На полпути до вершины она переходила в более широкий карниз, и Уоррен кинув взгляд вперед, увидел, что свет шел из пещер, выбитых в скале вдоль карниза.
Когда они шли по карнизу, он заглядывал в пещеры и увидел, что там полно людей – около двухсот человек. Женщин он не увидел.
Их остановили перед одной из пещер, просторной, хорошо освещенной. Когда Ахмед вошел в нее, навстречу ему поднялась с кушетки какая-то высокая фигура. Уоррен узнал Шейха Фарваза.
Вдруг Тоузьер ткнул Уоррена локтем в бок и прошептал ему:
– А это кто?
Тоузьер пристально смотрел в пещеру, и Уоррен понял, кто так привлек его внимание. Рядом с Фарвазом стоял невысокий, жилистый и мускулистый человек в европейской одежде. Он поднял руку, приветствуя Ахмеда, и пока Ахмед разговаривал с Фарвазом, он в разговор не вмешивался, хотя стоял рядом.
– Я знаю его, – прошептал Тоузьер.
– Кто это?
– Потом скажу. Ахмед возвращается.
Ахмед вышел из пещеры, сделал знак рукой, и их повели от Фарваза дальше по карнизу. Ярдов через двадцать они остановились перед дверью, врезанной прямо в скалу. Кто-то уже отпирал ее, бренча ключами. Ахмед сказал:
– Я надеюсь, вы не сочтете ваше местопребывание слишком неудобным. Еду вам принесут. Мы постараемся не морить наших гостей голодом... понапрасну.
Чьи-то руки втолкнули Уоррена внутрь. Он споткнулся обо что-то и упал, тут же на него упал еще кто-то. Пока они вставали в темноте, дверь захлопнулась, и ее заперли на ключ.
– Банда негодяев! – сказал Фоллет, переводя дыхание.
Уоррен задрал штанину и руками ощупал голень. На ней была кровь. Тут щелкнула, вспыхнув искрами, зажигалка, и в руке Тоузьера возник язычок огня, от которого на стенах пещеры задвигались громадные тени, и темнота немного отодвинулась вглубь. При свете зажигалки Уоррен увидел какие-то ящики и мешки, но больше ничего разглядеть не смог, потому что и свет, и тени заплясали, когда Тоузьер стал что-то искать.
– Ага, – сказал он удовлетворенно. – Вот то, что нам нужно, – и зажег найденный им огарок свечи. Свету стало больше, и он стал ровнее.
Фоллет осмотрелся кругом.
– Должно быть, это их тюрьма. Судя по виду, также и склад, но, главным образом, тюрьма. В каждой воинской части должна быть кутузка – это закон природы.
– Воинской? – воскликнул Уоррен.
– Да, – сказал Тоузьер. – Это явно военная организация. Скорее всего, партизанская часть, но военизированная. Вы что, не видели винтовок?
– Вот это да, – сказал Уоррен. – А при чем тут наркотики?
– Я и сам ничего не понимаю. Человека, которого я видел рядом с Фарвазом, зовут Меткалф. Меткалф и винтовки – это понятно, это как яичница и ветчина, но Меткалф и наркотики – абсолютно исключено.
– Почему? Что это за человек?
– Меткалф – это... это Меткалф, и все. Он способен на все что угодно, но с наркотиками он связываться не станет. Это про него все знают. Ему не раз предлагали, парень он толковый и хваткий, но он всегда отвергал подобные предложения. Тут он непреклонен.
Уоррен сел на какой-то ящик:
– Расскажите о нем еще что-нибудь.
Тоузьер ткнул пальцем в бумажный мешок и посмотрел на надпись, – минеральные удобрения. Он поставил его на попа и сел на него.
– Мы с ним воевали.
– Он был наемником?
Тоузьер кивнул.
