когда снова вернулась к действительности, то обнаружила, что сидит на том же месте с незажженной, видимо новой уже сигаретой в руке. Андрея в комнате не было, а Шрам полулежал напротив, на диване. Что-то изменилось в его облике. Он как будто стал меньше, Настя не понимала, в чем все-таки дело, а когда поняла, ей стало не по себе.
Шрам был в одних трусах. Он лежал, раскинув мускулистые волосатые ноги, курил и пристально смотрел на Настю.
— Я это... Наверное, пойду, — Настя попыталась встать с кресла, но ее качнуло, и она чуть не повалилась грудью на стол.
— Ну, прямо. Так вот сейчас все бросишь и пойдешь. Сказано же тебе, тут поживешь. А потом вместе поедем фраера твоего бомбить. Иди-ка сюда.
Он сел на диване и через стол протянул руку к Насте. Она попыталась уклониться, но не успела.
Шрам схватил ее за локоть и дернул к себе. По какой-то непонятной траектории, почти пролетев над столом, Настя оказалась на диване рядом с почти голым Шрамом.
«Ну, все...» — мелькнуло у нее в голове. И тут же пришла еще одна мысль. Она давно слышала, что все разговоры об изнасилованиях — россказни. Если женщина по-настоящему не хочет, ни один мужик не сможет.
Она попыталась сжать колени как можно плотнее, свернуться клубочком, но вместо этого обнаружила, что лежит на животе, а Шрам сдирает с нее джинсы.
— Не надо, — жалобно проговорила она. — Не надо.
— Заткнись. Все нормально.
Он сорвал с Насти рубашку, одним движением стащил трусики.
— О! Я смотрю, блин, тут все путем! — услышала она голос Дуче. — Ты даешь, Шрам!
Настя задыхалась под тяжестью Кости. Он вдавливал ее в диван, пахнущий пылью, табаком, пролитым и высохшим вином.
— О! Слушай, Шрам!
Всегда бодрый радиоголос, усиленный Дуче до максимума, весело сказал:
— У нас в гостях Полковник.
Только надо поправить могилку мента,
Что вчера напугал меня выстрелом в воздух...
Радио орало со страшной силой, но еще громче кричала Настя, ей казалось, что Костя разрывает ее тело пополам.
— Что орешь? — весело спросил Дуче. — Не ори! Счас, Костян, я ее заткну.
Голова Насти моталась по дивану, сзади ее тело продолжало разрываться от боли, а спереди, загораживая собой свет, вдруг возник Дуче. Он схватил Настю за волосы и поднял ее голову так резко, что она, несмотря на боль, испугалась — не сломали бы шею.
Дуче стоял перед ней на коленях и тащил вниз резинку своих спортивных штанов.
— Сейчас мы ее заткнем.
Она не понимала уже, сколько прошло времени, сколько ее терзали на грязном диване, сменяя друг друга, а иногда и одновременно, Дуче и Шрам. Сколько времени ее рвали, мяли, душили, поднимали с дивана и вливали водку в распухшие губы, снова валили навзничь, на живот, на бок.
Все кружилось перед глазами, становилось то черно-белым, то снова цветным. Свет ламп делался то ярче, то почти угасал. В какой-то момент она поняла, что сидит голая у Шрама на коленях, а Дуче всаживает ей в предплечье шприц.
После укола стало легче. Боль ушла, и мерное движение чужих тел сверху и снизу, с боков и сзади стало казаться привычным и не страшным. Тел, как она заметила, было уже не два. Сколько — она не могла сосчитать. Но как минимум три.. А потом она отключилась.
Глава 11
— Ты как, за рулем-то?
— Нормально, — Шрам осторожно выруливал на Лиговский.
— Смотри, а то оборвешь две молодые жизни.
— Сплюнь, мудак!
— Хули тебя понесло сейчас? Поехали бы завтра! А чего с девкой-то будем делать?
— А хули с ней делать, в натуре? Подержим пока у нас. Понравилась девка-то?
— Нормальная сучка.
— Обломаем за пару дней, наша будет. Чего — мне нравится. Пусть живет пока. Хочу на хату ее посмотреть. Если правда, что этот лох из магазина говорил, врубись, она одна там осталась. На хуя ей такая квартира одной?
— Думаешь, замочить ее?
— Мудак. Чего ее мочить. И так отдаст. Я же говорю — наша будет. Мы на ней еще заработаем. Обломается девка, будет на нас пахать. Пристроим куда-нибудь. Своих баб — чем больше, тем лучше. Курочка по зернышку. Сколько мы ей вкололи-то?
— Нормально. Раньше вечера не очухается.
— Ну вот, подсадишь ее, будет пахать как миленькая. И хату возьмем без мокрухи, чистенько. А? Навар не слабый, да?
— Очень гладко у тебя получается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54