Боль, которой я не испытывал уже пять лет, вдруг напомнила о себе. Шрам диаметром восемь дюймов на моей спине тревожно заныл.
Я вспомнил эту боль – смесь огня и острого жала, хотя на самом деле она не является ни тем, ни другим. Это все осколки снаряда, так и не извлеченные из моей спины. Но дело не только в них. Я чувствовал внутри какой-то ржавый болт, рвущийся наружу – как раз в том месте, на которое Эдвард Хаббел, который так и не понял, почему его очаровывали стройные шеренги полуголых мальчиков, – дышал, изучая мои шрамы. Дыхание Эдварда Хаббела проникло мне под кожу и разбудило спящий болт. И сейчас он снова двигался, пытаясь найти выход. Теперь в течение недели я буду пачкать кровью свои рубашки и простыни.
Я сбавил скорость, чтобы не врезаться в грузовик, и попытался потереться спиной о спинку сиденья. Грузовик поехал немного быстрее. Я ощущал физически размеры осколка, похороненного где-то под лопаткой. Прижавшись к сиденью, я смог немного его успокоить. Болезненный кружочек на моей спине сдвинулся примерно на дюйм. Я взглянул в зеркало заднего вида, ничего там не увидел и начал обгонять грузовик.
Запищал гудок, заскрипели тормоза. Я прибавил газу. «Понтиак» рванулся вперед, и в боковом окне появились колеса грузовика. Снова заорал гудок. «Понтиак», словно решившись, рванулся вперед. В боковом окне появилась задняя часть другой машины. «Понтиак» вылетел в следующий ряд. Сердце мое бешено колотилось, мозг был охвачен паникой. Увидев впереди красный свет, я сбавил скорость и попытался немного успокоиться. Болт в спине снова напомнил о себе. Внутри начали появляться новые узелки и бугорки. Дыхание Хаббела разбудило их все. В зеркале заднего вида появились чьи-то фары. Я прибавил скорость на пять миль. Фары становились больше и ярче. Я перестроился в первый ряд.
Машина поравнялась со мной и долгое время ехала рядом. Я подумал, что это, наверное, кто-нибудь, кого я разозлил, когда пытался вести машину как Пол Фонтейн. Еще одна машина перестроилась в мой ряд, и я резко вырулил вправо. Другая машина вырулила вместе со мной. Она была синей с коричневыми цилиндрами и с помятым бампером. Я прибавил скорость – машина тоже. Я поехал помедленнее – водитель последовал моему примеру. Теперь его машина была всего в нескольких дюймах от моей, и сердце опять запрыгало в груди. Я видел в окне кудрявую черную голову, широкие плечи и блеск чего-то золотого. Водитель внимательно смотрел на «понтиак». Он повернул руль, и его машина легонько ударила мою над левым передним колесом.
Я нажал на педаль акселератора, и «понтиак» окончательно переместился в первый ряд. Послышался скрежет металл – соседняя машина скользнула по моему боку. «Понтиак» чуть бросило вперед. Водитель синей машины попытался ударить меня еще раз, но я вовремя повернул руль. Мимо проплыли огни другой машины. Я резко свернул с дороги и, вылетев на гравий, поехал рядом с грузовиком, моля Бога, чтобы его водитель решил, что я слетел с дороги, и остановился. Водитель грузовика нажал на гудок. Я благодарил Бога за то, что не могу слышать, что он при этом говорит. Рано или поздно я наеду на знак или остановившуюся машину, поэтому пришлось, обогнав грузовик и еще несколько машин, снова вернуть «понтиак» на дорогу. Грузовик продолжал отчаянно сигналить.
Темно-синяя машина снова поравнялась со мной. На этот раз удар был достаточно сильным, чтобы руки мои слетели с руля. Машина отъехала, затем снова приблизилась и скользнула по боку «понтиака». Если ему удастся заставить меня сбавить скорость или если он ударит меня под углом, едущий следом грузовик просто раздавит меня. Тонкий, но спокойный голос у меня внутри говорил, что Фонтейн, прознав про то, что я купил билет в Танжент, послал кого-то следить за моей машиной. Тот же голос говорил, что несколько свидетелей подтвердят, как безобразно я вел себя на дороге. Но негодяй в синей машине вдруг куда-то испарился.
