Нина была крупной женщиной лет сорока пяти, и с первого взгляда становилось ясно, почему она до сих пор была одинока. Не будучи отягощена семьей, она, видимо, тратила свои деньги исключительно на одежду и косметику – и все впустую. У Митча мелькнула мысль – почему бы ей не открыть салон по уходу за внешним видом? Она тут же ему выложила, что работает в фирме восемь с половиной лет и о делопроизводстве знает все, что о нем стоит знать. Если у него возникнут какие-либо вопросы, все, что он должен будет сделать, это спросить ее. Митч поблагодарил мисс Хафф за любезность. Она сообщила ему, что в последнее время была на должности машинистки и очень рада тому, что представилась возможность вернуться к исполнению обязанностей секретаря. С видом полного понимания ее проблем Митч значительно кивнул головой. Знает ли он, как управляться с диктофонами? Да, знает. Год назад он проходил практику в довольно крупной фирме на Уолл-стрит, там работало триста человек, и фирма эта была оснащена по последнему слову техники. Но если у него будут проблемы, заверил ее Митч, он обязательно обратится к ней за помощью.
– Как зовут вашу жену? – спросила мисс Хафф.
– А для чего вам нужно это знать?
– Мне бы хотелось называть ее по имени, когда она будет звонить сюда. Я и в телефонных разговорах привыкла быть вежливой и дружелюбной.
– Эбби.
– А какой кофе вы предпочитаете?
– Черный. Но я варю его сам.
– Что вы, я не против того, чтобы варить для вас кофе. Это мои обязанности.
– Я варю свой кофе сам.
– Но это делают все секретарши.
– Если вы хоть раз прикоснетесь к моему кофе, я обещаю вам проследить, чтобы вас отправили в канцелярию лизать марки.
– У нас марки наклеивает машина. А на Уолл-стрит их лижут?
– Это была метафора.
– Хорошо. Имя вашей жены я запомнила, вопрос с кофе мы обсудили. Я готова приступать к работе.
– С утра. Будьте здесь в восемь тридцать.
– Да, босс.
Она вышла, и Митч улыбнулся себе. “Дерзкая баба, – подумал он, – зато с ней не соскучишься”.
Следующим посетителем оказался Ламар. Он опаздывал на встречу с Натаном Локом, но ему хотелось заглянуть на секунду к другу. Он был доволен тем, что их кабинеты рядом. Еще раз извинился за несостоявшийся ужин. Да, конечно, он вместе с Кэй и детьми будет у них сегодня к семи, чтобы посмотреть дом и обстановку.
Хантеру Куину уже исполнилось пять лет, а его сестре Холли – семь. Оба сидели за новехоньким обеденным столом и с безукоризненными манерами поедали спагетти, благовоспитанно пропуская мимо ушей то, о чем разговаривали взрослые. Эбби не сводила с них глаз и мечтала о собственных детишках. Митч находил их прелестными, но ему все не представлялось случая сказать об этом родителям. Он переживал события дня снова и снова.
Женщины быстро покончили с едой и отправились рассматривать мебель и судачить о том, как бы лучше ее расставить. Малыши потащили Херси во двор.
– Меня несколько удивило то, что они дали тебе Толара, – вытирая губы салфеткой, произнес Ламар.
– Почему?
– По-моему, он никогда раньше не связывался с сотрудниками.
– Тому есть причины?
– Вряд ли. Он отличный парень, но не командный игрок, замкнут. Предпочитает работать один. У них с женой какие-то проблемы, ходит слух, что они живут раздельно. Но он все держит в себе.
Митч отодвинул от себя тарелку, сделал глоток чая со льдом.
– Он хороший юрист?
– Да, очень. Они все хорошие юристы, если уж стали компаньонами. Большая часть его клиентов – богатые люди, которые не прочь подыскать прикрытие от налогов для своих миллионов. Он имеет дело с учреждением компаний с ограниченной ответственностью. Некоторые его ходы довольно рискованны, и он прославился тем, что всегда охотно вступает в борьбу с Национальным налоговым управлением. Почти все его клиенты известны своим стремлением к рискованной игре. Тебе придется попотеть, сидя над документами, но будет интересно.
