Картина еще та – он подкатывает к самым дверям в новеньком светло-зеленом "линкольне" с откидывающимся верхом, и тут выходит Этель! "Привет, Этель, дорогая", – бросит он как бы между прочим. "Вот, хотел сделать тебе небольшой подарок. Проходил мимо, заглянул в витрину, вспомнил о тебе и о том, как ты всегда мечтала о такой машине. Она ведь тебе нравится, моя милая?" – спросит он. "Как тебе цвет?" А потом будет следить за выражением ее лица.
Аукционист поднялся из-за столика.
– Дамы и господа! – громко произнес он. – Капитан считает, что до полудня завтрашнего дня судно преодолеет расстояние в пятьсот пятнадцать морских миль. Отступим, как обычно, на десять позиций в ту и другую сторону от названного капитаном числа и обозначим пределы – от пятисот пяти до пятисот двадцати пяти. Те же, кто полагает, что истинное число все-таки находится вне этих пределов, будут иметь возможность делать другие ставки на числа больше или меньше пятисот двадцати пяти и пятисот пяти. Теперь достаем первые числа из этой шляпы – так, пятьсот двенадцать!
Наступила тишина. Все сидели не шелохнувшись и не сводили глаз с аукциониста. Чувствовалось некоторое напряжение, и едва ставки начали повышаться, напряжение стало нарастать. Тут собрались не забавы ради; достаточно было посмотреть на мужчину, который бросил взгляд на того, кто назвал большее число; возможно, он и улыбался, но только краешками губ, взгляд же был совершенно холодным.
Число пятьсот двенадцать ушло за сто десять фунтов, следующие три или четыре числа – примерно за такую же сумму.
Судно сильно раскачивалось, и каждый раз, когда оно кренилось, деревянная обшивка на стенах скрипела, точно собиралась расколоться. Пассажиры сидели, ухватившись за подлокотники своих кресел, и внимательно следили за ходом аукциона.
– Кто меньше? – выкрикнул аукционист. – Следующий номер – за пределами десятки.
Мистер Ботибол выпрямился. Напряжение сковало его. Он решил, что будет ждать, пока другие перестанут делать ставки, после чего вскочит и сделает последнюю ставку. Дома на его банковском счету было, насколько он помнил, не меньше пятисот долларов, может, шестьсот – около двухсот фунтов, чуть больше двухсот.
– Как вам известно, – говорил аукционист, – когда я перехожу к меньшим числам, это означает, что они находятся за пределами самого меньшего числа десятки, в данном случае это будут числа меньше пятисот пяти. Поэтому если кто-то из вас полагает, что судно покроет расстояние меньше, чем пятьсот пять миль за сутки, считая до полудня завтрашнего дня, то вы можете подключиться к игре и сделать свою ставку. Итак, с чего начнем?
Ставка составила почти сто тридцать фунтов. Похоже, не только мистер Ботибол не забывал о том, что погода никуда не годится. Сто сорок... пятьдесят... Наступила пауза. Аукционист поднял молоток.
– Сто пятьдесят – раз!
– Шестьдесят! – крикнул мистер Ботибол, и все повернулись в его сторону.
– Семьдесят!
– Восемьдесят! – крикнул мистер Ботибол.
– Девяносто!
– Двести! – крикнул мистер Ботибол.
Теперь его было не остановить.
Наступила пауза.
– Кто-то может предложить больше двухсот фунтов?
"Сиди тихо, – сказал мистер Ботибол себе. – Сиди как можно тише и не смотри по сторонам. Не дыши. Не будешь дышать, никто не перебьет твою ставку".
– Двести фунтов – раз...
У аукциониста был розовый лысый череп, макушка которого покрылась капельками пота.
– Двести фунтов – два...
Мистер Ботибол не дышал.
– Двести фунтов – три... Продано!
Он стукнул молотком по столу. Мистер Ботибол выписал чек и протянул его помощнику аукциониста, после чего откинулся в кресле, намереваясь дождаться, чем все кончится. Он не собирался ложиться спать, пока не узнает, сколько денег в банке.
