А еще там находилось мумифицированное туловище, голова и лапы. Или руки.
— Мой бог, неужели это человек? — спросил Винни. — Ребенок, завернутый в...
— Обезьяна, — перебил его Бэленджер. — По-моему, это обезьяна.
— Да, вот тебе и «Царство дикой природы»...
— Зачем кому бы то ни было... Чтобы человек сунул обезьяну в чемодан, запер и уморил... Нет, это невозможно, — сказал Рик.
— Может быть, она уже была мертва, — предположил профессор.
— И кто-то таскал с собой ее труп как память о прошлом? — Кора протестующе воздела руки. — Это одна из самых дурацких вещей, которые я когда-либо...
— Возможно, человек пытался тайком протащить в отель свою любимую обезьянку, но она задохнулась в чемодане, прежде чем хозяин успел ее освободить?
— Чушь, — бросила Кора. — Чушь, чушь, чушь. Если это было чье-то любимое животное, то почему хозяин не вынес его отсюда и не похоронил?
— Он мог быть угнетен горем потери, — сказал Бэленджер.
— Тогда зачем он запер чемодан перед тем, как уехать?
— Боюсь, что на это я не найду объяснения, — сказал Бэленджер. — Мой жизненный и журналистский опыт показывает, что люди гораздо чаще ведут себя как сумасшедшие, нежели совершают нормальные поступки.
— Да, это самое натуральное сумасшествие.
Бэленджер потянулся к чемодану.
— Вы что, собираетесь прикоснуться к этому? — испуганно воскликнул Винни.
— На мне перчатки. — Бэленджер отодвинул останки, которые оказались пугающе легкими. Слипшийся много лет назад мех скребнул по дну чемодана. Под тельцем оказался резиновый мячик с пятнами красной краски.
Заметив закрытый клапаном карман на внутренней части крышки чемодана, Бэленджер заглянул внутрь.
— О, там конверт.
Бумага незаклеенного конверта пожелтела от времени. Внутри оказалась выцветшая черно-белая фотография, на которой были запечатлены мужчина и женщина, лет сорока каждый. Они стояли, прислонившись к перилам набережной, которая уходила направо, а за спиной у пары простирался океан. Вероятно, снимок был сделан здесь, в Эсбёри-Парке. Бэленджеру показалось, что он узнает силуэт казино на дальнем плане. Мужчина был одет в белую рубашку с короткими рукавами; на его лице застыло такое выражение, будто он испытывал сильную душевную боль. Женщина, нарядившаяся в платье с множеством оборок, скорбно улыбалась. У обоих на руках были видны обручальные кольца. А между ними сидела на перилах обезьянка, державшая в лапах мячик, очень похожий на тот, который лежал в чемодане. Обезьянка скалила зубы и тянулась к камере, как будто фотограф показывал ей банан.
Бэленджер перевернул фотографию.
— Тут есть дата печати: 1965. — Он заглянул в конверт. — Там есть еще кое-что. — Он вынул пожелтевшую вырезку из газеты. — Некролог. 22 августа 1966 года. Гарольд Боман умер в возрасте сорока одного года от мозговой эмболии. Бывшая жена Эдна пережила его.
— Бывшая? — переспросил Рик.
Бэленджер посветил на чемодан с разных сторон и нашел наклейку с именем хозяина.
— Эдна Боман. Трентон, Нью-Джерси. — Он еще раз всмотрелся в фотографию. — В шестьдесят пятом они поженились. А через год развелись, и вскоре бывший муж — как его звали? ах да, Гарольд — умер.
— Портрет отчаяния, — сказал Винни. Лампа-вспышка его камеры ярко сверкнула.
— Закройте чемодан, — потребовала Кора. — Заприте его. Положите его туда, где он лежал все эти годы, — на подушки. Мы не должны были трогать его. Давайте выйдем отсюда и закроем эту проклятую дверь.
— А ведь как раз об этом я говорил в мотеле, — раздался голос профессора. — В некоторых домах прошлое становится настолько ярким, что можно подумать, будто это аккумуляторы. Кажется, что они сохраняют энергию всего, что в них происходило. А иногда они отдают эту энергию, как случилось с чувствами, которые были заперты в этом чемодане.
