— Уж я об этом позабочусь…
Вот что плохого я ей сделала, а? Однако если раньше, да что там, еще вчера, я услыхала бы от своей начальницы такие слова, то впала бы в жуткую панику. Я не могла себе позволить потерять работу. Но со вчерашнего вечера из всей семейки, висящей на шее, осталась только Тинка. Мама не в счет, у нее какая-никакая пенсия, да и человек она нетребовательный. Да что я, работы не найду, что ли?
Не спрашивая разрешения, я присела за Ларисин стол и поинтересовалась самым невинным тоном:
— Как себя чувствуете, Лариса Ивановна? Головка после вчерашнего не болит? Шума в ушах не слышите? Сами говорили, что шеф вас папкой сильно приложил…
Наверно, Лариса сильно удивилась, что я ее нисколько не боюсь. Потому что откинулась на стуле и сняла очки. Я невольно вскрикнула. На лице ее вокруг глаз отчетливо выступили черные синяки, как у очкового медведя.
Впрочем, в китайском ресторане это было очень уместно — ведь родина очковых медведей, если я не ошибаюсь, именно Китай.
— Вроде бы он только в один глаз вам дал… — сдуру ляпнула я.
Она прорычала, что это от ушиба головы, когда она шлепнулась затылком о паркет.
— Врач сказал, что сотрясения мозга нету, но все равно этому мерзавцу я никогда не прощу! Уж попомнит он меня, за все хорошее! Будет париться на нарах возле параши или на зоне лес валить и вспоминать свою Ларисочку!
Тут она поймала мой изумленный взгляд, поняла, что болтает лишнее, и засобиралась.
— А вы уверены, что это он убийца? — пролепетала я.
Лариса круто развернулась и поглядела на меня в упор через очки.
— А кто еще-то? В кабинете никого больше не было, да и кому быть-то? Это его кабинет… Окна закрыты…
— Как? — вскинулась я. — Как вы сказали — окна закрыты, вы точно помните?
— Да что с тобой, Комарова? — протянула Лариса Ивановна. — Ты не в себе, что ли? Какое тебе до всего этого дело? Может, у тебя с Антоном роман был?
И, поскольку я молчала, задумавшись о своем, Лариса продолжала издевательским тоном:
— Вот это вряд ли, ни за что не поверю. Антоша наш всегда красивых женщин любил, с фигурой и вообще… А у тебя — ни рожи ни кожи. Может, думаешь, кто-то на тебя внимание обратит, что ты сильно работящая? Ошибаешься, этим мужиков не возьмешь! Да и не больно-то ты умная. Вечно все перевираешь и путаешь…
Последнее была заведомая ложь, однако меня в данный момент волновало совсем не это.
— Вы уверены, что окна в переговорной были закрыты? — Я сделала над собой титаническое усилие, чтобы голос звучал спокойно.
— Точно, закрыты, — подтвердила Лариса, — когда этот, как его, охранник Деткин пришел, он занавески раздернул — закрыты окна были… Да при чем тут окна? Ты что думаешь — НЛО, что ли, влетел да Меликханова вазой по кумполу стукнул? Совсем ты рехнулась, лучше бы о работе думала…
С этими словами Лариса удалилась, а я продолжала сидеть, ошеломленная. Если окна в переговорной были закрыты, это значит… значит…
— Вот ведь стерва! — раздался надо мной знакомый голос, и за столик присела Лидия Петровна.
— А? — нехотя оторвалась я от раздумий. — Вы про Ларису? Да уж, жуткая женщина. С чего это ее так разбирает, не пойму! Топит и топит нашего Карабаса Барабасовича. Вроде бы у них раньше были отношения нормальные…
Лидия Петровна откинула голову и поглядела на меня с превосходством тайного знания.
— Вы еще не обедали? — спохватилась я. — Так давайте поедим! Я угощаю!
Лидия приняла мое предложение благосклонно и заказала дорогущие тигровые креветки. Я же удовольствовалась тушеными баклажанами с ореховым соусом и салатом из морской капусты. Мысль о том, чтобы прихватить еще пару-тройку китайских блюд с собой для Антона Степановича, пришлось отбросить как совершенно неприемлемую: Лидия Петровна неминуемо бы заинтересовалась, кому это я тащу такую прорву еды.
