Невинная поездка, чтобы немного поплавать под водой, может, поудить, если будет клев. Эбанкс согласился принять участие в их прогулке по морю только после длительных уговоров Митча, который настаивал на том, что им втроем необходимо обговорить кое-какие личные вопросы.
Личные вопросы, имеющие некоторое отношение к гибели его сына.
С увитого зеленью балкона на втором этаже коттеджа, стоявшего на пляже. Скандинав следил за двумя головами в масках, которые то выныривали на поверхность, то скрывались под водой неподалеку от рыболовного катера. Он передал бинокль двухтонному Тони Верклеру, тут же, впрочем, соскучившемуся и вернувшему мощную оптику прежнему владельцу. Восхитительно сложенная яркая блондинка в черном купальнике, высоко, чуть ли не до грудной клетки открывавшем ее стройные ноги, взяла из рук Скандинава бинокль. Ее интересовал рулевой.
Первым заговорил Тони.
– Не понимаю. Если у них серьезный разговор, то зачем им еще парень? Для чего пара лишних ушей?
– Может, они говорят о нырянии и рыбной ловле, – отозвался Скандинав.
– Не знаю, – возразила блондинка. – Для Эбанкса это очень нетипично – проводить время на рыбной ловле. Он предпочитает иметь дело с аквалангистами. Видимо, у него есть основательная причина проторчать целый день рядом с двумя ныряльщиками в масках. Что-то здесь не так.
– А кто этот парень? – спросил Тони.
– Один из тех, кто у него на побегушках, – ответила женщина. – У него таких десяток.
– Ты сможешь с ним позже поговорить? – обратился к ней Скандинав.
– Да, – поддержал его Тони, – дай ему себя погладить, покрути попкой. Он заговорит.
– Постараюсь, – ответила она.
– Как его зовут? – спросил Скандинав.
– Кейт Рук.
Кейт Рук подогнал катер к пирсу у Рум Пойнта. Митч, Эбби и Эбанкс выбрались из суденышка и
направились к пляжу. Кейта к обеду не пригласили. Он остался на борту и начал лениво драить палубу.
Бар “Кораблекрушение” находился метрах в ста от берега, в тени редких здесь деревьев. Внутри было темно и уютно, окна прикрыты ставнями, под потолком с неторопливым скрипом вращались пропеллеры вентиляторов. Было тихо: ни регги, ни домино, ни стрелок. Послеобеденные посетители чинно сидели за столами, погруженные в негромкие разговоры.
От их столика было хорошо видно морс. Заказали пиво и бутерброды с сыром – основную еду островитян.
– Здесь совсем другая обстановка, – заметил негромко Митч.
– Именно так, – откликнулся Эбанкс, – и тому есть свои причины. Это место постоянных встреч торговцев наркотиками. Им принадлежит в округе немало жилых домов и бунгало. Прилетают сюда на собственных самолетах, помещают спои деньги в наши банки, которых здесь множество, а потом пару дней отдыхают на пляжах, осматривают свои местные владения.
– Хорошенькое соседство.
– Да, пожалуй. В их распоряжении миллионы, и держатся они тесным кружком.
Официантка, крепко сложенная мулатка, не проронив ни слова, поставила перед ними три бутылки ямайского пива. Эбанкс чуть подался к своим собеседникам, низко опустив к столу голову, – это была обычная манера разговора в баре “Кораблекрушение”.
– Так ты думаешь, ты сможешь уйти? Митч и Эбби тоже склонились над столом.
– Не уйти – убежать. Бежать со всех ног, лишь бы спастись. И мне понадобится ваша помощь.
Эбанкс задумался, приподнял голову. Затем пожал плечами.
– Но что мне нужно будет сделать?
Он отпил пива.
Первой ее увидела Эбби. Только женщина может заметить, как другая, с изяществом чуть наклонив головку, пытается подслушать чужой разговор. Спиной к Эбанксу сидела грациозная блондинка с лицом, полускрытым за огромными дешевыми солнцезащитными очками и обращенным в сторону к океану. Она внимательно вслушивалась в долетавшие до нее слова, а когда троица сидела голова к голове, блондинка, повернувшись всем телом, готова была впитать в себя каждый звук. Сидела она за соседним столиком на двоих.