Я опять видел в зеркале заднего вида колеса грузовика. Машина появилась снова. После следующего удара я крепко схватился за руль и тоже врезался в него – просто удовольствия ради. Я чувствовал прилив адреналина. Из тумана выплыл зеленый знак поворота. Сняв ногу с педали акселератора, я резко крутанул руль вправо. Темно-синяя машина проскочила в нескольких сантиметрах от грузовика. Меня вынесло с дороги, низ «понтиака» стучал по камням, но вскоре мне удалось выровнять машину, вернуть ее на дорогу. Секунд тридцать я ехал, не думая ни о чем и не замечая ничего вокруг. Потом меня начало трясти.
7
Я вылез из машины и, вытерев платком лицо, попытался оценить потери. Человек в синей машине не сможет выбраться из общего потока по крайней мере до следующего поворота, который находится примерно в миле. Он оставил на боку у «понтиака» Джона три длинных серебряных царапины, помял обшивку между колесом и дверью и поцарапал в нескольких других местах. Откинувшись на спинку сиденья, я отдышался, наблюдая сквозь туман за движущимся по шоссе потоком машин. Через какое-то время я понял, что съехал с шоссе в южной части Миллхейвена, в двадцати милях от Ливермор-авеню. То есть, свернул именно там, где и должен был свернуть. Я успел уже было почти забыть о том, куда еду.
Я вернулся в машину и поехал в направлении Пигтауна, хотя время от времени меня мучила мысль, что темно-синяя машина вот-вот вернется и будет преследовать меня дальше.
8
Я не смотрел на часы, пока из тумана не выплыла возвышающаяся над Ливермор-авеню громада отеля «Сент Элвин», и очень удивился, обнаружив, что уже без десяти восемь. Время, казалось, одновременно ускорилось и остановилось. Маленькие крючки и гвоздики я моей спине пульсировали и болели, в ушах звучали гудки грузовика, я продолжал видеть преследующую меня синюю машину. Увидев стоянку, я сразу поехал туда. И на всякий случай опустил в счетчик оплату за час – вдруг Гленрой Брейкстоун отменил свое дело или туман задержал того, с кем он должен был встретиться. У меня было смутное чувство, что я знаю, кто это. Такие встречи не отнимают много времени. Я запер машину, слегка поеживаясь от сырости.
Отель был в двух кварталах от стоянки. Обняв себя за плечи, чтобы было не так холодно, я шагал сквозь серую дымку. Уличные фонари напоминали японские фонарики. Все магазины были закрыты, и на улице никого не было. Отель отдалялся по мере его приближения, так гора словно уходит от вас, когда вы идете к ней. Позади раздался какой-то треск. Сделав еще несколько шагов, я услышал его снова. На этот раз я понял, что слышу звуки автоматной очереди. Обернувшись, я снова услышал этот звук где-то к югу. Если бы я был поближе к Мессмер-авеню, я услышал бы, как пули ударяются о стены домов.
Горячий круг под моим правым плечом заныл сильнее, но на сей раз это была фантомная боль, словно в отрезанной ноге. Это было просто воспоминание, пробужденное звуками выстрелов. Я пересек в тумане улицу и вдруг почувствовал, что больше не могу все это выносить. Прямо передо мной была двухэтажная пристройка, являвшаяся когда-то частью отеля. Сейчас в ней находилась аптека. Подойдя к стене, я согнул колени и привалился горящей спиной к холодному камню. Через несколько секунд жар и давление исчезли. Камень оказался прекрасным средством от фантомных болей – не хуже перкодана. Если бы я мог простоять целый час, прижавшись спиной к холодной стене, то все гвозди, болты и рыболовные крючки у меня внутри снова заснули бы своим ржавым сном.
Я так и стоял, согнувшись у стены, когда из арки, ведущей в одну из аллей парка, выбежал растрепанный молодой человек в черной футболке без рукавов и мешковатых черных штанах. Бросив в мою сторону беглый взгляд, он отвернулся, но потом снова стал смотреть в мою сторону. Он словно застыл на месте. Я отделился от стены.
Молодой человек, похоже, собирался сказать что-то по поводу выстрелов.
Парень улыбнулся. Это вселило в меня тревогу.