— Рик! — вдруг громко позвала Кора. Все это время она стояла на месте, продолжая растерянно потирать руки.
— Что?
— Сделай одолжение, зайди в ванную.
— В ванную? Зачем?
— Зайди туда и посмотри в ванну. Я хочу быть уверена, что там нет другого трупа — человека, который перерезал себе вены, или нажрался таблеток, или...
Рик всмотрелся в лицо жены и легонько прикоснулся кончиками пальцев к ее руке.
— Конечно. Все, что захочешь.
Бэленджер проводил взглядом Рика. Тот направил свет обоих своих фонарей в коридор, через который они все только что прошли, а затем решительно шагнул в ванную. Затем наступила тишина, нарушенная скрипом колец, на которых, очевидно, до сих пор висел занавес душа.
— Рик? — снова позвала Кора.
Молодой человек молчал еще пару секунд.
— Ничего, — наконец ответил он. — Пусто.
— Слава богу. Очень прошу извинить меня, — сказала Кора. — Боюсь, что я излишне распустила свои эмоции. Когда я была маленькой, у меня была кошка, которая исчезла как раз перед тем, как моя семья переехала из Омахи в Буффало. Ее звали Сэнди, она почти все время находилась рядом со мной и большую часть дня спала на моей кровати. В день переезда я повсюду искала ее. Через несколько часов папа сказал, что все, нужно садиться в машину и ехать. Нам предстояли два дня пути, и он сказал, что не может больше терять время — он получил в Буффало новую работу, и ему никак нельзя опаздывать. Он попросил соседей поискать Сэнди и известить нас, если она найдется. Он пообещал заплатить, если они пришлют кошку к нам. Сэнди я нашла сама — через две недели, когда распаковывала свои игрушки. Она лежала мертвая в коробке, куда каким-то образом забралась. Вы не поверите, насколько легким оказалось ее тельце. Она задохнулась — папа сказал, что фургон во время движения, особенно летним солнечным днем, может нагреваться до ста двадцати градусов и даже больше. А еще через месяц родители сказали, что развелись. — Кора немного помолчала. — Когда я увидела в чемодане мертвую обезьяну... Мне бы не хотелось... Обещаю, что ничего подобного больше не повторится.
— Не волнуйся об этом, — сказал Винни. — Я тоже напредставлял себе невесть чего. И вообще — во всем виноват я. Ведь это я завел всех вас в эту комнату.
Кора улыбнулась.
— Ты всегда остаешься джентльменом.
Глава 17
Все гуськом выбрались из комнаты, и Винни закрыл дверь. Бэленджер находился чуть поодаль от группы; луч фонарика с его шлема выхватывал из темноты стоявших рядом Винни и Рика. Винни был худым, с округленными узкими плечами и приятными, но мягкими чертами лица, тогда как Рик отличался атлетическим телосложением и был по-настоящему красив. Нетрудно понять, почему, при прочих равных, Кора выбрала именно его, решил Бэленджер. Было также совершенно ясно, что Винни все еще страдал по ней. Именно это и было, без сомнения, главной причиной, по которой он ездил в экспедиции вместе с ними.
Винни и профессор сочувственно смотрели на Кору, а Рик погладил ее по плечу. Он был неподдельно обеспокоен тем, что случилось в комнате. В контрастном свете фонарей его лицо казалось очень строгим, но глаза то и дело возвращались к двери.
— Фотография, похоже, была сделана на здешней набережной, — голос Рика, пытавшегося выразить в словах то, что до чрезвычайности взволновало его, звучал очень напряженно. — Мне кажется, что женщина вернулась сюда, чтобы попытаться восстановить в памяти счастливый период своей жизни. И, вероятнее всего, это случилось вскоре после смерти бывшего мужа, когда печаль была особенно сильна, а не через несколько лет, когда время неизбежно притупило бы остроту переживаний.
— Разумное предположение, — одобрил профессор.
— Значит, это был шестьдесят шестой год. Самое позднее — шестьдесят седьмой.
— И это тоже вполне резонно.
— Карлайл умер в 1971-м. Чемодан был положен на эту кровать года за четыре до этого. Профессор, вы сказали, что у Карлайла была целая система глазков и потайных коридоров, через которые он шпионил за частной жизнью своих постояльцев. В таком случае он должен был знать о чемодане. Какого черта он ничего не сделал?