– В Конго. Он хватается за все сразу. И чем безумнее затея, тем лучше для него. По-моему, его вышвырнули из Южной Африки за какую-то аферу с алмазами. Я знаю, что он занимался контрабандой из Танжера, когда тот был открытым портом.
– А что он провозил?
– Сигареты в Испанию, какие-то антибиотики – тогда они были в дефиците. Я слышал также, что он поставлял оружие алжирским повстанцам.
– Да? – спросил Уоррен с интересом. – Тем же занималась и Жанетт Делорм.
– Я слышал краем уха, что он был замешан в контрабанде колоссального количества золота в Италию, но это не подтвердилось. Во всяком случае, богаче он, по-моему, от этого не стал. Вот и все, что я о нем знаю. Он, в общем, не гнушается ничем, кроме наркотиков. А почему, меня не спрашивайте, я не знаю.
– А что он здесь потерял?
– Он – вояка. В партизанской войне он знает толк. В настоящей воинской части он особых успехов бы не достиг – никаких военных училищ не кончал, вся эта муштра и прочее дерьмо ему не по нутру, но среди партизан он силен, как никто. Так мне кажется, по крайней мере. Мы знаем, что курды воюют с иракцами, Ахмед нам об этом рассказывал. Ну вот они и заполучили к себе Меткалфа, чтобы он им помогал.
– А как же наркотики, с которыми он не любит иметь дела?
Тоузьер помолчал.
– Наверное, он о них ничего не знает.
Уоррен размышлял, что полезного можно извлечь из этой ситуации. Только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. Вошел курд с пистолетом в руке и стал спиной к стене. За ним появился Ахмед.
– Я сказал, что мы не морим наших гостей голодом. Вам принесли еду. Может, она и непривычна для ваших европейских желудков, но еда хорошая.
Внесли два больших подноса, покрытых полотенцами.
– Да, мистер Тоузьер, – сказал Ахмед, – у нас, кажется, обнаружился общий друг. Не вижу препятствий к тому, чтобы вы повидались, – позже, когда поедите.
– С удовольствием повидаюсь с Томом Меткалфом, – сказал Тоузьер.
– Я так и думал, – заметил Ахмед и повернулся, чтобы уйти. Но неожиданно остановился.
– Да, джентльмены, совсем забыл. Моему отцу нужна кое-какая информация. Кто может ему помочь? – Он испытующе посмотрел на Уоррена и улыбнулся. – Сомневаюсь, что мистера Уоррена легко будет убедить; тем более мистера Тоузьера. Я изучал вас внимательно во время нашей встречи. – Его взгляд соскользнул на Фоллета. – Вы ведь американец, не так ли, мистер Фоллет?
– Да, – сказал тот. – Как только увидите американского консула, передайте ему, что я хочу его видеть.
– Понятно, – вздохнул Ахмед. – Я вижу, вы так же упрямы, как и ваши друзья. Отец хочет поговорить с вами, но он человек старый, сейчас заснул, у вас есть еще несколько часов. Так что отдыхайте.
И он ушел со своим телохранителем, хлопнув дверью. Тоузьер показал на керосиновую лампу, стоявшую на одном из подносов.
– Он был столь любезен, что оставил нам это.
Фоллет приподнял полотенце.
– Что-то горячее.
Тоузьер снял полотенце с другого подноса.
– Что ж, делать нечего, давайте есть. М-м, это даже неплохо: африканский суп, цыпленок, кофе.
Фоллет набросился на цыплячью ножку, но тут же с негодованием отшвырнул ее.
– Это, по-моему, не цыпленок, а престарелый петух.
Уоррен взял тарелку.
– Где же мы сейчас находимся, как вы думаете?
– Наверное, недалеко от турецкой границы, – сказал Фоллет. – Совсем рядом, я думаю. И от иранской недалеко.
– В сердце Курдистана, – заметил Тоузьер. – Это что-то значит. А, может, ничего не значит. – Он нахмурился. – Ник, помните историю, которую рассказывал Ахмед? О политической ситуации в Курдистане? Он упоминал чье-то имя. Ну, того, кто наводит ужас на иракскую армию.