– Чертов идиот, – сказал он, и я встревожился еще больше.
Парень сделал шаг в мою сторону, и тут я узнал его. Где-то на другой стороне от отеля наверняка стояла сильно поцарапанная темно-синяя машина. Парень засмеялся, тоже узнав мое лицо.
– Как чудесно, – сказал он. – Я почти не верю в это, но все же как чудесно. – Он поднял глаза к небу и молитвенно сложил руки.
– Ты, наверное, новый Билли Риц, – сказал я. – У старого было больше шарма и стиля.
– Теперь тебе никто не поможет, дерьмо собачье. Теперь тебе некуда деться.
Правой рукой он полез за спину, мускулы его при этом напряглись. Рука вернулась обратно, сжимая черную рукоятку ножа с блестящим лезвием.
Парень снова улыбался. В результате ему все-таки повезло сегодня. Босс будет доволен, поймет, какой он крутой парень.
Все похолодело у меня внутри. Но это был другой страх – куда слабее того, что я испытал на шоссе и куда полезнее, потому что к нему примешивалась здоровая злость. Здесь, на улице, я был куда в большей безопасности, чем в машине на укрытом туманом шоссе. Здесь никто не может приблизиться ко мне незаметно. Я был наверное лет на двадцать пять старше этого негодяя и не таким мускулистым, но в его возрасте я провел все лето в Джорджии, где была очень плохая еда и достаточное количество мужчин, кидающихся на меня с ножами и штыками.
Парень прыгнул в мою сторону – просто чтобы поразвлечься. Я стоял на месте. Он прыгнул снова. Мы оба прекрасно знали, что он находится слишком далеко, чтобы достать меня. Парень хотел, чтобы я кинулся бежать, а он мог сжать мое горло, прыгнув сзади.
Парень медленно приближался ко мне, а я молча смотрел на его ноги и руки.
– Господи, да ты даже двигаться не умеешь, – насмехался он.
Нападавший выставил вперед правую ногу и замахнулся правой рукой. Почувствовав прилив адреналина и безудержной ярости, я отклонился влево, перехватил его кисть правой рукой и заломил ему руку левой. В те полсекунды, когда он мог еще что-то сделать, чтобы не лишиться окончательно свободы движений, он вдруг взглянул мне в глаза. Подняв колено, я с силой опустил руки вниз, даже крякнул, как это рекомендовали делать в Джорджии. Рука его сломалась тут же – из-под кожи торчали два осколка белой кости. Нож упал на тротуар. Парень издал короткий удивленный вскрик, закачался, и я увидел, как глаза его подернулись пеленой. Парень закричал, я оттолкнул его, но он и сам уже начал падать. Грудь его была залита кровью, льющейся из сломанной руки.
Я обошел вокруг него и поднял нож. Он продолжал кричать, глаза его были затуманены. Наверное, ему казалось, что он умирает. Это было не так, но парень никогда уже не сможет пользоваться своей правой рукой. Подойдя к нему, я ударил по тому месту, где был раньше его локоть. Парень потерял сознание.
Я огляделся. Улица была по-прежнему пуста. Присев рядом с парнем, я засунул руку в карман его брюк. Там лежали связка ключей и множество всевозможных мелких предметов. Выбросив ключи в сточную канаву, я снова засунул руку в карман и достал оттуда четыре пластиковых пакетика, наполненных белым порошком. Я переложил их в карман своего пиджака, перевернул парня и обследовал второй карман. Там лежал толстый бумажник, в котором было около ста долларов и куча имен и адресов, написанных на листочках бумаги. Здесь же было водительское удостоверение. Парня звали Николас Вентура, он жил на Маккини-стрит, примерно в пяти кварталах к западу от Ливермор. Бросив бумажник, я побрел прочь на ногах, сделанных словно из ваты. Только в конце квартала я осознал, что продолжаю сжимать в руке нож. Я бросил его на мостовую, и он исчез в тумане.