— То есть почему он не убрал его? Я не знаю. Возможно, ему нравилась идея постепенного умирания отеля, при котором каждый номер оставался таким, каким был в момент отъезда его последнего обитателя, и хранил какие-то зримые свидетельства того времени.
— Форменное безумие, — сказал Винни.
— Да, не очень-то похоже на того человека, которого мы называли провидцем и гением. — Лицо Рика оставалось все таким же напряженным. — Интересно, сколько еще комнат готовы рассказать нам свои истории?
Винни шагнул к следующей двери. Он без усилия нажал на ручку, распахнул дверь и шагнул во тьму. Дверь, продолжая раскрываться, ударилась о стену; звук разнесся неожиданно гулким эхом.
Остальные потянулись за ним, причем Кора с видимой неохотой. Бэленджер услышал, как открывались и закрывались ящики и дверцы.
— Ничего, — констатировал Винни, обводя комнату лучом света фонаря. — Кровать застелена. Все убрано. Если бы не пыль, сюда мог бы прямо сейчас заселиться следующий жилец. В ящиках пусто, нет даже традиционной Библии. На столике в ванной лежит мыло и прочие туалетные принадлежности отеля, и ничего больше. Полотенца висят на вешалке. Мусорные корзины пусты. Все как полагается, кроме этого.
Винни открыл двери платяного шкафа и продемонстрировал своим спутникам висевший там плащ «Барберри» с широченными лацканами и свесившимся до пола светло-коричневым поясом.
— В то время такие штуки символизировали общественный статус своего хозяина еще яснее, чем сейчас. Дастин Хоффман вспоминал, что он хотел сниматься в таком плаще в «Крамер против Крамера», но не мог себе этого позволить. Ладно, пусть фильм снимался уже после того, как отель закрылся, но сути дела это не меняет. «Барберри» были чертовски дороги, и их мало кто имел. Итак: почему хозяин плаща не взял его с собой?
— По рассеянности, — предположил профессор. — В конце концов, все мы что-то забываем во время путешествий. Обычное явление.
— Но это не пара носков или грязная футболка, а очень дорогая и редкая верхняя одежда, которую так просто не заменишь. Почему же хозяин не позвонил в отель и не попросил выслать ему пропажу?
— Вопрос толковый... — Вид у Рика делался все более и более встревоженным. — Только я никак не пойму, куда ты клонишь.
— Что, если Карлайл позаботился о том, чтобы хозяину сообщили, что «Барберри» здесь не было? Так и сказали: он, дескать, потерял его где-то еще, — высказал предположение Винни.
После того, как Винни сфотографировал плащ, они вышли из номера. Оказавшись на балконе, Рик направился к ближайшей двери. Она тоже оказалась не заперта. Рик толкнул дверь, она открылась.
— Святые небеса...
Ввалившиеся вслед за Риком спутники увидели картину полнейшего беспорядка: на полу ванной кучей валялись использованные полотенца, мусорная корзина была полна, простыни неубранной кровати скомканы, покрывало свисало на пол, на тумбочке возле кровати красовалась пепельница, полная окурков, а рядом с нею вызывающе торчала пустая бутылка из-под виски.
— Судя по всему, у горничной в этот день был выходной, — заметил Бэленджер.
Профессор прочитал вслух этикетку бутылки.
— Бурбон «Блэк даймонд». Никогда не слышал о таком сорте... должно быть, его давным-давно перестали выпускать.
Винни рукой в перчатке осторожно вынул из пепельницы один окурок.
— "Кэмел". Без фильтра. Наверно, когда все курили где угодно, в гостиничных номерах пахло просто ужасно.
— Да уж, здесь пахнет вовсе не свежими розами. — Бэленджер повернулся к Конклину. — Какова будет ваша теория, профессор?
— Еще одна комната с историей. Похоже на то, что, когда Карлайл в 1968-м прекратил принимать постояльцев, он позаботился о том, чтобы отель оставался в безупречном состоянии. И вместе с тем можно подумать, будто он освобождал номера постепенно, один за другим, и сохранял их в состоянии, если можно так выразиться, прекращенного действия, чтобы в них оставались те или иные намеки на продолжающуюся жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Мой бог, неужели это человек? — спросил Винни. — Ребенок, завернутый в...