Отправив в рот креветку, Лидия зажмурилась от удовольствия и заговорила невнятно:
— Ты, Евгения, сколько у нас работаешь?
— Пятый год, — ответила я, — но всю предыдущую историю знаю — что до банка в этом здании НИИ был и Антон Степанович работал там каким-то начальником.
Этими словами я хотела дать понять Лидии, чтобы не тянула резину, не устраивала вечер воспоминаний, не тратила время на длинное вступление, а переходила прямо к делу.
— Мы все там работали. — Лидия прожевала креветку и пыталась палочками подцепить следующую, — в том числе и Лариса Ивановна. Только она раньше была просто Ларисой.
— Ну-ну, продолжайте! — оживилась я, сообразив, куда она клонит.
— Антон — мужчина интересный, видный…
— Вы думаете? — усомнилась я.
— Если ты все время будешь перебивать, я никогда до сути дела не дойду! — обиделась Лидия.
— Молчу! — испугалась я.
— Опять же — начальник. И положила Лариска на него глаз. Он, конечно, женатый — какой приличный мужик без хомута останется? — но детей у них не было: сердце у нее слабое, и врачи рожать запретили. А Ларисочка хоть и хрупкая с виду, но здоровье у нее лошадиное, об асфальт не расшибешь! И решила она на этом сыграть — закрутить с Антоном любовь, забеременеть, а дальше все само собой решится, он на ней женится, потому что скандала не захочет.
«А вы-то откуда все в таких подробностях знаете?» — подумала я, боясь произнести вслух хоть слово. Однако Лидия Петровна не зря хвасталась своим знанием человеческой природы, она все поняла, как будто прочитала мои мысли.
— Это еще не подробности, слушай дальше! Значит, открыла она на Антона настоящую охоту. То в праздник какой к нему подсядет, то в кабинет к нему бегает вроде бы по делу. А мы-то все давно поняли, потому что куда денешься, все в одном котле варимся много лет, и не такое видали. Однако должна тебе сказать, что Антон Степанович твердо держался. У него принцип был — на работе ни-ни! В этом плане кристальной души человек, ни с кем и никогда! Жену любил!
«Ну надо же, ни за что бы не подумала…»
— А может, просто сплетен не хотел!
«Оно-то вернее…»
— Но, как известно, судьба играет человеком, а человек слаб, особенно мужчина. И нет такого мужика, который хоть раз не изменил бы жене, разве уж совсем нестоящий, на кого ни одна женщина не польстится… А Лариска упорная баба, шла к своей цели, как бульдозер. И однажды послали их в командировку. Как уж она интриговала, чтобы с ним вместе оказаться, не могу тебе сказать, а скорее всего, просто повезло. Знаешь ведь, кто ищет, тот всегда найдет! Никогда не сдавайся!
«Бороться и искать, найти и перепрятать…»
— Вот ты все шутишь, а с этого места трагедия начинается, — укоризненно сказала Лидия и подобрала с тарелки соус. — Значит, в командировке нашли они время, улучили минутку. Короче, добилась Лариска своего. Как вернулись — мы по Ларкиному виду все поняли. Ну, ждем, что дальше будет. А дальше — ничего. Время идет, ничего не меняется. В столовую они вместе не ходят, кофе не пьют, на машине Антон ее с работы не увозит. Все по-старому, как будто ничего и не было. А Лариска с этаким положением вещей примириться не хочет. Ребенком его пугнуть она не может, ребенок еще получиться должен… И главное дело, разговора-то у них никакого не было, чтобы отношения выяснять, просто он дает понять своим поведением, что ни во что ее не ставит. Мало ли что в командировке было, дело житейское…
«Обидно, понимаешь…»
— Вот-вот. И тогда она подговорила одну такую… в общем дуру полную, свою подружку, позвонить жене Антона и все рассказать. Как говорится, глаза раскрыть.
«Так ему и надо. Не нужно было спать с кем попало…»
— Да, а про сердце больное ты забыла? — не согласилась Лидия. — Короче, одна женщина из соседнего отдела жила в том же доме, что и Антон, только в соседнем подъезде. От нее мы все точно узнали. Значит, в тот день приходит Антон Степанович домой как ни в чем не бывало, а жена ему: вот какую информацию я имею. И что ты на это ответишь? Ну, он, конечно, юлит, оправдывается… В таком ведь деле что главное? Все отрицать — не было, мол, ничего, никогда и ни с кем. А Антон слабаком оказался. Жена его в лоб спрашивает: знаешь такую Ларису Ивановну Гладкую? Он и говорит как дурак, что знает.
