— Здорово, Артурчик! С кем это ты? Не знаю... Не знаком. А за тобой я давно уже наблюдаю, все пытаюсь о себе напомнить... А ты что же, так и не въехал еще, кто за тобой приглядывает? Мог бы мне и весточку подать. Меньше бы крови было...
— Здравствуй, Дядя, — ответил Турок с акцентом.
— Здравствуй, здравствуй. — Тот, кого называли Дядей, сидел на крыше двухэтажного дома, прямо над их головами. Между его ногами торчал ствол АК с глушителем.
— Чего это ты на крышу забрался? — спросил Турок, пытаясь выиграть время. Но Дядя словно читал его мысли.
— Артурчик. Если хочешь время выиграть, то зря. Я тебя, если бы хотел, уже сто пятьдесят раз замочил бы. Я тебе работу хочу предложить. Так что не тяни время, его у нас с тобой немного.
— Я не понял... — начал Турок, в тоже мгновение услышав, как глухо прострекотало три раза.
В следующий миг Артур увидел, что Монах с каким-то темно-красным комком вместо головы рухнул на землю. Турок ошеломленно смотрел на свою куртку, заляпанную кровью и очень неприятного вида ошметками, которые Монах, падая, разбрызгал по сторонам.
— Мы с тобой вдвоем лучше договоримся, — спокойно продолжал Дядя. — Так ведь?
Турок молчал. Пистолет он по-прежнему сжимал в руке, но знал, что стоит ему этой самой рукой пошевелить, как голова его разлетится точно так же, как и Монаха.
За углом здания, на крыше которого сидел Дядя, раздались грохот и крик, и Турок увидел, как Дядя повернул голову на шум. Затем с кувырком через голову быстро вскочил на ноги и побежал туда, где, очевидно, должен был сейчас находиться майор. Странно, но Дядя не стрелял по менту. Турок недолго недоумевал. Некая туша навалилась на него сзади, сбила с ног. Он больно ударился об утрамбованную землю головой. Рванулся, пытаясь вырваться из-под хрипящей над ним туши. Бесполезно. В тот момент, когда Артур почувствовал на своем лице смрадное дыхание, огромные челюсти сжали его горло.
Сколько времени он пролежал так, слушая животный хрип и задыхаясь, он не знал. Может быть, минуту, может быть, час. Наконец Турок услышал рядом со своей головой чьи-то шаги.
— Нет, Артур, видно, не договориться нам... — сказал подошедший к нему вплотную Дядя. — Ты меня обидел, Артур. Сильно обидел. А я обид не прощаю. Я вернулся, Артур. Насовсем. А ты слабак. Вы все слабаки. Я замочил всех твоих людей, Турок. И я возьму себе все твои дела. Как ты говоришь, «бизьнесь»... Времена изменились, люди выяснили наконец, кто прав, кто виноват. Так что я вернулся.
Дядя помолчал, давая Турку осмыслить сказанное. Последнее, что слышал Турок в этой жизни, было тихо брошенное Дядей: «Взять!» Челюсти на горле Артура сомкнулись.
Дядя повернулся и пошел за угол, туда, где недавно скрылся майор.
Длинный двухэтажный пакгауз, вдоль которого он двигался, был последним в ряду заводских построек. Вскоре Дядя оказался на небольшом пустыре. На его дальней границе торчало округлое строение, которое и было заброшенной котельной, превращенной в резиденцию местных неприкаянных рэпперов. Сделав первый шаг к котельной, Дядя чуть не наступил на лежащее тело, не заметив его в темноте.
— Это ты? Парень, что с тобой? Живой?
Стрем застонал и перевернулся на спину.
— Ушел, сука. Догони его...
Грудь Стрема была помечена тремя аккуратными дырочками. Похоже, майор тоже был вооружен автоматом с глушителем.
— Догони его, гада... — прошептал Стрем и отключился.
«Жалко парня», — подумал Дядя.
Он подобрал его совсем никакого... Зачуханный провинциальный воришка приехал в Питер и сразу же у него как-то все не заладилось. Подставили парня на первом же деле. Ему грозил арест. Но в последнюю минуту он сообразил, что к чему, и ударился в бега. Из города предпочел не выбираться, чтобы не взяли на первом же КПП. Скрывался по подвалам, чердакам. В конце концов обосновался в этой вот котельной, подружившись с дедом — охранником мертвого заводика.