Эбби впилась своими ноготками в колено мужа, и за столом наступила тишина. Блондинка в черных очках вновь повернулась к открытой двери, через которую виднелась водная гладь, и поднесла к губам бокал.
К пятнице Уэйн Тарранс значительно улучшил свой гардероб. Куда-то пропали сандалии, коротенькие шорты и очки, рассчитанные на подростка. Тощие ноги стали красными, обожженные тропическим солнцем до неузнаваемости. После трех дней пребывания на задворках, известных более под названием Кайман-Брак, он вместе с Эклином, действуя от имени правительства Соединенных Штатов, перебрался в дешевую комнатку на Большом Каймане. Дом, где они остановились, находился на изрядном расстоянии от пляжа “Седьмая миля”, и до моря было дальше, чем Тарранс мог позволить себе пройти пешком. Номер в мотеле “Коконат” с двумя кроватями и холодным душем стал их штабом, из которого прослеживались все перемещения четы Макдиров и других лиц, представлявших определенный интерес. В среду утром им удалось связаться с Макдиром и потребовать встречи и детального разговора в самое ближайшее время. Макдир ответил отказом. Он сказал им, что чрезвычайно занят, что у него с женой медовый месяц и что по этой причине такая встреча состояться не может. Может быть, позже, добавил он.
Тогда в четверг поздно вечером, когда Митч и Эбби, сидя в “Маяке”, по дороге на Боддентаун, наслаждались морским окунем-гриль, Лэйни, агент Лэйни, одетый в живописные лохмотья и неотличимый от местного жителя, остановился на секунду у их столика и передал приказ: Тарранс ждет встречи.
Цыплят на Каймановы острова приходилось ввозить, и это были далеко не лучшие цыплята. Так себе, средние – они предназначались не островитянам, а американским туристам, заброшенным далеко от дома и отрезанным от своего основного и любимого блюда. Тяжелое было времечко для полковника Сандерса ° , когда он приехал сюда научить местных темнокожих девушек жарить цыплят. Столь высокое искусство оказалось для них совершенно чуждым.
Специальный агент ФБР Уэйн Тарранс, назначая срочную секретную встречу в единственном на Большом Каймане ресторане “Кентукки Фрайед Чикен”, располагал всей этой информацией. Единственный ресторан на острове. Тарранс был уверен, что заведение окажется вымершим. Он ошибся.
По меньшей мере сотня голодных туристов из Джорджии, Алабамы, Техаса и Миссисипи с аппетитом поедала хрустящие куриные ножки с рубленой капустой и картофелем и сметане. В “Тапило” было, конечно, вкуснее, но и здесь терпимо.
Тарранс и Эклин сидели в кабинке переполненного зала и, нервничая, не спускали глаз с входной двери. Менять что-либо было уже поздно. Но как много народу! Наконец появился Митч, встал в конец длинной очереди. Держа и руках картонную коробочку с кусками курятины внутри, подошел к их столику и сел, не проронив ни слова, даже не поздоровавшись. Приступил к своему обеду из трех блюд, за который было заплачено почти пять кайманских долларов. За привозного цыпленка!
– Где ты был? – спросил его Тарранс. Митч впился зубами в ножку.
– На острове. Глупее места для встречи не придумаешь, Тарранс. Слишком много народу.
– Мы знаем, что делаем.
– Да, как тогда в обувной лавке.
– Тонко подмечено. Почему ты не захотел встретиться в среду?
– В среду я был занят. Я не хотел вас видеть в среду. За мной не было хвоста?
– Конечно, нет. Лэйни дал бы тебе знать еще у входной двери, если б был.
– Мне не нравится это место, Тарранс.
– Почему ты отправился к Эбанксу? Митч вытер губы, продолжая держать в руке недоеденную ножку. Очень маленькую.
– У него катера, а мне хотелось поплавать с маской и порыбачить. Мы с ним договорились. А где был ты, Тарранс? В субмарине? Следил за нами в перископ?
– Что тебе сказал Эбанкс?
– О, он знает немало слов: привет, дай мне пива, кто следит за нами. Целая куча слов.
– Ты знаешь, что они действительно за вами следили?
– Они! Какие “они”? Ваши “они” или их “они”? За мной следит так много народу, что на перекрестках это вызывает пробки.
