– Великая женщина.
Они проходили мимо заведения, которое называлось "Бар Тима". Его держал англичанин, которого звали Тим Гилфиллан. Во время минувшей войны он был сержантом-квартирмейстером, и каким-то образом ему удалось остаться в Каире, после того как оттуда ушли военные.
– А вот и Тим, – сказал Старик. – Давай-ка заглянем к нему.
Внутри, кроме Тима, никого не было. Он был занят тем, что расставлял бутылки на полках за баром.
– Так-так-так, – сказал он, обернувшись. – Где это вы, ребята, пропадали все это время?
– Привет, Тим.
Он не помнил их, но, глядя на них, было ясно, что они явились из пустыни.
– Как там мой старый друг Грациани? – спросил он, облокотившись о стойку бара.
– Он недалеко от нас, – сказал Старик. – Около Мерсы.
– На чем вы сейчас летаете?
– На "гладиаторах".
– Вот черт, да на них же еще лет восемь назад летали.
– Это все те же, – сказал Старик. – Совсем износились.
Они взяли стаканы с виски и направились к столику в углу.
– А кто она, эта Розетт? – спросил Юнец.
Старик сделал большой глоток и поставил стакан.
– Великая женщина, – ответил он.
– Кто она такая?
– Старая грязная сирийская еврейка.
– Это ладно, – сказал Юнец, – но почему ты о ней вспомнил?
– Что ж, – ответил Старик. – Я скажу тебе. Мадам Розетт держит самый большой бордель на свете. Говорят, что она может доставить тебе любую девушку во всем Каире.
– Чушь собачья.
– Нет, так и есть. А ты возьми позвони ей и скажи, где ты видел женщину, где она работает, в каком магазине, в каком отделе, опиши ее поточнее, а все остальное она сделает сама.
– Да не будь же ты таким наивным, – сказал Юнец.
– Это правда. Чистая правда. Мне о ней в тридцать третьей эскадрилье рассказывали.
– Тебя разыграли.
– Хорошо. Давай возьмем телефонный справочник и найдем номер ее телефона.
– Под этой фамилией ее вряд ли найдешь в телефонном справочнике.
– А я тебе говорю – найдешь, – сказал Старик. – Пойди и поищи мадам Розетт. Сам увидишь, что я прав.
Юнец не верил ему, однако пошел к Тиму и попросил у него телефонный справочник. Вернувшись, он положил книгу на стол, раскрыл ее и принялся листать страницы, пока не дошел до "Роз...". Его палец двинулся по колонке. Розеппи... Розери... Розетт. Вот она, Розетт, мадам, адрес и номер телефона, все есть. Старик внимательно наблюдал за ним.
– Нашел?
– Да, вот здесь. Мадам Розетт.
– Ну так почему бы тебе не позвонить ей?
– А что я ей скажу?
Старик посмотрел на дно своего стакана и перемешал пальцами кусочки льда.
– Скажи, что ты полковник, – ответил он. – Полковник Хиггинс. Летчикам она не очень-то доверяет. И скажи, что ты видел красивую смуглую девушку, которая продает солнцезащитные очки в Сигуреле, и ты хотел бы, как ты выразился, поужинать с ней.
– Здесь нет телефона.
– Еще как есть. Вон он.
Юнец огляделся и увидел телефон, который висел на стене в конце стойки бара.
– У меня нет пиастра.
– У меня есть, – сказал Старик.
Он порылся в кармане и положил на столик монету.
– Тим услышит все, что я буду говорить.
– А какое, черт возьми, это имеет значение? Может, он и сам ей иногда звонит. – И прибавил: – Трус ты.
– А ты говнюк, – сказал Юнец.
Юнец был еще совсем ребенком. Недавно ему исполнилось девятнадцать – на восемь лет меньше, чем Старику. Он был довольно высок ростом, худой, с большой копной черных волос и красивым лицом с широким ртом; лицо его стало цвета кофе от пребывания на солнце в пустыне. Несомненно, он был лучшим летчиком в эскадрилье. Уже в начале войны он сбил четырнадцать итальянцев, что было документально подтверждено. По земле он передвигался медленно и лениво, как это делает усталый человек, и думал он медленно и лениво, как сонный ребенок, но, поднявшись в воздух, соображал быстро, и движения его становились быстрыми, настолько быстрыми, что казалось, он действует рефлекторно. Когда он ходил по земле, было такое впечатление, что он отдыхает, дремлет, чтобы накопить силы, перед тем как сесть в кабину, но зато потом он становился свежим и быстрым и готовым для двухчасовой предельной концентрации. Но сейчас Юнец находился далеко от аэродрома, и в мыслях у него было нечто такое, что заставляло его бодрствовать как во время полета. Может, это состояние и не продлится долго, но по крайней мере в ту минуту он действовал сосредоточенно.