– Барзани, – сказал Уоррен. – Мулла Мустафа Барзани.
– Вот-вот. Ахмед говорил, что у него своя армия. Мне кажется, здешние ребята – оттуда.
– Может быть. Но нам-то от этого не легче?
– Бог помогает тому, кто помогает себе сам, – резонно заметил Фоллет и, продолжая держать в руке куриную ножку, встал, взял свечу и принялся рассматривать внутренность пещеры. Его голос донесся из глубины:
– Ничего особенного.
– Ну да, тюрьма как тюрьма, – сказал Тоузьер. – Тем не менее, надо знать, чем мы все-таки располагаем. Что это за ящик, на котором вы сидите, Ник?
– Он пуст.
– А я сижу на удобрении, – сказал Тоузьер с отвращением. – Что еще Джонни?
– Еще – пустые ящики, автомобильные запчасти – все ржавые, полканистры солярки, пара мешков с соломой, – вот почти и все.
Тоузьер вздохнул. Фоллет вернулся, поставил свечу и, взяв керосиновую лампу, взболтал ее, поднеся к уху.
– Немного керосина еще есть. А там – солома. Может, из этого что-нибудь выйдет?
– Пещеру же не спалишь дотла, Джонни. Мы же сами и задохнемся. – Тоузьер встал и подошел к двери. – Она не меньше четырех дюймов в ширину. – Он наклонил голову, прислушиваясь. – Кто-то идет. – Он быстро вернулся на место.
Дверь открылась, и вошел Меткалф. Он нашел глазами Тоузьера и сказал без улыбки:
– Привет, Энди. Давно не виделись.
– Привет, Том.
Меткалф подошел ближе и протянул Тоузьеру руку. Тот пожал ее.
– Какого черта ты здесь делаешь, Энди?
– Это долгая история, – ответил Тоузьер. – Это – Ник Уоррен и Джон Фоллет.
– Если я скажу: "Рад тебя видеть", то погрешу против истины, – сказал Меткалф сухо. Он оглядел с ног до головы Уоррена и вновь повернулся к Тоузьеру. – Как вы сюда попали?
– Не по собственной воле.
– Я видел, как вас заталкивали сюда, и не поверил своим глазам. По-моему, ты не тот человек, которого так легко можно скрутить?
– Садись, Том, в ногах правды нет. Что предпочитаешь? Ящик или мешок с удобрениями?
– Да, побудьте с нами немного, – сказал Фоллет.
– Я посижу на ящике, – сказал Меткалф. – А вы – янки, да?
Фоллет заговорил, утрируя южный акцент:
– Я из мест, где любят драться. Я родился в Аризоне но папаша мой из Джорджии.
Меткалф довольно долго рассматривал Фоллета.
– Хорошо, что вы не теряете силы духа. Оно вам пригодится. Вы, похоже, служили?
– Давно, – ответил Фоллет. – Корея.
– Ага, – сказал Меткалф и улыбнулся – белые зубы ярко выделялись на его загорелом лице. – Борец за идею. А вы, Уоррен?
– Я – врач.
– Вот как? И что же делает врач в Курдистане вместе с таким подозрительным типом, как Энди Тоузьер?
– Ты тут в наемниках, Том? – спросил Тоузьер.
– Так, зарабатываю понемногу.
– Командуешь?
Меткалф задумался, потом расхохотался.
– Ты имеешь в виду, тренирую этих парней? Энди, они сами могут нас научить кое-чему. Они воюют уже тридцать пять лет. Я просто привез им кое-какой груз, и все. Через пару дней уезжаю.
– А какой груз?
– Какой, какой! Оружие, конечно. Что еще нужно этой публике. – Он улыбнулся. – Вообще-то задавать вопросы должен я, а не ты. Для этого старый Фарваз и послал меня сюда. Ахмеду это, кстати, не понравилось. Он хотел выпотрошить вас немедленно, но старик решил, что я смогу расспросить вас, не прибегая к крайностям. – Его лицо посерьезнело. – Боюсь, на этот раз ты крепко влип, Энди.
