Мне нужна передышка.
Они повернули и пошли пешком по широкому бульвару.
- Солнце светит... хоть какое-то разнообразие.
- Вижу.
- Вы часто бывали в "Праге"?
- Нет.
- За последнее время вы прочли какие-нибудь хорошие книги?
- Не могу вспомнить ни одной.
- Кто-то рассказывал мне, что вас сбили над Северным Вьетнамом.
- Это правда.
- Но вы не были военнопленным.
- Нет, меня спасли в море.
- Дело этого майора Додсона имеет для вас особое значение.
- Возможно.
- Вы не любите сложноподчиненных предложений, не так ли?
- Это зависит от темы разговора.
- Извините.
Они свернули на Арбат у Министерства иностранных дел, еще одного сталинского небоскреба.
- Вы когда-нибудь там бывали? - спросила Лиза.
- Несколько раз.
- Ну и на что это похоже?
- Вы когда-нибудь были в здании госдепартамента?
- Да.
- Ну вот, на него и похож советский МИД, если не считать того, что весь вздор и лицемерные разговоры произносятся на русском языке. Атак почти никакой разницы.
Они пошли по Арбату.
- Вам здесь нравится? - спросил Холлис Лизу.
- Ничего. Немного получше, если вы понимаете, что я имею в виду. Я знаю каждый квартал, оставшийся от старой Москвы.
- Неужели?
- Я занимаюсь фотоочерком.
- Занятно. Это хобби?
- Более или менее. Я собираюсь опубликовать этот материал.
- Желаю удачи, - произнес он и вдруг спросил: - Вы русофилка?
Она смущенно улыбнулась.
- Что-то вроде этого. Да, мне нравится... этот народ... язык... старая Россия.
- Русские необъяснимы, не так ли? Я не могу постичь их, - заметил Холлис. - Они слишком много говорят о своих русских душах, но никогда не упоминают о своих сердцах.
- Может быть...
- К примеру, вместо того, чтобы сказать "разговор по сердцам", они говорят "разговор по душам".
- Может быть, это вопрос сугубо семантического свойства...
- Иногда я считаю их проблемы чисто генетическими.
- Вообще-то и во мне течет русская кровь.
- О, неужели? Значит, я попал впросак.
- Я вас прощаю. Мои дед и бабка по отцу носили фамилию Питятовы. Они владели крупным поместьем и огромным кирпичным домом неподалеку от Казани, на Волге. У меня есть старинная фотография их дома.
- И он сохранился?
- Не знаю. Когда моя бабушка, Эвелина Васильевна, в последний раз видела его в тот день, когда бежала из страны, дом оставался еще целым и невредимым. В поместье у дедушки было пятьсот крестьян. Я пыталась разыскать поместье, но не получила разрешения МИДа. - Она вздохнула и с горечью добавила: - Почему мне нельзя потратить уик-энд на поездку по стране?
- Вы рассказали им, что вы - аристократка и наследница пяти сотен крестьян?
- Ну, разумеется, нет, - рассмеялась Лиза. - Но могу поспорить, что там до сих пор вспоминают фамилию Питятовы.
- С любовью?
- Кто знает? В России все иначе, чем в Западной Европе, куда вы можете приехать и проследить всю свою родословную, Здесь же была полная неразбериха, перелом, были уничтожены целые семьи, две мировые войны, революция, гражданская война, сталинские чистки, мор, насильная коллективизация... Ну и что я буду делать, даже если найду этот дом или кого-нибудь из Питятовых?
- У вас же русская душа. Вы бы придумали что-нибудь, - сказал Холлис.
Лиза улыбнулась, однако промолчала и повела его к магазину, где позолоченными деревянными буквами было написано: "Антиквар".
- Это лучший из трех антикварных магазинов в Москве, - сказала она. - В других в основном торгуют всяким подержанным барахлом.
Они вошли внутрь. Их встретила шикарно одетая привлекательная молодая женщина, она сердечно поприветствовала Лизу.
- Анна, познакомьтесь, это мой друг Сэм, - сказала Лиза по-русски.
Женщина с минуту оценивающе разглядывала его, затем спросила:
- Вы ведь из посольства?
- В некотором роде.
- Значит, вы должны знать моего хорошего знакомого Сэза Айлеви.
- Слышал о нем.
- Если увидитесь с ним, передайте привет.
