добротой и мужеством. От седой древности и до наших дней здесь в лихую годину вставали добры молодцы на защиту святой Руси. Шли на поля сражений витязи Непрядвы, ополченцы Минина, гренадеры Петра, гусары двенадцатого года, гвардейцы сорок пятого. И возвращаясь с победой, вкладывали в память поколений уроки истории...
Милый, словом, городок. Но и его не обошли стороной губительные перемены. И он был оккупирован преступной властью, бандитами и жуликами, торгашами и проститутками. Все это сплелось в змеиный клубок - тугой, смертельно опасный. Не поймешь, где головы с зубами, полными ядом, где мертвые петли гибких, изворотливых хвостов. Попробуй тронь.
Но люди... Люди, я надеялся, были готовы, как и прежде, отозваться на общий зов, отложить плотницкий топор и взяться за боевую секиру...
Не так давно мне приходилось уже воевать здесь, чистить город от жадных до крови и плоти вампиров. Я даже успел создать здесь Центр по борьбе с преступностью, в старом замке. Но в мое отсутствие он быстро сменил свой профиль на прямо противоположный. Отразив, стало быть, этим явлением общую картину в стране: за что бы хорошее ни взялись, получается еще хуже. Все хватают жадные руки, все покоряют злобные умы.
Что ж, эту задачу я буду решать в первую очередь...
Акция 1. Блокада
На въезде в город мы притормозили у поста ГАИ. Майор, приоткрыв дверцу машины, крикнул вышедшему из стеклянной будки инспектору:
- Как звать тебя, капитан?
Тот ответил.
Я сверился со своим списком и кивнул Майору. Он что-то сказал инспектору, инспектор вскочил в свою машину и пристроился в хвост колонны. У подножия горы, оставив Ляльку и Прохора в машине, мы с Майором взобрались на самую кручу. Майор развернул карту и, подсвечивая ее фонариком, сориентировался на местности.
Город спал под луной, еще не ведая, какую судьбу уготовил ему Серый.
Пожалуй, я и сам еще этого не знал.
- В городе есть ваши люди? - спросил Майор.
- Наши, - поправил я. - Конечно, есть.
- Наши, - согласился Майор, покусывая сломанную по пути веточку - он недавно бросил курить и, как младенец, тянул в рот все, что попало. - С чего начнем?
Я поскреб макушку.
- Знаешь, Майор, мне еще не приходилось совершать перевороты. Откроем учебник истории.
- Значит: почта, телеграф, телефон?
- Все три объекта - в одном здании.
- Тем лучше, у нас пока не так много людей. Уточняю: почтамт, Горотдел милиции и...
- И мост, конечно.
- Понял вас.
Еще бы. Городок, издавна разделенный рекой на две части, к нашим дням поделился еще пуще. В Старой слободе обитали в основном законопослушные горожане, которых обирали обитатели Заречья, заросшего особняками новых русских и нерусских. Здесь же сосредоточены их боевики и охрана. На первое время было необходимо отгородиться от них надежным заслоном.
Мы спустились на шоссе. Майор отдал необходимые распоряжения. Колонна медленно втянулась в город.
При въезде на мост с грузовика были сброшены мешки с песком. Ими перекрыли мост со стороны Заречья и выставили два знака - "кирпич" и "Стой! Стреляют!". Здесь же остался гаишник. БТР развернулся на другом конце моста и замер. Ребята-десантники попрыгали с брони, рассыпались, заняли позиции.
За мостом колонна разделилась: Майор со вторым взводом отправился на почтамт, я с первым - к Горотделу. Одно отделение мы послали на местное радио.
В здании Горотдела - пузатом особнячке купеческого вида- светились только два затянутые шторами окна, в дежурке. стальная дверь была заперта.
Мои люди лениво изготовились - задача не казалась им сложной.
Я нажал кнопку звонка - большую, как блюдце; он истерически заверещал на весь ночной город - мол, бдит моя милиция. Лязгнул стальной засов, дверь распахнулась.
- Добрый вечер, - произнес я внутрь.
Заспанный лейтенант неразборчиво буркнул в ответ и прошел за барьер. Еще один милиционер, старшина кажется, так и не встал - спал на кожаном холодном диванчике, подложив под голову бронежилет.
- Слушаю вас, - зевая, сказал лейтенант и раскрыл журнал регистрации. - Что случилось?