– А что он хочет знать? – спросил Уоррен.
– Все. Вы чем-то ему крепко досадили, но он об этом со мной не говорил. Он решил, что поскольку я знаю Энди, вы мне доверитесь. – Он покачал головой. – Вы и впрямь из кинокомпании, Энди? Думаю, что это просто крыша. Так же думает и Фарваз, кстати.
– А что думает Барзани? – спросил Тоузьер.
– Барзани! – воскликнул Меткалф удивленно. – Откуда мне знать, что думает Барзани, черт возьми! – Внезапно он хлопнул себя по колену. – Вы действительно думаете, что Фарваз один из людей Барзани? Это же смешно.
– Да уж, смешно до коликов, – язвительно заметил Фоллет.
– Придется преподать вам небольшой урок по истории курдской политики, – наставительно сказал Меткалф. – Фарваз и Барзани были вместе, когда русские хотели создать Мехабадскую курдскую республику в Иране в 1946 году. Они даже вместе оказались в изгнании, когда эта затея провалилась. Они были большими друзьями. Затем Барзани отправился в Ирак, собрал своих единомышленников и с тех пор наводит на иракцев ужас.
– А Фарваз?
– Он один из "Педжмерга", – сказал Меткалф, словно это объясняло им что-то.
– Жертвующие собой, – перевел Тоузьер. – Ну и что?
– Эта "Педжмерга" составляла ядро сторонников Барзани, на которое он мог всегда положиться. Но не сейчас. Сейчас он стал вести переговоры с президентом Ирака Бакром по поводу создания автономной курдской провинции в Иране. Фарваз же ястреб, и он думает, что эта сделка будет выгодна иракцам, и, может быть, он прав. Гораздо важнее то, что он и большинство из "Педжмерга" выступают против отдельных курдских провинций где бы то ни было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Когда они шли по карнизу, он заглядывал в пещеры и увидел, что там полно людей – около двухсот человек. Женщин он не увидел.
Их остановили перед одной из пещер, просторной, хорошо освещенной. Когда Ахмед вошел в нее, навстречу ему поднялась с кушетки какая-то высокая фигура. Уоррен узнал Шейха Фарваза.
Вдруг Тоузьер ткнул Уоррена локтем в бок и прошептал ему:
– А это кто?
Тоузьер пристально смотрел в пещеру, и Уоррен понял, кто так привлек его внимание. Рядом с Фарвазом стоял невысокий, жилистый и мускулистый человек в европейской одежде. Он поднял руку, приветствуя Ахмеда, и пока Ахмед разговаривал с Фарвазом, он в разговор не вмешивался, хотя стоял рядом.
– Я знаю его, – прошептал Тоузьер.
– Кто это?
– Потом скажу. Ахмед возвращается.
Ахмед вышел из пещеры, сделал знак рукой, и их повели от Фарваза дальше по карнизу. Ярдов через двадцать они остановились перед дверью, врезанной прямо в скалу. Кто-то уже отпирал ее, бренча ключами. Ахмед сказал:
– Я надеюсь, вы не сочтете ваше местопребывание слишком неудобным. Еду вам принесут. Мы постараемся не морить наших гостей голодом... понапрасну.
Чьи-то руки втолкнули Уоррена внутрь. Он споткнулся обо что-то и упал, тут же на него упал еще кто-то. Пока они вставали в темноте, дверь захлопнулась, и ее заперли на ключ.
– Банда негодяев! – сказал Фоллет, переводя дыхание.