После того как была сделана последняя ставка, деньги сложили, и получилось две тысячи сто с чем-то фунтов – около шести тысяч долларов. Девяносто процентов предназначалось для победителя, десять – в пользу нуждающихся матросов. Девяносто процентов от шести тысяч долларов – пять тысяч четыреста. Что ж, этого хватит. Он купит "линкольн" с откидывающимся верхом, и еще кое-что останется. С этими приятными мыслями он, счастливый и довольный, удалился в свою каюту.
Проснувшись на следующее утро, мистер Ботибол несколько минут лежал с закрытыми глазами. Он прислушался, нет ли бури и не дает ли судно крен. Но бури, похоже, не было, как и крена. Он вскочил и выглянул в иллюминатор. Море – о боже милостивый! – было гладким, как стекло. Огромное судно быстро двигалось вперед, явно наверстывая время, потерянное за ночь. Мистер Ботибол отвернулся и медленно опустился на краешек койки. Он почувствовал что-то похожее на страх. Теперь нет никакой надежды. Выиграет наверняка кто-нибудь из тех, кто поставил на большее число.
– О господи, – громко произнес он. – Что же делать?
Что, к примеру, скажет Этель? Как он ей объяснит, что почти все их двухлетние сбережения он спустил на судне? Да и не скроешь ничего. Ему придется сказать ей, чтобы она перестала снимать деньги со счета. А как быть с ежемесячными отчислениями на телевизор и "Британскую энциклопедию"? Он уже видел гнев и презрение в ее глазах; вот ее голубые глаза становятся серыми, а вот прищуриваются – верный признак того, что она гневается.
– О господи. Да что же мне делать?
Что толку теперь делать вид, будто есть еще хоть малейший шанс – разве только чертов корабль не попятится назад. Чтобы у него теперь появился хоть какой-то шанс выиграть, нужно, чтобы судно дало полный ход назад. А не попросить ли капитана так и сделать? Предложить ему десять процентов от выигрыша, а захочет – и больше. Мистер Ботибол захихикал. Потом вдруг умолк. Его глаза и рот широко раскрылись от изумления, ибо именно в эту самую минуту ему пришла в голову идея. Она явилась как гром среди ясного неба. В невероятном возбуждении он вскочил с койки, подбежал к иллюминатору и снова выглянул в него. А почему бы и нет, подумал он. Почему бы, черт возьми, и нет? Море спокойное, и он запросто удержится на плаву, пока его не подберут. Им овладело странное чувство, будто кто-то это уже проделывал, но что мешает ему сделать это еще раз? Корабль вынужден будет остановиться, с него спустят лодку, чтобы его подобрать, и лодке придется преодолеть, может, с полмили, после чего она должна будет вернуться к судну, а это тоже время. Час – это миль тридцать. С дневного рейса можно будет скинуть тридцать миль. Этого должно хватить, чтобы выигрышным оказалось меньшее число. Главное – позаботиться о том, чтобы кто-то увидел, как он падает за борт; а это устроить нетрудно. И одеться надо полегче – в чем можно легко плавать. Спортивный костюм – это то, что надо. Он оденется так, будто собрался поиграть в теннис на палубе – майка, шорты и легкие туфли. А вот часы надо оставить. Кстати, который час? Пятнадцать минут десятого. Решено. Чем скорее, тем лучше. Сделать и забыть. Да, надо бы поторопиться, чтобы успеть до полудня.
Когда мистер Ботибол вышел на верхнюю палубу в спортивном костюме, им владели страх и возбуждение. Он был небольшого роста, с широкими бедрами и чрезвычайно узкими покатыми плечами, так что его тело – силуэтом во всяком случае – напоминало швартовую тумбу. Его белые худые ноги были покрыты черными волосами. Он осторожно вышел на палубу, мягко ступая в своих теннисных туфлях, и нервно огляделся. На палубе был еще только один человек – пожилая женщина с очень толстыми лодыжками и огромными ягодицами. Перегнувшись через перила, она смотрела на море. На ней была каракулевая шуба. Воротник был поднят, так что лица ее мистер Ботибол не видел.