– Те самые люди, Митч. Из Мемфиса, из Чикаго и Нью-Йорка. Те, кто убьет тебя завтра, если ты не перестанешь острить.
– Глубоко тронут. Значит, они за мной следили. И куда же я их привел? Понырять с маской? Половить рыбки? Брось, Тарранс. Они следят за мной, вы следите за ними; вы следите за мной, и они следят за вами. Да если я ударю по тормозам, то мне в задницу уткнется не меньше двадцати носов. Почему мы сидим здесь, Тарранс? Здесь же уйма народу.
Тарранс с отчаянием посмотрел по сторонам. Митч закрыл картонный коробок с недоеденными кусками курятины.
– Видишь, Тарранс, я волнуюсь, аппетит пропал.
– Успокойся. За тобой никого не было, когда ты выходил из бунгало.
– За мной вечно никого не бывает, Тарранс. Видимо, то же самое было с Хеджем и Козински, со всеми их передвижениями. За ними никого не было у Эбанкса. И на катере тоже никого не было. И похорон, наверное, тоже не было. Это не самая умная твоя идея, Тарранс. Я ухожу.
– Хорошо. Во сколько вы летите?
– В чем дело? Вы хотите лететь вместе? Со мной или с ними? А если за вами последуют они? А если все перемешается к чертовой матери и за всеми вами начну следить я?
– Ладно тебе, Митч.
– В девять сорок утра. Постараюсь занять тебе место. Сядешь у окна, а рядом устроится Тони-Две-Тонны.
– Когда мы получим твои дела?
Митч стоял с коробком в руках.
– Через неделю или около этого. Дай мне десять Дней, Тарранс. И больше никаких встреч в подобных местах. Запомни, они охотятся на юристов, а не на тупоголовых агентов ФБР.
26
В понедельник в восемь утра Оливер Ламберт и Натан Лок переступили порог металлической двери на пятом этаже и проследовали через лабиринт каморок и кабинетов к офису Де Вашера. Тот уже ждал их. Закрыв за вошедшими дверь, он указал им на кресла. Движения его были заторможенными: ночь прошла в безуспешном поединке с водкой. Глаза покраснели, веки набрякли, голова раскалывалась.
– Вчера в Лас-Вегасе я разговаривал с Лазаревым. Как мог, пытался объяснить ему, почему вы, парни, так не хотите расстаться с четырьмя вашими юристами: с Линчем, Соррелом, Бантином и Майерсом. Перечислил ему все ваши доводы. Он обещал подумать, но пока он будет это делать, проследите за тем, чтобы руки четверки не касались ничего, кроме совершенно чистых дел. Не пытайтесь играть в самостоятельность и следите за ними в оба.
– Он славный парень, не правда ли, – подал голос Ламберт.
– О да. Душка. Он сказал, что мистер Моролто уже на протяжении полутора месяцев еженедельно справляется у него о положении в фирме. Там у них все взбудоражены.
– Что ты ему отвечал?
– Сказал, что пока все нормально, мы в безопасности. Протечки ликвидированы, на сегодняшний день. Не думаю, что он мне поверил.
– А как Макдир?
– Провел чудесную неделю вместе с женой. Вам не приходилось видеть ее в бикини? Она не вылезала из него все семь дней. Это что-то потрясающее. Мы сделали несколько снимков, так, развлечения ради.
– Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть на фотографии, – пробурчал Лок.
– Не скажи. Они провели целый день с нашим маленьким другом Эбанксом – их двое, Эбанкс и рулевой. Дурачились и воде, ловили рыбу. И говорили, много говорили. Неизвестно о чем. Приблизиться было невозможно. Все это внушает подозрения, причем сильные подозрения.
– Не могу понять почему, – сказал Оливер Ламберт. – О чем они могли говорить кроме плавания, рыбалки, ну и, конечно, Ходжа и Козински? Хорошо, пусть они действительно говорили о наших погибших коллегах, в чем беда?
– Он никогда не был знаком с Ходжем и Козински, Оливер, – заметил Лок. – С чего бы ему интересоваться их смертью?
