Железная Настина дверь — она ведь только для гопников дворовых железная. Какой бы ни была ее толщина, замок — он и есть замок, тем более что на этих стандартных дверях и замки, в общем, стандартные. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы их вскрыть. Да, судя по всему, — Турок пригляделся к царапинам вокруг замочной скважины — и до них были уже попытки...
Вошли они в квартиру тихо и без шума. Турок осмотрелся. Ничего девка живет! А если майор правду говорит, что она одна совсем, то ну никак непонятно, для чего ей такая хорошая квартира? Это дело тоже надо бы на заметку взять. А то добро практически бесхозное.
Но это все потом. Сейчас на очереди — папин сейф. Майор сказал, что сейф — в кабинете...
Вот и кабинет. Все чин чином. Стол дубовый. Компьютер. Замки на ящиках тоже — только от домработницы запирать... Вот и сейф.
— Ах ты, блядь! — тихо сказал Турок. — Ах ты, блядь...
— Что такое? — спросил Монах.
— Иды суда, — пригласил Турок. — Онэ нас за дэтэй дэржат, билат... Этот майор и тэ, кто с ным.
Монах вошел и увидел сидящего на полу Турка. Перед ним возле стены стоял массивный высокий сейф. Отличный, не в пример входной двери. Настоящий, серьезный. Однако...
Однако дверца сейфа была распахнута, верхний ящичек тоже раскрыл свою узкую пасть. Ни в нижнем, большом отделении, ни в верхнем, как бы самом важном, не было ровным счетом ничего. Ни бумажек, ни документов, уж не говоря о деньгах.
— Ну, Турок, чего делать будем? Мочить майора?
— Да они нас сейчас только и ждут. Он же наверняка подготовился, гад. Если так нагло... Смеется, сука.
Турок вытащил из кармана радиотелефон.
— Алло? Это ты, сволочь?
Майор, сидевший в машине в двух шагах от дома, где находились Монах и Турок, удивленно сказал:
— Да? В чем дело, Артур?
— Ах, в чем дело?.. А ты не знаешь, в чем дело? Ну, учти, гаденыш, если ты меня сейчас ждешь, то напрасно. Я к тебе приду, когда ты не будешь ждать. Ты меня знаешь. Разговор окончен, майор. Шутки кончились.
— Да в чем дело, объясни толком! Я не понимаю, Артур, что за наезды...
— Наезды? Будут тебе наезды! На куски разрежу! Пусто здесь! Ничего нет!
— Как пусто? — Майор похолодел. Это действительно был удар. Вернее, не удар. Это была чья-то жуткая подстава.
— А ты не понимаешь? Не знаешь? Ты не в курсе?
— Я правда ничего не знаю, Артур. Нас подставляют, это очевидно. Надо подумать. Давай вечером...
— Пошел на хер! — сказал Турок и отключился.
Когда майор вернулся в свой офис и прошел в кабинет через собственный, «служебный» вход, ему сразу же позвонила секретарша и сообщила, что его снова ждет, ну этот, Максим из магазина.
— Впустить немедленно, — резко бросил майор.
* * *
Джус дозвонился до Насти во второй половине дня. Он был слегка удивлен ее реакцией на свое предложение: «Надо подумать...» Ничего себе!
— Что тут думать, девочка? Твой друг в беде, надо выручать. Ты что, не понимаешь, что это очень серьезно? Ты хочешь дождаться того, что тебе его по частям присылать начнут? Не гневи Бога, соглашайся. Люди ждут!
— А почему они, эти ваши люди, думают, что у меня есть такие деньги?
— Слушай, я тебе и так слишком много сказал по телефону. Позвоню сегодня вечером. И вычислить меня не пытайся. Ничего не выйдет. Я не стал бы тебе звонить, если бы не был уверен в собственной безопасности. Ясно?
— Ясно, — ответила Настя и услышала короткие гудки.
Она положила трубку и проанализировала собственные ощущения. Надо сказать, что самоанализ ее слегка удивил. Она не ожидала от себя такой трезвой оценки, такой холодной расчетливости. Ведь в подобой ситуации женщина должна забиться в истерике, трясущимися руками хвататься за валидол, рыдать, делать глупости... Ничего похожего с Настей не происходило.