Мне не пришлось объяснять. Он сам все понял, когда за моей спиной появились двое, а двое других разбудили и взяли в наручники старшину. Лейтенант, не вставая, медленно и плавно поднял руки, сцепил их на затылке. Один из моих парней пере- махнул через барьер, снял со спинки стула автомат и вынул из кобуры дежурного его "макаров".
Мы заперли их в "обезьянник", где никого не было, кроме беспробудного пьяницы. Не густо наработали коллеги - полон город бандюков, а у них в камере пусто. Оно и кстати.
Я сел на место дежурного и снял трубку телефона.
- Почтамт? Серый на связи. Как у вас?
- Порядок, командир. Что с охраной делать?
- Отправляйте их сюда, место пока есть. Проследите, чтобы никаких междугородных заказов.
Следующий звонок - на радио. Там получилось еще проще. Вахтеров двоих поддатых пенсионеров - прогнали по домам, станцию взяли под охрану.
Затем я обзвонил (по спискам, составленным Сашкой и моей разведкой) сотрудников Горотдела, которых решил взять в свою команду.
Они все прибыли одновременно.
Провел короткий инструктаж: как только утром явятся на службу остальные сотрудники - разоружить и взять под стражу. Начальника - ко мне. Привести в порядок и проверить личное оружие, а также автотранспорт отдела.
Меня прервал телефонный звонок.
- Дежурная часть, полковник Сергеев. Слушаю вас.
- Милиция? - панически зазвенел женский голос. - У соседей опять побоище. Аж через стенку слыхать.
- Адрес?
- Речной проезд, двенадцать, квартира пять.
- Высылаю наряд.
- Скорей, милиция, забьет он их.
Я положил трубку.
- Поезжайте, ребята, по-скорому, это рядом. Отсюда - обратной дорогой к мосту, налево по Набережной. Первый проезд- Речной. Доставьте его сюда. Пока не трогать, я сам с ним разберусь. Для почина.
Ребята сорвались.
Когда я закончил инструктаж, как раз привезли дебошира.
Здоровенный пьяный мужик. Злобный, озверевший от безнаказанности. Лицо и руки - в крови, чужой естественно.
- А потерпевшие?
- Женщину, она без сознания, и пацана, он ему руку сломал, отправили в больницу. - Я видел, что ребята едва сдерживаются. Ничего, недолго им терпеть.
- Садись, - сказал я задержанному.
Он плюхнулся на диванчик, развалился, отрыгнул. Вроде отдыхал от трудной работы.
- Устал?
Ухмыльнулся в ответ. Ничего не боится.
- Отдохну у вас.
- Кого бил-то?
- Да бабу свою. Сам знаешь.
- За что?
- А чего она... выдергивается?
- Значит, если кто выдергивается, бить надо?
Он, хоть и пьян был не в меру, удивился. Не столько вопросу, сколько моей глупости.
- Дай закурить, старшой, - закинул ногу на ногу, руки на спинку диванчика. Орел.
- Не выдергивайся, мужик, - я полистал журнал. - За этот месяц тебя доставляли сюда пять раз. Этот уже шестой. А ты все выдергиваешься.
- Ладно, старшой, кончай базар. Составляй протокол - и в кутузку, устал я, спать хочу.
- Не будет протокола.
Он обиделся. Будто я у него бутылку из рук вырвал. Как так! Это же в его жизни такое событие. Есть о чем за стаканом вспомнить, дружкам поведать. Как бабу свою учил. Как мальца воспитывал.
- Не, старшой, не по закону...
- Закон теперь другой. Гуманный. Ты сам себе выбрал: кто выдергивается, того надо бить, так?
- Обязательно. Пока не перестанет.
- Вот и хорошо. Сейчас мои ребята тебя накажут. Чтоб не выдергивался. Потом выкинут за дверь, не оказав первой помощи. Следующее твое выступление, седьмое кажется, закончится тем же. И опять без протокола. Пока выдергиваться не перестанешь. Все понял?
Понял - вскочил, рванулся к двери. Куда там! Сейчас же грохнулся во весь рост на пол, заорал дико.
- Берите его, парни, в камеру. И руку ему не забудьте сломать. Без наркоза.
Он - только что такой большой и страшный - попытался подползти ко мне на четвереньках. Не вышло - подхватили, увели. Вернее, уволокли - он так и повис на руках моих карателей. А как выдергивался!