– Не забудьте, – добавил Де Вашер, – Тарранс еще при первой встрече сказал ему, что смерть тех двоих не была случайной. Видимо, он вообразил себя Шерлоком Холмсом и занялся поисками разгадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Личные вопросы, имеющие некоторое отношение к гибели его сына.
С увитого зеленью балкона на втором этаже коттеджа, стоявшего на пляже. Скандинав следил за двумя головами в масках, которые то выныривали на поверхность, то скрывались под водой неподалеку от рыболовного катера. Он передал бинокль двухтонному Тони Верклеру, тут же, впрочем, соскучившемуся и вернувшему мощную оптику прежнему владельцу. Восхитительно сложенная яркая блондинка в черном купальнике, высоко, чуть ли не до грудной клетки открывавшем ее стройные ноги, взяла из рук Скандинава бинокль. Ее интересовал рулевой.
Первым заговорил Тони.
– Не понимаю. Если у них серьезный разговор, то зачем им еще парень? Для чего пара лишних ушей?
– Может, они говорят о нырянии и рыбной ловле, – отозвался Скандинав.
– Не знаю, – возразила блондинка. – Для Эбанкса это очень нетипично – проводить время на рыбной ловле. Он предпочитает иметь дело с аквалангистами. Видимо, у него есть основательная причина проторчать целый день рядом с двумя ныряльщиками в масках. Что-то здесь не так.
– А кто этот парень? – спросил Тони.
– Один из тех, кто у него на побегушках, – ответила женщина. – У него таких десяток.
– Ты сможешь с ним позже поговорить? – обратился к ней Скандинав.
– Да, – поддержал его Тони, – дай ему себя погладить, покрути попкой. Он заговорит.
– Постараюсь, – ответила она.
– Как его зовут? – спросил Скандинав.
– Кейт Рук.
Кейт Рук подогнал катер к пирсу у Рум Пойнта. Митч, Эбби и Эбанкс выбрались из суденышка и
направились к пляжу. Кейта к обеду не пригласили. Он остался на борту и начал лениво драить палубу.
Бар “Кораблекрушение” находился метрах в ста от берега, в тени редких здесь деревьев. Внутри было темно и уютно, окна прикрыты ставнями, под потолком с неторопливым скрипом вращались пропеллеры вентиляторов. Было тихо: ни регги, ни домино, ни стрелок. Послеобеденные посетители чинно сидели за столами, погруженные в негромкие разговоры.
От их столика было хорошо видно морс. Заказали пиво и бутерброды с сыром – основную еду островитян.
– Здесь совсем другая обстановка, – заметил негромко Митч.
– Именно так, – откликнулся Эбанкс, – и тому есть свои причины. Это место постоянных встреч торговцев наркотиками. Им принадлежит в округе немало жилых домов и бунгало. Прилетают сюда на собственных самолетах, помещают спои деньги в наши банки, которых здесь множество, а потом пару дней отдыхают на пляжах, осматривают свои местные владения.
– Хорошенькое соседство.
– Да, пожалуй. В их распоряжении миллионы, и держатся они тесным кружком.
Официантка, крепко сложенная мулатка, не проронив ни слова, поставила перед ними три бутылки ямайского пива. Эбанкс чуть подался к своим собеседникам, низко опустив к столу голову, – это была обычная манера разговора в баре “Кораблекрушение”.
– Так ты думаешь, ты сможешь уйти? Митч и Эбби тоже склонились над столом.
– Не уйти – убежать. Бежать со всех ног, лишь бы спастись. И мне понадобится ваша помощь.
Эбанкс задумался, приподнял голову. Затем пожал плечами.
– Но что мне нужно будет сделать?
Он отпил пива.
Первой ее увидела Эбби. Только женщина может заметить, как другая, с изяществом чуть наклонив головку, пытается подслушать чужой разговор. Спиной к Эбанксу сидела грациозная блондинка с лицом, полускрытым за огромными дешевыми солнцезащитными очками и обращенным в сторону к океану. Она внимательно вслушивалась в долетавшие до нее слова, а когда троица сидела голова к голове, блондинка, повернувшись всем телом, готова была впитать в себя каждый звук. Сидела она за соседним столиком на двоих.
Эбби впилась своими ноготками в колено мужа, и за столом наступила тишина. Блондинка в черных очках вновь повернулась к открытой двери, через которую виднелась водная гладь, и поднесла к губам бокал.