— А что же, не признаваться, если они вместе работают? — я не выдержала и проговорила вслух.
Лидия поглядела на меня с легкой грустью.
— Наивная ты, Женя. И вроде уж не очень молодая, так что пора бы и поумнеть, розовые очки сбросить. Ни в чем нельзя сознаваться, ни с чем нельзя соглашаться, никаких утвердительных ответов нельзя давать. Как только сказал «да» — все, пропал! Надо было стоять на своем — не знаю, мол, никакой Ларисы, мало ли кто у нас в институте работает. А что ей, жене, по телефону наговорили — так это все врут, из зависти нарочно подговорили какую-нибудь бабу. Кто-то на его место начальника метит, вот и решил ему подгадить на личном фронте. Или еще что-то придумать. В крайнем случае — очной ставки требовать с той бабой. А Антон, видишь, растерялся — опыта у него в таком деле маловато было. Короче — скандал, жене с сердцем плохо, «Скорую» вызывали — наша сотрудница все из окна видела.
Антон Степанович утром на работу приходит мрачнее тучи, Лариску в проходной встретил — при всех ее неприличным словом обозвал. Ну, народ поговорил об этом да и успокоился, потому что тут как раз все завертелось с банком, и этот вопрос, сама понимаешь, нас всех гораздо больше интересовал.
А у Антона жена долго болела, в больнице лежала, он все ездил к ней после работы. С Лариской они не разговаривали.
А как известно стало, что Мельникова берут в банк управляющим, то, конечно, к нему сразу другое отношение. А Лариска интриговала там с начальством, и тоже в банк ее взяли, да не простой сотрудницей. И стала она сразу же Ларисой Ивановной, на всех свысока смотрит, и даже Антон ничего не смог сделать, чтобы ее уволить. Но затаила она на него злобу жуткую.
— Вот интересно — за что? — сгоряча вступила я. — Ведь это она ему жизнь подпортила, она его жену в больницу уложила, это он должен ее ненавидеть!
— Ой, Женя, — вздохнула Лидия Петровна и подперла щеку рукой, — даже странно от тебя такое слышать. Ведь Антон ею пренебрег, попользовался и бросил. Такое не прощают.
Может, и так, подумала я, однако очень приятно сознавать, что кто-то пренебрег Ларисой Ивановной, уж больно мерзкая она личность.
Лидия взглянула на часы, охнула и заторопилась. Я расплатилась и помчалась за ней, заскочив по дороге в маленький продуктовый магазин, чтобы купить там палку полукопченой колбасы и батон. Пускай Антон Карабасович привыкает к походной жизни!
Войдя в свой кабинет, я настороженно огляделась. На первый взгляд все было нормально, но папки на столе лежали не в том порядке, в каком я их оставила, а из шкафа не доносилось ни звука. Не обнаружили ли милиционеры тайное убежище Мельникова? Может быть, пока я отсутствовала, его уже арестовали и увезли в тюрьму? Или он просто умер от голода, пока я наслаждалась китайской едой?
Положив покупки на стол, я с глубоким чувством запела русскую народную песню «То не ветер ветку клонит».
Я, конечно, помнила, что Карабас называл в качестве пароля вовсе не это вокальное произведение, а какую-то оперную арию, но решила, что и так сойдет — в крайнем случае, он просто узнает мой голос. Так и вышло. В шкафу послышался громкий шорох, скрип, натужное кряхтение, дверцы распахнулись, и Антон Степанович вывалился оттуда, как чемодан из багажного транспортера.
Лицо его было багровым от возмущения.
— Где ты пропадала столько времени?! Я уже решил, что ты больше не вернешься! И что это ты поешь? Мы же договаривались, что ты будешь петь арию Лизы…
— Может, я еще должна изображать ансамбль песни и пляски донских казаков в полном составе? А то и станцевать что-нибудь латиноамериканское? — Я швырнула покупки на стол. — Вот, держите! Я всю Петроградскую сторону обегала, чтобы найти это белье, и что получаю вместо благодарности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Вот что плохого я ей сделала, а? Однако если раньше, да что там, еще вчера, я услыхала бы от своей начальницы такие слова, то впала бы в жуткую панику. Я не могла себе позволить потерять работу. Но со вчерашнего вечера из всей семейки, висящей на шее, осталась только Тинка. Мама не в счет, у нее какая-никакая пенсия, да и человек она нетребовательный. Да что я, работы не найду, что ли?