– Половину обеда он объяснял мне, как оформлять свои счета.
– О, это важно. От нас постоянно требуют, чтобы наши счета росли. А что мы имеем на продажу? Только наше время. После того как сдашь экзамен, твои счета будут еженедельно просматривать Толар и Макнайт. Все это компьютеризировано, так что они смогут высчитать твою производительность с точностью до десяти центов. В течение первых шести месяцев твои счета должны покрывать тридцать-сорок часов в неделю. Затем на протяжении двух лет – пятьдесят. И прежде чем рассматривать тебя в качестве кандидата на партнерство, ты должен будешь на протяжении нескольких лет покрывать своими счетами не менее шестидесяти часов в неделю. Ни у кого из компаньонов нет меньше этой цифры – и у большинства с максимальными почасовыми ставками.
– Немало.
– Да, вроде бы, но только на первый взгляд. Хороший юрист может работать восемь или девять часов в сутки и писать в счет двенадцать. Это называется подкладка, или подбивка. Может, это не совсем справедливо по отношению к клиенту, но это общепринятая практика. Все крупные фирмы выросли именно на этом. Это просто игра.
– Не очень-то этичная.
– А как же адвокаты, навязывающие свои услуги тем, кто пострадал от несчастных случаев? Неэтично юристу, представляющему интересы наркодельцов, получать свой гонорар наличными, если у него есть основания подозревать, что эти деньги – грязные. Вокруг нас полно неэтичных вещей. А что ты скажешь о враче из государственной больницы, принимающем по сотне пациентов в день? Или о хирурге, который делает абсолютно ненужную больному операцию? Некоторые из самых неэтичных людей, которых я встречал в жизни, – это мои клиенты. Не так уж трудно подбить свой счет, если твой клиент – мультимиллионер, пытающийся изнасиловать правительство и желающий сделать это легально – с твоей помощью. Мы все занимаемся этим.
– Этому учат в фирме?
– Этому учишься сам. Когда начинаешь работать, много времени уходит на всякую чушь, впустую, постепенно приходит навык, ты уже действуешь экономнее, напрямую идешь к цели. Поверь, Митч, поработаешь с нами год и поймешь, как, работая десять часов в день, вставлять в счет двадцать. Это шестое чувство, которое приходит к юристу с опытом.
– Какой еще опыт я приобрету?
Ламар побренчал кубиками льда в стакане, задумавшись.
– Наберешься немного цинизма, профессия работает на тебя. Когда ты учился, ты наверняка вынашивал благородные идеи о том, каков должен быть порядочный юрист. Борец за права личности, защитник Конституции, последнее прибежище обиженных, принципиальный адвокат, стоящий на страже интересов своего клиента. После шести месяцев практической работы ты начинаешь понимать, что ты всего лишь наемник, ловко подвешенный язык, продавшийся большим боссам, доступный любому мошеннику и подонку, имеющему достаточно денег, чтобы оплачивать твои сумасшедшие гонорары. И ничто уже не тревожит твою совесть. Все привыкли думать, что право – удел достойных, но ты столкнешься с таким количеством бесчестных юристов, что тебе захочется поставить на этой профессии точку и попытаться подыскать себе работу почище. Да, Митч, ты станешь циником. А это грустно, поверь.
– Может, не стоило тебе говорить мне об этом в самом начале?
– Но ведь за это тебе будут платить. Ты не представляешь себе, какую грязную и нудную работу готов выполнять человек за двести тысяч долларов в год.
– Грязную и нудную? Но это звучит просто страшно, Ламар.
– Мне очень жаль, Митч. Все не так уж и плохо. С четверга мой взгляд на жизнь совершенно изменился.
– Может, хочешь посмотреть на дом? Он неплох.
– В другой раз. Давай-ка поболтаем.
