В жизни их ждет успех и счастье.
Каролин и Эдвард заказали себе билеты, естественно, на разные рейсы, так что мне предстояли две поездки в аэропорт Кеннеди, причем в неудобное время. Именно в такие минуты я начинаю жалеть, что у нас нет шофера. Мы могли бы отправить наших детей на такси, но, после того как я послал к черту своих родителей, я чувствую себя несколько... словом, не так, как всегда.
Дети наконец улетели, дом затих. Несколько дней подряд шли дожди. Я ездил в свой офис в Локаст-Вэлли, чтобы хоть чем-то заполнить дни, но много не наработал, только нашел один нужный мне документ, касающийся дома в Ист-Хэмптоне. Один из дней я провел за подсчетами моих расходов, пытаясь вычислить, какой же доход на капитал я получу после продажи дома и уплаты всех долгов. Я мог бы, как и прежде, вложить эти деньги в покупку нового дома и избежать налогов, но я знал, что не буду покупать новый дом в ближайшем будущем, возможно, даже — никогда. Эта мысль, возникшая внезапно, поразила меня до глубины души. Не то чтобы мне не хватало денег на эту покупку, нет, просто я принял решение не загадывать на будущее. Современная жизнь толкает человека к предсказуемости его будущего — рассрочка на тридцать лет, депозиты на семь лет, стабильные ставки и программы обеспечения в старости. Но последние события показали мне, что я неспособен предсказывать или планировать свое будущее, так черт с ним, с этим будущим. Поживем — увидим, я ведь всегда хорошо ориентировался, когда попадал в другие страны, так почему же я не сориентируюсь в будущем?
Прошлое — это другое дело. Вы не можете его изменить, но можете убежать от него, оставив там воспоминания и старых знакомых. Теперь моей целью стало плавание в бесконечном настоящем, я, как капитан на собственной яхте, должен был держать только главный курс, лишь слегка изменяя его в зависимости от ветров, течений и того, что появится на горизонте.
Я уже собирался покидать свой офис, как зазвонил телефон, и моя секретарша Анна вошла в мой кабинет, вместо того чтобы связаться со мной по селектору.
— Мистер Саттер, я знаю, вы просили не соединять вас ни с кем, но звонит ваш отец.
Я снова присел за стол, и, непонятно по какой причине, передо мной опять возникла картина: мы плывем с моим отцом в лодке, я вижу, как его рука сжимает мою. Потом моя рука выскальзывает из его ладони, я пытаюсь вновь поймать ее, но отец уже отвернулся, он разговаривает с кем-то, возможно, с моей матерью.
— Мистер Саттер?
— Скажите ему, что я не хочу с ним говорить, — ответил я секретарше.
Она, казалось, совсем не удивилась, просто кивнула и вышла. Я смотрел на зеленый огонек на моем телефоне, через несколько секунд он погас.
Из офиса я направился прямо в яхт-клуб. Я прошел к своей яхте, забрался в каюту и стал слушать, как по крыше барабанит дождь. В такую погоду лучше не выходить в море, но если очень надо, то, в общем, большой опасности нет. При таком ветре и дожде вы вполне сможете плыть, не подвергая свою жизнь опасности. Бывают шторма, при которых опасность неизмеримо больше, бывают очень опасные ураганы, представляющие прямую угрозу. Бывает так, что выйти в море означает неминуемую смерть.
Море учит многим простым навыкам, без которых не обойтись и в обычной жизни. Но мы всегда склонны забывать прописные истины или вспоминаем их с опозданием. Вот почему мы, как и моряки, иногда попадаем в беду.
Мы можем быть капитанами своей судьбы, подумал я, но не ее хозяевами. Или, как говорил мне, еще мальчишке, мой старый инструктор по парусному спорту: «Бог посылает тебе погоду, малыш. То, что она сделает с тобой или ты с ней, зависит от того, насколько ты хороший моряк».
Это то, что касается подведения итогов.
Глава 22
Рассвет утром в пятницу был светлым и ясным. Сюзанна уже давно встала и отправилась на прогулку верхом.
Занятия живописью в соседней усадьбе подошли к концу, и предполагалось, что скоро нас пригласят на просмотр — как только Анна Беллароза найдет подходящее место для картины, а Сюзанна подберет подходящую раму. Я сгорал от нетерпения, когда же настанет этот день. Шутка.