Наоборот, она словно подошла к жизни, о которой только догадывалась. Беспрерывная суета, проверки документов, ревизии, выплаты, приходы и расходы — все это казалось ей просто передышкой в важных, настоящих делах. Страшных, но реальных и единственно имеющих значение. Вот и кончилась передышка. Вот и начинается настоящее дело...
Страха у Насти не было, да и злости, как она отметила, тоже не ощущалось. Только расчет. Она словно села за новую партию в шахматы с неизвестным соперником. Он сделал первый ход, теперь нужно подумать и решить, сразу ли идти в атаку или предпочесть игру позиционную. Разведать, где у врага слабые и сильные стороны, и, защитившись, всей мощью нанести удар по незащищенным позициям.
Она чувствовала себя совершенно в своей тарелке. Если торговле ей приходилось учиться, то здесь, в этой неожиданно возникшей ситуации с Димой, она совершенно точно знала, что и как нужно делать. Еще немного, и просто бы, наверное, удовольствие получала от этих игр. Если бы, предположим, на месте Димки был кто-нибудь другой, не такой близкий, то все выглядело бы чистыми шахматами...
Настя решила выждать хотя бы до вечера. Все равно связи раньше не предвидится, она возьмет на всякий случай деньги и будет сидеть и ждать звонка. А дальше все зависит от того, что и как ей скажут. Она сделает выводы и затеет ответный ход. Настя не гадала, каким он будет, этот ход. Она только знала, что не остановится ни перед чем. Она уже пробовала все это, и... не то чтобы ей понравилось, но... Не испугается ли она теперь, если ей придется, допустим, стрелять в человека? Да и в человека ли? Разве ж это люди?
Она не стала посвящать Барракуду в случившееся. Только сказала, что отлучится по делам, и, поймав такси, отправилась домой за деньгами.
Замок открылся с трудом, что-то заедало, ключ скрипел. Наконец Настя вошла в прихожую, не раздеваясь прошагала, оставляя на полу мокрые следы, к кабинету.
«Ну вот! И меня проняло», — подумала она, уже сидя на полу. Как это произошло, Настя не помнила, хотя сознание не теряла. Просто при виде распахнутой дверцы сейфа ноги сами собой, непроизвольно подкосились.
«И что теперь?» — спросила себя Настя, но ответа не нашла. Она сидела и тупо смотрела в пустое железное брюхо сейфа, еще вчера так ладно набитого пачками долларов. «Вот это жизнь, — вспомнились ей вдруг слова старой песенки, — только держись...»
Глава 15
— Ну, как дела? — спросил Джус, позвонив около шести в магазин.
— А у вас? — отозвалась Настя.
— Деньги собрала?
— Нет. Для этого время нужно. У меня нет такой наличности.
Настя уже знала, что «звонари», что называется, «левые» люди, — неизвестный просил двести тысяч долларов. Сумма большая, но именно эта цифра говорит о том, что вымогатели не знают реального положения Настиных дел. То есть о миллионе они и не слышали.
С другой стороны — кто же украл деньги? В такое совпадение трудно поверить — чтобы в один и тот же день и звонок и кража... А если украли они, эти люди, зачем им тогда Димка? Неужели им лимона мало, а нужно именно лимон двести?
Настя решила не путать себя ложными версиями, все равно — прикидывай, не прикидывай — ничего не изменится...
— Так когда будут бабки? — спросил Джус.
— Я хочу поговорить с Димой.
— Это никак невозможно. Там телефона нет.
— Пока я не буду знать, что с ним, я ничего не предприму. И вообще, я не советую вам со мной связываться... Давайте, ребята, добром решим все это.
— Ты мне голову не морочь. Пугаешь, что ли? Ладно. Будет тебе привет от твоего ебаря. — Настя вздрогнула от изменившегося тона вымогателя. — Подходи через два часа к Инженерному замку. Там на ступеньках будет лежать пакет, в нем тебе весточка от начальника твоей охраны. А потом, вечером, я тебе домой позвоню. Скажешь, что надумала. Все, привет. Да, забыл напомнить. Если к замку придешь не одна, считай, что этот наш разговор последний.
Джус повесил трубку. Он стоял в раздолбанной будке телефона-автомата, приютившейся во дворе мрачного, с облупленным стенами дома возле Кировского завода.