К пятнице Уэйн Тарранс значительно улучшил свой гардероб. Куда-то пропали сандалии, коротенькие шорты и очки, рассчитанные на подростка. Тощие ноги стали красными, обожженные тропическим солнцем до неузнаваемости. После трех дней пребывания на задворках, известных более под названием Кайман-Брак, он вместе с Эклином, действуя от имени правительства Соединенных Штатов, перебрался в дешевую комнатку на Большом Каймане. Дом, где они остановились, находился на изрядном расстоянии от пляжа “Седьмая миля”, и до моря было дальше, чем Тарранс мог позволить себе пройти пешком. Номер в мотеле “Коконат” с двумя кроватями и холодным душем стал их штабом, из которого прослеживались все перемещения четы Макдиров и других лиц, представлявших определенный интерес. В среду утром им удалось связаться с Макдиром и потребовать встречи и детального разговора в самое ближайшее время. Макдир ответил отказом. Он сказал им, что чрезвычайно занят, что у него с женой медовый месяц и что по этой причине такая встреча состояться не может. Может быть, позже, добавил он.
Тогда в четверг поздно вечером, когда Митч и Эбби, сидя в “Маяке”, по дороге на Боддентаун, наслаждались морским окунем-гриль, Лэйни, агент Лэйни, одетый в живописные лохмотья и неотличимый от местного жителя, остановился на секунду у их столика и передал приказ: Тарранс ждет встречи.
Цыплят на Каймановы острова приходилось ввозить, и это были далеко не лучшие цыплята. Так себе, средние – они предназначались не островитянам, а американским туристам, заброшенным далеко от дома и отрезанным от своего основного и любимого блюда. Тяжелое было времечко для полковника Сандерса ° , когда он приехал сюда научить местных темнокожих девушек жарить цыплят. Столь высокое искусство оказалось для них совершенно чуждым.
Специальный агент ФБР Уэйн Тарранс, назначая срочную секретную встречу в единственном на Большом Каймане ресторане “Кентукки Фрайед Чикен”, располагал всей этой информацией. Единственный ресторан на острове. Тарранс был уверен, что заведение окажется вымершим. Он ошибся.
По меньшей мере сотня голодных туристов из Джорджии, Алабамы, Техаса и Миссисипи с аппетитом поедала хрустящие куриные ножки с рубленой капустой и картофелем и сметане. В “Тапило” было, конечно, вкуснее, но и здесь терпимо.
Тарранс и Эклин сидели в кабинке переполненного зала и, нервничая, не спускали глаз с входной двери. Менять что-либо было уже поздно. Но как много народу! Наконец появился Митч, встал в конец длинной очереди. Держа и руках картонную коробочку с кусками курятины внутри, подошел к их столику и сел, не проронив ни слова, даже не поздоровавшись. Приступил к своему обеду из трех блюд, за который было заплачено почти пять кайманских долларов. За привозного цыпленка!
– Где ты был? – спросил его Тарранс. Митч впился зубами в ножку.
– На острове. Глупее места для встречи не придумаешь, Тарранс. Слишком много народу.
– Мы знаем, что делаем.
– Да, как тогда в обувной лавке.
– Тонко подмечено. Почему ты не захотел встретиться в среду?
– В среду я был занят. Я не хотел вас видеть в среду. За мной не было хвоста?
– Конечно, нет. Лэйни дал бы тебе знать еще у входной двери, если б был.
– Мне не нравится это место, Тарранс.
– Почему ты отправился к Эбанксу? Митч вытер губы, продолжая держать в руке недоеденную ножку. Очень маленькую.
– У него катера, а мне хотелось поплавать с маской и порыбачить. Мы с ним договорились. А где был ты, Тарранс? В субмарине? Следил за нами в перископ?
– Что тебе сказал Эбанкс?
– О, он знает немало слов: привет, дай мне пива, кто следит за нами. Целая куча слов.
– Ты знаешь, что они действительно за вами следили?
– Они! Какие “они”? Ваши “они” или их “они”? За мной следит так много народу, что на перекрестках это вызывает пробки.
