— Поглядим.
На крыльцо вышел Димка.
— Идите сюда! — крикнул он засевшим в засаде. — Готов парень.
* * *
Вырубленный ударом в затылок, Калмыков был без сознания.
— Ну, что, заказчик? — спросил Инвалид у подошедшей Насти. — Деньги давай.
— Вы еще не сделали то, что я просила.
— В смысле?
— Под поезд его надо.
— Ну, девка, ты даешь. Мало тебе? Надо еще пару штук накинуть, — заметил Инвалид. — Тащить его...
— Железка рядом, — сказал Димка. — Давайте закончим это дело.
Инвалид и Винт молча переглянулись. В это время дверь в домик со скрипом открылась. Три ствола мгновенно поднялись и уперлись в грудь вошедшего.
— Тьфу ты, черт, — сказал Винт, опуская свою «беретту». — Потерь, значится, нет.
На пороге стоял Куз. Лицо его было серым, он зажимал ладонью плечо. Пиджак был в травяной зелени и в крови.
— Ладно, — Инвалид посмотрел на своего бригадира. — Вязать, что ли?
* * *
Они вернулись через полчаса. За это время Настя, как могла, перевязала рану Куза. Ему было плохо, нужно было срочно ехать в город. Там возникнут еще проблемы, в больнице с такими ранами без ментов не обойтись. Если только крутые бабки заплатить.
— Посмотри-ка, Настя, в чемодане. Хватит мне на лечение?
— Хватит, — ответила Настя. — Мне не сосчитать, сколько тут вообще.
Она не очень рассчитывала на эти деньги, и пять тысяч, причитающиеся за работу бандитам, у нее были. Они с Кузом вчера съездили к родителям Волкова, взяли у них две, тысячу, «заветную», как он выразился, дал Марк, две занял у дружков Димка. Под проценты или, помрачнев, сообщил он, под отработку.
Когда Инвалид, Винт и Димка подошли к ним, Настя уже закрыла кейс. Димка встал рядом с Настей.
— Ну, хозяйка, давай расчет, — сказал Винт. — Все в лучшем виде сделано. Приятель твой подтвердит.
Настя вытащила из кармана пять тысяч, протянула Инвалиду. Тот, не считая, сунул деньги за пазуху. Наступила пауза.
Они стояли на поляне друг против друга. Настя, раненый Куз и Димка. Перед ними — два бандита с пистолетами в руках.
— Слушай, а чего там в этом чемодане-то? — лениво спросил Инвалид. — Покажи, а? Хочется знать, за что боролись.
Он протянул руку, но Настя отстранилась.
Тогда Винт поднял пистолет.
— Ребята, давайте по-хорошему. Без стрельбы...
Настя смотрела на ствол пистолета. Вот он поднялся на уровень Димкиной груди — Винт целился в единственного представляющего реальную опасность противника. Раздался выстрел, и Настя вздрогнула. Вот и все. Поиграли в бандитов...
Винт с удивлением на лице пошатнулся и упал навзничь. В ту же секунду Димка ногой изо всей силы врезал по руке Инвалида. Пистолет, описав в воздухе длинную дугу, исчез в кустах. Второй раз Димка ударил генерала подземных нищих кулаком в челюсть, и его тщедушное тельце отлетело на несколько метров в сторону.
— Бежим! — Он подхватил Куза за плечи, и тот громко застонал. — Бежим, блин, Настя! — Димка выхватил у нее чемодан и кинулся к машине Калмыкова. Куза он почти нес на себе.
Настя очнулась от столбняка и рванулась следом за ними, услышав сзади еще один выстрел. Но свиста пули слышно не было, видимо, стреляли не в них.
Димка буквально швырнул обмякшего у него на руках Куза на заднее сиденье «вольво», сам прыгнул за руль, распахнул дверцу перед Настей. Он уже завел мотор, когда заднее стекло машины разлетелось от настигшей их пули.
Не оборачиваясь на выстрелы, Димка рванул вперед.
— Пристегнись, — сквозь зубы процедил он.
Машина прыгала, взлетала на ухабах, тряслась, проносясь по толстым корням старых деревьев, которые и не подозревали, что уже выписана и оформлена лицензия на их уничтожение.
Настя обернулась. Погони не было.
— Сейчас выходим на трассу, тачку бросим. В город на этом гробу опасно въезжать, — говорил Димка. — Там КПП на въездах. Один бы я, может, проскочил, а с раненым, с баксами, без документов, блин, не отмажемся.