Не спрашивая разрешения, я присела за Ларисин стол и поинтересовалась самым невинным тоном:
— Как себя чувствуете, Лариса Ивановна? Головка после вчерашнего не болит? Шума в ушах не слышите? Сами говорили, что шеф вас папкой сильно приложил…
Наверно, Лариса сильно удивилась, что я ее нисколько не боюсь. Потому что откинулась на стуле и сняла очки. Я невольно вскрикнула. На лице ее вокруг глаз отчетливо выступили черные синяки, как у очкового медведя.
Впрочем, в китайском ресторане это было очень уместно — ведь родина очковых медведей, если я не ошибаюсь, именно Китай.
— Вроде бы он только в один глаз вам дал… — сдуру ляпнула я.
Она прорычала, что это от ушиба головы, когда она шлепнулась затылком о паркет.
— Врач сказал, что сотрясения мозга нету, но все равно этому мерзавцу я никогда не прощу! Уж попомнит он меня, за все хорошее! Будет париться на нарах возле параши или на зоне лес валить и вспоминать свою Ларисочку!
Тут она поймала мой изумленный взгляд, поняла, что болтает лишнее, и засобиралась.
— А вы уверены, что это он убийца? — пролепетала я.
Лариса круто развернулась и поглядела на меня в упор через очки.
— А кто еще-то? В кабинете никого больше не было, да и кому быть-то? Это его кабинет… Окна закрыты…
— Как? — вскинулась я. — Как вы сказали — окна закрыты, вы точно помните?
— Да что с тобой, Комарова? — протянула Лариса Ивановна. — Ты не в себе, что ли? Какое тебе до всего этого дело? Может, у тебя с Антоном роман был?
И, поскольку я молчала, задумавшись о своем, Лариса продолжала издевательским тоном:
— Вот это вряд ли, ни за что не поверю. Антоша наш всегда красивых женщин любил, с фигурой и вообще… А у тебя — ни рожи ни кожи. Может, думаешь, кто-то на тебя внимание обратит, что ты сильно работящая? Ошибаешься, этим мужиков не возьмешь! Да и не больно-то ты умная. Вечно все перевираешь и путаешь…
Последнее была заведомая ложь, однако меня в данный момент волновало совсем не это.
— Вы уверены, что окна в переговорной были закрыты? — Я сделала над собой титаническое усилие, чтобы голос звучал спокойно.
— Точно, закрыты, — подтвердила Лариса, — когда этот, как его, охранник Деткин пришел, он занавески раздернул — закрыты окна были… Да при чем тут окна? Ты что думаешь — НЛО, что ли, влетел да Меликханова вазой по кумполу стукнул? Совсем ты рехнулась, лучше бы о работе думала…
С этими словами Лариса удалилась, а я продолжала сидеть, ошеломленная. Если окна в переговорной были закрыты, это значит… значит…
— Вот ведь стерва! — раздался надо мной знакомый голос, и за столик присела Лидия Петровна.
— А? — нехотя оторвалась я от раздумий. — Вы про Ларису? Да уж, жуткая женщина. С чего это ее так разбирает, не пойму! Топит и топит нашего Карабаса Барабасовича. Вроде бы у них раньше были отношения нормальные…
Лидия Петровна откинула голову и поглядела на меня с превосходством тайного знания.
— Вы еще не обедали? — спохватилась я. — Так давайте поедим! Я угощаю!
Лидия приняла мое предложение благосклонно и заказала дорогущие тигровые креветки. Я же удовольствовалась тушеными баклажанами с ореховым соусом и салатом из морской капусты. Мысль о том, чтобы прихватить еще пару-тройку китайских блюд с собой для Антона Степановича, пришлось отбросить как совершенно неприемлемую: Лидия Петровна неминуемо бы заинтересовалась, кому это я тащу такую прорву еды.