— Обезьяна, — перебил его Бэленджер. — По-моему, это обезьяна.
— Да, вот тебе и «Царство дикой природы»...
— Зачем кому бы то ни было... Чтобы человек сунул обезьяну в чемодан, запер и уморил... Нет, это невозможно, — сказал Рик.
— Может быть, она уже была мертва, — предположил профессор.
— И кто-то таскал с собой ее труп как память о прошлом? — Кора протестующе воздела руки. — Это одна из самых дурацких вещей, которые я когда-либо...
— Возможно, человек пытался тайком протащить в отель свою любимую обезьянку, но она задохнулась в чемодане, прежде чем хозяин успел ее освободить?
— Чушь, — бросила Кора. — Чушь, чушь, чушь. Если это было чье-то любимое животное, то почему хозяин не вынес его отсюда и не похоронил?
— Он мог быть угнетен горем потери, — сказал Бэленджер.
— Тогда зачем он запер чемодан перед тем, как уехать?
— Боюсь, что на это я не найду объяснения, — сказал Бэленджер. — Мой жизненный и журналистский опыт показывает, что люди гораздо чаще ведут себя как сумасшедшие, нежели совершают нормальные поступки.
— Да, это самое натуральное сумасшествие.
Бэленджер потянулся к чемодану.
— Вы что, собираетесь прикоснуться к этому? — испуганно воскликнул Винни.
— На мне перчатки. — Бэленджер отодвинул останки, которые оказались пугающе легкими. Слипшийся много лет назад мех скребнул по дну чемодана. Под тельцем оказался резиновый мячик с пятнами красной краски.
Заметив закрытый клапаном карман на внутренней части крышки чемодана, Бэленджер заглянул внутрь.
— О, там конверт.
Бумага незаклеенного конверта пожелтела от времени. Внутри оказалась выцветшая черно-белая фотография, на которой были запечатлены мужчина и женщина, лет сорока каждый. Они стояли, прислонившись к перилам набережной, которая уходила направо, а за спиной у пары простирался океан. Вероятно, снимок был сделан здесь, в Эсбёри-Парке. Бэленджеру показалось, что он узнает силуэт казино на дальнем плане. Мужчина был одет в белую рубашку с короткими рукавами; на его лице застыло такое выражение, будто он испытывал сильную душевную боль. Женщина, нарядившаяся в платье с множеством оборок, скорбно улыбалась. У обоих на руках были видны обручальные кольца. А между ними сидела на перилах обезьянка, державшая в лапах мячик, очень похожий на тот, который лежал в чемодане. Обезьянка скалила зубы и тянулась к камере, как будто фотограф показывал ей банан.
Бэленджер перевернул фотографию.
— Тут есть дата печати: 1965. — Он заглянул в конверт. — Там есть еще кое-что. — Он вынул пожелтевшую вырезку из газеты. — Некролог. 22 августа 1966 года. Гарольд Боман умер в возрасте сорока одного года от мозговой эмболии. Бывшая жена Эдна пережила его.
— Бывшая? — переспросил Рик.
Бэленджер посветил на чемодан с разных сторон и нашел наклейку с именем хозяина.
— Эдна Боман. Трентон, Нью-Джерси. — Он еще раз всмотрелся в фотографию. — В шестьдесят пятом они поженились. А через год развелись, и вскоре бывший муж — как его звали? ах да, Гарольд — умер.
— Портрет отчаяния, — сказал Винни. Лампа-вспышка его камеры ярко сверкнула.
— Закройте чемодан, — потребовала Кора. — Заприте его. Положите его туда, где он лежал все эти годы, — на подушки. Мы не должны были трогать его. Давайте выйдем отсюда и закроем эту проклятую дверь.
— А ведь как раз об этом я говорил в мотеле, — раздался голос профессора. — В некоторых домах прошлое становится настолько ярким, что можно подумать, будто это аккумуляторы. Кажется, что они сохраняют энергию всего, что в них происходило. А иногда они отдают эту энергию, как случилось с чувствами, которые были заперты в этом чемодане.
— Рик! — вдруг громко позвала Кора. Все это время она стояла на месте, продолжая растерянно потирать руки.