Лейтенант и старшина с живейшим интересом наблюдали за происходящим меж прутьев решетки. Им, конечно, тоже случалось поколачивать пьяных дебоширов (и не пьяных, и не дебоширов - тоже), но не с такой целью. Похоже, им понравилось. Ну пусть поучатся.
Вошли Прохор с Лялькой.
- Мы замерзли в твоей машине, - пожаловался писатель.
- Выбирай любой кабинет, Проша, погреешься. Напишешь мне Обращение к горожанам. Вроде декларации моих прав и их обязанностей.
- Что именно? - Прохор достал блокнот, приготовился зафиксировать тезисы.
- Ну так, мол, и так, дорогие сограждане... - Я помахал телефонной трубкой в воздухе.
- Очень конкретно, - проворчал Прохор.
- К утру чтоб управился. А Лялька перепечатает.
- В двух? - уточнила она.
- В четырех. Один для меня, один для обмена опытом, один для прессы...
- А четвертый?
- Для истории...
Уже за всеми нашими делами светать стало. Начинался первый день новой эпохи. Эпохи беспощадного и тоталитарного уничтожения преступности.
На мосту между тем разыгрывалась драматическая сцена.
Из сонных еще глубин Заречья, шурша великолепными шинами, вылетела к мосту очень иностранная марка. Завизжала от неожиданности всеми колесами, остановилась пока еще в мирном недоумении.
Инспектор поднял жезл. Но на водителя подействовал, конечно, не этот слабо моральный фактор, а, скорее всего, дорожный знак под вторым номером. Или мешки с песком поперек дороги.
Сидевший сзади авторитет по кличке Гоша приопустил стекло, спросил инспектора:
- Что случилось, шеф?
- Проезд закрыт.
- Почему?
- Начальство приказало.
Гоша бешено затыкал пальцами в кнопки телефона, злобно бормоча то ли цифры, то ли ругательства.
- Дежурная часть, полковник Сергеев.
- Слышь, полкаш, Гоша Заречный тревожит. Где Семеныч гуляет, не дозвонюсь никак?
- Он арестован, - вру нахально.
- Хер с ним. Ты за него? Тут его идиоты мост закрыли...
- Это мое распоряжение.
- Какого х...? У меня четыре точки в городе. Ты мне убытки покроешь, козел?
- За козла ответишь, сявка. А сунешься в город - останешься без башки и без яиц.
Уж больно ты крут, Серый. Уж что-нибудь одно обещал бы. Я положил трубку. Включил на прием запищавшую рацию.
- "Беспощадный" на связи, полковник. Готовится прорыв.
- Действуйте по плану, Капитан. На поражение пока не стрелять.
Мне показалось, что командир БТРа вздохнул с сожалением.
Нет, бандюков мне не жалко. Но они мне пока нужны. Тем более что время еще есть. Они ведь между собой воюют, пока объединиться догадаются... А мне это на руку, хотелось бы их до кучи собрать. Да керосином полить.
Гоша давно уже отучился отступать, тем более перед такой малостью. Взял себя в руки.
- Убери мешки, шеф, - ровным голосом приказал инспектору.
- Не по силам, - отказался инспектор и неуловимо укрылся за своей машиной, уложил ствол автомата на капот.
Распахнулись дверцы, из Гошиной иномарки вылезли коренастые мордатые молодцы. Синхронно двигая жующими резинку челюстями, вразвалочку пошли на баррикаду. Оттащили в сторону три мешка, освободили проезд. Вернулись в машину, дверцы - хлоп-хлоп, тронулись. Не спеша.
Навстречу, от дальнего конца моста, тоже не спеша, двинулся бронетранспортер, остановился на осевой, пошевелил стволом крупнокалиберного танкового пулемета.
Гоша еще не научился отступать. Да и не верил в происходящее. Автомобиль медленно, но напористо шел вперед.
В свежем и чистом утреннем воздухе гулко и низко над Машиной прошла трассирующая строчка.
Иномарка круто развернулась, подставила бок. Под него хлестко и коротко ударила пулеметная очередь. Полетели куски металла, лохмотья покрышек.
Бандюки вывалились с левого борта, лупанули назад. Когда они, пыхтя, миновали баррикаду, спокойно, но твердо прозвучал голос инспектора:
- Мешки, ребята, на место положьте.
Что и было исполнено. Что ж, война объявлена. Однако, если объективно, не мы ее начали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61