Отправив в рот креветку, Лидия зажмурилась от удовольствия и заговорила невнятно:
— Ты, Евгения, сколько у нас работаешь?
— Пятый год, — ответила я, — но всю предыдущую историю знаю — что до банка в этом здании НИИ был и Антон Степанович работал там каким-то начальником.
Этими словами я хотела дать понять Лидии, чтобы не тянула резину, не устраивала вечер воспоминаний, не тратила время на длинное вступление, а переходила прямо к делу.
— Мы все там работали. — Лидия прожевала креветку и пыталась палочками подцепить следующую, — в том числе и Лариса Ивановна. Только она раньше была просто Ларисой.
— Ну-ну, продолжайте! — оживилась я, сообразив, куда она клонит.
— Антон — мужчина интересный, видный…
— Вы думаете? — усомнилась я.
— Если ты все время будешь перебивать, я никогда до сути дела не дойду! — обиделась Лидия.
— Молчу! — испугалась я.
— Опять же — начальник. И положила Лариска на него глаз. Он, конечно, женатый — какой приличный мужик без хомута останется? — но детей у них не было: сердце у нее слабое, и врачи рожать запретили. А Ларисочка хоть и хрупкая с виду, но здоровье у нее лошадиное, об асфальт не расшибешь! И решила она на этом сыграть — закрутить с Антоном любовь, забеременеть, а дальше все само собой решится, он на ней женится, потому что скандала не захочет.
«А вы-то откуда все в таких подробностях знаете?» — подумала я, боясь произнести вслух хоть слово. Однако Лидия Петровна не зря хвасталась своим знанием человеческой природы, она все поняла, как будто прочитала мои мысли.
— Это еще не подробности, слушай дальше! Значит, открыла она на Антона настоящую охоту. То в праздник какой к нему подсядет, то в кабинет к нему бегает вроде бы по делу. А мы-то все давно поняли, потому что куда денешься, все в одном котле варимся много лет, и не такое видали. Однако должна тебе сказать, что Антон Степанович твердо держался. У него принцип был — на работе ни-ни! В этом плане кристальной души человек, ни с кем и никогда! Жену любил!
«Ну надо же, ни за что бы не подумала…»
— А может, просто сплетен не хотел!
«Оно-то вернее…»
— Но, как известно, судьба играет человеком, а человек слаб, особенно мужчина. И нет такого мужика, который хоть раз не изменил бы жене, разве уж совсем нестоящий, на кого ни одна женщина не польстится… А Лариска упорная баба, шла к своей цели, как бульдозер. И однажды послали их в командировку. Как уж она интриговала, чтобы с ним вместе оказаться, не могу тебе сказать, а скорее всего, просто повезло. Знаешь ведь, кто ищет, тот всегда найдет! Никогда не сдавайся!
«Бороться и искать, найти и перепрятать…»
— Вот ты все шутишь, а с этого места трагедия начинается, — укоризненно сказала Лидия и подобрала с тарелки соус. — Значит, в командировке нашли они время, улучили минутку. Короче, добилась Лариска своего. Как вернулись — мы по Ларкиному виду все поняли. Ну, ждем, что дальше будет. А дальше — ничего. Время идет, ничего не меняется. В столовую они вместе не ходят, кофе не пьют, на машине Антон ее с работы не увозит. Все по-старому, как будто ничего и не было. А Лариска с этаким положением вещей примириться не хочет. Ребенком его пугнуть она не может, ребенок еще получиться должен… И главное дело, разговора-то у них никакого не было, чтобы отношения выяснять, просто он дает понять своим поведением, что ни во что ее не ставит. Мало ли что в командировке было, дело житейское…
«Обидно, понимаешь…»
— Вот-вот. И тогда она подговорила одну такую… в общем дуру полную, свою подружку, позвонить жене Антона и все рассказать. Как говорится, глаза раскрыть.
«Так ему и надо. Не нужно было спать с кем попало…»
— Да, а про сердце больное ты забыла? — не согласилась Лидия. — Короче, одна женщина из соседнего отдела жила в том же доме, что и Антон, только в соседнем подъезде. От нее мы все точно узнали. Значит, в тот день приходит Антон Степанович домой как ни в чем не бывало, а жена ему: вот какую информацию я имею. И что ты на это ответишь? Ну, он, конечно, юлит, оправдывается… В таком ведь деле что главное? Все отрицать — не было, мол, ничего, никогда и ни с кем. А Антон слабаком оказался. Жена его в лоб спрашивает: знаешь такую Ларису Ивановну Гладкую? Он и говорит как дурак, что знает.