Уоррен задрал штанину и руками ощупал голень. На ней была кровь. Тут щелкнула, вспыхнув искрами, зажигалка, и в руке Тоузьера возник язычок огня, от которого на стенах пещеры задвигались громадные тени, и темнота немного отодвинулась вглубь. При свете зажигалки Уоррен увидел какие-то ящики и мешки, но больше ничего разглядеть не смог, потому что и свет, и тени заплясали, когда Тоузьер стал что-то искать.
– Ага, – сказал он удовлетворенно. – Вот то, что нам нужно, – и зажег найденный им огарок свечи. Свету стало больше, и он стал ровнее.
Фоллет осмотрелся кругом.
– Должно быть, это их тюрьма. Судя по виду, также и склад, но, главным образом, тюрьма. В каждой воинской части должна быть кутузка – это закон природы.
– Воинской? – воскликнул Уоррен.
– Да, – сказал Тоузьер. – Это явно военная организация. Скорее всего, партизанская часть, но военизированная. Вы что, не видели винтовок?
– Вот это да, – сказал Уоррен. – А при чем тут наркотики?
– Я и сам ничего не понимаю. Человека, которого я видел рядом с Фарвазом, зовут Меткалф. Меткалф и винтовки – это понятно, это как яичница и ветчина, но Меткалф и наркотики – абсолютно исключено.
– Почему? Что это за человек?
– Меткалф – это... это Меткалф, и все. Он способен на все что угодно, но с наркотиками он связываться не станет. Это про него все знают. Ему не раз предлагали, парень он толковый и хваткий, но он всегда отвергал подобные предложения. Тут он непреклонен.
Уоррен сел на какой-то ящик:
– Расскажите о нем еще что-нибудь.
Тоузьер ткнул пальцем в бумажный мешок и посмотрел на надпись, – минеральные удобрения. Он поставил его на попа и сел на него.
– Мы с ним воевали.
– Он был наемником?
Тоузьер кивнул.
– В Конго. Он хватается за все сразу. И чем безумнее затея, тем лучше для него. По-моему, его вышвырнули из Южной Африки за какую-то аферу с алмазами. Я знаю, что он занимался контрабандой из Танжера, когда тот был открытым портом.
– А что он провозил?
– Сигареты в Испанию, какие-то антибиотики – тогда они были в дефиците. Я слышал также, что он поставлял оружие алжирским повстанцам.
– Да? – спросил Уоррен с интересом. – Тем же занималась и Жанетт Делорм.
– Я слышал краем уха, что он был замешан в контрабанде колоссального количества золота в Италию, но это не подтвердилось. Во всяком случае, богаче он, по-моему, от этого не стал. Вот и все, что я о нем знаю. Он, в общем, не гнушается ничем, кроме наркотиков. А почему, меня не спрашивайте, я не знаю.
– А что он здесь потерял?
– Он – вояка. В партизанской войне он знает толк. В настоящей воинской части он особых успехов бы не достиг – никаких военных училищ не кончал, вся эта муштра и прочее дерьмо ему не по нутру, но среди партизан он силен, как никто. Так мне кажется, по крайней мере. Мы знаем, что курды воюют с иракцами, Ахмед нам об этом рассказывал. Ну вот они и заполучили к себе Меткалфа, чтобы он им помогал.
– А как же наркотики, с которыми он не любит иметь дела?
Тоузьер помолчал.
– Наверное, он о них ничего не знает.
Уоррен размышлял, что полезного можно извлечь из этой ситуации. Только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась. Вошел курд с пистолетом в руке и стал спиной к стене. За ним появился Ахмед.
– Я сказал, что мы не морим наших гостей голодом. Вам принесли еду. Может, она и непривычна для ваших европейских желудков, но еда хорошая.
Внесли два больших подноса, покрытых полотенцами.
– Да, мистер Тоузьер, – сказал Ахмед, – у нас, кажется, обнаружился общий друг. Не вижу препятствий к тому, чтобы вы повидались, – позже, когда поедите.
– С удовольствием повидаюсь с Томом Меткалфом, – сказал Тоузьер.
