В таких случаях мы просто молчим. Это понятно?
– Конечно, мистер Ламберт.
– Хорошо. Мы очень гордимся тобой, Митч. Ты станешь отличным юристом, богатым юристом, Митч. До субботы!
Митч вышел из кабинета, но не успел сделать и нескольких шагов, как миссис Ида, подойдя к нему, сообщила, что его ждет мистер Толар, срочно. Поблагодарив секретаршу Ламберта, Митч устремился вниз по лестнице, затем по коридору, мимо собственной двери – прямо в угловой офис. Теперь уже там суетились три женщины, перешептываясь между собой, в то время как их босс вновь громко кричал в телефонную трубку. Митч отыскал взглядом свободный стул у двери. Перед ним разворачивалось прямо-таки цирковое действо. Секретарши листали папки и блокноты, бормоча что-то между собой на каком-то непонятном Митчу языке. Время от времени Эйвери щелкал пальцами, указывая туда или сюда, после чего женщины начинали метаться по кабинету, как испуганные кролики.
Через некоторое время Эйвери опустил трубку на рычаги, опять-таки не попрощавшись. Оглянулся на Митча.
– Опять Сонни Кэппс. Гонконгская семейка требует с него семьдесят пять миллионов, и он согласился заплатить. В товарищество войдет сорок один компаньон вместо двадцати пяти. Если мы не уложимся в двадцать дней, сделка лопнет.
К Митчу подошли две секретарши, у каждой – по толстой папке.
– Справишься? – В голосе Эйвери слышалась чуть ли не насмешка. Секретарши смотрели на него во все глаза.
Митч подхватил обе папки и направился к двери.
– Безусловно справлюсь. Это все?
– Тебе этого хватит. С этого момента и до субботы забрось все остальное, понятно?
– Да, босс.
Придя к себе, Митч первым делом собрал со стола экзаменационные материалы, все пятнадцать томов, и сложил их в углу. На их место аккуратно легли папки
Кэппса. Отдышавшись, он начал вгрызаться в бумаги, но тут же его отвлек стук в дверь.
– Кто?
Дверь приоткрылась, он увидел голову Нины.
– Страшно не хотела вас беспокоить, но прибыла новая мебель.
Митч начал массировать кончиками пальцев виски, бормоча проклятия.
– Может быть, пару часов вам лучше поработать в библиотеке?
– Может быть.
Он собрал документы в папки и вместе с Ниной перетащил экзаменационные материалы в коридор, где два крупных негра стояли рядом с громоздкими шкафами для картотеки и свернутым в рулон ковром.
Нина проводила его до библиотеки.
– В два я должен был встретиться с Ламаром Куином для подготовки к экзамену. Позвоните ему и отмените встречу. Скажите, что я объясню позже.
– На два часа у вас была запланирована встреча с Джиллом Воном.
– Отменить.
– Но он компаньон.
– Отменить. Встречусь позже.
– Это недальновидно.
– Делайте то, что вам говорят.
– Вы – босс.
– Благодарю вас.
Обойщица оказалась мускулистой, невысокого роста женщиной, уже немолодой, но привыкшей к нелегкой работе и в совершенстве владеющей необходимыми навыками. Разговорившись с Эбби, она рассказала ей, что вот уже почти сорок лет она оклеивает дорогими обоями лучшие дома в Мемфисе. Хотя она тараторила без умолку, дело двигалось вперед споро. Резец ее был точным, как скальпель хирурга, а наклеивала полосы на стены она с непередаваемым артистизмом. Пока клей подсыхал, женщина из карманчика на кожаном поясе вытащила мерную ленту и с нею в руках скрупулезно исследовала остававшийся голым угол столовой. Работая, она шептала себе под нос какие-то цифры, расшифровать которые Эбби отчаялась. Замерив длину и высоту в четырех разных точках, обойщица доверила эти данные своей памяти. Затем она поднялась на стремянку и скомандовала Эбби подать ей рулон бумаги. Примерилась – рисунок совпадал идеально. Прижав полосу к стене, она в сотый раз начала нахваливать обои, сетовать на их дороговизну, клясться в том, что они не потеряют своего нарядного вида и через много-много лет. Цвет обоев ей тоже нравился, они хорошо сочетались со шторами и коврами. Эбби уже устала благодарить ее за комплименты. Она просто кивала и посматривала на стрелки часов: пора уже было готовить обед.