— А что же, не признаваться, если они вместе работают? — я не выдержала и проговорила вслух.
Лидия поглядела на меня с легкой грустью.
— Наивная ты, Женя. И вроде уж не очень молодая, так что пора бы и поумнеть, розовые очки сбросить. Ни в чем нельзя сознаваться, ни с чем нельзя соглашаться, никаких утвердительных ответов нельзя давать. Как только сказал «да» — все, пропал! Надо было стоять на своем — не знаю, мол, никакой Ларисы, мало ли кто у нас в институте работает. А что ей, жене, по телефону наговорили — так это все врут, из зависти нарочно подговорили какую-нибудь бабу. Кто-то на его место начальника метит, вот и решил ему подгадить на личном фронте. Или еще что-то придумать. В крайнем случае — очной ставки требовать с той бабой. А Антон, видишь, растерялся — опыта у него в таком деле маловато было. Короче — скандал, жене с сердцем плохо, «Скорую» вызывали — наша сотрудница все из окна видела.
Антон Степанович утром на работу приходит мрачнее тучи, Лариску в проходной встретил — при всех ее неприличным словом обозвал. Ну, народ поговорил об этом да и успокоился, потому что тут как раз все завертелось с банком, и этот вопрос, сама понимаешь, нас всех гораздо больше интересовал.
А у Антона жена долго болела, в больнице лежала, он все ездил к ней после работы. С Лариской они не разговаривали.
А как известно стало, что Мельникова берут в банк управляющим, то, конечно, к нему сразу другое отношение. А Лариска интриговала там с начальством, и тоже в банк ее взяли, да не простой сотрудницей. И стала она сразу же Ларисой Ивановной, на всех свысока смотрит, и даже Антон ничего не смог сделать, чтобы ее уволить. Но затаила она на него злобу жуткую.
— Вот интересно — за что? — сгоряча вступила я. — Ведь это она ему жизнь подпортила, она его жену в больницу уложила, это он должен ее ненавидеть!
— Ой, Женя, — вздохнула Лидия Петровна и подперла щеку рукой, — даже странно от тебя такое слышать. Ведь Антон ею пренебрег, попользовался и бросил. Такое не прощают.
Может, и так, подумала я, однако очень приятно сознавать, что кто-то пренебрег Ларисой Ивановной, уж больно мерзкая она личность.
Лидия взглянула на часы, охнула и заторопилась. Я расплатилась и помчалась за ней, заскочив по дороге в маленький продуктовый магазин, чтобы купить там палку полукопченой колбасы и батон. Пускай Антон Карабасович привыкает к походной жизни!
Войдя в свой кабинет, я настороженно огляделась. На первый взгляд все было нормально, но папки на столе лежали не в том порядке, в каком я их оставила, а из шкафа не доносилось ни звука. Не обнаружили ли милиционеры тайное убежище Мельникова? Может быть, пока я отсутствовала, его уже арестовали и увезли в тюрьму? Или он просто умер от голода, пока я наслаждалась китайской едой?
Положив покупки на стол, я с глубоким чувством запела русскую народную песню «То не ветер ветку клонит».
Я, конечно, помнила, что Карабас называл в качестве пароля вовсе не это вокальное произведение, а какую-то оперную арию, но решила, что и так сойдет — в крайнем случае, он просто узнает мой голос. Так и вышло. В шкафу послышался громкий шорох, скрип, натужное кряхтение, дверцы распахнулись, и Антон Степанович вывалился оттуда, как чемодан из багажного транспортера.
Лицо его было багровым от возмущения.
— Где ты пропадала столько времени?! Я уже решил, что ты больше не вернешься! И что это ты поешь? Мы же договаривались, что ты будешь петь арию Лизы…
— Может, я еще должна изображать ансамбль песни и пляски донских казаков в полном составе? А то и станцевать что-нибудь латиноамериканское? — Я швырнула покупки на стол. — Вот, держите! Я всю Петроградскую сторону обегала, чтобы найти это белье, и что получаю вместо благодарности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41