Я вспомнил, что уже видел этого парня раньше – он ждал вместе с тремя другими в «Таверне Синдбада» аудиенции у Билли Рица. Я повернул на улицу Вдов и подошел на своих ватных ногах к двери отеля. Я чувствовал себя больным и усталым, причем больше больным, чем усталым, но достаточно усталым, чтобы проспать целую неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Я вспомнил эту боль – смесь огня и острого жала, хотя на самом деле она не является ни тем, ни другим. Это все осколки снаряда, так и не извлеченные из моей спины. Но дело не только в них. Я чувствовал внутри какой-то ржавый болт, рвущийся наружу – как раз в том месте, на которое Эдвард Хаббел, который так и не понял, почему его очаровывали стройные шеренги полуголых мальчиков, – дышал, изучая мои шрамы. Дыхание Эдварда Хаббела проникло мне под кожу и разбудило спящий болт. И сейчас он снова двигался, пытаясь найти выход. Теперь в течение недели я буду пачкать кровью свои рубашки и простыни.
Я сбавил скорость, чтобы не врезаться в грузовик, и попытался потереться спиной о спинку сиденья. Грузовик поехал немного быстрее. Я ощущал физически размеры осколка, похороненного где-то под лопаткой. Прижавшись к сиденью, я смог немного его успокоить. Болезненный кружочек на моей спине сдвинулся примерно на дюйм. Я взглянул в зеркало заднего вида, ничего там не увидел и начал обгонять грузовик.
Запищал гудок, заскрипели тормоза. Я прибавил газу. «Понтиак» рванулся вперед, и в боковом окне появились колеса грузовика. Снова заорал гудок. «Понтиак», словно решившись, рванулся вперед. В боковом окне появилась задняя часть другой машины. «Понтиак» вылетел в следующий ряд. Сердце мое бешено колотилось, мозг был охвачен паникой. Увидев впереди красный свет, я сбавил скорость и попытался немного успокоиться. Болт в спине снова напомнил о себе. Внутри начали появляться новые узелки и бугорки. Дыхание Хаббела разбудило их все. В зеркале заднего вида появились чьи-то фары. Я прибавил скорость на пять миль. Фары становились больше и ярче. Я перестроился в первый ряд.
Машина поравнялась со мной и долгое время ехала рядом. Я подумал, что это, наверное, кто-нибудь, кого я разозлил, когда пытался вести машину как Пол Фонтейн. Еще одна машина перестроилась в мой ряд, и я резко вырулил вправо. Другая машина вырулила вместе со мной. Она была синей с коричневыми цилиндрами и с помятым бампером. Я прибавил скорость – машина тоже. Я поехал помедленнее – водитель последовал моему примеру. Теперь его машина была всего в нескольких дюймах от моей, и сердце опять запрыгало в груди. Я видел в окне кудрявую черную голову, широкие плечи и блеск чего-то золотого. Водитель внимательно смотрел на «понтиак». Он повернул руль, и его машина легонько ударила мою над левым передним колесом.
Я нажал на педаль акселератора, и «понтиак» окончательно переместился в первый ряд. Послышался скрежет металл – соседняя машина скользнула по моему боку. «Понтиак» чуть бросило вперед. Водитель синей машины попытался ударить меня еще раз, но я вовремя повернул руль. Мимо проплыли огни другой машины. Я резко свернул с дороги и, вылетев на гравий, поехал рядом с грузовиком, моля Бога, чтобы его водитель решил, что я слетел с дороги, и остановился. Водитель грузовика нажал на гудок. Я благодарил Бога за то, что не могу слышать, что он при этом говорит. Рано или поздно я наеду на знак или остановившуюся машину, поэтому пришлось, обогнав грузовик и еще несколько машин, снова вернуть «понтиак» на дорогу. Грузовик продолжал отчаянно сигналить.
Темно-синяя машина снова поравнялась со мной. На этот раз удар был достаточно сильным, чтобы руки мои слетели с руля. Машина отъехала, затем снова приблизилась и скользнула по боку «понтиака». Если ему удастся заставить меня сбавить скорость или если он ударит меня под углом, едущий следом грузовик просто раздавит меня. Тонкий, но спокойный голос у меня внутри говорил, что Фонтейн, прознав про то, что я купил билет в Танжент, послал кого-то следить за моей машиной. Тот же голос говорил, что несколько свидетелей подтвердят, как безобразно я вел себя на дороге. Но негодяй в синей машине вдруг куда-то испарился.