- Обязательно передам, если увижусь.
- Пожалуйста, смотрите... - она обвела рукой вокруг.
Холлис наблюдал, как Лиза неспешно все осматривает: изделия из серебра, слоновой кости, полудрагоценных уральских самоцветов, тройку с колокольчиками, фарфор, картины в позолоченных рамах - изделия исчезнувшего мира. Холлис подумал, а может, Лиза искала тут Питятовых?
- Вам нравится? - окликнула его Лиза, показывая круглую лаковую шкатулку.
На крышке была изображена удивительно изящная русская доярка. Через ее плечо было перекинуто коромысло, с которого свисали два ведра с молоком. Ко дну шкатулки была прикреплена этикетка с указанием цены: четыреста рублей.
- По-моему, это подлинная палехская шкатулка, - сказала Лиза. Наверное, дореволюционная.
Довольно ограниченные знания Холлиса о палехских шкатулках не могли подсказать ему, как отличить старинную шкатулку от тех, которые изготовляли в Палехе в настоящее время.
- Не думаю, что ее цена - четыреста рублей.
- Именно это я и ожидала услышать от мужчины, - заметила Лиза.
Холлис лишь пожал плечами, а она добавила:
- Кроме того, мне нравится Анна. Она симпатичная и придерживает для меня кое-какие вещицы.
- И для Сэза.
- Да. Ей нравятся верблюды.
- Простите?
- Сигареты. Сигареты "Кэмел".
- А!..
- Я собираюсь это купить. - Она подошла к прилавку, о чем-то поболтала с Анной и отсчитала четыреста рублей. Завернув палехскую шкатулку в бумажную салфетку, Лиза положила ее в сумочку и протянула через прилавок блок "Кэмела". - Оставьте для меня, если будет, фарфор, инкрустированный серебром или золотом.
Они попрощались с Анной и вышли на улицу.
- Вы заплатили такую кучу денег за эту шкатулку, - осмелился заметить Холлис.
- Знаю.
- Вы что, постоянно носите с собой по четыреста рублей?
- Я - истинно русский человек. Ни кредитных карточек, ни чековых книжек. Просто сотни рублей на случай, если что-нибудь понравится.
- Откуда эта женщина знает вас и Сэза Айлеви, и то, что вы оба из посольства? И почему Сэз Айлеви часто заходит в этот магазин?
- Хороший вопрос. Полагаю, вы можете сами рассказать мне об этом.
- А я думаю, что не смогу.
- Сэз дает мне деньги, чтобы я покупала там вещи. Вообще-то он сам говорит мне, что именно покупать. И всегда то, что продается по завышенной цене. Я бы вам это не рассказывала, но он мне никогда не говорил, что надо это держать в секрете.
Холлис промолчал.
- Это было предательство с моей стороны?
- А вы что, обязаны быть ему преданной?
Она пожала плечами.
- Кое в чем, наверное. Тем не менее не считайте меня круглой дурой. Я получила приказ купить эту шкатулку.
Лиза снова взяла его под руку, и он искоса взглянул на нее. Теперь, после того как она рассказала о себе, он заметил в ней что-то отдаленно русское. Но, возможно, это объяснялось лишь силой внушения, как тогда, когда он видел Джули Кристи в роли пастернаковской Лары на фоне московских декораций в Голливуде.
Холлис решил, что Лиза довольно симпатична. У нее высокие скулы и мелкие черты лица, какие иногда встречаются у славянок. Она была белокожей, с огромными синими глазами и рыжеватыми волосами. Он заметил, что она умеет очень мило обиженно надувать губки, хотя чаще всего она улыбалась и прикусывала нижнюю губу, когда задумывалась.
Она спросила, не глядя на него:
- Разве мне на нос села муха?
- Да нет... я... просто ищу русские черты.
- Не надо искать их в лице. Ноги... Короткие, крепкие ноги и крупные ступни. Широкие бедра.
Она улыбнулась и повела его вниз, в Калашный переулок. Названия переулков Арбата напоминали о поставщиках царского двора шестнадцатого века, когда-то живших и здесь: Плотников, Серебряный и тому подобные.
- Куда вы меня сейчас ведете? - спросил Холлис.
- Завтракать. Разве вы не пригласили меня?
- Да, но я предпочел бы "Прагу".