Я пил уже третью чашку кофе, решая, чем мне сегодня заняться, когда раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал голос Фрэнка Белларозы.
— Что у тебя сегодня? — спросил он.
— Семь.
— Что?
— Сегодня я встал в семь. Больше ничего. А у тебя?
— А мне надо кое-что у тебя спросить. Здесь поблизости есть какой-нибудь пляж?
— Здесь поблизости несколько сот миль пляжей. Тебе какой нужен?
— Я приметил тут одно место, знаешь, где заканчивается шоссе. Там еще есть знак «Проход воспрещен». Это что, ко мне относится?
— Это называется Фокс-Пойнт. Это частное владение, но пляжем пользуется вся Грейс-лейн. Там давно никто не живет, и владельцы усадьбы разрешили посещать пляж всем желающим.
— Вот и хорошо. Я прогуливался там на днях. У меня и в мыслях не было нарушать какие-то там запреты.
— Ты ничего и не нарушил. — Он что, свихнулся, что ли? Я добавил: — Да это и грех-то небольшой.
— Да. Там, где я раньше жил, тоже существовали всякие запреты, знаешь? Не гадь там, где живешь, и не плюй на тротуар. Если тебе очень не терпится, езжай за пределы Маленькой Италии и тогда уже делай что хочешь.
— Но в ресторанах устраивать стрельбу не возбраняется, не так ли?
— Это другое дело. Послушай, давай прогуляемся с тобой в это место.
— В Маленькую Италию?
— Нет, в Фокс-Пойнт. Жду тебя у ворот через пятнадцать — двадцать минут.
— У сторожевого домика?
— Да. Покажешь мне этот пляж.
Я понял, что ему надо что-то обсудить со мной, но он не хочет делать этого по телефону. В наших телефонных разговорах никогда не проскакивало то, что я являюсь его адвокатом. Я предполагал, что он собирается преподнести этот факт в качестве сюрприза для Феррагамо в нужный момент.
— О'кей? — уточнил он.
— О'кей.
Я допил кофе, натянул свои джинсы и мокасины и выждал двадцать минут, чтобы потом совершить десятиминутную прогулку до ворот «Альгамбры». Вы думаете, этот сукин сын уже прохаживался там? Нет. Тогда я подошел к сторожевому домику и постучал в дверь. Мне открыл Энтони-Горилла.
— Что? — спросил он.
Через его плечо я мог видеть одну из комнат домика. Она совсем не была похожа на подобную комнату у Аллардов, и в ней находилось еще одно гориллоподобное существо, видимо, это был Винни. За столом вместе с ним сидели две женщины, сильно смахивающие на проституток. Должно быть, это были Ли и Делия. Винни и проститутки, как мне показалось, нагло ухмылялись, глядя на меня.
Горилла снова повторил свое приветствие:
— Что?
Я переключил внимание на него.
— Ты что, не в курсе, почему я сюда пришел? Если меня позвали, ты должен сказать: «Доброе утро, мистер Саттер. Мистер Беллароза ждет вас». А свое «что» оставь при себе. Capisce?
Прежде чем Энтони успел извиниться или сказать что-то еще, на пороге появился дон Беллароза собственной персоной. Он что-то сказал Энтони на итальянском, затем сошел с крыльца и, взяв меня под руку, повел прочь.
Беллароза был в своем обычном костюме, то есть в блейзере, водолазке и брюках. Цвета на этот раз были выбраны соответственно — коричневый, белый и бежевый. Я заметил также, что он приобрел себе пару мокасин, а на левой руке носил теперь часы спортивного фасона «Порше», ценой долларов в двести. Кажется, он начал вживаться в образ обитателя здешних мест, вот только осталось растолковать ему, что нельзя носить нейлоновые эластичные носки.
Мы шли по Грейс-лейн в сторону Фокс-Пойнт.
— Таких людей, как Энтони, лучше не выводить из себя, — предупредил меня Беллароза.
— Пусть лучше он больше не выводит меня из себя.
— Да?
— Послушай. Если ты пригласил меня на свою территорию, то твои головорезы должны относиться ко мне с уважением.
— Да? Так ты тоже заговорил об уважении? Ты что, итальянец, что ли? — удивился он.