Я опять видел в зеркале заднего вида колеса грузовика. Машина появилась снова. После следующего удара я крепко схватился за руль и тоже врезался в него – просто удовольствия ради. Я чувствовал прилив адреналина. Из тумана выплыл зеленый знак поворота. Сняв ногу с педали акселератора, я резко крутанул руль вправо. Темно-синяя машина проскочила в нескольких сантиметрах от грузовика. Меня вынесло с дороги, низ «понтиака» стучал по камням, но вскоре мне удалось выровнять машину, вернуть ее на дорогу. Секунд тридцать я ехал, не думая ни о чем и не замечая ничего вокруг. Потом меня начало трясти.
7
Я вылез из машины и, вытерев платком лицо, попытался оценить потери. Человек в синей машине не сможет выбраться из общего потока по крайней мере до следующего поворота, который находится примерно в миле. Он оставил на боку у «понтиака» Джона три длинных серебряных царапины, помял обшивку между колесом и дверью и поцарапал в нескольких других местах. Откинувшись на спинку сиденья, я отдышался, наблюдая сквозь туман за движущимся по шоссе потоком машин. Через какое-то время я понял, что съехал с шоссе в южной части Миллхейвена, в двадцати милях от Ливермор-авеню. То есть, свернул именно там, где и должен был свернуть. Я успел уже было почти забыть о том, куда еду.
Я вернулся в машину и поехал в направлении Пигтауна, хотя время от времени меня мучила мысль, что темно-синяя машина вот-вот вернется и будет преследовать меня дальше.
8
Я не смотрел на часы, пока из тумана не выплыла возвышающаяся над Ливермор-авеню громада отеля «Сент Элвин», и очень удивился, обнаружив, что уже без десяти восемь. Время, казалось, одновременно ускорилось и остановилось. Маленькие крючки и гвоздики я моей спине пульсировали и болели, в ушах звучали гудки грузовика, я продолжал видеть преследующую меня синюю машину. Увидев стоянку, я сразу поехал туда. И на всякий случай опустил в счетчик оплату за час – вдруг Гленрой Брейкстоун отменил свое дело или туман задержал того, с кем он должен был встретиться. У меня было смутное чувство, что я знаю, кто это. Такие встречи не отнимают много времени. Я запер машину, слегка поеживаясь от сырости.
Отель был в двух кварталах от стоянки. Обняв себя за плечи, чтобы было не так холодно, я шагал сквозь серую дымку. Уличные фонари напоминали японские фонарики. Все магазины были закрыты, и на улице никого не было. Отель отдалялся по мере его приближения, так гора словно уходит от вас, когда вы идете к ней. Позади раздался какой-то треск. Сделав еще несколько шагов, я услышал его снова. На этот раз я понял, что слышу звуки автоматной очереди. Обернувшись, я снова услышал этот звук где-то к югу. Если бы я был поближе к Мессмер-авеню, я услышал бы, как пули ударяются о стены домов.
Горячий круг под моим правым плечом заныл сильнее, но на сей раз это была фантомная боль, словно в отрезанной ноге. Это было просто воспоминание, пробужденное звуками выстрелов. Я пересек в тумане улицу и вдруг почувствовал, что больше не могу все это выносить. Прямо передо мной была двухэтажная пристройка, являвшаяся когда-то частью отеля. Сейчас в ней находилась аптека. Подойдя к стене, я согнул колени и привалился горящей спиной к холодному камню. Через несколько секунд жар и давление исчезли. Камень оказался прекрасным средством от фантомных болей – не хуже перкодана. Если бы я мог простоять целый час, прижавшись спиной к холодной стене, то все гвозди, болты и рыболовные крючки у меня внутри снова заснули бы своим ржавым сном.
Я так и стоял, согнувшись у стены, когда из арки, ведущей в одну из аллей парка, выбежал растрепанный молодой человек в черной футболке без рукавов и мешковатых черных штанах. Бросив в мою сторону беглый взгляд, он отвернулся, но потом снова стал смотреть в мою сторону. Он словно застыл на месте. Я отделился от стены.
Молодой человек, похоже, собирался сказать что-то по поводу выстрелов.
Парень улыбнулся. Это вселило в меня тревогу.
– Чертов идиот, – сказал он, и я встревожился еще больше.