– Я так и думал, – заметил Ахмед и повернулся, чтобы уйти. Но неожиданно остановился.
– Да, джентльмены, совсем забыл. Моему отцу нужна кое-какая информация. Кто может ему помочь? – Он испытующе посмотрел на Уоррена и улыбнулся. – Сомневаюсь, что мистера Уоррена легко будет убедить; тем более мистера Тоузьера. Я изучал вас внимательно во время нашей встречи. – Его взгляд соскользнул на Фоллета. – Вы ведь американец, не так ли, мистер Фоллет?
– Да, – сказал тот. – Как только увидите американского консула, передайте ему, что я хочу его видеть.
– Понятно, – вздохнул Ахмед. – Я вижу, вы так же упрямы, как и ваши друзья. Отец хочет поговорить с вами, но он человек старый, сейчас заснул, у вас есть еще несколько часов. Так что отдыхайте.
И он ушел со своим телохранителем, хлопнув дверью. Тоузьер показал на керосиновую лампу, стоявшую на одном из подносов.
– Он был столь любезен, что оставил нам это.
Фоллет приподнял полотенце.
– Что-то горячее.
Тоузьер снял полотенце с другого подноса.
– Что ж, делать нечего, давайте есть. М-м, это даже неплохо: африканский суп, цыпленок, кофе.
Фоллет набросился на цыплячью ножку, но тут же с негодованием отшвырнул ее.
– Это, по-моему, не цыпленок, а престарелый петух.
Уоррен взял тарелку.
– Где же мы сейчас находимся, как вы думаете?
– Наверное, недалеко от турецкой границы, – сказал Фоллет. – Совсем рядом, я думаю. И от иранской недалеко.
– В сердце Курдистана, – заметил Тоузьер. – Это что-то значит. А, может, ничего не значит. – Он нахмурился. – Ник, помните историю, которую рассказывал Ахмед? О политической ситуации в Курдистане? Он упоминал чье-то имя. Ну, того, кто наводит ужас на иракскую армию.
– Барзани, – сказал Уоррен. – Мулла Мустафа Барзани.
– Вот-вот. Ахмед говорил, что у него своя армия. Мне кажется, здешние ребята – оттуда.
– Может быть. Но нам-то от этого не легче?
– Бог помогает тому, кто помогает себе сам, – резонно заметил Фоллет и, продолжая держать в руке куриную ножку, встал, взял свечу и принялся рассматривать внутренность пещеры. Его голос донесся из глубины:
– Ничего особенного.
– Ну да, тюрьма как тюрьма, – сказал Тоузьер. – Тем не менее, надо знать, чем мы все-таки располагаем. Что это за ящик, на котором вы сидите, Ник?
– Он пуст.
– А я сижу на удобрении, – сказал Тоузьер с отвращением. – Что еще Джонни?
– Еще – пустые ящики, автомобильные запчасти – все ржавые, полканистры солярки, пара мешков с соломой, – вот почти и все.
Тоузьер вздохнул. Фоллет вернулся, поставил свечу и, взяв керосиновую лампу, взболтал ее, поднеся к уху.
– Немного керосина еще есть. А там – солома. Может, из этого что-нибудь выйдет?
– Пещеру же не спалишь дотла, Джонни. Мы же сами и задохнемся. – Тоузьер встал и подошел к двери. – Она не меньше четырех дюймов в ширину. – Он наклонил голову, прислушиваясь. – Кто-то идет. – Он быстро вернулся на место.
Дверь открылась, и вошел Меткалф. Он нашел глазами Тоузьера и сказал без улыбки:
– Привет, Энди. Давно не виделись.
– Привет, Том.
Меткалф подошел ближе и протянул Тоузьеру руку. Тот пожал ее.
– Какого черта ты здесь делаешь, Энди?
– Это долгая история, – ответил Тоузьер. – Это – Ник Уоррен и Джон Фоллет.