Он стоял не двигаясь, внимательно наблюдая за ней со стороны. "Ну что ж, – сказал он про себя, – эта, пожалуй, подойдет. Наверное, сразу тревогу поднимет. Но погоди минутку, не торопись, Уильям Ботибол, не торопись. Помнишь, что ты говорил себе несколько минут назад в каюте, когда переодевался? Помнишь ли ты это?"
Затея спрыгнуть с корабля в океан в тысяче миль от ближайшей земли сделала мистера Ботибола – человека вообще-то осторожного – чрезвычайно осмотрительным. Он еще не успел удостовериться в том, что эта женщина, которую он перед собой видел, совершенно точно поднимет тревогу, когда он прыгнет. На его взгляд, не отреагировать на происшествие она могла по двум причинам. Во-первых, она, может, ничего не слышит и не видит. Это едва ли так, но, с другой стороны, такое ведь вероятно, тогда зачем рисковать? Для начала надо бы побеседовать с ней. Во-вторых – и это говорит о том, каким подозрительным может стать человек, когда им движут чувство самосохранения и страх, – во-вторых, ему пришло в голову, что эта женщина поставила на большее число, и, если это так, у нее будет веская финансовая причина не хотеть, чтобы судно остановилось. Мистер Ботибол вспомнил, что бывали случаи, когда люди убивали себе подобных за гораздо меньшую сумму, чем шесть тысяч долларов, – газеты об этом каждый день пишут. Да и стоит ли рисковать? Сначала нужно все проверить. Убедиться, что действуешь правильно. Завести вежливый разговор. А потом, если окажется, что женщина – особа приятная, добродушная, значит, дело верное и можно с легким сердцем прыгать за борт.
Мистер Ботибол осторожно подошел к женщине и встал рядом с ней, перегнувшись через перила.
– Здравствуйте, – любезно произнес он.
Она повернулась и улыбнулась ему. Улыбка вышла на удивление милой, почти прекрасной, хотя лицо у нее было весьма некрасивое.
– Здравствуйте, – произнесла она в ответ.
"Сначала, – сказал про себя мистер Ботибол, – убедись, что она не слепая и не глухая". В этом он уже убедился.
– Скажите, – заговорил он без предисловий, – что вы думаете о вчерашнем аукционе?
– Аукционе? – нахмурившись, переспросила она. – Каком еще аукционе?
– Ну, эта глупая игра, которую обычно затевают в кают-компании после ужина, – пытаться отгадать, сколько миль пройдет судно за определенное время. Просто мне интересно, что вы об этом думаете.
Она покачала головой и еще раз улыбнулась – мягкая приятная улыбка, немного, пожалуй, извиняющаяся.
– Я очень ленива, – ответила она, – и рано ложусь спать. Да и ужинаю лежа. Это не так утомительно – ужинать лежа.
Мистер Ботибол улыбнулся ей в ответ и сделал шаг в сторону.
– Что ж, пора размяться, – сказал он. – Никогда не упускаю случая размяться утром. Было приятно познакомиться. Очень приятно.
Он отступил от нее шагов на десять. Женщина даже не обернулась.
Теперь все в порядке. Море спокойно, он легко одет для плавания, в этой части Атлантики почти наверняка нет акул-людоедов, а тут еще и эта приятная пожилая женщина, которая поднимет тревогу. Вопрос теперь в том, задержится ли судно достаточно надолго для того, чтобы аукцион разрешился в его пользу. Скорее всего, так и будет. В любом случае он хотя бы немного себе поможет. Можно создать кое-какие трудности, когда его будут поднимать в лодку, – поплескаться в воде, незаметно отплыть в сторону. Каждая выигранная минута, каждая секунда пойдут ему на пользу. Он снова направился к поручням, но вдруг его охватил новый страх. А что, если он под винт попадет? Он слышал, что такое происходит с теми, кто падает за борт больших кораблей. Но ведь он и не собирается падать, он будет прыгать, а это совсем другое дело. Если подальше прыгнуть, то никакой винт не страшен.