Парень сделал шаг в мою сторону, и тут я узнал его. Где-то на другой стороне от отеля наверняка стояла сильно поцарапанная темно-синяя машина. Парень засмеялся, тоже узнав мое лицо.
– Как чудесно, – сказал он. – Я почти не верю в это, но все же как чудесно. – Он поднял глаза к небу и молитвенно сложил руки.
– Ты, наверное, новый Билли Риц, – сказал я. – У старого было больше шарма и стиля.
– Теперь тебе никто не поможет, дерьмо собачье. Теперь тебе некуда деться.
Правой рукой он полез за спину, мускулы его при этом напряглись. Рука вернулась обратно, сжимая черную рукоятку ножа с блестящим лезвием.
Парень снова улыбался. В результате ему все-таки повезло сегодня. Босс будет доволен, поймет, какой он крутой парень.
Все похолодело у меня внутри. Но это был другой страх – куда слабее того, что я испытал на шоссе и куда полезнее, потому что к нему примешивалась здоровая злость. Здесь, на улице, я был куда в большей безопасности, чем в машине на укрытом туманом шоссе. Здесь никто не может приблизиться ко мне незаметно. Я был наверное лет на двадцать пять старше этого негодяя и не таким мускулистым, но в его возрасте я провел все лето в Джорджии, где была очень плохая еда и достаточное количество мужчин, кидающихся на меня с ножами и штыками.
Парень прыгнул в мою сторону – просто чтобы поразвлечься. Я стоял на месте. Он прыгнул снова. Мы оба прекрасно знали, что он находится слишком далеко, чтобы достать меня. Парень хотел, чтобы я кинулся бежать, а он мог сжать мое горло, прыгнув сзади.
Парень медленно приближался ко мне, а я молча смотрел на его ноги и руки.
– Господи, да ты даже двигаться не умеешь, – насмехался он.
Нападавший выставил вперед правую ногу и замахнулся правой рукой. Почувствовав прилив адреналина и безудержной ярости, я отклонился влево, перехватил его кисть правой рукой и заломил ему руку левой. В те полсекунды, когда он мог еще что-то сделать, чтобы не лишиться окончательно свободы движений, он вдруг взглянул мне в глаза. Подняв колено, я с силой опустил руки вниз, даже крякнул, как это рекомендовали делать в Джорджии. Рука его сломалась тут же – из-под кожи торчали два осколка белой кости. Нож упал на тротуар. Парень издал короткий удивленный вскрик, закачался, и я увидел, как глаза его подернулись пеленой. Парень закричал, я оттолкнул его, но он и сам уже начал падать. Грудь его была залита кровью, льющейся из сломанной руки.
Я обошел вокруг него и поднял нож. Он продолжал кричать, глаза его были затуманены. Наверное, ему казалось, что он умирает. Это было не так, но парень никогда уже не сможет пользоваться своей правой рукой. Подойдя к нему, я ударил по тому месту, где был раньше его локоть. Парень потерял сознание.
Я огляделся. Улица была по-прежнему пуста. Присев рядом с парнем, я засунул руку в карман его брюк. Там лежали связка ключей и множество всевозможных мелких предметов. Выбросив ключи в сточную канаву, я снова засунул руку в карман и достал оттуда четыре пластиковых пакетика, наполненных белым порошком. Я переложил их в карман своего пиджака, перевернул парня и обследовал второй карман. Там лежал толстый бумажник, в котором было около ста долларов и куча имен и адресов, написанных на листочках бумаги. Здесь же было водительское удостоверение. Парня звали Николас Вентура, он жил на Маккини-стрит, примерно в пяти кварталах к западу от Ливермор. Бросив бумажник, я побрел прочь на ногах, сделанных словно из ваты. Только в конце квартала я осознал, что продолжаю сжимать в руке нож. Я бросил его на мостовую, и он исчез в тумане.
Я вспомнил, что уже видел этого парня раньше – он ждал вместе с тремя другими в «Таверне Синдбада» аудиенции у Билли Рица. Я повернул на улицу Вдов и подошел на своих ватных ногах к двери отеля. Я чувствовал себя больным и усталым, причем больше больным, чем усталым, но достаточно усталым, чтобы проспать целую неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112