– Если я скажу: "Рад тебя видеть", то погрешу против истины, – сказал Меткалф сухо. Он оглядел с ног до головы Уоррена и вновь повернулся к Тоузьеру. – Как вы сюда попали?
– Не по собственной воле.
– Я видел, как вас заталкивали сюда, и не поверил своим глазам. По-моему, ты не тот человек, которого так легко можно скрутить?
– Садись, Том, в ногах правды нет. Что предпочитаешь? Ящик или мешок с удобрениями?
– Да, побудьте с нами немного, – сказал Фоллет.
– Я посижу на ящике, – сказал Меткалф. – А вы – янки, да?
Фоллет заговорил, утрируя южный акцент:
– Я из мест, где любят драться. Я родился в Аризоне но папаша мой из Джорджии.
Меткалф довольно долго рассматривал Фоллета.
– Хорошо, что вы не теряете силы духа. Оно вам пригодится. Вы, похоже, служили?
– Давно, – ответил Фоллет. – Корея.
– Ага, – сказал Меткалф и улыбнулся – белые зубы ярко выделялись на его загорелом лице. – Борец за идею. А вы, Уоррен?
– Я – врач.
– Вот как? И что же делает врач в Курдистане вместе с таким подозрительным типом, как Энди Тоузьер?
– Ты тут в наемниках, Том? – спросил Тоузьер.
– Так, зарабатываю понемногу.
– Командуешь?
Меткалф задумался, потом расхохотался.
– Ты имеешь в виду, тренирую этих парней? Энди, они сами могут нас научить кое-чему. Они воюют уже тридцать пять лет. Я просто привез им кое-какой груз, и все. Через пару дней уезжаю.
– А какой груз?
– Какой, какой! Оружие, конечно. Что еще нужно этой публике. – Он улыбнулся. – Вообще-то задавать вопросы должен я, а не ты. Для этого старый Фарваз и послал меня сюда. Ахмеду это, кстати, не понравилось. Он хотел выпотрошить вас немедленно, но старик решил, что я смогу расспросить вас, не прибегая к крайностям. – Его лицо посерьезнело. – Боюсь, на этот раз ты крепко влип, Энди.
– А что он хочет знать? – спросил Уоррен.
– Все. Вы чем-то ему крепко досадили, но он об этом со мной не говорил. Он решил, что поскольку я знаю Энди, вы мне доверитесь. – Он покачал головой. – Вы и впрямь из кинокомпании, Энди? Думаю, что это просто крыша. Так же думает и Фарваз, кстати.
– А что думает Барзани? – спросил Тоузьер.
– Барзани! – воскликнул Меткалф удивленно. – Откуда мне знать, что думает Барзани, черт возьми! – Внезапно он хлопнул себя по колену. – Вы действительно думаете, что Фарваз один из людей Барзани? Это же смешно.
– Да уж, смешно до коликов, – язвительно заметил Фоллет.
– Придется преподать вам небольшой урок по истории курдской политики, – наставительно сказал Меткалф. – Фарваз и Барзани были вместе, когда русские хотели создать Мехабадскую курдскую республику в Иране в 1946 году. Они даже вместе оказались в изгнании, когда эта затея провалилась. Они были большими друзьями. Затем Барзани отправился в Ирак, собрал своих единомышленников и с тех пор наводит на иракцев ужас.
– А Фарваз?
– Он один из "Педжмерга", – сказал Меткалф, словно это объясняло им что-то.
– Жертвующие собой, – перевел Тоузьер. – Ну и что?
– Эта "Педжмерга" составляла ядро сторонников Барзани, на которое он мог всегда положиться. Но не сейчас. Сейчас он стал вести переговоры с президентом Ирака Бакром по поводу создания автономной курдской провинции в Иране. Фарваз же ястреб, и он думает, что эта сделка будет выгодна иракцам, и, может быть, он прав. Гораздо важнее то, что он и большинство из "Педжмерга" выступают против отдельных курдских провинций где бы то ни было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44