Попрощавшись с обойщицей, Эбби отправилась в спальню, полностью разделась и улеглась поперек постели. Подтянув телефон, набрала номер мужа, из короткого разговора с Ниной выяснила, что Митч сейчас на каком-то совещании и будет позднее. Секретарша сказала, что он позвонит домой. Лежа на спине, Эбби вытянула длинные, загоревшие на солнце и уставшие за день ноги, повела плечами. Лопасти большого вентилятора на потолке посылали ее телу волны нежного, теплого воздуха. В конце концов, ведь Митч придет сегодня домой. Ну, поработает какое-то время сто часов в неделю, потом снизит планку до восьмидесяти. Ничего, она умеет ждать.
Незаметно задремав, она проснулась через час и тут же испуганно вскочила с постели: было уже почти шесть. Телятина! Пикантная телятина! Эбби быстро натянула шорты цвета хаки, белую футболку и устремилась в кухню, почти уже готовую, за исключением занавесок на окнах и кое-какой мелкой покраски. Но это уже на следующей неделе. В итальянской поваренной книге она разыскала рецепт и начала раскладывать на столе все необходимое. Настоящее мясо, пока учились, они ели не часто; если она готовила что-то дома, то это, как правило, был цыпленок “так” или цыпленок “этак”. В основном они питались бутербродами и сосисками.
Однако теперь, когда на них так неожиданно обрушился достаток, пришло время учиться готовить по-настоящему. В первую неделю их жизни на новом месте она каждый вечер выдумывала что-нибудь новенькое, и они ужинали, когда бы Митч ни возвращался домой. Эбби составляла в уме меню, штудировала поваренные книги, экспериментировала с соусами. Неизвестно по какой причине, но Митч любил итальянскую кухню, и, после того как спагетти и свинина по-монастырски были апробированы и одобрены, настало время для пикантной телятины.
Эбби отбила до необходимой толщины куски телятины, обваляла их в муке с солью и перцем. Поставила на огонь кастрюльку с водой для соуса, налила в стакан сухого вина и включила радио. Дважды после обеда она звонила Митчу, а он так и не выбрал времени хотя бы на один звонок. Эбби собралась было позвонить еще раз, но тут же передумала: теперь была его очередь. Ужин она приготовит, а съедят они его, когда Митч вернется.
К семи ужин был готов: бекон и салат из помидоров, телятина, хлеб с чесноком в духовке. Он так и не позвонил. Прихватив бокал с вином, Эбби вышла во внутренний дворик и осмотрелась. Навстречу ей из-под кустов выскочил Херси. Вместе обошли они весь двор, разглядывая травяной газон и делая остановки у двух старых огромных дубов. В толстых ветвях самого большого из них виднелись обломки скворечника. На стволе – чьи-то вырезанные инициалы, на другом – обрывок веревки. Эбби нашла старый резиновый мячик, швырнула его под кусты и развлекалась тем, что смотрела на рыщущего в поисках мяча пса. Она напряженно вслушивалась в вечернюю тишину: не раздастся ли телефонный звонок. Телефон молчал.
Херси вдруг замер, напрягся и тявкнул, повернувшись в сторону участка соседа. Аккуратно подстриженная живая изгородь из самшита раздалась в стороны, обнаружив за собой мистера Райса, соседа. Лицо его покрылось капельками пота, рубашка была насквозь мокрой. Он снял длинные зеленого цвета перчатки и только тут заметил стоящую под дубом Эбби. Улыбнулся. Опустил глаза вниз, на ее загорелые ноги, и улыбнулся еще шире. Утерев потной рукой лоб, подошел к разделяющей два участка ограде.
– Как поживаете? – Дыхание его было прерывистым, редкие седые волосы намокли от пота.
– Отлично, мистер Райс. А как вы?
– Жара. Должно быть, градусов сто.
Эбби неторопливо подошла к ограде поболтать.
– Газон у вас просто замечательный, – сказала она соседу.
Он еще раз утер пот, сплюнул.
– Вы называете это “замечательный”? Да это можно отсылать в журнал. Я не видел еще газона лучше, он должен был стать газоном месяца, но меня обошли. Где ваш муж?