6
Будильник, стоящий на столике у новой кровати, взорвался трезвоном в пять утра, но Митч тут же усмирил его. Пошатываясь от сна, он пробрался через темный дом к задней двери, где его уже Нетерпеливо ждал Херси. Он выпустил пса во двор, а сам отправился в душ. Через двадцать минут он зашел в спальню, поцеловал спящую жену – она даже не пошевелилась.
Улицы были пусты, и он добрался до Бендини-билдинга всего за десять минут. Митч решил, что день начнется для него в пять тридцать утра, если, конечно, кто-нибудь не придет еще раньше. Тогда завтра он будет на месте в пять, в четыре тридцать или в любое другое время, но – первым. Сон – чепуха. Сегодня он будет первым в офисе, и завтра тоже, и так каждый день до того момента, когда он станет компаньоном. Если у других на это уходило десять лет, то он добьется своего через семь. Он твердо решил стать самым молодым в истории фирмы компаньоном.
Автостоянка у здания фирмы была обнесена цепью на столбиках, у въезда стояла будка охраны. На месте, где он должен был ставить свой “БМВ”, между двух желтых полос, прямо на бетонном покрытии краской нанесено его имя. У ворот Митч притормозил, ожидая, пока их откроют. Из темноты появился охранник в форме, подошел к дверце автомобиля. Митч нажал кнопку, стекло поползло вниз, и в образовавшуюся щель он протянул охраннику пластиковую карточку со своей фотографией.
– Вы, должно быть, новенький, – проговорил тот, гладя на пропуск.
– Да. Митч Макдир.
– Читать я умею. По машине можно догадаться.
– А как ваше имя?
– Датч Хендрикс. Тридцать три года в полицейском управлении Мемфиса.
– Рад знакомству, Датч.
– Взаимно. Ранняя пташка, да?
Митч улыбнулся и забрал у него пропуск.
– Нет. Я-то думал, что все уже давно здесь. Датч сделал вид, что улыбается.
– Вы первый. Чуть позже появится мистер Лок. Ворота распахнулись, Датч махнул ему рукой в сторону стоянки. Митч нашел свое имя, выписанное белой краской, и загнал свой чистенький “БМВ” на место в третьем ряду от стены здания. Подхватив с заднего сиденья изящный кожаный чемоданчик, совершенно пустой, он аккуратно прикрыл дверцу автомобиля. У входа в здание его уже поджидал новый охранник. Митч представился и ему, глядя, как тот открывает дверь. Он посмотрел на часы: ровно пять тридцать. Стало чуть легче на душе – значит, пять тридцать достаточно рано для того, чтобы быть первым. Значит, остальные еще спят.
В углу его кабинета на полу стояли три ящика, куда он в беспорядке свалил накопившиеся за годы учебы книги, папки, блокноты, тетради. Подняв один из ящиков, Митч поставил его на стол, начал разбирать содержимое. Извлеченное он тут же раскладывал отдельными кучками на столе.
После двух чашек кофе в третьем ящике он обнаружил материалы для подготовки к экзамену. Потянулся, подошел к окну, поднял жалюзи. Светлее стало ненамного, поэтому он и не заметил внезапно появившейся в дверном проеме фигуры.
– Доброе утро!
Митч резко обернулся и уставился на вошедшего. – Вы испугали меня, – сказал он и глубоко вздохнул.
– Прошу прощения. Я – Натан Лок. По-моему, мы не встречались.
– Меня зовут Митч Макдир, я новичок. Они пожали друг другу руки.
– Да, знаю. Это моя вина, что мы не встретились раньше. Во время ваших двух первых приездов я был довольно-таки занят. Мне кажется, я видел вас на похоронах в понедельник.
Митч согласно наклонил голову, хотя и был уверен, что находился от него на расстоянии не меньше ста метров, иначе бы он сам его запомнил. Уж, во всяком случае, глаза – холодные, черные, окруженные черными же морщинками. Глаза сильного человека. Незабываемые глаза. Волосы на голове Лока были совершенно белыми, редкими на самом верху и погуще над ушами, их белизна резко контрастировала с цветом лица. Когда он говорил, глаза сужались, черные зрачки начинали неистово сверкать. Недобрые глаза. Знающие глаза.