Действительно, в неважном состоянии подобрал его Дядя. А встретились они, когда вор в законе и двое его золотых мужиков, оставшихся ему верными до конца, стали заниматься «Крабом». А точнее, отстрелом в этом самом «Крабе» всех, кто так или иначе пахал на Турка.
Стрем нравился Дяде, да и судьба его в чем-то напоминала судьбу самого вора в законе. Он взял его под крыло, отмазал от висевшего на нем ограбления. С некоторых пор для него это было несложно. Когда Дядя говорил Турку, что времена изменились, он не грешил против истины.
Беспредельщики, наделавшие шуму в постперестроечные годы, постепенно сдавали свои позиции. Дикая преступность уже у всех сидела в печенках. Необходимость стабилизации стала очевидной. И снова, после небольшого перерыва, наверх стали один за другим подниматься воры в законе. А крутые беспредельщики — «новые», как их называли, один за другим стали уходить в небытие. В буквальном смысле слова.
С ворами в законе та же милиция находила общий язык, что труднее было сделать с «новыми», слово которых не стоило ровным счетом ничего. Дядя, вернув былую силу, имел возможность отмазывать кого-то из своих довольно легко, не прибегая к шантажу или угрозам, порой даже денег не платя. Просто услуга от ментов в обмен на его услугу. Услуги, конечно, нельзя было назвать дружескими — дружить с ментами вору западло, но компромисс в сосуществовании они все-таки находили.
Стрем в новый для Дяди период стал своего рода «засланным казачком» в компании начинающих преступников под руководством Джуса — отвратительного Дяде сопляка, которого на зоне «опустили» бы в первые минуты. Высокомерный подонок... Связываться с ним у Дяди особенного смысла не было. Если бы тот не проявил внезапную инициативу, которая сыграла Дяде на руку. Представлялась возможность собрать в одном месте последних из своих старых врагов и рассчитаться с ними разом. Новые враги у него тоже были, но вот такие ублюдки, как Турок и Майор, — это особая статья... К тому же Турок вел делишки в «Крабе», и они представляли очень даже серьезный интерес.
В общем, Дядя вполне освоился в современных «реалиях жизни» и шел со временем в ногу. А вот майор, похоже, снова ушел. Обидно, но не страшно. Никуда не денется...
Дядя осмотрелся еще раз. Нет, свалил майор. Точно. Дядя знал повадки этого мента. Интуиция у того была потрясающая. Если чуял опасность, рвал когти моментально.
Дядя вошел в котельную. Несчастный охранник так и сидел на своем стуле, скованный наручниками и связанный. Все как Стрем рассказывал...
Парень был без сознания. Дядя быстро осмотрел его руку.
Хреново дело. Эта сволочь откромсала ему палец и даже не продезинфицировала рану, просто замотала тряпкой, чтобы кровью не изошел... Рука распухла, была страшного красно-синего цвета. Так и дуба дать можно. Очень даже просто...
Дядя вытащил из кармана куртки радиотелефон и набрал нужный номер. Он не любил бессмысленных жертв. Тем паче что этот паренек мог стать его потенциальным союзником...
* * *
Выпустив короткую очередь в парня, который, вскинув пистолет, встал на пороге котельной, майор услышал сзади несколько хлопков, собачье рычание, крики, какую-то возню.
То, что здесь была устроена ловушка, он понял еще несколько минут назад, когда увидел перед дверью неумело маскирующегося среди обломков деревянных ящиков мальчишку. Теперь главная задача состояла в том, чтобы уйти отсюда живым. Вырваться из этой западни, а потом сразу все бросить к черту и валить в Штаты. Прямо завтра.
Если его начали пасти, то, значит, пришла пора уходить совсем. И неважно, кто за ним идет — менты или воры, один черт. Один исход. Никакого суда не будет, никаких следствий... Слишком много он наворотил в своей жизни, слишком многим должен и многих уязвил. Заслуженно или нет — это другой вопрос.
Собаки... Откуда тут собаки?..
Холодный пот выступил у него на лбу. Неужели это тот уголовник, с которым крутил в свое время Турок?.. Тот был маньяк-собачник. Души в них не чаял. Все время воспитывал каких-то дворняг, подбирал на улице... Были и доги у него... Турок пристрелил одного, помнится, при разборке...