— Что?
— Сделай одолжение, зайди в ванную.
— В ванную? Зачем?
— Зайди туда и посмотри в ванну. Я хочу быть уверена, что там нет другого трупа — человека, который перерезал себе вены, или нажрался таблеток, или...
Рик всмотрелся в лицо жены и легонько прикоснулся кончиками пальцев к ее руке.
— Конечно. Все, что захочешь.
Бэленджер проводил взглядом Рика. Тот направил свет обоих своих фонарей в коридор, через который они все только что прошли, а затем решительно шагнул в ванную. Затем наступила тишина, нарушенная скрипом колец, на которых, очевидно, до сих пор висел занавес душа.
— Рик? — снова позвала Кора.
Молодой человек молчал еще пару секунд.
— Ничего, — наконец ответил он. — Пусто.
— Слава богу. Очень прошу извинить меня, — сказала Кора. — Боюсь, что я излишне распустила свои эмоции. Когда я была маленькой, у меня была кошка, которая исчезла как раз перед тем, как моя семья переехала из Омахи в Буффало. Ее звали Сэнди, она почти все время находилась рядом со мной и большую часть дня спала на моей кровати. В день переезда я повсюду искала ее. Через несколько часов папа сказал, что все, нужно садиться в машину и ехать. Нам предстояли два дня пути, и он сказал, что не может больше терять время — он получил в Буффало новую работу, и ему никак нельзя опаздывать. Он попросил соседей поискать Сэнди и известить нас, если она найдется. Он пообещал заплатить, если они пришлют кошку к нам. Сэнди я нашла сама — через две недели, когда распаковывала свои игрушки. Она лежала мертвая в коробке, куда каким-то образом забралась. Вы не поверите, насколько легким оказалось ее тельце. Она задохнулась — папа сказал, что фургон во время движения, особенно летним солнечным днем, может нагреваться до ста двадцати градусов и даже больше. А еще через месяц родители сказали, что развелись. — Кора немного помолчала. — Когда я увидела в чемодане мертвую обезьяну... Мне бы не хотелось... Обещаю, что ничего подобного больше не повторится.
— Не волнуйся об этом, — сказал Винни. — Я тоже напредставлял себе невесть чего. И вообще — во всем виноват я. Ведь это я завел всех вас в эту комнату.
Кора улыбнулась.
— Ты всегда остаешься джентльменом.
Глава 17
Все гуськом выбрались из комнаты, и Винни закрыл дверь. Бэленджер находился чуть поодаль от группы; луч фонарика с его шлема выхватывал из темноты стоявших рядом Винни и Рика. Винни был худым, с округленными узкими плечами и приятными, но мягкими чертами лица, тогда как Рик отличался атлетическим телосложением и был по-настоящему красив. Нетрудно понять, почему, при прочих равных, Кора выбрала именно его, решил Бэленджер. Было также совершенно ясно, что Винни все еще страдал по ней. Именно это и было, без сомнения, главной причиной, по которой он ездил в экспедиции вместе с ними.
Винни и профессор сочувственно смотрели на Кору, а Рик погладил ее по плечу. Он был неподдельно обеспокоен тем, что случилось в комнате. В контрастном свете фонарей его лицо казалось очень строгим, но глаза то и дело возвращались к двери.
— Фотография, похоже, была сделана на здешней набережной, — голос Рика, пытавшегося выразить в словах то, что до чрезвычайности взволновало его, звучал очень напряженно. — Мне кажется, что женщина вернулась сюда, чтобы попытаться восстановить в памяти счастливый период своей жизни. И, вероятнее всего, это случилось вскоре после смерти бывшего мужа, когда печаль была особенно сильна, а не через несколько лет, когда время неизбежно притупило бы остроту переживаний.
— Разумное предположение, — одобрил профессор.
— Значит, это был шестьдесят шестой год. Самое позднее — шестьдесят седьмой.
— И это тоже вполне резонно.
— Карлайл умер в 1971-м. Чемодан был положен на эту кровать года за четыре до этого. Профессор, вы сказали, что у Карлайла была целая система глазков и потайных коридоров, через которые он шпионил за частной жизнью своих постояльцев. В таком случае он должен был знать о чемодане. Какого черта он ничего не сделал?