– На работе. Он засиживается допоздна.
– Уже почти восемь. По-моему, он умчался еще до восхода. В полседьмого утра я вышел прогуляться, так его уже не было. Что это с ним?
– Он любит свою работу.
– Имей я такую жену-красавицу, я сидел бы дома. Ни за что бы не вышел.
Эбби улыбнулась комплименту.
– Как поживает миссис Райс? Он нахмурился, швырнул пучок сорняков за забор.
– Боюсь, не очень. Не очень-то хорошо. Он отвел взгляд, поджал губы. Его жена медленно умирала от рака. Детей у них не было. Врачи давали ей год, как максимум. Удалили почти весь желудок, но опухоль перекинулась на легкие. Весила она сейчас едва ли девяносто фунтов и почти не поднималась с постели. Когда Эбби вместе с Митчем впервые зашли к нему на участок, в глазах его стояли слезы, едва только он заговорил о жене и о том, каким одиноким он станет после того, как пятьдесят один год они прожили вместе.
– И вот, видите ли, моя работа не заслужила того, чтобы называться газоном месяца! Просто я живу не в той части города. Призы достаются богачам, которые нанимают мальчиков, делающих всю черную работу, в то время как сами они сидят у бассейна с коктейлем в руках. Но ведь и вправду это красиво, да?
– Просто глазам не верится. Сколько раз в неделю вы его стрижете?
– Три или четыре, это зависит от дождей. Хотите, подстригу и ваш газон?
– Спасибо, я подожду, пока этим займется муж.
– Похоже, у него туговато со временем. Буду посматривать и, если понадобится стрижка, загляну к вам.
Обернувшись, Эбби посмотрела на кухонное окно.
– Вы не слышите телефон? – спросила она уже на ходу.
Сосед показал ей на свой слуховой аппарат. Попрощавшись, она побежала к дому. Телефон смолк, как только она дотронулась до трубки. Была уже половина девятого, почти совсем стемнело. Она набрала его номер, но на том конце никто не подходил. Наверное, он уже выехал домой.
За час до полуночи зазвонил телефон. Если не считать этого звонка, то тишину кабинета на втором этаже нарушало только легкое похрапывание. Покоившиеся на новом столе скрещенные ноги затекли, но телу, развалившемуся в мягком кожаном кресле, было удобно. Митч склонился во сне на сторону, он устал и ничего не слышал, но чувствовал. Листы папки Кэппса были раскиданы по всему столу, а один из наиболее угрожающе выглядевших документов Митч крепко прижимал к животу. Ботинки стояли на полу, рядом с кучей бумаг. Между ботинками валялся опустошенный пакетик из-под жареного картофеля.
После десятка звонков Митч пошевелился, потянулся рукой за трубкой. Звонила жена.
– Почему ты не позвонил мне? – спросила она прохладно и все же с тревогой в голосе.
– Прости, пожалуйста, я заснул. Сколько сейчас времени? – Протерев глаза, он попытался рассмотреть стрелки часов.
– Одиннадцать вечера. Жаль, что ты не позвонил.
– Я звонил, но ты не подходила.
– Во сколько?
– Между восемью и девятью. Где ты была?
Она не ответила. Подождала. Затем спросила сама:
– Ты собираешься домой?
– Нет. Я буду работать всю ночь.
– Всю ночь? Но ты не можешь сидеть там до утра, Митч!
– Почему же? Могу, здесь это обычное дело. В этом нет ничего нового, я этого ожидал.
– А я ожидаю тебя, Митч. Уж позвонить-то ты мог, во всяком случае. Ужин ждет тебя на плите.
– Прости. У меня выходят все сроки, я потерял счет времени. Прости, Эбби.
В трубке наступило молчание – она соображала, простить или не прощать?
– Это может превратиться в привычку, Митч.
– Может.
– Понимаю. Когда, по твоим расчетам, ты сможешь быть дома?
– Тебе страшно?
– Нет, мне не страшно. Я собираюсь спать.
– Я заеду к семи утра, мне нужно будет принять душ.
– Вот и хорошо. Если я буду спать, не буди меня. Она повесила трубку. Митч долго смотрел на телефон, прежде чем положить на рычаг свою. На пятом этаже человек в наушниках хихикнул. “Не буди меня. Ну и дела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Конечно, мистер Ламберт.