Въехав в курортную зону, Димка остановил машину, загнав ее в лес. Пиджак Куза пришлось выбросить, Димка дал ему свою спортивную легкую куртку.
— Держись, дружище, держись. Если доберемся до дома, будет тебе домашний личный врач, с такими бабками вылечат тебя, будешь еще лучше, чем раньше.
Куз плохо соображал. Ослабев от потери крови, он был на грани обморока и действовал механически. Вернее, не действовал, а безропотно позволял себя тащить, заталкивать куда-то, машинально переставлял ноги, когда его полунесли-полутолкали. Временами он впадал в забытье, почти не представляя, что с ним происходит. Вроде трясутся они в какой-то машине, шум вокруг, гам, кто-то громко говорит, кричит.
По ступеням Настиного подъезда Димка уже нес Куза на себе.
Когда Настя открывала дверь, Димка услышал громкий собачий лай и, прислонив Куза к стене, резко обернулся, сунув руку за пазуху, где был спрятан пистолет.
— Все, Димочка, все, — сказала Настя. — Успокойся. Это дог Николая Егоровича. В соседней квартире. Когда хозяина дома нет, он иногда голос подает.
* * *
Николай Егорович вернулся домой поздно. Много времени ушло на расспросы Инвалида. Он остался цел и невредим, хотя пульки у Димки были тяжелыми, успел даже пару раз пальнуть в отъезжающую машину. Не хотел говорить, сука, но Дядя, как звали Николая Егоровича близкие знакомые, умел развязывать языки. Он оставил его там, на лесопилке. Затащил в домик Рыбу, Винта и этого доходягу, от которого после его расспросов осталось мокрое место. Поджег домик и, не оборачивась, отправился пешком через лес. На электричку. Он не любил лишний понт. А на Настю у него давно были свои виды.
* * *
— Ну что, довольна? — спросил Димка.
— Не знаю.
— И я не знаю. Но хоть деньги теперь есть, проживем.
Настя пристально смотрела на него. Потом спросила:
— Проживем вместе?
Димка отошел к окну.
— Хочешь, Настя, я скажу тебе то, чего Моня недоговорил?
— Не надо. Хватит гадостей. Не говори ничего. Я так устала. Как дальше жить-то?
Она помолчала. Потом, странно посмотрев на Димку, сказала:
— А у наших ведь в этом году экзамены.
И сколько печали было в ее голосе.
— Какие экзамены? — не понял Димка.
— Выпускные. И вступительные. Мама так хотела, чтобы я поступила в институт.
— Не волнуйся. У тебя сегодня уже был один экзамен. А у дружков твоих может никогда и не будет. Так и останутся неучами.
Резкий телефонный звонок заставил их вздрогнуть.
— Алло, — Настя говорила ровным голосом, и Димка подумал, как быстро она меняет интонации. От детской грусти переходит к взрослой жесткости...
— Кто? Рома? Какой еще Рома?
— Настя, привет! Я никак не могу до тебя дозвониться. Слушай, я тут денег немного заработал, может, сходим куда-нибудь? В клуб? Или в кино? А хочешь — в ресторан?
— Рома... Рома... А-а, вспомнила.
Ну, конечно, молодой мажор, с которым она познакомилась как-то ночью. Он вдруг показался ей совсем ребенком, будто из детского садика. И все ее одноклассники, ровесники — тоже такие.
— Нет, Рома. Не пойду я с тобой. Я уезжаю.
— Извини. Надолго?
— Навсегда.
Настя повесила трубку.
— Кто это? — спросил Димка.
— Один из тех, кто не сдал экзамен.
Димка бросил быстрый взгляд на диван, где спал Куз. Целый вечер с ним занимался Димкин знакомый, студент военно-медицинской академии. Слава Богу, Димка застал его дома по чистой случайности. В самоволке был парень. Он долго возился с журналистом и сказал, что сейчас опасность уже миновала. Отлежится. Денег ему дали, уехал довольный. Димке бы его заботы. Как жить? Он выглянул на улицу.