— Послушай, Фрэнк, ты сегодня же предупредишь своих молодцов, включая твоего шофера Ленни и этих недоумков с их стервами, что дон Беллароза относится к мистеру Саттеру с уважением и требует этого же от остальных.
Он молча смотрел на меня.
— Хорошо, но только не заставляй больше меня ждать тебя. О'кей?
— Постараюсь.
Мы пошли дальше по Грейс-лейн. Интересно, сколько людей сейчас наблюдало за нами из своих «башен из слоновой кости»?
— Слушай, тут ко мне заходил твой сын, — вдруг сказал Беллароза. — Он рассказывал тебе?
— Да. Он говорил, что ты провел его по всему поместью. Очень любезно с твоей стороны.
— А, ерунда. Хороший парень. Мы с ним поболтали немного. Он похож на тебя, верно? И так же любит задавать вопросы в лоб. Он меня спросил, откуда я взял столько денег на восстановление этой усадьбы.
— Ну, я не учил его задавать такие вопросы. Надеюсь, ты ему объяснил, что он лезет не в свое дело?
— Нет. Я сказал, что много работал в выгодной сфере бизнеса.
Надо будет поговорить с Эдвардом о невыгодности преступных занятий и о расплате за грехи, напомнил я себе. Урок Фрэнка Белларозы, преподанный им его детям, вероятно, был менее сложен и укладывался в три слова: «Старайся не попасться».
Мы дошли до конца Грейс-лейн, здесь дорога делает разворот вокруг скалы высотой футов в восемь. Существует легенда, согласно которой пиратский капитан Кидд, закопавший свои сокровища на Северном побережье Лонг-Айленда, использовал эту скалу в качестве исходной точки на карте, показывавшей, где зарыт клад. Я рассказал об этом Белларозе.
— Поэтому это место и называется Золотым Берегом? — спросил он.
— Нет, Фрэнк. Оно так называется потому, что здесь живут богатые люди.
— Понял. Кто-то уже откопал клад?
— Нет, но я могу продать тебе карту.
— Да? А я предложу тебе в обмен документ о моем праве собственности на Бруклинский мост.
Да, в случае с Фрэнком Белларозой мой юмор явно не срабатывал.
Мы пошли дальше, ко входу в Фокс-Пойнт. Сторожевой домик этого поместья был выстроен в виде миниатюрного замка. Вдоль стен усадьбы тянулись густые заросли деревьев и кустарника, так что с улицы невозможно было увидеть, что происходит за забором. Я вынул ключ и открыл замок на воротах.
— Как тебе удалось попасть внутрь? — спросил я Белларозу.
— Когда я проходил мимо, ворота были открыты, а на пляже резвились какие-то люди. Я тоже могу получить такой ключ?
— Вероятно, да. Я закажу для тебя дубликат. — Обычно те, кто открывает замок, ленятся запирать его за собой, именно поэтому Беллароза и попал в усадьбу. Но в этом человеке было нечто такое, что заставляло придавать большое значение даже мелочам. Мне все казалось, что за ним по пятам следуют его головорезы, что за ним продолжает следить Манкузо, и, хотя позади нас на дороге никого не было видно, я все же закрыл ворота на замок. — У тебя есть с собой оружие? — спросил я.
— А Папа Римский носит крест?
— Мне кажется, да. — Мы продолжали наш путь по дороге, которая когда-то была вымощена тоннами морских ракушек, но с годами совсем заросла травой. Деревья, росшие по бокам дороги, образовали подобие туннеля — сквозь него можно было пройти, едва не задевая годовой о ветки.
В каком-то месте туннель делал поворот и шел вниз по склону — вскоре в конце его забрезжил свет. Наконец мы оказались на самом пляже, великолепной полосе гальки длиной в милю. Растительность здесь постепенно переходила от высоких деревьев к полосе кустарника, от него — к зарослям высокой травы, а дальше — сплошная галька.
— Отличное место, — восхитился Беллароза.
— Спасибо за комплимент, — сказал я, создавая тем самым у него впечатление, что я имею какое-то отношение к этому месту.