- А я решила, что могу выбирать.
- Прекрасно, но здесь по дороге нет ни одного ресторана.
- Есть один.
- Как же он называется?
- Не знаю, есть ли у него название. - Они перешли Калашный переулок и вошли в старое отштукатуренное здание, бывший дом богатого купца.
Лиза указала на дверь, расположенную под лестницей, и они спустились в подвал. Перед ними открылось плохо освещенное помещение с низким деревянным потолком. Пол и стены были покрыты восточными коврами, а в воздухе витал табачный аромат. С широкой улыбкой их встретила пожилая женщина. У Холлиса создалось впечатление, что у нее чужие зубные протезы.
- Салям алейкум, - сказала женщина.
Лиза ответила на приветствие и вместе с Холлисом последовала за ней к низкому столу, покрытому грязной красной скатертью.
- Вашему другу нравится наша еда? - спросила женщина на ломаном русском.
- Он ее очень любит. Вы не принесете нам бутылочку того сливового вина?
Женщина ушла.
- Это место есть в путеводителе?
- Нет, сэр. Но должно быть. Здесь великолепно кормят.
- Это евреи?
- Нет, азербайджанцы. Я ведь сказала салям алейкум, а не шолом алейхем. Но это довольно близко, это ведь разновидность арабского языка.
- Понятно.
Помещение было переполнено; клиенты, главным образом мужчины, были явно не русского происхождения, русской речи совсем не было слышно. Как заметил Холлис, Москва была этнически разнородной, поскольку национальные меньшинства всегда стремились в центр империи. Режим старался препятствовать этой иммиграции, а коренные москвичи приходили от нее в ужас. Недавно Сэз Айлеви подготовил доклад, в котором подсчитал, что чуть ли не двадцать процентов московского населения сейчас представляют люди нерусского происхождения. Столица стала домом для узбеков, армян, грузин, татар и еще множества национальных меньшинств. Москва становилась более космополитичной и сложной из-за такого этнического многообразия, она превращалась в сточную канаву империи, как и прежние имперские столицы, ибо наполнялась различными пройдохами и махинаторами, бродягами, дельцами, спекулянтами и паразитами. Такими, как Миша. Там, где русские сталкивались с проблемами, Сэз Айлеви и Сэм Холлис видели благоприятные перспективы.
Холлис обратил внимание, что большинство присутствующих разглядывали их, и спросил:
- Это место безопасно?
- Полагаю.
- Оно не похоже на государственный ресторан.
- Это заведение для обслуживания обедов, свадеб и т.д. Почти что частный клуб. Оно принадлежит азербайджанскому кооперативу. Все тут законно.
- О'кей.
- Вы когда-нибудь ели кооперативную пищу?
- Нет.
- Она лучше, чем в самых хороших ресторанах.
Молодой человек поставил на стол блюдо с мелким белым виноградом и мандаринами.
- Видите? Когда вы в последний раз ели мандарины? - спросила Лиза.
- На прошлой неделе во сне. - Маленьким ножичком Холлис очистил мандарин от кожуры и разделил его на дольки. Они с Лизой отведали азербайджанских фруктов.
- Ну как вам все это? - снова спросила Лиза.
- Вы спасли меня от цинги.
Она вытерла губы носовым платком, поскольку салфеток здесь не было.
- Сюда приходят все азербайджанцы, живущие в Москве. Тут настоящая национальная еда.
Холлис кивнул. В других московских так называемых "национальных" ресторанах, таких, как "Прага", "Берлин", "Бухарест" и "Будапешт", блюда были определенно русскими, а в "Гаване" единственным кубинским продуктом на столе оказался сахар. В "Пекине" подавали борщ.
- Как вы отыскали это место? - поинтересовался он.
- Это долгая история.
Холлис подумал, что на это можно было бы ответить одним словом: Сэз.
- Нам разрешается посещать такие места, - сказала она. - Большинство людей с Запада о них не знают или знают, но не станут здесь есть.
- Не могу понять почему.
- Вы чувствуете запах специй?
- В общем-то, да. Но в воздухе очень сильно пахнет табаком.
Принесли сливовое вино. Холлис поднял стакан и произнес тост:
- Как говорят крестьяне: "За короткую зиму, обильные запасы мяса и сухие дрова для камина".
- Вы забыли последние слова этого тоста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67