Майор, петляя, спотыкаясь в темноте о какие-то трубы, разбросанные во дворе, о ящики, железки, кирпичи, побежал к забору. Одним прыжком, подтянувшись на руках, перемахнул на улицу. Автомат пришлось бросить по дороге.
Огромный дог, молча несшийся следом за ним, опоздал на долю секунды. Он ударился лапами о край забора, но не достал мелькнувший наверху плащ врага.
* * *
Настя сидела на кухне и курила одну сигарету за другой. Сухой пил чай и смотрел на часы. Близилось утро, а никаких звонков от майора не было.
«Кончать надо с этим делом, — думал Сухой. — Девчонка совсем уже не соображает ничего... Что там майор тянет?.. Надо просто взять у них деньги, дождаться звонка этих похитителей, пострелять всех на хрен и закрыть тему...»
И куда полезла эта девочка? Неужели не ясно было, что свернет себе шею в этом диком русском бизнесе? Не такие орлы ломались, а эта — ей в школу ходить, экзамены сдавать, любовь крутить с одноклассниками, а она в миллионные игры играет...
Больно смотреть, как такие бабки в руках этой вот и других детей превратятся в дым. Да и дети-то — разве ж это дети? Волчата какие-то. Что им надо? Живи — не тужи, все у них есть, у Насти одной — вон хоромы какие... Нет, лезет все куда-то. Чего-то хочет. А чего?!
Лицо Насти было почти черным. Она осунулась за эту ночь, глаза ввалились и стали колючими и холодными.
— Ты так много куришь, — сказал Сухой, причем просто, без нравоучительности.
— Вам-то что? — оборвала его Настя.
— Мне-то ничего...
«Грубит еще... Надо взять ее за шкирку да отшлепать по аппетитной попке...»
— Слушай, так платить-то вам нечем, да? — спросил Сухой, зевая. Ему жутко вдруг надоела вся эта история.
— В каком смысле? — удивленно спросила Настя.
Сухой вдруг понял, что прокололся. Настя ведь ничего им напрямую не говорила о краже.
— Ну, нет, я к тому, что такая сумма... Наличными — где взять-то? Не у каждого солидного предпринимателя ведь даже есть... А у вас...
Он внимательно смотрел на девочку — просекла или нет?
Нет, не просекла. Взгляд такой же остановившийся, отсутствующий. Ей как бы все уже до фонаря.
— Ну, ничего, девочка, все нормально будет, — сказал он, чтобы окончательно уйти от скользкой темы. — Справимся. Не с такими справлялись... Разберемся. Знаешь, у нас какие профессионалы? О-го-го! Были уже такие случаи, и много. Всегда заканчивалось тем, что и деньги целы, и заложники спасены.
Настя молча потянулась за очередной сигаретой, однако тут раздался телефонный звонок.
— Алло! Что?! Это ты?!
— Молчи, Настя, молчи, ни слова больше, — сказал Дохлый на другом конце провода.
— Ты где? — не послушавшись его, спросила Настя. В конце концов, кто он такой, чтобы ей приказывать?
— Молчи, я сказал! — прикрикнул Дохлый. — Димка в больнице, с ним все нормально. Никому ничего не говори вообще. У тебя кто-то есть сейчас?
— В общем, да, — рассеянно ответила Настя.
— Ничего, ни слова, ни звука. Сиди и жди.
Дохлый повесил трубку.
— "Жди"? Почему «ни слова, ни звука»?
— Кто это? — спросил Сухой.
— Да так... Приятель один. Это не по делу... Это личное, — ответила Настя с отсутствующим видом.
— Личное... Странные вы все-таки...
Настя промолчала.
— Молчишь? Ну, молчи, молчи... Может, поспать пойдешь? Я посижу... Мало ли что...
— А что вы сидите-то здесь? — вдруг спросила Настя.
— Ну, как это? — удивился Сухой. — А вдруг позвонят они?
— Кто?
— Как кто? Те, с кем ты встретиться должна...
— Не позвонят, — сказала Настя и спохватилась — Дохлый ведь просил — ни-ни. — Они уже давно бы позвонили, — поправилась она. — Уже утро...
— Э... девочка, всякое бывает... всякое...
Настя почти подпрыгнула, когда, будто в подтверждение слов Сухого, телефон снова зазвонил.
— Алло...
Голос Джуса был таким расслабленным и усталым, словно он целые сутки разгружал вагоны с углем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54