Выйдя из будки, парень огляделся по сторонам, сел в свой «Москвич» и поехал в заброшенную котельную, где содержался их пленник. Место было надежное — домик стоял на территории небольшого механического заводика, не работавшего по причине полного банкротства. Однако сторожа на вахте сидели, Джуса там знали как давнишнего, несмотря на возраст, работника охраны, и вся территория была практически в его распоряжении. А что до котельной, обставленной под, так сказать, офис, — так туда вообще никто не захаживал уже года два.
— Привет, Стрем, — бросил он корешу, ночевавшему в котельной и присматривавшему за Димкой. — Как он тут?
— Нормально. Поссать просится, да я без тебя решил не рисковать.
— Правильно решил. Недолго уже осталось... Ну ты чего? — повернулся он к связанному Димке, сидящему в той же позе, в какой его вчера здесь оставили.
Димка молчал. Он чувствовал себя настолько плохо, что едва мог говорить. А по пустякам вообще не хотел рта раскрывать. Голова разламывалась, его тошнило — удар Джуса, который тот нанес ему в машине, оказался весьма сильным.
— Гордый... Молчишь, ничего — скоро тебя заберут. Я надеюсь, во всяком случае... Стрем!
— Чего?
— Кусачки у тебя есть?
— А ты похмелиться не принес ничего?
— Нет. А я не знал, что ты алкаш. Смотри, я с алкашами могу распрощаться.
— Да ладно тебе... Сам вчера всех упоил, а теперь базаришь...
— Кусачки есть, спрашиваю?!
— На.
Джус взял протянутый инструмент, повертел в руках. Повернулся, посмотрел на Димку. Тот сидел с закрытыми глазами. Лицо связанного было бледным, покрытым капельками пота.
— Годится! — Джус, играя на ходу кусачками, пошел к Димке.
Он положил их на пол позади Димки, вытащил из кармана диктофон, вставил кассету, нажал кнопку записи.
— Передай привет своей любимой.
Димка открыл глаза.
— Говори, говори, времени нет. Я к ней сейчас еду, — сказал Джус.
— Настя, — прошептал Димка, стараясь, чтобы его слова звучали уверенней. — Настя, это я. Я в порядке.
— Хорош. — Джус щелкнул клавишей, отмотал немного назад и протер ленту там, где были его собственные слова, обращенные к Димке.
Сунув диктофон в карман, он обошел парня, присел на корточки и взял в руки кусачки.
— Сейчас будет немножко больно... Это для твоей же пользы. Чтобы подруга твоя быстрее шевелилась. Чем быстрее она раскошелится, тем быстрее освободишься...
Димке казалось, что все имевшиеся у него силы ушли на короткое послание Насте, но адская боль, пронзившая руку, и не только руку, а все тело, заставила его заорать во все горло.
— Тише, тише, все уже, все! Уже не больно, уже все кончилось...
Стрем смотрел широко раскрытыми глазами, как Джус встал с корточек, брезгливо, стараясь не испачкаться в крови, на отлете держа в руке розовый цилиндрик...
Димка тихо выл, покачивая головой взад-вперед.
— Чего уставился? — крикнул на Стрема Джус. — Пальцев не видел? Ну, палец как палец, ничего особенного. Не велика потеря. Дай пакет какой-нибудь...
Стрем поднялся, чтобы исполнить просьбу своего вожака, но мальчишку стошнило, и он, согнувшись, побежал в угол котельной, туда, где находился туалет.
Джус неторопливо подошел к столу, за которым только что сидел Стрем, открыл тумбочку, стоявшую рядом, порылся, достал полиэтиленовый пакет с надписью «С Новым Годом!». Усмехнувшись, бросил туда Димкин безымянный палец, завернув его предварительно в кусок газеты. Туда же была положена и кассета...
* * *
Настя доехала до дома как в тумане. В одной руке она сжимала пакет со страшной посылкой, другую просто сжимала в кулак, так же до судорог, и била кулачком себя по колену методично, размеренно, так, что водитель такси стал на нее коситься.
И опять не было страха, не было даже жалости к Димке. Ненависть захлестнула ее, ненависть и злость, злость на весь этот сучий мир, в котором происходят такие вещи...
Пакет она положила на стол аккуратно, словно та часть Димки, которая лежала в нем, была живой... Потом спохватилась и сунула его в угол, убрав с глаз долой.
«Настя, это я. Я в порядке», — снова сказал ей Димкин голос с кассеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54