– Хорошо. Мы очень гордимся тобой, Митч. Ты станешь отличным юристом, богатым юристом, Митч. До субботы!
Митч вышел из кабинета, но не успел сделать и нескольких шагов, как миссис Ида, подойдя к нему, сообщила, что его ждет мистер Толар, срочно. Поблагодарив секретаршу Ламберта, Митч устремился вниз по лестнице, затем по коридору, мимо собственной двери – прямо в угловой офис. Теперь уже там суетились три женщины, перешептываясь между собой, в то время как их босс вновь громко кричал в телефонную трубку. Митч отыскал взглядом свободный стул у двери. Перед ним разворачивалось прямо-таки цирковое действо. Секретарши листали папки и блокноты, бормоча что-то между собой на каком-то непонятном Митчу языке. Время от времени Эйвери щелкал пальцами, указывая туда или сюда, после чего женщины начинали метаться по кабинету, как испуганные кролики.
Через некоторое время Эйвери опустил трубку на рычаги, опять-таки не попрощавшись. Оглянулся на Митча.
– Опять Сонни Кэппс. Гонконгская семейка требует с него семьдесят пять миллионов, и он согласился заплатить. В товарищество войдет сорок один компаньон вместо двадцати пяти. Если мы не уложимся в двадцать дней, сделка лопнет.
К Митчу подошли две секретарши, у каждой – по толстой папке.
– Справишься? – В голосе Эйвери слышалась чуть ли не насмешка. Секретарши смотрели на него во все глаза.
Митч подхватил обе папки и направился к двери.
– Безусловно справлюсь. Это все?
– Тебе этого хватит. С этого момента и до субботы забрось все остальное, понятно?
– Да, босс.
Придя к себе, Митч первым делом собрал со стола экзаменационные материалы, все пятнадцать томов, и сложил их в углу. На их место аккуратно легли папки
Кэппса. Отдышавшись, он начал вгрызаться в бумаги, но тут же его отвлек стук в дверь.
– Кто?
Дверь приоткрылась, он увидел голову Нины.
– Страшно не хотела вас беспокоить, но прибыла новая мебель.
Митч начал массировать кончиками пальцев виски, бормоча проклятия.
– Может быть, пару часов вам лучше поработать в библиотеке?
– Может быть.
Он собрал документы в папки и вместе с Ниной перетащил экзаменационные материалы в коридор, где два крупных негра стояли рядом с громоздкими шкафами для картотеки и свернутым в рулон ковром.
Нина проводила его до библиотеки.
– В два я должен был встретиться с Ламаром Куином для подготовки к экзамену. Позвоните ему и отмените встречу. Скажите, что я объясню позже.
– На два часа у вас была запланирована встреча с Джиллом Воном.
– Отменить.
– Но он компаньон.
– Отменить. Встречусь позже.
– Это недальновидно.
– Делайте то, что вам говорят.
– Вы – босс.
– Благодарю вас.
Обойщица оказалась мускулистой, невысокого роста женщиной, уже немолодой, но привыкшей к нелегкой работе и в совершенстве владеющей необходимыми навыками. Разговорившись с Эбби, она рассказала ей, что вот уже почти сорок лет она оклеивает дорогими обоями лучшие дома в Мемфисе. Хотя она тараторила без умолку, дело двигалось вперед споро. Резец ее был точным, как скальпель хирурга, а наклеивала полосы на стены она с непередаваемым артистизмом. Пока клей подсыхал, женщина из карманчика на кожаном поясе вытащила мерную ленту и с нею в руках скрупулезно исследовала остававшийся голым угол столовой. Работая, она шептала себе под нос какие-то цифры, расшифровать которые Эбби отчаялась. Замерив длину и высоту в четырех разных точках, обойщица доверила эти данные своей памяти. Затем она поднялась на стремянку и скомандовала Эбби подать ей рулон бумаги. Примерилась – рисунок совпадал идеально. Прижав полосу к стене, она в сотый раз начала нахваливать обои, сетовать на их дороговизну, клясться в том, что они не потеряют своего нарядного вида и через много-много лет. Цвет обоев ей тоже нравился, они хорошо сочетались со шторами и коврами. Эбби уже устала благодарить ее за комплименты. Она просто кивала и посматривала на стрелки часов: пора уже было готовить обед.