Он еще раз взглянул на номер телефона в справочнике, потом поднялся и медленно направился к телефонному аппарату. Опустив монету в один пиастр, он набрал номер и услышал гудок на другом конце. Старик сидел за столиком и смотрел на него, тогда как Тим по-прежнему расставлял за стойкой бара бутылки. Тим находился всего-то ярдах в пяти от Юнца и явно расположился слушать, о чем пойдет разговор. Юнец чувствовал себя довольно глупо. Он облокотился о стойку бара и стал ждать, надеясь, что никто не ответит.
Но тут раздался щелчок. Трубку на том конце подняли, и он услышал женский голос:
– Алло.
– Здравствуйте, – ответил он. – Могу я поговорить с мадам Розетт?
Он не сводил глаз с Тима. Тим продолжал расставлять бутылки, делая вид, что разговор его не касается, но Юнец понял, что тот прислушивается.
– А я и есть мадам Розетт. А вы кто?
В ее голосе слышались нотки нетерпения и недовольства. Казалось, ей меньше всего хотелось, чтобы ее тревожили именно в эту минуту.
Юнец постарался сделать так, чтобы в его голосе звучала непринужденность.
– Это полковник Хиггинс.
– Полковник... как вы сказали?
– Полковник Хиггинс.
Он назвал фамилию по буквам.
– Да-да, полковник. Что вам угодно?
В ее голосе по-прежнему слышалось нетерпение. Эта женщина явно не из тех, кто станет церемониться. Он постарался держаться как можно более естественно.
– Видите ли, мадам Розетт, я тут подумал... Не могли бы вы мне помочь в одном дельце?
Юнец не отводил глаз от Тима. То, что он подслушивал, было ясно. Того, кто подслушивает, можно запросто вычислить, даже если тот и притворяется, будто ничего не слышит. В таких случаях человек старается не шуметь и делает вид, будто очень занят своей работой. Тим именно так себя и вел, переставляя бутылки с одной полки на другую, вертел их в руках, но не шумел и не оглядывался. В другом углу Старик курил сигарету, положив локти на столик. Он внимательно наблюдал за Юнцом. Ему нравилось следить за тем, что происходит, и он чувствовал, что Юнец стесняется Тима. Однако Юнцу надо было продолжать разговор.
– Я тут подумал, может, вы могли бы мне помочь, – сказал он. – Я сегодня был в Сигуреле, купил там темные очки и увидел девушку, с которой очень хотел бы сегодня поужинать.
– Как ее зовут?
Резкий скрипучий голос зазвучал по-деловому.
– Не знаю, – застенчиво ответил он.
– Как она выглядит?
– У нее... темные волосы, она... высокая и... очень красивая.
– Какое платье на ней было?
– Э-э... дайте подумать. Кажется, белое, с красными цветами.
И тут, будто его осенило, он прибавил:
– И красный пояс.
Он вспомнил, что на ней был блестящий красный пояс.
Наступила пауза. Юнец смотрел на Тима, который старался не греметь бутылками. Он осторожно брал в руки бутылку и так же осторожно ставил ее на место.
И тут вновь послышался скрипучий голос:
– Это может обойтись вам недешево.
– Я понимаю.
Юнцу вдруг надоел весь этот разговор. Ему захотелось закончить его.
– Может, это будет стоить шесть фунтов, а то и восемь или десять. Не могу ничего сказать, пока не увижу ее. Вас это устраивает?
– Да-да, устраивает.
– Где вы остановились, полковник?
– В отеле "Метрополитен", – не задумываясь, ответил он.
– Хорошо, я вам перезвоню.
И она бросила трубку.
Юнец повесил трубку, медленно вернулся к столику и опустился на стул.
– Ну как, – спросил Старик, – удачно?
– Да вроде да.
– Что она сказала?
– Сказала, что перезвонит мне в гостиницу.
– То есть перезвонит полковнику Хиггинсу в гостиницу?
