- Вы скряга, Алексей Дмитриевич, - осмелела, - вы каждую народную копейку считаете... На стол бы, конечно, выделили, а на подарок...
- А, может, я бы им дом губернаторский подарил?
- Дом вы решили княгине вернуть, чтоб там образцовый светский салон был.
Все знает!
- Кстати, кто женится, не ты ли?
Ошарашила:
- Юлька за Филипка хромого выходит. Не знали, что ли?
Куда мне до тебя.
- Что ж ты мне раньше не сказала? - Разве б я тогда допустил этот побег!
- А вы не волнуйтесь. Юлька уже в городе, у Наташки прячется.
Отлегло. Явился киллер мой долгожданный.
- Ладно, иди. Я тебя простил. За добрые вести. Но впредь...
- Уж и не знаю, как получится, - вздохнула как матрешка,- у нас ведь народ молодой, еще три свадьбы намечаются...
Я молча и грозно расстегнул ремень - Лялька выскочила и захлопнула дверь. И из-за двери крикнула:
- Вас дежурный по Горотделу спрашивает, соединить?
- Товарищ полковник, квартирного вора задержали, прямо на месте...
- Ну и что? Мне ему передачку принести?
- Извините, товарищ полковник... Но вот у начальника какие-то сомнения. Просил вас подъехать.
Когда же это кончится?
- Вы, может, помните того пожилого грузина, что деньги на выкуп сдавал? Еще он с Лялькой спорил... Он шашлычную держит, серьезный такой мужик, здоровый. Дома у себя жулика застал, насовал как следует, в ванной закрыл и в милицию позвонил. Парня допросили, обстоятельства разобрали что-то не вяжется одно с одним.
- Что именно?
- Первое: забрался в квартиру, когда там находилась граждан ка Пеладзе, супруга хозяина. Она - на кухне, он, значит, по углам шарит. Второе: следов взлома нет, ключей и отмычек у подозреваемого - тоже нет.
- Как объясняет?
- Просто: дернул дверь наудачу, а она не заперта. В наше-то время! Но третье, вот главное, он в домашних туфлях хозяина был. Пояснил: разулся, чтобы не топать, а потом, в панике, свою обувь с хозяйской перепутал, когда тот в неурочный час домой вернулся.
Вот именно. В неурочный час.
- Ты говоришь, грузин пожилой?
- Пожилой. Но в соку еще.
- А супруга?
- Молода, красива.
- А жулик?
- Молод. Но красив ли, сейчас сказать трудно. По причине побоев.
- Понятно.
- Но ведь парень сознался. Признал, что намеревался совершить кражу. И доказательства налицо.
- Какие?
- Вещи ценные успел в чемоданчик собрать.
- Какие вещи, хозяйкины небось?
- Ну правильно догадался: лифчики красивые, колечки золотые и с камушками, сережки, косметичка, костюмчик ненадеванный.
- Давай-ка его сюда. И вдвоем нас оставь...
Да, не знаю, был ли этот парень красив, но больше красивым никогда уже не будет - усердно грузинище постарался.
- Доигрался? - спросил я сразу.
- Я вас не понимаю.
- А я твою любимую не понимаю. Ей - сохраненная честь, тебе - тюрьма.
Парень помолчал.
- А вы как бы поступили на моем месте?
- Я по чужим женам не ходок, своих хватает.
- Я не мог по-другому. Он бы ее убил, если бы догадался, очень ревнивый. Мы бежать хотели.
Это я понял, по чемоданчику с лифчиками.
- Что делать будем? Тебе хороший срок светит. А по моему Закону о неприкосновенности жилища - вообще высшая мера.
- Чистосердечное признание, - он с трудом улыбнулся разбитыми губами, - суд его, надеюсь, примет во внимание.
- Глупо. Я не могу этого допустить.
- Другого выхода нет. Вам трупы нужны?
- Давай так. Я тебя отправлю в какой-нибудь подшефный колхоз, поживешь там. Может, за это время твоя любимая догадается мирно с грузином разойтись. Без ревности, понимаешь: ну любит она грузинскую постель, да не любит грузинской кухни. А потом вдруг встретит тебя, и вы поженитесь... Но я бы с ней судьбу свою не стал связывать. Об этом подумай. Договорились?
- А мужу что скажете, он же будет интересоваться?
- Скажу, что расстрелял тебя. Пусть его совесть помучает. А что он тебя отлупил, что ж, то его право. Хотя он об этом и не знает...