Сентябрьская ветреная ночь вымела последние воспоминания о светлом питерском лете. Но, несмотря на поздний час, Димка увидел на улице довольно много людей. Компания подростков, покуривая, сидела на низком заборчике, опоясывающем здание детского сада. Мимо дома прошли трое здоровяков в кожанках, с бритыми затылками, сосредоточенно и быстро, размахивая на ходу руками. Рванул с места черный шестисотый «мерс», унося куда-то в ночь высокого, совсем молодого парня в пиджаке с широкими плечами. Две пьяные девушки, громко матерясь, шатаясь, вышли из подъезда и пытались догнать здоровяков в кожанках, направлявшихся в сторону гостиницы «Прибалтийская». Жизнь города шла своим чередом. Как жить?
— Как все, — сказал Димка. — Как все.
Вдруг Настя вспомнила о своей подружке Глаше. И ей страшно захотелось ее увидеть, поболтать о том, о сем, словно ничего и не было, словно все это страшный сон. Вспомнила, как они последний раз в клуб ходили, напились. Так давно это было... Недели две назад.
Настя посмотрела на небо. Когда они возвращались с Глашей домой, все небо усыпали звезды. Это было поразительно. Настя еще сказала, что как на юге.
Сейчас, глядя вверх, Настя видела только глухую тьму. Ни единой звезды, ни единой светлой точки над Петербургом. С залива дул сильный ветер, бил в стекло так, что дребезжали стекла, и, хотя все форточки были закрыты, легкая тюлевая занавеска гуляла, колыхалась, как будто кто-то невидимый теребил ее.
— Ладно, — Настя отошла от окна. Хватит мистики. Никто не теребит занавеску, звезд не видно, просто тучи наползли. Все просто. — Ладно, — повторила она. — Как все, значит, как все. Так и решим.
ЧАСТЬ II
Глава 1
Барракуда понимал, что зашел в тупик, из которого нет выхода. Это не было преувеличением. И хотя сводить счеты с жизнью он не собирался, тем не менее действительно не представлял, что делать. Долги росли с каждым днем, механизм «счетчика» работал безотказно. Ну просто вечный двигатель какой-то! Будет крутиться и крутиться.
А начиналось все так славно! Была найдена лазейка в диком российском капитализме, затем свито маленькое, но теплое гнездышко. Дело пошло... И вот на тебе — расслабился, потерял бдительность. Впрочем, нет, бдительность тут ни при чем.
Магазин, который в течение полутора лет исправно приносил Барракуде отличный доход, вдруг «поплыл». Вместе с ним — и Барракуда, с висевшим на нем кредите в тридцать тысяч долларов за магазинное подвальное помещение. Получив заем, он без всяких проволочек вступил во владение своей недвижимой собственностью. Наличные — великая сила. Естественно, не было ни малейших проблем с печатью, документацией и всем прочим.
Купив подвал, он даже начал было гасить долг, но братки тормознули выплаты, мол, не к спеху. Не горит! Ну, Барракуда и «вбился» в ремонт. Восемнадцать тысяч долларов ушло на косметику помещения, правда очень солидную. Сантехника, потолки, то-се — так и набежало. Зато теперь здесь хоть живи да и в гости приглашай! За двумя торговыми залами — кухня, туалет, бухгалтерия, две комнаты с диванами, видео и прочей звучащей техникой. И квартиры не надо. Центр города опять же...
Да, Барракуду не торопили. Не «наезжали» с угрозами. Не требовали немедленного расчета. Просто на лицах тех, кому он был должен, стал замечаться переход от партнерско-делового выражения к снисходительно-небрежному. Бром и Крюгер теперь приезжали к нему раза три в неделю, расхаживали по залам, разглядывали товар, окидывали помещение уже прямо-таки хозяйскими взглядами.
Барракуда понимал, что это значит. До того они напомнили ему про долг только один раз — месяц назад. Сели напротив, налили себе чайку и выложили цифры. Процент накинули. Дескать, сам понимаешь, жизнь дорожает. Да и сроки, Миша, сроки, ты же не мальчик... Мы, мол, пошли тебе навстречу, пойми и ты нас... И свернули тему.
А вот сейчас деньги нужно было отдавать. Черт его дернул вложиться в производство! Эти календари долбаные... Хотя некоторое время назад ему пришлось заняться ими далеко не по прихоти. Запреты на «пиратский» товар резко снизили обороты торговли «Рокси» — любимого детища Барракуды. Того самого магазина, в который он вложил не только деньги, труд, но и душу.
Михаилу Боткину по кличке Барракуда было тридцать. Пятнадцать из них он занимался коммерцией. То есть сначала пробавлялся фарцовкой, потом, вслед за политическими изменениями в стране, обрел статус кооператора;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
На крыльцо вышел Димка.