Мистер Ботибол медленно подошел к поручням ярдах в двадцати от женщины. Она не смотрела на него. Что ж, тем лучше. Ему не хотелось, чтобы она видела, как он будет прыгать. Раз его никто не видит, потом он скажет, что поскользнулся и упал нечаянно. Он заглянул за борт. Лететь придется долго, очень долго. Вообще-то о воду можно сильно удариться. Кажется, кто-то однажды прыгнул с такой высоты, плюхнулся о воду животом и разорвал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Аукционист поднялся из-за столика.
– Дамы и господа! – громко произнес он. – Капитан считает, что до полудня завтрашнего дня судно преодолеет расстояние в пятьсот пятнадцать морских миль. Отступим, как обычно, на десять позиций в ту и другую сторону от названного капитаном числа и обозначим пределы – от пятисот пяти до пятисот двадцати пяти. Те же, кто полагает, что истинное число все-таки находится вне этих пределов, будут иметь возможность делать другие ставки на числа больше или меньше пятисот двадцати пяти и пятисот пяти. Теперь достаем первые числа из этой шляпы – так, пятьсот двенадцать!
Наступила тишина. Все сидели не шелохнувшись и не сводили глаз с аукциониста. Чувствовалось некоторое напряжение, и едва ставки начали повышаться, напряжение стало нарастать. Тут собрались не забавы ради; достаточно было посмотреть на мужчину, который бросил взгляд на того, кто назвал большее число; возможно, он и улыбался, но только краешками губ, взгляд же был совершенно холодным.
Число пятьсот двенадцать ушло за сто десять фунтов, следующие три или четыре числа – примерно за такую же сумму.
Судно сильно раскачивалось, и каждый раз, когда оно кренилось, деревянная обшивка на стенах скрипела, точно собиралась расколоться. Пассажиры сидели, ухватившись за подлокотники своих кресел, и внимательно следили за ходом аукциона.
– Кто меньше? – выкрикнул аукционист. – Следующий номер – за пределами десятки.
Мистер Ботибол выпрямился. Напряжение сковало его. Он решил, что будет ждать, пока другие перестанут делать ставки, после чего вскочит и сделает последнюю ставку. Дома на его банковском счету было, насколько он помнил, не меньше пятисот долларов, может, шестьсот – около двухсот фунтов, чуть больше двухсот.
– Как вам известно, – говорил аукционист, – когда я перехожу к меньшим числам, это означает, что они находятся за пределами самого меньшего числа десятки, в данном случае это будут числа меньше пятисот пяти. Поэтому если кто-то из вас полагает, что судно покроет расстояние меньше, чем пятьсот пять миль за сутки, считая до полудня завтрашнего дня, то вы можете подключиться к игре и сделать свою ставку. Итак, с чего начнем?
Ставка составила почти сто тридцать фунтов. Похоже, не только мистер Ботибол не забывал о том, что погода никуда не годится. Сто сорок... пятьдесят... Наступила пауза. Аукционист поднял молоток.
– Сто пятьдесят – раз!
– Шестьдесят! – крикнул мистер Ботибол, и все повернулись в его сторону.
– Семьдесят!
– Восемьдесят! – крикнул мистер Ботибол.
– Девяносто!
– Двести! – крикнул мистер Ботибол.
Теперь его было не остановить.
Наступила пауза.
– Кто-то может предложить больше двухсот фунтов?
"Сиди тихо, – сказал мистер Ботибол себе. – Сиди как можно тише и не смотри по сторонам. Не дыши. Не будешь дышать, никто не перебьет твою ставку".
– Двести фунтов – раз...
У аукциониста был розовый лысый череп, макушка которого покрылась капельками пота.
– Двести фунтов – два...
Мистер Ботибол не дышал.
– Двести фунтов – три... Продано!
Он стукнул молотком по столу. Мистер Ботибол выписал чек и протянул его помощнику аукциониста, после чего откинулся в кресле, намереваясь дождаться, чем все кончится. Он не собирался ложиться спать, пока не узнает, сколько денег в банке.
После того как была сделана последняя ставка, деньги сложили, и получилось две тысячи сто с чем-то фунтов – около шести тысяч долларов. Девяносто процентов предназначалось для победителя, десять – в пользу нуждающихся матросов. Девяносто процентов от шести тысяч долларов – пять тысяч четыреста. Что ж, этого хватит. Он купит "линкольн" с откидывающимся верхом, и еще кое-что останется. С этими приятными мыслями он, счастливый и довольный, удалился в свою каюту.