Вот я и говорю: каждый должен быть на своем месте - муж на своем, любовник - на своем.
Выходя из Горотдела, увидел подъезжающий автобус, набитый задержанными парнями.
- Откуда дровишки? - спросил я Волгина.
- Из леса, вестимо. Рэкетмены сельские. По нашей схеме крестьяне сработали. Двоих "парламентеров" прищучили, вся банда карать явилась. А мы их уже ждали.
- Неужели сдались без боя? - усмехнулся я.
- Сдались. Да еще вопили: "Дяденьки, не бейте! Больше не будем!"
- Не будут...
Я вернулся в Замок.
- Давай мне Пилипюка, - это Ляльке, сидевшей за столом в приемной.
- А он уже заходил, я велела, чтоб попозже. - И в дверь за моей спиной: - Входи, тебя полковник ждут-с!
- Мне сапер-минер хороший нужен, - сказал я Пилипюку,- есть у тебя?
- Васька Ламбада.
- Что у вас за страсть к блатным кликухам?
- Та ни, Митрич, он вже к нам с ней прийшол.
- Веди сюда.
Василий на вид оказался простоватым парнем из старой деревни русоволосый, голубоглазый, плечистый.
Я протянул ему коробочку с кнопкой, что отдала мне Юлька.
Он шарахнулся от нее, как рыжий Бакс от мышки.
- Осторожно, товарищ полковник! Где у вас к ней другая деталь?
- Другой не было, только эта.
Он взял у меня коробку, легонько вскрыл, что-то вынул - и только тогда задышал нормально. Пояснил:
- Это само ВУ, товарищ полковник, а к нему должен быть замедлитель, на тридцать минут. Они вот так вот соединяются и все- через тридцать минут реле сработает и ударит по кнопочке. - И улыбнулся добродушно: - Холодно стало, товарищ полковник?
Не пойму даже, может, и жарко. Я ведь это ВУ полдня в кармане таскал. А Юлька! Везучие мы с ней. Но я ей об этой Ваниной подлости не скажу - она у него последняя, гад буду!..
Так, с этим все, пора, стало быть в командировку, в подполье, точнее. Юлька свое дело "сделала", мне свое делать.
И я сказал Ляльке:
- Полковник Сергеев срочно заболел. Дня на два. Можете давать по радио бюллетень о состоянии его здоровья. Но не увлекайтесь - результаты анализов не сообщать, только температуру, пульс и давление.
- Сухпай, батарейки, спальные мешки?
- Откуда ты знаешь?
Вернувшись в терем, Надежда сообщила Ване Заике хорошие новости.
Во-первых, подтвердила факт строительства оборонительных сооружений вдоль берега реки и оборудования пулеметных гнезд, а также обучения добровольцев из числа горожан (не густо, знать, у Серого с бойцами).
Во-вторых, куда-то исчезла Юлька. Последние следы ее обнаруживались в доме у Натальи, откуда они вместе, по непроверенным данным, отправились в Замок. Из Замка Наталья вернулась одна и отвечать на скромные, случайные вопросы Надежды решительно отказалась.
- А что Сергеев? Что о нем слышно? - спросил Ваня о главном.
- Ничего не удалось узнать, - огорченно повинилась Надежда. Разговоры идут такие, что он вроде заболел. А толком ничего не известно.
- Понятно, - улыбнулся Ваня. - Триппер подхватил.
И отправился с докладом о проделанной работе в Куровское, к Сидору Большому.
Вернувшись инкогнито из экскурсии с юным проводником по подземным галереям, я снова вызвал Ваську Ламбаду, поставил ему задачу, показал точки на схеме.
- Все понял?
- Все, товарищ полковник. Теперь на местности надо посмотреть, руками потрогать. Ну и прикинуть - сколько чего и как.
Явился Прохор, встревоженный и несколько смущенный, как нашкодивший посреди комнаты щенок.
Обменялись новостями, мнениями.
- Что будем делать, командир?
- Сражаться. До победы.
- Тогда поднимай красный флаг, - как-то жестко, будто в этом было что-то личное, сказал Прохор.
- Что вы меня все в большевики записываете?
- Ты уроки истории любишь... А знаешь плохо. Ни при чем тут большевики. - И пояснил снисходительно к моей серости:- В давние годы пираты Карибского моря, идя на абордаж, поднимали на грот-мачте красный флаг в знак того, что пощады никому не будет.
- У нас грот-мачты нет.