Попрощавшись с обойщицей, Эбби отправилась в спальню, полностью разделась и улеглась поперек постели. Подтянув телефон, набрала номер мужа, из короткого разговора с Ниной выяснила, что Митч сейчас на каком-то совещании и будет позднее. Секретарша сказала, что он позвонит домой. Лежа на спине, Эбби вытянула длинные, загоревшие на солнце и уставшие за день ноги, повела плечами. Лопасти большого вентилятора на потолке посылали ее телу волны нежного, теплого воздуха. В конце концов, ведь Митч придет сегодня домой. Ну, поработает какое-то время сто часов в неделю, потом снизит планку до восьмидесяти. Ничего, она умеет ждать.
Незаметно задремав, она проснулась через час и тут же испуганно вскочила с постели: было уже почти шесть. Телятина! Пикантная телятина! Эбби быстро натянула шорты цвета хаки, белую футболку и устремилась в кухню, почти уже готовую, за исключением занавесок на окнах и кое-какой мелкой покраски. Но это уже на следующей неделе. В итальянской поваренной книге она разыскала рецепт и начала раскладывать на столе все необходимое. Настоящее мясо, пока учились, они ели не часто; если она готовила что-то дома, то это, как правило, был цыпленок “так” или цыпленок “этак”. В основном они питались бутербродами и сосисками.
Однако теперь, когда на них так неожиданно обрушился достаток, пришло время учиться готовить по-настоящему. В первую неделю их жизни на новом месте она каждый вечер выдумывала что-нибудь новенькое, и они ужинали, когда бы Митч ни возвращался домой. Эбби составляла в уме меню, штудировала поваренные книги, экспериментировала с соусами. Неизвестно по какой причине, но Митч любил итальянскую кухню, и, после того как спагетти и свинина по-монастырски были апробированы и одобрены, настало время для пикантной телятины.
Эбби отбила до необходимой толщины куски телятины, обваляла их в муке с солью и перцем. Поставила на огонь кастрюльку с водой для соуса, налила в стакан сухого вина и включила радио. Дважды после обеда она звонила Митчу, а он так и не выбрал времени хотя бы на один звонок. Эбби собралась было позвонить еще раз, но тут же передумала: теперь была его очередь. Ужин она приготовит, а съедят они его, когда Митч вернется.
К семи ужин был готов: бекон и салат из помидоров, телятина, хлеб с чесноком в духовке. Он так и не позвонил. Прихватив бокал с вином, Эбби вышла во внутренний дворик и осмотрелась. Навстречу ей из-под кустов выскочил Херси. Вместе обошли они весь двор, разглядывая травяной газон и делая остановки у двух старых огромных дубов. В толстых ветвях самого большого из них виднелись обломки скворечника. На стволе – чьи-то вырезанные инициалы, на другом – обрывок веревки. Эбби нашла старый резиновый мячик, швырнула его под кусты и развлекалась тем, что смотрела на рыщущего в поисках мяча пса. Она напряженно вслушивалась в вечернюю тишину: не раздастся ли телефонный звонок. Телефон молчал.
Херси вдруг замер, напрягся и тявкнул, повернувшись в сторону участка соседа. Аккуратно подстриженная живая изгородь из самшита раздалась в стороны, обнаружив за собой мистера Райса, соседа. Лицо его покрылось капельками пота, рубашка была насквозь мокрой. Он снял длинные зеленого цвета перчатки и только тут заметил стоящую под дубом Эбби. Улыбнулся. Опустил глаза вниз, на ее загорелые ноги, и улыбнулся еще шире. Утерев потной рукой лоб, подошел к разделяющей два участка ограде.
– Как поживаете? – Дыхание его было прерывистым, редкие седые волосы намокли от пота.
– Отлично, мистер Райс. А как вы?
– Жара. Должно быть, градусов сто.
Эбби неторопливо подошла к ограде поболтать.
– Газон у вас просто замечательный, – сказала она соседу.
Он еще раз утер пот, сплюнул.
– Вы называете это “замечательный”? Да это можно отсылать в журнал. Я не видел еще газона лучше, он должен был стать газоном месяца, но меня обошли. Где ваш муж?