– О Господи, – пробормотал Юнец.
– Да все в порядке. Мы скажем в гостинице, что полковник находится у нас в номере и чтобы соединяли с ним. Что она еще сказала?
– Что это будет дорого стоить, от шести до десяти фунтов.
– Розетт возьмет себе девяносто процентов, – сказал Старик. – Это грязная старая сирийская еврейка.
– Что она теперь собирается предпринять? – спросил Юнец.
Он был тихим человеком и теперь чувствовал себя неловко, оттого что затеял нечто такое, что может обернуться делом серьезным.
– Она поручит какому-нибудь своему своднику разыскать девушку и разузнать, кто она такая. Если она уже есть в списках, тогда все просто. Если нет, то сводник тут же в Сигуреле, не отходя от прилавка, сделает ей предложение. Если девушка скажет ему, чтобы он убирался к чертям, он поднимет цену, если она еще раз пошлет его к чертям, он снова поднимет цену, и в конце концов она соблазнится наличными и скорее всего согласится. Затем мадам Розетт назовет тебе цену в три раза больше, а разницу возьмет себе. Платить ты будешь ей, а не девушке. Разумеется, потом девушка попадет в списки Розетт, а как только она окажется у нее в лапах, ей конец. В следующий раз Розетт будет диктовать цену, и девушка не сможет с ней спорить.
– Почему?
– Потому что если она откажется, то Розетт скажет: "Ладно, моя милая, я позабочусь о том, чтобы твои хозяева в Сигуреле узнали о том, чем ты занималась в прошлый раз, как работала на меня и как использовала их магазин в собственных интересах. И тебя уволят". Вот что скажет Розетт. Несчастная девушка перепугается и будет делать то, что ей скажут.
– Судя по всему, хороший человек, – сказал Юнец.
– Кто?
– Мадам Розетт.
– Чудесный, – сказал Старик. – Просто чудесный человек.
Было жарко. Юнец вытер лицо носовым платком.
– Еще виски, – сказал Старик. – Эй, Тим, еще пару того же.
Тим принес стаканы и, не говоря ни слова, поставил на столик. Взяв пустые стаканы, он тотчас удалился. Юнцу казалось, что он изменился по сравнению с тем Тимом, который встретил их, когда они пришли. Теперь он был не веселым, а молчаливым и безразличным. Казалось, это не тот человек, который говорил: "Привет, ребята, где вы пропадали все это время?" Зайдя за стойку бара, он повернулся к ним спиной и стал опять расставлять бутылки.
Старик спросил:
– Сколько у тебя денег?
– Думаю, фунтов девять.
– Этого может и не хватить. Ты ведь отдал ей инициативу. Надо было тебе обозначить какой-то предел. Теперь она обдерет тебя как липку.
– Знаю, – сказал Юнец.
Какое-то время они пили молча.
– Тебя что-то волнует, Юнец?
– Ничего, – был ответ. – Совсем ничего. Пошли в гостиницу. Она может позвонить.
Они расплатились за напитки и попрощались с Тимом, который кивнул им, но ничего не сказал. Они вернулись в "Метрополитен". Подойдя к администратору, Старик сказал:
– Если будут спрашивать по телефону мистера Хиггинса, переключите на наш номер. Он будет у нас.
– Да, сэр, – сказал египтянин и сделал у себя пометку.
Войдя в спальню, Старик лег на кровать и закурил сигарету.
– А вот я чем займусь сегодня вечером? – спросил он.
Юнец по дороге в гостиницу был молчалив и не произнес ни слова. Он сел на край другой кровати, так и не вынув руки из карманов.
– Послушай, Старик, – сказал он, – что-то мне больше не нравится затея с этой Розетт. Это очень дорого может стоить. Можем мы все это как-то отменить?
– Да ты что! Ты теперь связан по рукам и ногам. С Розетт такие шутки не шутят. Скорее всего, она уже этим делом занимается. Тебе никак нельзя отказываться.
– А если у меня денег не хватит? – спросил Юнец.
– А ты подожди, еще не вечер.
Юнец поднялся, подошел к парашютному мешку и вытащил бутылку виски. Он плеснул виски в два стакана, плеснул туда же в ванной воды из-под крана, вернулся и протянул один стакан Старику.