— То есть почему он не убрал его? Я не знаю. Возможно, ему нравилась идея постепенного умирания отеля, при котором каждый номер оставался таким, каким был в момент отъезда его последнего обитателя, и хранил какие-то зримые свидетельства того времени.
— Форменное безумие, — сказал Винни.
— Да, не очень-то похоже на того человека, которого мы называли провидцем и гением. — Лицо Рика оставалось все таким же напряженным. — Интересно, сколько еще комнат готовы рассказать нам свои истории?
Винни шагнул к следующей двери. Он без усилия нажал на ручку, распахнул дверь и шагнул во тьму. Дверь, продолжая раскрываться, ударилась о стену; звук разнесся неожиданно гулким эхом.
Остальные потянулись за ним, причем Кора с видимой неохотой. Бэленджер услышал, как открывались и закрывались ящики и дверцы.
— Ничего, — констатировал Винни, обводя комнату лучом света фонаря. — Кровать застелена. Все убрано. Если бы не пыль, сюда мог бы прямо сейчас заселиться следующий жилец. В ящиках пусто, нет даже традиционной Библии. На столике в ванной лежит мыло и прочие туалетные принадлежности отеля, и ничего больше. Полотенца висят на вешалке. Мусорные корзины пусты. Все как полагается, кроме этого.
Винни открыл двери платяного шкафа и продемонстрировал своим спутникам висевший там плащ «Барберри» с широченными лацканами и свесившимся до пола светло-коричневым поясом.
— В то время такие штуки символизировали общественный статус своего хозяина еще яснее, чем сейчас. Дастин Хоффман вспоминал, что он хотел сниматься в таком плаще в «Крамер против Крамера», но не мог себе этого позволить. Ладно, пусть фильм снимался уже после того, как отель закрылся, но сути дела это не меняет. «Барберри» были чертовски дороги, и их мало кто имел. Итак: почему хозяин плаща не взял его с собой?
— По рассеянности, — предположил профессор. — В конце концов, все мы что-то забываем во время путешествий. Обычное явление.
— Но это не пара носков или грязная футболка, а очень дорогая и редкая верхняя одежда, которую так просто не заменишь. Почему же хозяин не позвонил в отель и не попросил выслать ему пропажу?
— Вопрос толковый... — Вид у Рика делался все более и более встревоженным. — Только я никак не пойму, куда ты клонишь.
— Что, если Карлайл позаботился о том, чтобы хозяину сообщили, что «Барберри» здесь не было? Так и сказали: он, дескать, потерял его где-то еще, — высказал предположение Винни.
После того, как Винни сфотографировал плащ, они вышли из номера. Оказавшись на балконе, Рик направился к ближайшей двери. Она тоже оказалась не заперта. Рик толкнул дверь, она открылась.
— Святые небеса...
Ввалившиеся вслед за Риком спутники увидели картину полнейшего беспорядка: на полу ванной кучей валялись использованные полотенца, мусорная корзина была полна, простыни неубранной кровати скомканы, покрывало свисало на пол, на тумбочке возле кровати красовалась пепельница, полная окурков, а рядом с нею вызывающе торчала пустая бутылка из-под виски.
— Судя по всему, у горничной в этот день был выходной, — заметил Бэленджер.
Профессор прочитал вслух этикетку бутылки.
— Бурбон «Блэк даймонд». Никогда не слышал о таком сорте... должно быть, его давным-давно перестали выпускать.
Винни рукой в перчатке осторожно вынул из пепельницы один окурок.
— "Кэмел". Без фильтра. Наверно, когда все курили где угодно, в гостиничных номерах пахло просто ужасно.
— Да уж, здесь пахнет вовсе не свежими розами. — Бэленджер повернулся к Конклину. — Какова будет ваша теория, профессор?
— Еще одна комната с историей. Похоже на то, что, когда Карлайл в 1968-м прекратил принимать постояльцев, он позаботился о том, чтобы отель оставался в безупречном состоянии. И вместе с тем можно подумать, будто он освобождал номера постепенно, один за другим, и сохранял их в состоянии, если можно так выразиться, прекращенного действия, чтобы в них оставались те или иные намеки на продолжающуюся жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46