Поминутно она отрывала глаза от вязанья и с любовью глядела на мужа. А то и вовсе переставала стучать спицами и сидела совершенно неподвижно, глядя в потолок, прислушиваясь, не слышится ли наверху плач или хныканье. Но там было тихо.
– Алберт, – спустя какое-то время произнесла Мейбл.
– Да, дорогая?
– А что ты мне хотел сказать вчера вечером, когда вбежал в спальню? Ты говорил, что тебя посетила какая-то идея насчет малышки.
Алберт Тейлор опустил журнал на колени и лукаво ей улыбнулся.
– Разве? – спросил он.
– Да.
Она ждала, что он что-нибудь еще скажет, но он молчал.
– Что тут смешного? – спросила она. – Почему ты так улыбаешься?
– Да забавно все это, – хмыкнул он.
– Расскажи же мне, дорогой.
– Не уверен, что стоит, – сказал он. – А вдруг ты мне не поверишь?
Она редко видела, чтобы он выглядел таким довольным собой, и, подзадоривая его, улыбнулась ему в ответ.
– Хотел бы я видеть твое лицо, Мейбл, когда ты узнаешь, что я собирался сказать.
– Алберт, да в чем же дело?
Он помолчал, обдумывая, с чего начать.
– Ты согласна, что девочке лучше? – спросил он.
– Конечно.
– Ты согласишься со мной, что нежданно-негаданно она стала лучше есть, да и выглядит на сто процентов иначе?
– Да, Алберт, это так.
– Хорошо, – сказал он, расплываясь в улыбке. – Видишь ли, это я сделал.
– Что сделал?
– Вылечил ребенка.
– Да, дорогой, я уверена в этом.
Миссис Тейлор снова занялась вязанием.
– Ты что, не веришь мне?
– Разумеется, я тебе верю, Алберт. Это твоя заслуга, целиком и полностью твоя.
– Тогда как же я это сделал?
– Хм, – произнесла она, задумываясь. – Наверное, все дело только в том, что ты мастерски готовишь молочную смесь. С тех пор, как ты ее готовишь, девочке все лучше и лучше.
– То есть ты хочешь сказать, что это своего рода искусство – готовить молочную смесь?
– Выходит, так.
Она продолжала вязать и тихо про себя улыбаться, думая о том, какие мужчины смешные.
– Я открою тебе секрет, – сказал Алберт. – Ты совершенно права. Хотя, обрати внимание, важно не как готовить, а что добавлять в эту смесь. Ты понимаешь, Мейбл?
Миссис Тейлор оторвалась от вязания и внимательно посмотрела на мужа.
– Алберт, – проговорила она, – не хочешь ли ты сказать, что ты что-то добавлял в молоко ребенка?
Он сидел и улыбался.
– Да или нет?
– Возможно, – сказал он.
– Не верю.
Его улыбка показалась ей несколько жестокой.
– Алберт, – сказала жена. – Не шути так со мной.
– Хорошо, дорогая.
– Ты ведь ничего не добавлял ей в молоко, правда? Ответь нормально, по-человечески, Алберт. Для такого маленького ребенка это может иметь серьезные последствия.
– Отвечу так. Да, Мейбл.
– Алберт Тейлор! Да как ты мог?
– Да ты не волнуйся, – ответил он. – Если ты так настаиваешь, я тебе все расскажу, но, ради бога, возьми себя в руки.
– Пиво, – вскричала она. – Я знаю, это пиво.
– Не нервничай так, Мейбл, прошу тебя.
– Тогда что же?
Алберт аккуратно положил трубку на столик и откинулся в кресле.
– Скажи мне, – проговорил он, – ты случайно не слышала, чтобы я упоминал нечто под названием "маточное желе?"
– Нет.
– Это волшебная вещь, – сказал он. – Просто волшебная. А вчера вечером мне пришло в голову, что если я добавлю его немного в молоко ребенка...
– Да как ты смеешь!
– Успокойся, Мейбл, ты ведь еще даже не знаешь, что это такое.
– И знать не хочу, – сказала она. – Как можно что-то добавлять в молоко крошечного ребенка? Ты что, с ума сошел?
– Это совершенно безвредно, Мейбл, это вещество вырабатывают пчелы.
– Об этом я могла бы и сама догадаться.
– И оно настолько дорогое, что практически никто не может себе позволить использовать его. А если и используют, то только маленькую каплю за один раз.