Дорога вдоль побережья вывела нас к руинам большого дома поместья Фокс-Пойнт. Дом, построенный в начале двадцатых годов, имел очень смелую архитектуру для того времени: в конструкции использовалось много стекла, крыши частью были плоскими, а все трубы выведены наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Каролин и Эдвард заказали себе билеты, естественно, на разные рейсы, так что мне предстояли две поездки в аэропорт Кеннеди, причем в неудобное время. Именно в такие минуты я начинаю жалеть, что у нас нет шофера. Мы могли бы отправить наших детей на такси, но, после того как я послал к черту своих родителей, я чувствую себя несколько... словом, не так, как всегда.
Дети наконец улетели, дом затих. Несколько дней подряд шли дожди. Я ездил в свой офис в Локаст-Вэлли, чтобы хоть чем-то заполнить дни, но много не наработал, только нашел один нужный мне документ, касающийся дома в Ист-Хэмптоне. Один из дней я провел за подсчетами моих расходов, пытаясь вычислить, какой же доход на капитал я получу после продажи дома и уплаты всех долгов. Я мог бы, как и прежде, вложить эти деньги в покупку нового дома и избежать налогов, но я знал, что не буду покупать новый дом в ближайшем будущем, возможно, даже — никогда. Эта мысль, возникшая внезапно, поразила меня до глубины души. Не то чтобы мне не хватало денег на эту покупку, нет, просто я принял решение не загадывать на будущее. Современная жизнь толкает человека к предсказуемости его будущего — рассрочка на тридцать лет, депозиты на семь лет, стабильные ставки и программы обеспечения в старости. Но последние события показали мне, что я неспособен предсказывать или планировать свое будущее, так черт с ним, с этим будущим. Поживем — увидим, я ведь всегда хорошо ориентировался, когда попадал в другие страны, так почему же я не сориентируюсь в будущем?
Прошлое — это другое дело. Вы не можете его изменить, но можете убежать от него, оставив там воспоминания и старых знакомых. Теперь моей целью стало плавание в бесконечном настоящем, я, как капитан на собственной яхте, должен был держать только главный курс, лишь слегка изменяя его в зависимости от ветров, течений и того, что появится на горизонте.
Я уже собирался покидать свой офис, как зазвонил телефон, и моя секретарша Анна вошла в мой кабинет, вместо того чтобы связаться со мной по селектору.
— Мистер Саттер, я знаю, вы просили не соединять вас ни с кем, но звонит ваш отец.
Я снова присел за стол, и, непонятно по какой причине, передо мной опять возникла картина: мы плывем с моим отцом в лодке, я вижу, как его рука сжимает мою. Потом моя рука выскальзывает из его ладони, я пытаюсь вновь поймать ее, но отец уже отвернулся, он разговаривает с кем-то, возможно, с моей матерью.
— Мистер Саттер?
— Скажите ему, что я не хочу с ним говорить, — ответил я секретарше.
Она, казалось, совсем не удивилась, просто кивнула и вышла. Я смотрел на зеленый огонек на моем телефоне, через несколько секунд он погас.
Из офиса я направился прямо в яхт-клуб. Я прошел к своей яхте, забрался в каюту и стал слушать, как по крыше барабанит дождь. В такую погоду лучше не выходить в море, но если очень надо, то, в общем, большой опасности нет. При таком ветре и дожде вы вполне сможете плыть, не подвергая свою жизнь опасности. Бывают шторма, при которых опасность неизмеримо больше, бывают очень опасные ураганы, представляющие прямую угрозу. Бывает так, что выйти в море означает неминуемую смерть.
Море учит многим простым навыкам, без которых не обойтись и в обычной жизни. Но мы всегда склонны забывать прописные истины или вспоминаем их с опозданием. Вот почему мы, как и моряки, иногда попадаем в беду.
Мы можем быть капитанами своей судьбы, подумал я, но не ее хозяевами. Или, как говорил мне, еще мальчишке, мой старый инструктор по парусному спорту: «Бог посылает тебе погоду, малыш. То, что она сделает с тобой или ты с ней, зависит от того, насколько ты хороший моряк».
Это то, что касается подведения итогов.
Глава 22
Рассвет утром в пятницу был светлым и ясным. Сюзанна уже давно встала и отправилась на прогулку верхом.
Занятия живописью в соседней усадьбе подошли к концу, и предполагалось, что скоро нас пригласят на просмотр — как только Анна Беллароза найдет подходящее место для картины, а Сюзанна подберет подходящую раму. Я сгорал от нетерпения, когда же настанет этот день. Шутка.