– Старик, – сказал он. – Позвони Розетт и скажи ей, что полковник Хиггинс вынужден был срочно покинуть город, чтобы вернуться в свой полк в пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Они проходили мимо заведения, которое называлось "Бар Тима". Его держал англичанин, которого звали Тим Гилфиллан. Во время минувшей войны он был сержантом-квартирмейстером, и каким-то образом ему удалось остаться в Каире, после того как оттуда ушли военные.
– А вот и Тим, – сказал Старик. – Давай-ка заглянем к нему.
Внутри, кроме Тима, никого не было. Он был занят тем, что расставлял бутылки на полках за баром.
– Так-так-так, – сказал он, обернувшись. – Где это вы, ребята, пропадали все это время?
– Привет, Тим.
Он не помнил их, но, глядя на них, было ясно, что они явились из пустыни.
– Как там мой старый друг Грациани? – спросил он, облокотившись о стойку бара.
– Он недалеко от нас, – сказал Старик. – Около Мерсы.
– На чем вы сейчас летаете?
– На "гладиаторах".
– Вот черт, да на них же еще лет восемь назад летали.
– Это все те же, – сказал Старик. – Совсем износились.
Они взяли стаканы с виски и направились к столику в углу.
– А кто она, эта Розетт? – спросил Юнец.
Старик сделал большой глоток и поставил стакан.
– Великая женщина, – ответил он.
– Кто она такая?
– Старая грязная сирийская еврейка.
– Это ладно, – сказал Юнец, – но почему ты о ней вспомнил?
– Что ж, – ответил Старик. – Я скажу тебе. Мадам Розетт держит самый большой бордель на свете. Говорят, что она может доставить тебе любую девушку во всем Каире.
– Чушь собачья.
– Нет, так и есть. А ты возьми позвони ей и скажи, где ты видел женщину, где она работает, в каком магазине, в каком отделе, опиши ее поточнее, а все остальное она сделает сама.
– Да не будь же ты таким наивным, – сказал Юнец.
– Это правда. Чистая правда. Мне о ней в тридцать третьей эскадрилье рассказывали.
– Тебя разыграли.
– Хорошо. Давай возьмем телефонный справочник и найдем номер ее телефона.
– Под этой фамилией ее вряд ли найдешь в телефонном справочнике.
– А я тебе говорю – найдешь, – сказал Старик. – Пойди и поищи мадам Розетт. Сам увидишь, что я прав.
Юнец не верил ему, однако пошел к Тиму и попросил у него телефонный справочник. Вернувшись, он положил книгу на стол, раскрыл ее и принялся листать страницы, пока не дошел до "Роз...". Его палец двинулся по колонке. Розеппи... Розери... Розетт. Вот она, Розетт, мадам, адрес и номер телефона, все есть. Старик внимательно наблюдал за ним.
– Нашел?
– Да, вот здесь. Мадам Розетт.
– Ну так почему бы тебе не позвонить ей?
– А что я ей скажу?
Старик посмотрел на дно своего стакана и перемешал пальцами кусочки льда.
– Скажи, что ты полковник, – ответил он. – Полковник Хиггинс. Летчикам она не очень-то доверяет. И скажи, что ты видел красивую смуглую девушку, которая продает солнцезащитные очки в Сигуреле, и ты хотел бы, как ты выразился, поужинать с ней.
– Здесь нет телефона.
– Еще как есть. Вон он.
Юнец огляделся и увидел телефон, который висел на стене в конце стойки бара.
– У меня нет пиастра.
– У меня есть, – сказал Старик.
Он порылся в кармане и положил на столик монету.
– Тим услышит все, что я буду говорить.
– А какое, черт возьми, это имеет значение? Может, он и сам ей иногда звонит. – И прибавил: – Трус ты.
– А ты говнюк, – сказал Юнец.
Юнец был еще совсем ребенком. Недавно ему исполнилось девятнадцать – на восемь лет меньше, чем Старику. Он был довольно высок ростом, худой, с большой копной черных волос и красивым лицом с широким ртом; лицо его стало цвета кофе от пребывания на солнце в пустыне. Несомненно, он был лучшим летчиком в эскадрилье. Уже в начале войны он сбил четырнадцать итальянцев, что было документально подтверждено. По земле он передвигался медленно и лениво, как это делает усталый человек, и думал он медленно и лениво, как сонный ребенок, но, поднявшись в воздух, соображал быстро, и движения его становились быстрыми, настолько быстрыми, что казалось, он действует рефлекторно. Когда он ходил по земле, было такое впечатление, что он отдыхает, дремлет, чтобы накопить силы, перед тем как сесть в кабину, но зато потом он становился свежим и быстрым и готовым для двухчасовой предельной концентрации. Но сейчас Юнец находился далеко от аэродрома, и в мыслях у него было нечто такое, что заставляло его бодрствовать как во время полета. Может, это состояние и не продлится долго, но по крайней мере в ту минуту он действовал сосредоточенно.