– И сколько ты дал нашему ребенку, могу я спросить?
– Ага, – сказал он, – вот здесь-то весь секрет. Думаю, только за последние четыре кормления наш ребенок проглотил раз в пятьдесят больше маточного желе, чем съедают обычно. Как тебе это нравится?
– Алберт, не морочь мне голову.
– Клянусь, это правда, – гордо произнес он.
Она пристально смотрела на него, наморщив лоб и слегка приоткрыв рот.
– Знаешь, во что обойдется желе, если его покупать? В Америке однофунтовая баночка стоит почти пятьсот долларов! Пятьсот долларов! Дороже золота!
Она с трудом соображала, о чем он говорит.
– Я сейчас тебе докажу, – сказал он и, вскочив с кресла, подошел к книжному шкафу, где у него хранилась литература о пчелах.
На верхней полке последние номера "Американского журнала пчеловода" аккуратными рядами стояли рядом с "Британским журналом пчеловода", "Разведением пчел" и другими изданиями. Он снял с полки последний номер "Американского журнала пчеловода" и отыскал страницу, где было напечатано рекламное объявление.
– Вот, – сказал Алберт. – Как я тебе и говорил. "Продаем маточное желе – 480 долларов за фунтовую баночку, оптом".
Он протянул ей журнал, чтобы она смогла прочитать, что там написано.
– Теперь ты мне веришь? Такой магазин действительно существует в Нью-Йорке, Мейбл. О нем здесь как раз и говорится.
– Но здесь не говорится о том, что можно подмешивать желе в молоко только что родившегося ребенка, – сказала она. – Не знаю, что нашло на тебя, Алберт, просто не знаю.
– Но ведь желе помогло, разве не так?
– Теперь я уже не уверена.
– Да не будь же ты такой глупой, Мейбл. Ты ведь знаешь, что помогло.
– Тогда почему другие не добавляют его в пищу своим детям?
– Я тебе еще раз говорю, – сказал Алберт. – Оно слишком дорогое. Практически никто на свете не может себе позволить покупать маточное желе просто для того, чтобы его есть, кроме, может, одного-двух миллионеров. Покупают его крупные компании, чтобы производить женский крем для лица и прочие подобные вещи. Желе используют в качестве приманки. Добавляют немного в баночку с кремом для лица и продают как горячие пирожки по абсолютно баснословным ценам. Якобы оно разглаживает морщины.
– И это действительно так?
– Откуда мне знать, Мейбл? – сказал он, вновь усаживаясь в кресло. – Не в этом суть, а вот в чем. Только в последние несколько часов желе принесло столько пользы нашей маленькой девочке, что я думаю, мы должны продолжать давать ей его. Не прерывай меня, Мейбл. Дай мне закончить. У меня двести сорок ульев, и если хотя бы сто из них будут работать на маточное желе, мы сможем давать дочери столько, сколько нужно.
– Алберт Тейлор, – сказала жена, глядя на мужа широко раскрытыми глазами. – Ты совсем с ума спятил?
– Выслушай меня до конца, хорошо?
– Я запрещаю тебе это делать, – сказала она, – категорически. Ты больше не дашь моему ребенку ни капли этого мерзкого желе, понял?
– Послушай, Мейбл...
– И, кроме того, мы собрали ужасно мало меда в прошлом году, и если ты опять будешь экспериментировать со своими ульями, я не знаю, чем все закончится.
– При чем тут ульи, Мейбл?
– Ты отлично знаешь, что в прошлом году мы собрали только половину обычного количества меда.
– Сделай милость, а? – сказал он. – Позволь мне объяснить тебе, какие чудеса творит желе.
– Ты мне так и не сказал, что это вообще такое.
– Хорошо, Мейбл, я тебе расскажу. Ты будешь слушать? Дашь мне возможность все объяснить?
Она вздохнула и снова занялась вязанием.
– Облегчи свою душу, Алберт. Давай, рассказывай все.
Он помедлил, не зная, с чего начать. Нелегко говорить с человеком, который вообще не имеет представления о пчеловодстве.
– Ты, наверное, знаешь, – сказал он, – что в каждой семье только одна матка?
– Да.
– И эта матка кладет все яйца.
– Да, дорогой. Это я знаю.