– Очень может быть, – выговорил Митч, захваченный врасплох этим самым зловещим из виденных им прежде лиц, – очень может быть.
– Я вижу, вы встаете рано.
– Да, сэр.
– Что ж, хорошо, что вы пришли к нам. С этими словами Натан Лок оставил Митча одного, Митч даже высунул голову в коридор, а потом запер за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Как зовут вашу жену? – спросила мисс Хафф.
– А для чего вам нужно это знать?
– Мне бы хотелось называть ее по имени, когда она будет звонить сюда. Я и в телефонных разговорах привыкла быть вежливой и дружелюбной.
– Эбби.
– А какой кофе вы предпочитаете?
– Черный. Но я варю его сам.
– Что вы, я не против того, чтобы варить для вас кофе. Это мои обязанности.
– Я варю свой кофе сам.
– Но это делают все секретарши.
– Если вы хоть раз прикоснетесь к моему кофе, я обещаю вам проследить, чтобы вас отправили в канцелярию лизать марки.
– У нас марки наклеивает машина. А на Уолл-стрит их лижут?
– Это была метафора.
– Хорошо. Имя вашей жены я запомнила, вопрос с кофе мы обсудили. Я готова приступать к работе.
– С утра. Будьте здесь в восемь тридцать.
– Да, босс.
Она вышла, и Митч улыбнулся себе. “Дерзкая баба, – подумал он, – зато с ней не соскучишься”.
Следующим посетителем оказался Ламар. Он опаздывал на встречу с Натаном Локом, но ему хотелось заглянуть на секунду к другу. Он был доволен тем, что их кабинеты рядом. Еще раз извинился за несостоявшийся ужин. Да, конечно, он вместе с Кэй и детьми будет у них сегодня к семи, чтобы посмотреть дом и обстановку.
Хантеру Куину уже исполнилось пять лет, а его сестре Холли – семь. Оба сидели за новехоньким обеденным столом и с безукоризненными манерами поедали спагетти, благовоспитанно пропуская мимо ушей то, о чем разговаривали взрослые. Эбби не сводила с них глаз и мечтала о собственных детишках. Митч находил их прелестными, но ему все не представлялось случая сказать об этом родителям. Он переживал события дня снова и снова.
Женщины быстро покончили с едой и отправились рассматривать мебель и судачить о том, как бы лучше ее расставить. Малыши потащили Херси во двор.
– Меня несколько удивило то, что они дали тебе Толара, – вытирая губы салфеткой, произнес Ламар.
– Почему?
– По-моему, он никогда раньше не связывался с сотрудниками.
– Тому есть причины?
– Вряд ли. Он отличный парень, но не командный игрок, замкнут. Предпочитает работать один. У них с женой какие-то проблемы, ходит слух, что они живут раздельно. Но он все держит в себе.
Митч отодвинул от себя тарелку, сделал глоток чая со льдом.
– Он хороший юрист?
– Да, очень. Они все хорошие юристы, если уж стали компаньонами. Большая часть его клиентов – богатые люди, которые не прочь подыскать прикрытие от налогов для своих миллионов. Он имеет дело с учреждением компаний с ограниченной ответственностью. Некоторые его ходы довольно рискованны, и он прославился тем, что всегда охотно вступает в борьбу с Национальным налоговым управлением. Почти все его клиенты известны своим стремлением к рискованной игре. Тебе придется попотеть, сидя над документами, но будет интересно.
– Половину обеда он объяснял мне, как оформлять свои счета.