Он еще раз взглянул на номер телефона в справочнике, потом поднялся и медленно направился к телефонному аппарату. Опустив монету в один пиастр, он набрал номер и услышал гудок на другом конце. Старик сидел за столиком и смотрел на него, тогда как Тим по-прежнему расставлял за стойкой бара бутылки. Тим находился всего-то ярдах в пяти от Юнца и явно расположился слушать, о чем пойдет разговор. Юнец чувствовал себя довольно глупо. Он облокотился о стойку бара и стал ждать, надеясь, что никто не ответит.
Но тут раздался щелчок. Трубку на том конце подняли, и он услышал женский голос:
– Алло.
– Здравствуйте, – ответил он. – Могу я поговорить с мадам Розетт?
Он не сводил глаз с Тима. Тим продолжал расставлять бутылки, делая вид, что разговор его не касается, но Юнец понял, что тот прислушивается.
– А я и есть мадам Розетт. А вы кто?
В ее голосе слышались нотки нетерпения и недовольства. Казалось, ей меньше всего хотелось, чтобы ее тревожили именно в эту минуту.
Юнец постарался сделать так, чтобы в его голосе звучала непринужденность.
– Это полковник Хиггинс.
– Полковник... как вы сказали?
– Полковник Хиггинс.
Он назвал фамилию по буквам.
– Да-да, полковник. Что вам угодно?
В ее голосе по-прежнему слышалось нетерпение. Эта женщина явно не из тех, кто станет церемониться. Он постарался держаться как можно более естественно.
– Видите ли, мадам Розетт, я тут подумал... Не могли бы вы мне помочь в одном дельце?
Юнец не отводил глаз от Тима. То, что он подслушивал, было ясно. Того, кто подслушивает, можно запросто вычислить, даже если тот и притворяется, будто ничего не слышит. В таких случаях человек старается не шуметь и делает вид, будто очень занят своей работой. Тим именно так себя и вел, переставляя бутылки с одной полки на другую, вертел их в руках, но не шумел и не оглядывался. В другом углу Старик курил сигарету, положив локти на столик. Он внимательно наблюдал за Юнцом. Ему нравилось следить за тем, что происходит, и он чувствовал, что Юнец стесняется Тима. Однако Юнцу надо было продолжать разговор.
– Я тут подумал, может, вы могли бы мне помочь, – сказал он. – Я сегодня был в Сигуреле, купил там темные очки и увидел девушку, с которой очень хотел бы сегодня поужинать.
– Как ее зовут?
Резкий скрипучий голос зазвучал по-деловому.
– Не знаю, – застенчиво ответил он.
– Как она выглядит?
– У нее... темные волосы, она... высокая и... очень красивая.
– Какое платье на ней было?
– Э-э... дайте подумать. Кажется, белое, с красными цветами.
И тут, будто его осенило, он прибавил:
– И красный пояс.
Он вспомнил, что на ней был блестящий красный пояс.
Наступила пауза. Юнец смотрел на Тима, который старался не греметь бутылками. Он осторожно брал в руки бутылку и так же осторожно ставил ее на место.
И тут вновь послышался скрипучий голос:
– Это может обойтись вам недешево.
– Я понимаю.
Юнцу вдруг надоел весь этот разговор. Ему захотелось закончить его.
– Может, это будет стоить шесть фунтов, а то и восемь или десять. Не могу ничего сказать, пока не увижу ее. Вас это устраивает?
– Да-да, устраивает.
– Где вы остановились, полковник?
– В отеле "Метрополитен", – не задумываясь, ответил он.
– Хорошо, я вам перезвоню.
И она бросила трубку.
Юнец повесил трубку, медленно вернулся к столику и опустился на стул.
– Ну как, – спросил Старик, – удачно?
– Да вроде да.
– Что она сказала?
– Сказала, что перезвонит мне в гостиницу.
– То есть перезвонит полковнику Хиггинсу в гостиницу?
– О Господи, – пробормотал Юнец.