— Идите сюда! — крикнул он засевшим в засаде. — Готов парень.
* * *
Вырубленный ударом в затылок, Калмыков был без сознания.
— Ну, что, заказчик? — спросил Инвалид у подошедшей Насти. — Деньги давай.
— Вы еще не сделали то, что я просила.
— В смысле?
— Под поезд его надо.
— Ну, девка, ты даешь. Мало тебе? Надо еще пару штук накинуть, — заметил Инвалид. — Тащить его...
— Железка рядом, — сказал Димка. — Давайте закончим это дело.
Инвалид и Винт молча переглянулись. В это время дверь в домик со скрипом открылась. Три ствола мгновенно поднялись и уперлись в грудь вошедшего.
— Тьфу ты, черт, — сказал Винт, опуская свою «беретту». — Потерь, значится, нет.
На пороге стоял Куз. Лицо его было серым, он зажимал ладонью плечо. Пиджак был в травяной зелени и в крови.
— Ладно, — Инвалид посмотрел на своего бригадира. — Вязать, что ли?
* * *
Они вернулись через полчаса. За это время Настя, как могла, перевязала рану Куза. Ему было плохо, нужно было срочно ехать в город. Там возникнут еще проблемы, в больнице с такими ранами без ментов не обойтись. Если только крутые бабки заплатить.
— Посмотри-ка, Настя, в чемодане. Хватит мне на лечение?
— Хватит, — ответила Настя. — Мне не сосчитать, сколько тут вообще.
Она не очень рассчитывала на эти деньги, и пять тысяч, причитающиеся за работу бандитам, у нее были. Они с Кузом вчера съездили к родителям Волкова, взяли у них две, тысячу, «заветную», как он выразился, дал Марк, две занял у дружков Димка. Под проценты или, помрачнев, сообщил он, под отработку.
Когда Инвалид, Винт и Димка подошли к ним, Настя уже закрыла кейс. Димка встал рядом с Настей.
— Ну, хозяйка, давай расчет, — сказал Винт. — Все в лучшем виде сделано. Приятель твой подтвердит.
Настя вытащила из кармана пять тысяч, протянула Инвалиду. Тот, не считая, сунул деньги за пазуху. Наступила пауза.
Они стояли на поляне друг против друга. Настя, раненый Куз и Димка. Перед ними — два бандита с пистолетами в руках.
— Слушай, а чего там в этом чемодане-то? — лениво спросил Инвалид. — Покажи, а? Хочется знать, за что боролись.
Он протянул руку, но Настя отстранилась.
Тогда Винт поднял пистолет.
— Ребята, давайте по-хорошему. Без стрельбы...
Настя смотрела на ствол пистолета. Вот он поднялся на уровень Димкиной груди — Винт целился в единственного представляющего реальную опасность противника. Раздался выстрел, и Настя вздрогнула. Вот и все. Поиграли в бандитов...
Винт с удивлением на лице пошатнулся и упал навзничь. В ту же секунду Димка ногой изо всей силы врезал по руке Инвалида. Пистолет, описав в воздухе длинную дугу, исчез в кустах. Второй раз Димка ударил генерала подземных нищих кулаком в челюсть, и его тщедушное тельце отлетело на несколько метров в сторону.
— Бежим! — Он подхватил Куза за плечи, и тот громко застонал. — Бежим, блин, Настя! — Димка выхватил у нее чемодан и кинулся к машине Калмыкова. Куза он почти нес на себе.
Настя очнулась от столбняка и рванулась следом за ними, услышав сзади еще один выстрел. Но свиста пули слышно не было, видимо, стреляли не в них.
Димка буквально швырнул обмякшего у него на руках Куза на заднее сиденье «вольво», сам прыгнул за руль, распахнул дверцу перед Настей. Он уже завел мотор, когда заднее стекло машины разлетелось от настигшей их пули.
Не оборачиваясь на выстрелы, Димка рванул вперед.
— Пристегнись, — сквозь зубы процедил он.
Машина прыгала, взлетала на ухабах, тряслась, проносясь по толстым корням старых деревьев, которые и не подозревали, что уже выписана и оформлена лицензия на их уничтожение.
Настя обернулась. Погони не было.
— Сейчас выходим на трассу, тачку бросим. В город на этом гробу опасно въезжать, — говорил Димка. — Там КПП на въездах. Один бы я, может, проскочил, а с раненым, с баксами, без документов, блин, не отмажемся.