Проснувшись на следующее утро, мистер Ботибол несколько минут лежал с закрытыми глазами. Он прислушался, нет ли бури и не дает ли судно крен. Но бури, похоже, не было, как и крена. Он вскочил и выглянул в иллюминатор. Море – о боже милостивый! – было гладким, как стекло. Огромное судно быстро двигалось вперед, явно наверстывая время, потерянное за ночь. Мистер Ботибол отвернулся и медленно опустился на краешек койки. Он почувствовал что-то похожее на страх. Теперь нет никакой надежды. Выиграет наверняка кто-нибудь из тех, кто поставил на большее число.
– О господи, – громко произнес он. – Что же делать?
Что, к примеру, скажет Этель? Как он ей объяснит, что почти все их двухлетние сбережения он спустил на судне? Да и не скроешь ничего. Ему придется сказать ей, чтобы она перестала снимать деньги со счета. А как быть с ежемесячными отчислениями на телевизор и "Британскую энциклопедию"? Он уже видел гнев и презрение в ее глазах; вот ее голубые глаза становятся серыми, а вот прищуриваются – верный признак того, что она гневается.
– О господи. Да что же мне делать?
Что толку теперь делать вид, будто есть еще хоть малейший шанс – разве только чертов корабль не попятится назад. Чтобы у него теперь появился хоть какой-то шанс выиграть, нужно, чтобы судно дало полный ход назад. А не попросить ли капитана так и сделать? Предложить ему десять процентов от выигрыша, а захочет – и больше. Мистер Ботибол захихикал. Потом вдруг умолк. Его глаза и рот широко раскрылись от изумления, ибо именно в эту самую минуту ему пришла в голову идея. Она явилась как гром среди ясного неба. В невероятном возбуждении он вскочил с койки, подбежал к иллюминатору и снова выглянул в него. А почему бы и нет, подумал он. Почему бы, черт возьми, и нет? Море спокойное, и он запросто удержится на плаву, пока его не подберут. Им овладело странное чувство, будто кто-то это уже проделывал, но что мешает ему сделать это еще раз? Корабль вынужден будет остановиться, с него спустят лодку, чтобы его подобрать, и лодке придется преодолеть, может, с полмили, после чего она должна будет вернуться к судну, а это тоже время. Час – это миль тридцать. С дневного рейса можно будет скинуть тридцать миль. Этого должно хватить, чтобы выигрышным оказалось меньшее число. Главное – позаботиться о том, чтобы кто-то увидел, как он падает за борт; а это устроить нетрудно. И одеться надо полегче – в чем можно легко плавать. Спортивный костюм – это то, что надо. Он оденется так, будто собрался поиграть в теннис на палубе – майка, шорты и легкие туфли. А вот часы надо оставить. Кстати, который час? Пятнадцать минут десятого. Решено. Чем скорее, тем лучше. Сделать и забыть. Да, надо бы поторопиться, чтобы успеть до полудня.
Когда мистер Ботибол вышел на верхнюю палубу в спортивном костюме, им владели страх и возбуждение. Он был небольшого роста, с широкими бедрами и чрезвычайно узкими покатыми плечами, так что его тело – силуэтом во всяком случае – напоминало швартовую тумбу. Его белые худые ноги были покрыты черными волосами. Он осторожно вышел на палубу, мягко ступая в своих теннисных туфлях, и нервно огляделся. На палубе был еще только один человек – пожилая женщина с очень толстыми лодыжками и огромными ягодицами. Перегнувшись через перила, она смотрела на море. На ней была каракулевая шуба. Воротник был поднят, так что лица ее мистер Ботибол не видел.
Он стоял не двигаясь, внимательно наблюдая за ней со стороны. "Ну что ж, – сказал он про себя, – эта, пожалуй, подойдет. Наверное, сразу тревогу поднимет. Но погоди минутку, не торопись, Уильям Ботибол, не торопись. Помнишь, что ты говорил себе несколько минут назад в каюте, когда переодевался? Помнишь ли ты это?"