– Хорошо. Но матка может класть два различных вида яиц. Этого ты не знала, но это так. Это мы называем одним из чудес улья. Матка может класть яйца, из которых выводятся трутни, и может класть яйца, из которых выводятся рабочие пчелы. Если это не чудо, Мейбл, то я не знаю, что и назвать чудом.
– Да-да, Алберт, продолжай.
– Трутни – самцы. Нас они не волнуют. Рабочие пчелы – самки. Как и матка, разумеется. Но рабочие пчелы – бесполые самки, если тебе это понятно. У них совершенно не развитые органы, тогда как матка необычайно развита в половом отношении. За один день она может дать яиц общим весом, равным ее собственному.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– А дальше происходит вот что. Матка ползает по сотам и кладет яйца в то, что мы называем ячейками. Ты видела сотни маленьких дырочек в сотах? Так вот, соты с детками примерно такие же, если не считать того, что меда в них нет, одни яйца. Она кладет одно яйцо в каждую ячейку, и через три дня из каждого яйца выводится одна малюсенькая детка. Мы называем ее личинкой. Как только появляется личинка, пчелы-кормилицы – молодые рабочие пчелы – собираются вокруг и начинают усиленно ее кормить. И знаешь, чем они ее кормят?
– Маточным желе, – терпеливо произнесла Мейбл.
– Именно! – воскликнул он. – Именно им ее и кормят. Они достают желе из своей глотки и принимаются заполнять им ячейку, чтобы накормить личинку. И что же происходит дальше?
Он сделал драматическую паузу, подмигнув жене своими маленькими водянисто-серыми глазками. Потом медленно повернулся в кресле и протянул руку к журналу, который читал накануне вечером.
– Хочешь знать, что происходит дальше? – спросил он, облизывая губы.
– Сгораю от нетерпения.
– "Маточное желе, – прочел Алберт громко, – вещество огромной питательной ценности, ибо, питаясь только им, личинка пчелы медоносной за пять дней увеличивает свой вес в тысячу пятьсот раз"...
– Во сколько?
– В тысячу пятьсот, Мейбл. И знаешь, что это означает, если перевести такое соотношение применительно к человеку? Это означает, – сказал он, понизив голос, подавшись вперед и устремив на нее свои прозрачные глаза, – это означает, что через пять дней ребенок, весивший семь с половиной фунтов, будет весить пять тонн!
Миссис Тейлор во второй раз отложила вязанье.
– Только не нужно воспринимать это буквально, Мейбл.
– Почему же?
– Просто это научное сравнение, вот и все.
– Очень хорошо, Алберт. Продолжай.
– Но это еще половина истории, – сказал он. – Дальше – больше. Сейчас я расскажу тебе о маточном желе самое удивительное – как оно может некрасивую, на вид неповоротливую рабочую пчелу, у которой практически нет половых органов, превратить в прекрасную плодовитую матку.
– Ты хочешь сказать, что наша девочка некрасивая и на вид неповоротливая? – недовольно спросила жена.
– Не цепляйся к словам, Мейбл, прошу тебя. Слушай дальше. Знаешь ли ты, что матка и рабочая пчела, хотя они и сильно отличаются друг от друга, когда вырастают, выводятся из яйца одного и того же вида?
– Этому я не верю, – сказала она.
– Это так же верно, как и то, что я здесь сижу, Мейбл, честное слово. Если пчелы захотят, чтобы из яйца вывелась матка, а не рабочая пчела, они запросто могут сделать это.
– Каким образом?
– Ага, – произнес он, ткнув толстым указательным пальцем в ее сторону. – Вот в этом-то весь секрет. Что, по-твоему, Мейбл, лежит в основе такого чудесного превращения?
– Маточное желе, – ответила она. – Ты мне уже сказал.
– Именно маточное желе! – воскликнул Алберт, хлопнув в ладоши и подскочив в кресле. Его широкое, круглое лицо горело от возбуждения, и два ярко-красных пятна появились на щеках.
– Все очень просто. Я опишу тебе, как это происходит. Пчелам нужна новая матка. Для этого они строят сверхбольшую ячейку, мы ее называем маточной, и заставляют старую матку положить туда одно яйцо. Остальные тысячу девятьсот девяносто девять яиц она кладет в обычные рабочие ячейки. Дальше. Как только из этих яиц выводятся личинки, собираются пчелы-кормилицы и принимаются заполнять ячейки маточным желе. Его получают все – как рабочие пчелы, так и матка. Но тут происходит нечто важное, Мейбл, поэтому слушай внимательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124