Нас же с Ларисой Ивановной он отпустил, велев никуда не уезжать из города на тот случай, если у следствия появятся к нам новые вопросы.
Впрочем, я никуда и не собиралась.
Поскольку меня допросили самую первую, то есть после Ларисы Ивановны, то делать мне на работе было нечего — не трудиться же, в самом деле! Какая уж тут работа, когда босс убит, а его зам подозревается в этом самом убийстве. А моя непосредственная начальница — главный свидетель.
Труп Меликханова увезли, а я решила, что сил моих больше нет находиться в этом вертепе, именуемом банком, и пошла домой, отпросившись у синеглазого майора Синицына.
В голове был полный сумбур, мысли разбредались, да и было-то их немного. В основном всю душу заполняла радость от того, что милиция меня не подозревает в убийстве.
В метро народу было немного, все же не час пик, однако сидячие места все были заняты, и я пристроилась в уголке, держась за поручень. Чуть в стороне мужчина читал газету. Поезд разогнался между станциями и вдруг затормозил резко, мужчина не удержался на ногах, повалился на меня, инстинктивно схватил за плечи и едва ли не приник щекой. Я привычно сжалась, ожидая приступа ужаса и паники, однако обычной реакции не последовало. Ну, не слишком приятно, конечно, когда тебя хватает посторонний тип, но пережить можно.
Некогда было удивляться по этому поводу, потому что настало время выходить.
Хорошо бы, думала я, чтобы сестры с ее муженьком не было дома, мне просто необходимо отдохнуть в тишине.
Но не тут-то было. Еще на лестнице я услышала звук работающего электрического прибора. В прихожей на полу валялись какие-то досочки и чурочки, пахло паленым. Из кухни раздавалось гудение, как будто бормашина работала.
— Что у нас происходит? — гаркнула я на всю квартиру.
— Женька, а ты чего так рано? — спросила Тинка, выглянув из своей комнаты, и, не дождавшись ответа, ввела меня в курс дела.
На Гену внезапно напал приступ вдохновения, впрочем, это я и сама поняла. Открывается новый центр по продаже мобильных телефонов, у них вскоре будет рекламная акция, и сейчас идет конкурс на лучший рекламный макет.
— И представляешь, этот сундук не придумал ничего лучше, чем выпилить из фанеры огромный мобильный телефон! — говорила Тинка вполголоса.
— Да уж, — согласилась я, — как-то это все допотопно, как при царе Горохе.
Но сестра все равно услыхала и явилась на защиту своего ненаглядного муженька.
— Вы ничего не понимаете! — заорала она, перекрывая шум. — Гена работает только с натуральными материалами! Это очень важно! Это его право как художника! Он так видит макет!
Я подумала, что вряд ли Генкино видение совпадет с видением заказчиков рекламного макета, и предсказать судьбу фанерного телефона нетрудно: он будет пылиться у нас в квартире.
Заглянув на кухню, я увидела, что Генка полулежит на полу и орудует электрическим лобзиком. Размеры макета привели меня в ужас. Этакую махину никуда не втиснешь — ни в стенной шкаф, ни на антресоли. На балкон? Но там и так уже валяются шины от Генкиного автомобиля, который он разбил в прошлом году в хлам. И шины почти новые, так что ему жалко их выбросить. А скорей всего просто лень.
Хотелось есть, чтобы протиснуться мимо Генки, я нечаянно пихнула его в бок дверью.
— Куда прешься? — заорал он, выключив лобзик. — Не видишь, человек работает?
Раньше в таких случаях я молча прикрывала дверь и уходила, проглатывая обиду. Но сегодня настроение было совсем другое, усталость и чувство голода трансформировались в злость.
— Дай пройти! — крикнула я. — Ишь, развалился посреди дороги, как боров!
— Обойдешься, — ухмыльнулся Генка, не тронувшись с места.
Я топнула ногой, от этого из пирамиды Хеопса, стоящей на буфете, вывалился очередной коробок и шлепнулся Генке на голову.
— Ты чего это в такую рань? — полюбопытствовал он, отбросив коробок. — Тебя с работы уволили?
— Не твое дело, — ответила я, — собирай живо свои деревяшки, я есть хочу.