Я пил уже третью чашку кофе, решая, чем мне сегодня заняться, когда раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал голос Фрэнка Белларозы.
— Что у тебя сегодня? — спросил он.
— Семь.
— Что?
— Сегодня я встал в семь. Больше ничего. А у тебя?
— А мне надо кое-что у тебя спросить. Здесь поблизости есть какой-нибудь пляж?
— Здесь поблизости несколько сот миль пляжей. Тебе какой нужен?
— Я приметил тут одно место, знаешь, где заканчивается шоссе. Там еще есть знак «Проход воспрещен». Это что, ко мне относится?
— Это называется Фокс-Пойнт. Это частное владение, но пляжем пользуется вся Грейс-лейн. Там давно никто не живет, и владельцы усадьбы разрешили посещать пляж всем желающим.
— Вот и хорошо. Я прогуливался там на днях. У меня и в мыслях не было нарушать какие-то там запреты.
— Ты ничего и не нарушил. — Он что, свихнулся, что ли? Я добавил: — Да это и грех-то небольшой.
— Да. Там, где я раньше жил, тоже существовали всякие запреты, знаешь? Не гадь там, где живешь, и не плюй на тротуар. Если тебе очень не терпится, езжай за пределы Маленькой Италии и тогда уже делай что хочешь.
— Но в ресторанах устраивать стрельбу не возбраняется, не так ли?
— Это другое дело. Послушай, давай прогуляемся с тобой в это место.
— В Маленькую Италию?
— Нет, в Фокс-Пойнт. Жду тебя у ворот через пятнадцать — двадцать минут.
— У сторожевого домика?
— Да. Покажешь мне этот пляж.
Я понял, что ему надо что-то обсудить со мной, но он не хочет делать этого по телефону. В наших телефонных разговорах никогда не проскакивало то, что я являюсь его адвокатом. Я предполагал, что он собирается преподнести этот факт в качестве сюрприза для Феррагамо в нужный момент.
— О'кей? — уточнил он.
— О'кей.
Я допил кофе, натянул свои джинсы и мокасины и выждал двадцать минут, чтобы потом совершить десятиминутную прогулку до ворот «Альгамбры». Вы думаете, этот сукин сын уже прохаживался там? Нет. Тогда я подошел к сторожевому домику и постучал в дверь. Мне открыл Энтони-Горилла.
— Что? — спросил он.
Через его плечо я мог видеть одну из комнат домика. Она совсем не была похожа на подобную комнату у Аллардов, и в ней находилось еще одно гориллоподобное существо, видимо, это был Винни. За столом вместе с ним сидели две женщины, сильно смахивающие на проституток. Должно быть, это были Ли и Делия. Винни и проститутки, как мне показалось, нагло ухмылялись, глядя на меня.
Горилла снова повторил свое приветствие:
— Что?
Я переключил внимание на него.
— Ты что, не в курсе, почему я сюда пришел? Если меня позвали, ты должен сказать: «Доброе утро, мистер Саттер. Мистер Беллароза ждет вас». А свое «что» оставь при себе. Capisce?
Прежде чем Энтони успел извиниться или сказать что-то еще, на пороге появился дон Беллароза собственной персоной. Он что-то сказал Энтони на итальянском, затем сошел с крыльца и, взяв меня под руку, повел прочь.
Беллароза был в своем обычном костюме, то есть в блейзере, водолазке и брюках. Цвета на этот раз были выбраны соответственно — коричневый, белый и бежевый. Я заметил также, что он приобрел себе пару мокасин, а на левой руке носил теперь часы спортивного фасона «Порше», ценой долларов в двести. Кажется, он начал вживаться в образ обитателя здешних мест, вот только осталось растолковать ему, что нельзя носить нейлоновые эластичные носки.
Мы шли по Грейс-лейн в сторону Фокс-Пойнт.
— Таких людей, как Энтони, лучше не выводить из себя, — предупредил меня Беллароза.
— Пусть лучше он больше не выводит меня из себя.
— Да?
— Послушай. Если ты пригласил меня на свою территорию, то твои головорезы должны относиться ко мне с уважением.
— Да? Так ты тоже заговорил об уважении? Ты что, итальянец, что ли? — удивился он.