Въехав в курортную зону, Димка остановил машину, загнав ее в лес. Пиджак Куза пришлось выбросить, Димка дал ему свою спортивную легкую куртку.
— Держись, дружище, держись. Если доберемся до дома, будет тебе домашний личный врач, с такими бабками вылечат тебя, будешь еще лучше, чем раньше.
Куз плохо соображал. Ослабев от потери крови, он был на грани обморока и действовал механически. Вернее, не действовал, а безропотно позволял себя тащить, заталкивать куда-то, машинально переставлял ноги, когда его полунесли-полутолкали. Временами он впадал в забытье, почти не представляя, что с ним происходит. Вроде трясутся они в какой-то машине, шум вокруг, гам, кто-то громко говорит, кричит.
По ступеням Настиного подъезда Димка уже нес Куза на себе.
Когда Настя открывала дверь, Димка услышал громкий собачий лай и, прислонив Куза к стене, резко обернулся, сунув руку за пазуху, где был спрятан пистолет.
— Все, Димочка, все, — сказала Настя. — Успокойся. Это дог Николая Егоровича. В соседней квартире. Когда хозяина дома нет, он иногда голос подает.
* * *
Николай Егорович вернулся домой поздно. Много времени ушло на расспросы Инвалида. Он остался цел и невредим, хотя пульки у Димки были тяжелыми, успел даже пару раз пальнуть в отъезжающую машину. Не хотел говорить, сука, но Дядя, как звали Николая Егоровича близкие знакомые, умел развязывать языки. Он оставил его там, на лесопилке. Затащил в домик Рыбу, Винта и этого доходягу, от которого после его расспросов осталось мокрое место. Поджег домик и, не оборачивась, отправился пешком через лес. На электричку. Он не любил лишний понт. А на Настю у него давно были свои виды.
* * *
— Ну что, довольна? — спросил Димка.
— Не знаю.
— И я не знаю. Но хоть деньги теперь есть, проживем.
Настя пристально смотрела на него. Потом спросила:
— Проживем вместе?
Димка отошел к окну.
— Хочешь, Настя, я скажу тебе то, чего Моня недоговорил?
— Не надо. Хватит гадостей. Не говори ничего. Я так устала. Как дальше жить-то?
Она помолчала. Потом, странно посмотрев на Димку, сказала:
— А у наших ведь в этом году экзамены.
И сколько печали было в ее голосе.
— Какие экзамены? — не понял Димка.
— Выпускные. И вступительные. Мама так хотела, чтобы я поступила в институт.
— Не волнуйся. У тебя сегодня уже был один экзамен. А у дружков твоих может никогда и не будет. Так и останутся неучами.
Резкий телефонный звонок заставил их вздрогнуть.
— Алло, — Настя говорила ровным голосом, и Димка подумал, как быстро она меняет интонации. От детской грусти переходит к взрослой жесткости...
— Кто? Рома? Какой еще Рома?
— Настя, привет! Я никак не могу до тебя дозвониться. Слушай, я тут денег немного заработал, может, сходим куда-нибудь? В клуб? Или в кино? А хочешь — в ресторан?
— Рома... Рома... А-а, вспомнила.
Ну, конечно, молодой мажор, с которым она познакомилась как-то ночью. Он вдруг показался ей совсем ребенком, будто из детского садика. И все ее одноклассники, ровесники — тоже такие.
— Нет, Рома. Не пойду я с тобой. Я уезжаю.
— Извини. Надолго?
— Навсегда.
Настя повесила трубку.
— Кто это? — спросил Димка.
— Один из тех, кто не сдал экзамен.
Димка бросил быстрый взгляд на диван, где спал Куз. Целый вечер с ним занимался Димкин знакомый, студент военно-медицинской академии. Слава Богу, Димка застал его дома по чистой случайности. В самоволке был парень. Он долго возился с журналистом и сказал, что сейчас опасность уже миновала. Отлежится. Денег ему дали, уехал довольный. Димке бы его заботы. Как жить? Он выглянул на улицу.