Генка поглядел нагло, потом, не вставая с пола, протянул руку к плите, не глядя запустил руку в сковородку и вытащил из нее голубец. Откусил и стал жевать у меня на глазах. Я проглотила голодную слюну: обожаю мамины голубцы, а тут еще с утра не евши. Мать тоже хороша, готовит то голубцы, то котлеты, то блинчики с мясом! Этот троглодит и таскает их прямо со сковородки. Делала бы рагу или бефстроганов какой-нибудь! Хотя с Генки станется, он и мясо из борща руками вытащит!
Генка ощутимо сглотнул, прислушался к себе и нагнулся за лобзиком. Я подавила желание пнуть его в увесистый зад, хлопнула дверью и увидела через стекло, как с пирамиды Хеопса на Генку дождем посыпались спичечные коробки. Жаль, что не кирпичи!
— Что, съела? — ехидно спросила Тинка.
Казалось бы, она терпеть не может Генку, все время с ним ругается, и с матерью тоже у нее плохие отношения. Что ей стоит поддержать меня хоть иногда? Если бы мы все трое объединились, возможно, удалось бы приструнить сестру с ее муженьком? Но нет, моя племянница не может преодолеть себя, обязательно ей нужно вставить словечко. Я крутанулась на пятках и ушла в ванную.
Вид лошадиного зада привычно расстроил. Хотелось сейчас принять горячий душ, чтобы смыть с себя всю усталость и нервное напряжение, но как это сделать? Кажется, проклятая половина лошади стала еще больше, разбухает она, что ли? Тут к тому же я вспомнила, что забыла переодеться, и пришлось возвращаться.
Тинки в прихожей уже не было, из кухни доносились голоса.
— Дадут мне когда-нибудь работать или нет? — надрывался Генка. — Ты что, не можешь эту дуру угомонить?
— Успокойся, — говорила сестра, — сам знаешь, какой у нее характер, она всем завидует и злится — типичная старая дева. Мне всю жизнь завидовала, что я красивая, а она — уродина. Все детство мне испоганила — ни погулять, ни в кино сходить, вечно мать с ней сидеть заставляла…
Все это я уже слышала неоднократно. Однако воспринимала совсем не так. Я одинока, думала раньше я, у меня никого нет, они — моя семья. Мама, Тинка, Сашка и даже Генка, раз он муж моей сестры. А в семье чего не бывает, и не выбирают родных-то…
Сегодня я взглянула на вещи по-другому. Вот, оказывается, как сестра про меня думает, она всерьез считает, что нянчила меня в детстве, недосыпала-недоедала, как несчастный чеховский Ванька Жуков. Раньше я думала, что Сашка все врет, чтобы ее пожалели, но теперь я, стоя за дверью, слушала ее беспристрастно и поняла, что сестра искренне верит в то, что говорит.
Я вспомнила, как Сашка хохотала и визжала в углу двора, окруженная мальчишками, а меня в это время едва не убили в темном заброшенном доме…
Но странно, раньше при этих воспоминаниях сердце начинало биться где-то у горла, кровь стучала в висках, я ощущала дикий ужас, сейчас же ничего этого не было. То есть я все помнила: как навалилось на меня тяжелое мужское тело, руки, сжимающие мое горло, ощущала, как крошки битых кирпичей и штукатурки впиваются мне в спину, но не было панического страха, я никого не боялась. Более того, я была твердо уверена, что никогда больше не будут мне сниться кошмары. Неужели я освободилась?
Ладно, об этом мы подумаем после. А сейчас разберемся с семейкой.
Рывком я распахнула дверь кухни. И как вы думаете, чем они там занимались? Правильно, Сашка повисла у Генки на шее и обслюнявила всю его морду. Показалось мне или нет, что Генка вовсе не в восторге от ее приторных ласк? Впрочем, он тут же перевел взгляд на меня и совершенно озверел.
— Опять подслушиваешь и подсматриваешь! — взревел он и отшвырнул сестру. — Ну я просто не знаю, что сейчас с ней сделаю!
— Ты соберешь свои деревяшки и уберешься из кухни, — отчеканила я. — И в прихожей не забудь убрать. И вообще, будь любезен, избавь нас от своих проектов, скоро все пространство заполонишь. Надоели твои трубы и лошадиные задницы!
— Да что ты в этом понимаешь! — заорал Генка. — Она еще мне указывать будет!
— Ты в квартире живешь не один, — твердо сказала я, — с другими тоже надо считаться. А если тебе не нравится — скатертью дорожка, мы никого не держим.