Затея спрыгнуть с корабля в океан в тысяче миль от ближайшей земли сделала мистера Ботибола – человека вообще-то осторожного – чрезвычайно осмотрительным. Он еще не успел удостовериться в том, что эта женщина, которую он перед собой видел, совершенно точно поднимет тревогу, когда он прыгнет. На его взгляд, не отреагировать на происшествие она могла по двум причинам. Во-первых, она, может, ничего не слышит и не видит. Это едва ли так, но, с другой стороны, такое ведь вероятно, тогда зачем рисковать? Для начала надо бы побеседовать с ней. Во-вторых – и это говорит о том, каким подозрительным может стать человек, когда им движут чувство самосохранения и страх, – во-вторых, ему пришло в голову, что эта женщина поставила на большее число, и, если это так, у нее будет веская финансовая причина не хотеть, чтобы судно остановилось. Мистер Ботибол вспомнил, что бывали случаи, когда люди убивали себе подобных за гораздо меньшую сумму, чем шесть тысяч долларов, – газеты об этом каждый день пишут. Да и стоит ли рисковать? Сначала нужно все проверить. Убедиться, что действуешь правильно. Завести вежливый разговор. А потом, если окажется, что женщина – особа приятная, добродушная, значит, дело верное и можно с легким сердцем прыгать за борт.
Мистер Ботибол осторожно подошел к женщине и встал рядом с ней, перегнувшись через перила.
– Здравствуйте, – любезно произнес он.
Она повернулась и улыбнулась ему. Улыбка вышла на удивление милой, почти прекрасной, хотя лицо у нее было весьма некрасивое.
– Здравствуйте, – произнесла она в ответ.
"Сначала, – сказал про себя мистер Ботибол, – убедись, что она не слепая и не глухая". В этом он уже убедился.
– Скажите, – заговорил он без предисловий, – что вы думаете о вчерашнем аукционе?
– Аукционе? – нахмурившись, переспросила она. – Каком еще аукционе?
– Ну, эта глупая игра, которую обычно затевают в кают-компании после ужина, – пытаться отгадать, сколько миль пройдет судно за определенное время. Просто мне интересно, что вы об этом думаете.
Она покачала головой и еще раз улыбнулась – мягкая приятная улыбка, немного, пожалуй, извиняющаяся.
– Я очень ленива, – ответила она, – и рано ложусь спать. Да и ужинаю лежа. Это не так утомительно – ужинать лежа.
Мистер Ботибол улыбнулся ей в ответ и сделал шаг в сторону.
– Что ж, пора размяться, – сказал он. – Никогда не упускаю случая размяться утром. Было приятно познакомиться. Очень приятно.
Он отступил от нее шагов на десять. Женщина даже не обернулась.
Теперь все в порядке. Море спокойно, он легко одет для плавания, в этой части Атлантики почти наверняка нет акул-людоедов, а тут еще и эта приятная пожилая женщина, которая поднимет тревогу. Вопрос теперь в том, задержится ли судно достаточно надолго для того, чтобы аукцион разрешился в его пользу. Скорее всего, так и будет. В любом случае он хотя бы немного себе поможет. Можно создать кое-какие трудности, когда его будут поднимать в лодку, – поплескаться в воде, незаметно отплыть в сторону. Каждая выигранная минута, каждая секунда пойдут ему на пользу. Он снова направился к поручням, но вдруг его охватил новый страх. А что, если он под винт попадет? Он слышал, что такое происходит с теми, кто падает за борт больших кораблей. Но ведь он и не собирается падать, он будет прыгать, а это совсем другое дело. Если подальше прыгнуть, то никакой винт не страшен.
Мистер Ботибол медленно подошел к поручням ярдах в двадцати от женщины. Она не смотрела на него. Что ж, тем лучше. Ему не хотелось, чтобы она видела, как он будет прыгать. Раз его никто не видит, потом он скажет, что поскользнулся и упал нечаянно. Он заглянул за борт. Лететь придется долго, очень долго. Вообще-то о воду можно сильно удариться. Кажется, кто-то однажды прыгнул с такой высоты, плюхнулся о воду животом и разорвал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124