– На работе. Он засиживается допоздна.
– Уже почти восемь. По-моему, он умчался еще до восхода. В полседьмого утра я вышел прогуляться, так его уже не было. Что это с ним?
– Он любит свою работу.
– Имей я такую жену-красавицу, я сидел бы дома. Ни за что бы не вышел.
Эбби улыбнулась комплименту.
– Как поживает миссис Райс? Он нахмурился, швырнул пучок сорняков за забор.
– Боюсь, не очень. Не очень-то хорошо. Он отвел взгляд, поджал губы. Его жена медленно умирала от рака. Детей у них не было. Врачи давали ей год, как максимум. Удалили почти весь желудок, но опухоль перекинулась на легкие. Весила она сейчас едва ли девяносто фунтов и почти не поднималась с постели. Когда Эбби вместе с Митчем впервые зашли к нему на участок, в глазах его стояли слезы, едва только он заговорил о жене и о том, каким одиноким он станет после того, как пятьдесят один год они прожили вместе.
– И вот, видите ли, моя работа не заслужила того, чтобы называться газоном месяца! Просто я живу не в той части города. Призы достаются богачам, которые нанимают мальчиков, делающих всю черную работу, в то время как сами они сидят у бассейна с коктейлем в руках. Но ведь и вправду это красиво, да?
– Просто глазам не верится. Сколько раз в неделю вы его стрижете?
– Три или четыре, это зависит от дождей. Хотите, подстригу и ваш газон?
– Спасибо, я подожду, пока этим займется муж.
– Похоже, у него туговато со временем. Буду посматривать и, если понадобится стрижка, загляну к вам.
Обернувшись, Эбби посмотрела на кухонное окно.
– Вы не слышите телефон? – спросила она уже на ходу.
Сосед показал ей на свой слуховой аппарат. Попрощавшись, она побежала к дому. Телефон смолк, как только она дотронулась до трубки. Была уже половина девятого, почти совсем стемнело. Она набрала его номер, но на том конце никто не подходил. Наверное, он уже выехал домой.
За час до полуночи зазвонил телефон. Если не считать этого звонка, то тишину кабинета на втором этаже нарушало только легкое похрапывание. Покоившиеся на новом столе скрещенные ноги затекли, но телу, развалившемуся в мягком кожаном кресле, было удобно. Митч склонился во сне на сторону, он устал и ничего не слышал, но чувствовал. Листы папки Кэппса были раскиданы по всему столу, а один из наиболее угрожающе выглядевших документов Митч крепко прижимал к животу. Ботинки стояли на полу, рядом с кучей бумаг. Между ботинками валялся опустошенный пакетик из-под жареного картофеля.
После десятка звонков Митч пошевелился, потянулся рукой за трубкой. Звонила жена.
– Почему ты не позвонил мне? – спросила она прохладно и все же с тревогой в голосе.
– Прости, пожалуйста, я заснул. Сколько сейчас времени? – Протерев глаза, он попытался рассмотреть стрелки часов.
– Одиннадцать вечера. Жаль, что ты не позвонил.
– Я звонил, но ты не подходила.
– Во сколько?
– Между восемью и девятью. Где ты была?
Она не ответила. Подождала. Затем спросила сама:
– Ты собираешься домой?
– Нет. Я буду работать всю ночь.
– Всю ночь? Но ты не можешь сидеть там до утра, Митч!
– Почему же? Могу, здесь это обычное дело. В этом нет ничего нового, я этого ожидал.
– А я ожидаю тебя, Митч. Уж позвонить-то ты мог, во всяком случае. Ужин ждет тебя на плите.
– Прости. У меня выходят все сроки, я потерял счет времени. Прости, Эбби.
В трубке наступило молчание – она соображала, простить или не прощать?
– Это может превратиться в привычку, Митч.
– Может.
– Понимаю. Когда, по твоим расчетам, ты сможешь быть дома?
– Тебе страшно?
– Нет, мне не страшно. Я собираюсь спать.
– Я заеду к семи утра, мне нужно будет принять душ.
– Вот и хорошо. Если я буду спать, не буди меня. Она повесила трубку. Митч долго смотрел на телефон, прежде чем положить на рычаг свою. На пятом этаже человек в наушниках хихикнул. “Не буди меня. Ну и дела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59