Генка прямо задохнулся от возмущения, а пока он приходил в себя, вступила сестра.
— Да как ты смеешь так разговаривать с моим мужем! — заорала она. — Да ты вообще тут не хозяйка!
— Ой, достала она меня! — Генка едва продышался.
— Да она всю жизнь всех достает! — орала сестра.
Генка бросил свой лобзик, пнул ногой фанерки и ушел в комнату. На кухне появилась мама, испуганно на нас глядя. Я кинулась к сковороде — голубцов не было. Нарочно все сожрал, сволочь, и как только не подавился!
Ярость заволокла глаза и требовала выхода. Сестра еще что-то кричала мне вслед, но я устремилась к стенному шкафу в прихожей. С грохотом вывалилась оттуда старая обувь, Тинкины коньки, какие-то коробки. И в самом дальнем углу я нашла то, что искала, топор. Хороший топор, ладный, топорище гладкое.
— Ух ты! — взвизгнула Тинка, увидев меня с топором наперевес, она думала, что я иду убивать Генку.
— Женя! — слабо вскрикнула мать, а сестра с визгом бросилась в комнату.
Я вошла в ванную и вспомнила свой последний сон, как я бью и бью ненавистного рыжего мужика лопатой.
Хрясь! — несчастная половина лошади упала на пол. Хрясь! — отвалилась одна нога. Через несколько минут в ванной валялась куча ошметков. Я собрала их в старую наволочку и наконец приняла настоящий душ.
Выходила я из ванной осторожно, держа топор наготове. Они все торчали в прихожей.
— Видел? — Я показала Генке наволочку. — Вот так-то.
— Сука, — выдохнул он и сделал шаг в мою сторону, но сестра ухватила его за руки.
— Слушай внимательно, сестричка, — заговорила я миролюбиво. — Я, конечно, в этой квартире не хозяйка, но ты сколько уже не работаешь? Месяцев пять или больше? А твой муженек когда последний раз приносил в дом хоть что-то полезное, а не это барахло? — Я пнула ногой остатки бедной лошади. — Так позволь разъяснить ситуацию. Вы все живете на мои деньги.
— Так и знала, что ты опустишься до попреков! — высокопарно выкрикнула сестра.
— А если я вас достала, то вот интересно, как это кусок вам поперек горла не становится?
Никогда не ожидала я от себя подобных слов, вот и у мамы в глазах ужас.
— Женя, вы же родные сестры! — прошептала она.
Сашка быстро опомнилась и сообразила, что разговор принимает неприятный для нее оборот. Что-что, а свою выгоду соблюдать она всегда умела.
— Но я же не виновата, что не могу найти работу! — заговорила она нервно. — Сколько раз тебя просила устроить меня в банк!
— Угу, и кем? — поинтересовалась я. — Начальником? Ты же ничего делать не умеешь, никакого диплома у тебя нет. Могу рекомендовать тебя только уборщицей, да и то не стану, потому что ты лентяйка, мне же потом выскажут!
— Ну знаешь! — вспыхнула Сашка.
— В общем так, дорогие мои. Тебя, сестрица, и твоего дармоеда кормить я больше не собираюсь, — твердо сказала я. — Хватит сидеть на моей шее, переходите на собственную.
— Да с них обоих где сядешь, там и слезешь! — влезла Тинка.
— Ты пока помолчи! — оборвала я. — С тобой отдельный будет разговор по поводу учебы и мальчиков. Спрошу по всей строгости!
Тинка поскучнела и удалилась.
— Мама, я не шучу. — Я повернулась к матери. — Хватит уже им потакать! Переходим на раздельное хозяйство! Пускай Сашка сама своего борова обихаживает!
— Хоть какой, а муж, — пробормотала мать, — без мужа плохо жить…
— Ты мне просто завидуешь… — начала сестра.
— Перестань! — перебила ее я. — Слушай, если я вам так мешаю, то отчего бы тебе не переехать к мужу? Все-таки у него отдельная квартира, однокомнатная, правда, но все же разместиться можно. Пускай он там творит, воплощает в жизнь свои идеи, а ты будешь за ним ухаживать. Я же не против… А Тинку можете оставить здесь, я прокормлю…
Сестра хлопнула дверью, а я пошла пить чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41