– О, это важно. От нас постоянно требуют, чтобы наши счета росли. А что мы имеем на продажу? Только наше время. После того как сдашь экзамен, твои счета будут еженедельно просматривать Толар и Макнайт. Все это компьютеризировано, так что они смогут высчитать твою производительность с точностью до десяти центов. В течение первых шести месяцев твои счета должны покрывать тридцать-сорок часов в неделю. Затем на протяжении двух лет – пятьдесят. И прежде чем рассматривать тебя в качестве кандидата на партнерство, ты должен будешь на протяжении нескольких лет покрывать своими счетами не менее шестидесяти часов в неделю. Ни у кого из компаньонов нет меньше этой цифры – и у большинства с максимальными почасовыми ставками.
– Немало.
– Да, вроде бы, но только на первый взгляд. Хороший юрист может работать восемь или девять часов в сутки и писать в счет двенадцать. Это называется подкладка, или подбивка. Может, это не совсем справедливо по отношению к клиенту, но это общепринятая практика. Все крупные фирмы выросли именно на этом. Это просто игра.
– Не очень-то этичная.
– А как же адвокаты, навязывающие свои услуги тем, кто пострадал от несчастных случаев? Неэтично юристу, представляющему интересы наркодельцов, получать свой гонорар наличными, если у него есть основания подозревать, что эти деньги – грязные. Вокруг нас полно неэтичных вещей. А что ты скажешь о враче из государственной больницы, принимающем по сотне пациентов в день? Или о хирурге, который делает абсолютно ненужную больному операцию? Некоторые из самых неэтичных людей, которых я встречал в жизни, – это мои клиенты. Не так уж трудно подбить свой счет, если твой клиент – мультимиллионер, пытающийся изнасиловать правительство и желающий сделать это легально – с твоей помощью. Мы все занимаемся этим.
– Этому учат в фирме?
– Этому учишься сам. Когда начинаешь работать, много времени уходит на всякую чушь, впустую, постепенно приходит навык, ты уже действуешь экономнее, напрямую идешь к цели. Поверь, Митч, поработаешь с нами год и поймешь, как, работая десять часов в день, вставлять в счет двадцать. Это шестое чувство, которое приходит к юристу с опытом.
– Какой еще опыт я приобрету?
Ламар побренчал кубиками льда в стакане, задумавшись.
– Наберешься немного цинизма, профессия работает на тебя. Когда ты учился, ты наверняка вынашивал благородные идеи о том, каков должен быть порядочный юрист. Борец за права личности, защитник Конституции, последнее прибежище обиженных, принципиальный адвокат, стоящий на страже интересов своего клиента. После шести месяцев практической работы ты начинаешь понимать, что ты всего лишь наемник, ловко подвешенный язык, продавшийся большим боссам, доступный любому мошеннику и подонку, имеющему достаточно денег, чтобы оплачивать твои сумасшедшие гонорары. И ничто уже не тревожит твою совесть. Все привыкли думать, что право – удел достойных, но ты столкнешься с таким количеством бесчестных юристов, что тебе захочется поставить на этой профессии точку и попытаться подыскать себе работу почище. Да, Митч, ты станешь циником. А это грустно, поверь.
– Может, не стоило тебе говорить мне об этом в самом начале?
– Но ведь за это тебе будут платить. Ты не представляешь себе, какую грязную и нудную работу готов выполнять человек за двести тысяч долларов в год.
– Грязную и нудную? Но это звучит просто страшно, Ламар.
– Мне очень жаль, Митч. Все не так уж и плохо. С четверга мой взгляд на жизнь совершенно изменился.
– Может, хочешь посмотреть на дом? Он неплох.
– В другой раз. Давай-ка поболтаем.
6
Будильник, стоящий на столике у новой кровати, взорвался трезвоном в пять утра, но Митч тут же усмирил его. Пошатываясь от сна, он пробрался через темный дом к задней двери, где его уже Нетерпеливо ждал Херси. Он выпустил пса во двор, а сам отправился в душ. Через двадцать минут он зашел в спальню, поцеловал спящую жену – она даже не пошевелилась.