– Те самые люди, Митч. Из Мемфиса, из Чикаго и Нью-Йорка. Те, кто убьет тебя завтра, если ты не перестанешь острить.
– Глубоко тронут. Значит, они за мной следили. И куда же я их привел? Понырять с маской? Половить рыбки? Брось, Тарранс. Они следят за мной, вы следите за ними; вы следите за мной, и они следят за вами. Да если я ударю по тормозам, то мне в задницу уткнется не меньше двадцати носов. Почему мы сидим здесь, Тарранс? Здесь же уйма народу.
Тарранс с отчаянием посмотрел по сторонам. Митч закрыл картонный коробок с недоеденными кусками курятины.
– Видишь, Тарранс, я волнуюсь, аппетит пропал.
– Успокойся. За тобой никого не было, когда ты выходил из бунгало.
– За мной вечно никого не бывает, Тарранс. Видимо, то же самое было с Хеджем и Козински, со всеми их передвижениями. За ними никого не было у Эбанкса. И на катере тоже никого не было. И похорон, наверное, тоже не было. Это не самая умная твоя идея, Тарранс. Я ухожу.
– Хорошо. Во сколько вы летите?
– В чем дело? Вы хотите лететь вместе? Со мной или с ними? А если за вами последуют они? А если все перемешается к чертовой матери и за всеми вами начну следить я?
– Ладно тебе, Митч.
– В девять сорок утра. Постараюсь занять тебе место. Сядешь у окна, а рядом устроится Тони-Две-Тонны.
– Когда мы получим твои дела?
Митч стоял с коробком в руках.
– Через неделю или около этого. Дай мне десять Дней, Тарранс. И больше никаких встреч в подобных местах. Запомни, они охотятся на юристов, а не на тупоголовых агентов ФБР.
26
В понедельник в восемь утра Оливер Ламберт и Натан Лок переступили порог металлической двери на пятом этаже и проследовали через лабиринт каморок и кабинетов к офису Де Вашера. Тот уже ждал их. Закрыв за вошедшими дверь, он указал им на кресла. Движения его были заторможенными: ночь прошла в безуспешном поединке с водкой. Глаза покраснели, веки набрякли, голова раскалывалась.
– Вчера в Лас-Вегасе я разговаривал с Лазаревым. Как мог, пытался объяснить ему, почему вы, парни, так не хотите расстаться с четырьмя вашими юристами: с Линчем, Соррелом, Бантином и Майерсом. Перечислил ему все ваши доводы. Он обещал подумать, но пока он будет это делать, проследите за тем, чтобы руки четверки не касались ничего, кроме совершенно чистых дел. Не пытайтесь играть в самостоятельность и следите за ними в оба.
– Он славный парень, не правда ли, – подал голос Ламберт.
– О да. Душка. Он сказал, что мистер Моролто уже на протяжении полутора месяцев еженедельно справляется у него о положении в фирме. Там у них все взбудоражены.
– Что ты ему отвечал?
– Сказал, что пока все нормально, мы в безопасности. Протечки ликвидированы, на сегодняшний день. Не думаю, что он мне поверил.
– А как Макдир?
– Провел чудесную неделю вместе с женой. Вам не приходилось видеть ее в бикини? Она не вылезала из него все семь дней. Это что-то потрясающее. Мы сделали несколько снимков, так, развлечения ради.
– Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть на фотографии, – пробурчал Лок.
– Не скажи. Они провели целый день с нашим маленьким другом Эбанксом – их двое, Эбанкс и рулевой. Дурачились и воде, ловили рыбу. И говорили, много говорили. Неизвестно о чем. Приблизиться было невозможно. Все это внушает подозрения, причем сильные подозрения.
– Не могу понять почему, – сказал Оливер Ламберт. – О чем они могли говорить кроме плавания, рыбалки, ну и, конечно, Ходжа и Козински? Хорошо, пусть они действительно говорили о наших погибших коллегах, в чем беда?
– Он никогда не был знаком с Ходжем и Козински, Оливер, – заметил Лок. – С чего бы ему интересоваться их смертью?
– Не забудьте, – добавил Де Вашер, – Тарранс еще при первой встрече сказал ему, что смерть тех двоих не была случайной. Видимо, он вообразил себя Шерлоком Холмсом и занялся поисками разгадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59