Сентябрьская ветреная ночь вымела последние воспоминания о светлом питерском лете. Но, несмотря на поздний час, Димка увидел на улице довольно много людей. Компания подростков, покуривая, сидела на низком заборчике, опоясывающем здание детского сада. Мимо дома прошли трое здоровяков в кожанках, с бритыми затылками, сосредоточенно и быстро, размахивая на ходу руками. Рванул с места черный шестисотый «мерс», унося куда-то в ночь высокого, совсем молодого парня в пиджаке с широкими плечами. Две пьяные девушки, громко матерясь, шатаясь, вышли из подъезда и пытались догнать здоровяков в кожанках, направлявшихся в сторону гостиницы «Прибалтийская». Жизнь города шла своим чередом. Как жить?
— Как все, — сказал Димка. — Как все.
Вдруг Настя вспомнила о своей подружке Глаше. И ей страшно захотелось ее увидеть, поболтать о том, о сем, словно ничего и не было, словно все это страшный сон. Вспомнила, как они последний раз в клуб ходили, напились. Так давно это было... Недели две назад.
Настя посмотрела на небо. Когда они возвращались с Глашей домой, все небо усыпали звезды. Это было поразительно. Настя еще сказала, что как на юге.
Сейчас, глядя вверх, Настя видела только глухую тьму. Ни единой звезды, ни единой светлой точки над Петербургом. С залива дул сильный ветер, бил в стекло так, что дребезжали стекла, и, хотя все форточки были закрыты, легкая тюлевая занавеска гуляла, колыхалась, как будто кто-то невидимый теребил ее.
— Ладно, — Настя отошла от окна. Хватит мистики. Никто не теребит занавеску, звезд не видно, просто тучи наползли. Все просто. — Ладно, — повторила она. — Как все, значит, как все. Так и решим.
ЧАСТЬ II
Глава 1
Барракуда понимал, что зашел в тупик, из которого нет выхода. Это не было преувеличением. И хотя сводить счеты с жизнью он не собирался, тем не менее действительно не представлял, что делать. Долги росли с каждым днем, механизм «счетчика» работал безотказно. Ну просто вечный двигатель какой-то! Будет крутиться и крутиться.
А начиналось все так славно! Была найдена лазейка в диком российском капитализме, затем свито маленькое, но теплое гнездышко. Дело пошло... И вот на тебе — расслабился, потерял бдительность. Впрочем, нет, бдительность тут ни при чем.
Магазин, который в течение полутора лет исправно приносил Барракуде отличный доход, вдруг «поплыл». Вместе с ним — и Барракуда, с висевшим на нем кредите в тридцать тысяч долларов за магазинное подвальное помещение. Получив заем, он без всяких проволочек вступил во владение своей недвижимой собственностью. Наличные — великая сила. Естественно, не было ни малейших проблем с печатью, документацией и всем прочим.
Купив подвал, он даже начал было гасить долг, но братки тормознули выплаты, мол, не к спеху. Не горит! Ну, Барракуда и «вбился» в ремонт. Восемнадцать тысяч долларов ушло на косметику помещения, правда очень солидную. Сантехника, потолки, то-се — так и набежало. Зато теперь здесь хоть живи да и в гости приглашай! За двумя торговыми залами — кухня, туалет, бухгалтерия, две комнаты с диванами, видео и прочей звучащей техникой. И квартиры не надо. Центр города опять же...
Да, Барракуду не торопили. Не «наезжали» с угрозами. Не требовали немедленного расчета. Просто на лицах тех, кому он был должен, стал замечаться переход от партнерско-делового выражения к снисходительно-небрежному. Бром и Крюгер теперь приезжали к нему раза три в неделю, расхаживали по залам, разглядывали товар, окидывали помещение уже прямо-таки хозяйскими взглядами.
Барракуда понимал, что это значит. До того они напомнили ему про долг только один раз — месяц назад. Сели напротив, налили себе чайку и выложили цифры. Процент накинули. Дескать, сам понимаешь, жизнь дорожает. Да и сроки, Миша, сроки, ты же не мальчик... Мы, мол, пошли тебе навстречу, пойми и ты нас... И свернули тему.
А вот сейчас деньги нужно было отдавать. Черт его дернул вложиться в производство! Эти календари долбаные... Хотя некоторое время назад ему пришлось заняться ими далеко не по прихоти. Запреты на «пиратский» товар резко снизили обороты торговли «Рокси» — любимого детища Барракуды. Того самого магазина, в который он вложил не только деньги, труд, но и душу.
Михаилу Боткину по кличке Барракуда было тридцать. Пятнадцать из них он занимался коммерцией. То есть сначала пробавлялся фарцовкой, потом, вслед за политическими изменениями в стране, обрел статус кооператора;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54