Улицы были пусты, и он добрался до Бендини-билдинга всего за десять минут. Митч решил, что день начнется для него в пять тридцать утра, если, конечно, кто-нибудь не придет еще раньше. Тогда завтра он будет на месте в пять, в четыре тридцать или в любое другое время, но – первым. Сон – чепуха. Сегодня он будет первым в офисе, и завтра тоже, и так каждый день до того момента, когда он станет компаньоном. Если у других на это уходило десять лет, то он добьется своего через семь. Он твердо решил стать самым молодым в истории фирмы компаньоном.
Автостоянка у здания фирмы была обнесена цепью на столбиках, у въезда стояла будка охраны. На месте, где он должен был ставить свой “БМВ”, между двух желтых полос, прямо на бетонном покрытии краской нанесено его имя. У ворот Митч притормозил, ожидая, пока их откроют. Из темноты появился охранник в форме, подошел к дверце автомобиля. Митч нажал кнопку, стекло поползло вниз, и в образовавшуюся щель он протянул охраннику пластиковую карточку со своей фотографией.
– Вы, должно быть, новенький, – проговорил тот, гладя на пропуск.
– Да. Митч Макдир.
– Читать я умею. По машине можно догадаться.
– А как ваше имя?
– Датч Хендрикс. Тридцать три года в полицейском управлении Мемфиса.
– Рад знакомству, Датч.
– Взаимно. Ранняя пташка, да?
Митч улыбнулся и забрал у него пропуск.
– Нет. Я-то думал, что все уже давно здесь. Датч сделал вид, что улыбается.
– Вы первый. Чуть позже появится мистер Лок. Ворота распахнулись, Датч махнул ему рукой в сторону стоянки. Митч нашел свое имя, выписанное белой краской, и загнал свой чистенький “БМВ” на место в третьем ряду от стены здания. Подхватив с заднего сиденья изящный кожаный чемоданчик, совершенно пустой, он аккуратно прикрыл дверцу автомобиля. У входа в здание его уже поджидал новый охранник. Митч представился и ему, глядя, как тот открывает дверь. Он посмотрел на часы: ровно пять тридцать. Стало чуть легче на душе – значит, пять тридцать достаточно рано для того, чтобы быть первым. Значит, остальные еще спят.
В углу его кабинета на полу стояли три ящика, куда он в беспорядке свалил накопившиеся за годы учебы книги, папки, блокноты, тетради. Подняв один из ящиков, Митч поставил его на стол, начал разбирать содержимое. Извлеченное он тут же раскладывал отдельными кучками на столе.
После двух чашек кофе в третьем ящике он обнаружил материалы для подготовки к экзамену. Потянулся, подошел к окну, поднял жалюзи. Светлее стало ненамного, поэтому он и не заметил внезапно появившейся в дверном проеме фигуры.
– Доброе утро!
Митч резко обернулся и уставился на вошедшего. – Вы испугали меня, – сказал он и глубоко вздохнул.
– Прошу прощения. Я – Натан Лок. По-моему, мы не встречались.
– Меня зовут Митч Макдир, я новичок. Они пожали друг другу руки.
– Да, знаю. Это моя вина, что мы не встретились раньше. Во время ваших двух первых приездов я был довольно-таки занят. Мне кажется, я видел вас на похоронах в понедельник.
Митч согласно наклонил голову, хотя и был уверен, что находился от него на расстоянии не меньше ста метров, иначе бы он сам его запомнил. Уж, во всяком случае, глаза – холодные, черные, окруженные черными же морщинками. Глаза сильного человека. Незабываемые глаза. Волосы на голове Лока были совершенно белыми, редкими на самом верху и погуще над ушами, их белизна резко контрастировала с цветом лица. Когда он говорил, глаза сужались, черные зрачки начинали неистово сверкать. Недобрые глаза. Знающие глаза.
– Очень может быть, – выговорил Митч, захваченный врасплох этим самым зловещим из виденных им прежде лиц, – очень может быть.
– Я вижу, вы встаете рано.
– Да, сэр.
– Что ж, хорошо, что вы пришли к нам. С этими словами Натан Лок оставил Митча одного, Митч даже высунул голову в коридор, а потом запер за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59