– Да все в порядке. Мы скажем в гостинице, что полковник находится у нас в номере и чтобы соединяли с ним. Что она еще сказала?
– Что это будет дорого стоить, от шести до десяти фунтов.
– Розетт возьмет себе девяносто процентов, – сказал Старик. – Это грязная старая сирийская еврейка.
– Что она теперь собирается предпринять? – спросил Юнец.
Он был тихим человеком и теперь чувствовал себя неловко, оттого что затеял нечто такое, что может обернуться делом серьезным.
– Она поручит какому-нибудь своему своднику разыскать девушку и разузнать, кто она такая. Если она уже есть в списках, тогда все просто. Если нет, то сводник тут же в Сигуреле, не отходя от прилавка, сделает ей предложение. Если девушка скажет ему, чтобы он убирался к чертям, он поднимет цену, если она еще раз пошлет его к чертям, он снова поднимет цену, и в конце концов она соблазнится наличными и скорее всего согласится. Затем мадам Розетт назовет тебе цену в три раза больше, а разницу возьмет себе. Платить ты будешь ей, а не девушке. Разумеется, потом девушка попадет в списки Розетт, а как только она окажется у нее в лапах, ей конец. В следующий раз Розетт будет диктовать цену, и девушка не сможет с ней спорить.
– Почему?
– Потому что если она откажется, то Розетт скажет: "Ладно, моя милая, я позабочусь о том, чтобы твои хозяева в Сигуреле узнали о том, чем ты занималась в прошлый раз, как работала на меня и как использовала их магазин в собственных интересах. И тебя уволят". Вот что скажет Розетт. Несчастная девушка перепугается и будет делать то, что ей скажут.
– Судя по всему, хороший человек, – сказал Юнец.
– Кто?
– Мадам Розетт.
– Чудесный, – сказал Старик. – Просто чудесный человек.
Было жарко. Юнец вытер лицо носовым платком.
– Еще виски, – сказал Старик. – Эй, Тим, еще пару того же.
Тим принес стаканы и, не говоря ни слова, поставил на столик. Взяв пустые стаканы, он тотчас удалился. Юнцу казалось, что он изменился по сравнению с тем Тимом, который встретил их, когда они пришли. Теперь он был не веселым, а молчаливым и безразличным. Казалось, это не тот человек, который говорил: "Привет, ребята, где вы пропадали все это время?" Зайдя за стойку бара, он повернулся к ним спиной и стал опять расставлять бутылки.
Старик спросил:
– Сколько у тебя денег?
– Думаю, фунтов девять.
– Этого может и не хватить. Ты ведь отдал ей инициативу. Надо было тебе обозначить какой-то предел. Теперь она обдерет тебя как липку.
– Знаю, – сказал Юнец.
Какое-то время они пили молча.
– Тебя что-то волнует, Юнец?
– Ничего, – был ответ. – Совсем ничего. Пошли в гостиницу. Она может позвонить.
Они расплатились за напитки и попрощались с Тимом, который кивнул им, но ничего не сказал. Они вернулись в "Метрополитен". Подойдя к администратору, Старик сказал:
– Если будут спрашивать по телефону мистера Хиггинса, переключите на наш номер. Он будет у нас.
– Да, сэр, – сказал египтянин и сделал у себя пометку.
Войдя в спальню, Старик лег на кровать и закурил сигарету.
– А вот я чем займусь сегодня вечером? – спросил он.
Юнец по дороге в гостиницу был молчалив и не произнес ни слова. Он сел на край другой кровати, так и не вынув руки из карманов.
– Послушай, Старик, – сказал он, – что-то мне больше не нравится затея с этой Розетт. Это очень дорого может стоить. Можем мы все это как-то отменить?
– Да ты что! Ты теперь связан по рукам и ногам. С Розетт такие шутки не шутят. Скорее всего, она уже этим делом занимается. Тебе никак нельзя отказываться.
– А если у меня денег не хватит? – спросил Юнец.
– А ты подожди, еще не вечер.
Юнец поднялся, подошел к парашютному мешку и вытащил бутылку виски. Он плеснул виски в два стакана, плеснул туда же в ванной воды из-под крана, вернулся и протянул один стакан Старику.
– Старик, – сказал он. – Позвони Розетт и скажи ей, что полковник Хиггинс вынужден был срочно покинуть город, чтобы вернуться в свой полк в пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124