— Послушай, Фрэнк, ты сегодня же предупредишь своих молодцов, включая твоего шофера Ленни и этих недоумков с их стервами, что дон Беллароза относится к мистеру Саттеру с уважением и требует этого же от остальных.
Он молча смотрел на меня.
— Хорошо, но только не заставляй больше меня ждать тебя. О'кей?
— Постараюсь.
Мы пошли дальше по Грейс-лейн. Интересно, сколько людей сейчас наблюдало за нами из своих «башен из слоновой кости»?
— Слушай, тут ко мне заходил твой сын, — вдруг сказал Беллароза. — Он рассказывал тебе?
— Да. Он говорил, что ты провел его по всему поместью. Очень любезно с твоей стороны.
— А, ерунда. Хороший парень. Мы с ним поболтали немного. Он похож на тебя, верно? И так же любит задавать вопросы в лоб. Он меня спросил, откуда я взял столько денег на восстановление этой усадьбы.
— Ну, я не учил его задавать такие вопросы. Надеюсь, ты ему объяснил, что он лезет не в свое дело?
— Нет. Я сказал, что много работал в выгодной сфере бизнеса.
Надо будет поговорить с Эдвардом о невыгодности преступных занятий и о расплате за грехи, напомнил я себе. Урок Фрэнка Белларозы, преподанный им его детям, вероятно, был менее сложен и укладывался в три слова: «Старайся не попасться».
Мы дошли до конца Грейс-лейн, здесь дорога делает разворот вокруг скалы высотой футов в восемь. Существует легенда, согласно которой пиратский капитан Кидд, закопавший свои сокровища на Северном побережье Лонг-Айленда, использовал эту скалу в качестве исходной точки на карте, показывавшей, где зарыт клад. Я рассказал об этом Белларозе.
— Поэтому это место и называется Золотым Берегом? — спросил он.
— Нет, Фрэнк. Оно так называется потому, что здесь живут богатые люди.
— Понял. Кто-то уже откопал клад?
— Нет, но я могу продать тебе карту.
— Да? А я предложу тебе в обмен документ о моем праве собственности на Бруклинский мост.
Да, в случае с Фрэнком Белларозой мой юмор явно не срабатывал.
Мы пошли дальше, ко входу в Фокс-Пойнт. Сторожевой домик этого поместья был выстроен в виде миниатюрного замка. Вдоль стен усадьбы тянулись густые заросли деревьев и кустарника, так что с улицы невозможно было увидеть, что происходит за забором. Я вынул ключ и открыл замок на воротах.
— Как тебе удалось попасть внутрь? — спросил я Белларозу.
— Когда я проходил мимо, ворота были открыты, а на пляже резвились какие-то люди. Я тоже могу получить такой ключ?
— Вероятно, да. Я закажу для тебя дубликат. — Обычно те, кто открывает замок, ленятся запирать его за собой, именно поэтому Беллароза и попал в усадьбу. Но в этом человеке было нечто такое, что заставляло придавать большое значение даже мелочам. Мне все казалось, что за ним по пятам следуют его головорезы, что за ним продолжает следить Манкузо, и, хотя позади нас на дороге никого не было видно, я все же закрыл ворота на замок. — У тебя есть с собой оружие? — спросил я.
— А Папа Римский носит крест?
— Мне кажется, да. — Мы продолжали наш путь по дороге, которая когда-то была вымощена тоннами морских ракушек, но с годами совсем заросла травой. Деревья, росшие по бокам дороги, образовали подобие туннеля — сквозь него можно было пройти, едва не задевая годовой о ветки.
В каком-то месте туннель делал поворот и шел вниз по склону — вскоре в конце его забрезжил свет. Наконец мы оказались на самом пляже, великолепной полосе гальки длиной в милю. Растительность здесь постепенно переходила от высоких деревьев к полосе кустарника, от него — к зарослям высокой травы, а дальше — сплошная галька.
— Отличное место, — восхитился Беллароза.
— Спасибо за комплимент, — сказал я, создавая тем самым у него впечатление, что я имею какое-то отношение к этому месту.
Дорога вдоль побережья вывела нас к руинам большого дома поместья Фокс-Пойнт. Дом, построенный в начале двадцатых годов, имел очень смелую архитектуру для того времени: в конструкции использовалось много стекла, крыши частью были плоскими, а все трубы выведены наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105