- На "Беспощадном" поднимем. У него антенна длинная.
- Ну разве что... Как личная жизнь?
- А ты уже знаешь?
- Что именно? Неужели счастливым отцом готовишься стать? - И упредил: - Невыносим, прости.
- Не в этом дело, Леша. Похоже, ты опять прав. Наташа ушла...
- К другому? Или, точнее, к другим? - Я не собирался жалеть его.
Но Прохор и не нуждался в этом. При всех его моральных фантазиях он был человеком неприлично честным.
- Можешь расстрелять меня, - глухо молвил, - но я был преступно откровенен с ней. Она очень многое знала о наших делах и планах. От меня.
- Твое счастье, что ты знал не очень много. А очень многое из того, что ты знал, не соответствовало действительности.
- Ты использовал меня для дезинформации противника! - он выкинул вперед обличающий перст, коим едва не попал мне в глаз. - Тебе должно быть стыдно! - Палец принял вертикальное положение.
- Вот еще! Ты делал свое дело, я - свое. Спрячь кулачки. Я тебе медаль дам. Или в Сибирь за подругой пойдешь?
Прохор посопел угрожающе, выпустил гневный воздух (хорошо, что через ноздри) и подвел черту:
- Ты опять прав: проститутка и блядь - суть категории различные.
Ну, положим, так витиевато я сказать не мог...
И опять Серый ушел в подполье, по болезни. Вместе с Василием по псевдониму Ламбада.
- А чего ты себе такую иностранную фамилию взял? - поинтересовался я, когда мы углубились в холодные недра горы.
- Да батька, дурак старый, наградил, - охотно пояснил Василий. Приехал ко мне в часть, еще по первому году, вечером в солдатском клубе стали телевизор смотреть. А там танцы казали, конкурс. Ну и эту самую ламбаду.
Батька и заржал во весь бас. Во, говорит, Васька, а я и не знал, что это дело ламбадой зовется. Мы эту самую ламбаду еще когда с твоей мамкой бацали, на ее крыльце, как стемнеет. Тебя так и сламбадили. Токо у нас это по-другому называлось.
Ну, ребята и подхватили. Так прилипла эта ламбада, что меня старшина два раза в ведомость под ней заносил, ровно фамилию. И куда ни переведут, даже в другую часть - она за мной. Натерпелся. А потом привык. Теперь нравится, - заключил с гордостью. - Ни у кого такой нет.
За интересным разговором вышли на "развилку". Василий облазил все три выхода из Пещер; действительно, все камни руками потрогал, бормоча под нос какие-то новые для меня слова вроде той же ламбады.
- Теперь совсем все ясно, товарищ полковник. Сколько вы мне людей дадите?
- Сколько скажешь.
- От срока зависит.
- Сутки.
- Сделаем. А вообще, не люблю я эти горы рвать. С домами, к примеру, проще. А тут никогда не знаешь, что получится. Да еще река рядом. Рванешь чуть не так, воду поднимешь...
- Э, Василий, уж делай с гарантией. Мне не надо, чтоб ты город затопил.
- Да я понимаю, товарищ полковник, что вам надо. А вот что получится...
Кокетничает Васька своим умельством. Я ведь видел, как чутко он мужицкими пальцами каждый камешек изучил. Каж дую трещинку в монолите скалы проверил. И даже цветными мелками что-то пометил.
Раздав срочные распоряжения, я закрылся в кабинете. Наедине с собой.
Была нужда перед решающим днем мысли собрать, чувства обновить, что-то позади оставить, что-то впереди засветить - это как перед боем, по обычаю, рубаху на чистую сменить.
Что ж, кое-что, однако, сделано.
Экономическую базу преступности я подорвал, в городе в основном наладилось производство, искоренены все криминальные и полукриминальные виды бизнеса. Организованную преступность днями окончательно добью. Проституцию - это социально-криминальное зло - истребил. Милиция моя, очистившись от всякой скверны, работает по петровскому принципу: "В службе - честь!" Горожане активно включились в поддержание общественного порядка. Развернулась работа с молодежью. Городская власть - под контролем трудящихся. Да и не нужен ей этот контроль, порядочные люди в нем не нуждаются.
Да, вот еще. На днях проверил, как функционируют мои "подведомственные" пенитенциарные учреждения.
Там, конечно, нам с начальством повезло. Опять же Петр I: "Тюрьма есть ремесло окаянное, и для скорбного дела сего зело истребны люди твердые, добрые, веселые".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61