Нам можно спать только с американками. Вы могли бы пошататься по валютным барам и найти там американскую туристку.
- А вы так и делаете?
- Иногда... Уверен, что ваша жена не вернется. Тем не менее пока вы не получите развод, придется играть по правилам. - Он улыбнулся и похлопал Холлиса по плечу. - О чем задумались, Сэм?
- Просто уточняю правила.
- Что произошло между вами и Лизой? Это - профессиональный вопрос.
- Загляните в свое досье.
- Дело ваше, - холодно сказал Айлеви. - Но поговорим о деле.
- Вообще-то оно принимает новый оборот.
- Что такое?
- Ас хочет переправиться на Запад.
- В самом деле? Может, он просто хочет выяснить, каким образом мы вывозим отсюда людей?
- Возможно. А может быть. Ас действительно хочет сбежать.
Холлис вертел в руке банку с пивом. У Сэза в его профессиональной броне было одно слабое место: он лично недолюбливал русских. Конечно, не любить советский режим - его работа. Однако это иногда мешало ему объективно оценивать того или иного человека, сформированного этим режимом.
- Я не собираюсь избавляться от него или передавать его вам, если вы этого добиваетесь, - произнес Холлис.
- Что же он обещает в обмен на Запад? Какое-нибудь сенсационное сообщение о Бородине?
- Да.
- Наверняка он наварит целый горшок любого дерьма только для того, чтобы смыться отсюда. Вы снова встречаетесь с ним?
- Да. - Холлис поставил банку на пол и вытер руки о брюки. - Но мне не нужна компания.
- Мне бы хотелось самому побеседовать с ним.
- Не думаю, что это стоит делать шефу отдела ЦРУ.
- Позвольте мне самому решать, что делать.
- Разумеется.
В Лэнгли Айлеви считался гением политического анализа. Его прогнозы относительно Советского Союза, особенно горбачевской гласности, оказались настолько близки к истине, что породили шутку, будто у Сэза был приятель в Политбюро. Айлеви прибыл в Москву примерно три года назад в качестве третьего помощника шефа отдела ЦРУ. Теперь он уже стал шефом всего отдела. Он не разрешал покидать территорию посольства без сопровождения по меньшей мере двух сотрудников службы безопасности и одной капсулы с цианидом. Холлис знал, что сам Айлеви частенько уходил из посольства без первого, однако он был уверен, что никогда - без второго.
Айлеви официально работал в дипломатической миссии сотрудником по политическим вопросам, однако это прикрытие было весьма прозрачным. Кагэбэшники знали, кто он на самом деле.
- Может быть, это провокация со стороны Аса, чтобы выманить вас и убить, - предположил Холлис.
- Даже они не убивают высокопоставленных американских дипломатов.
- В вашем случае они могут сделать исключение. К тому же вы - не дипломат.
- Дипломат. У меня есть дипломатический паспорт.
Холлис встал.
- Чем вы занимались в Садовниках вечером в пятницу? - спросил он.
Айлеви тоже поднялся.
- Там праздновали Суккот. Праздник сбора урожая. Нечто вроде благодарственного молебна.
Холлис слышал, что когда-то Айлеви прожил несколько месяцев в русской еврейской общине Бруклинского района Брайтон Бич. Там он научился говорить по-русски и, возможно, был единственным в посольстве человеком, который действительно мог бы сойти за русского.
- Вам известно что-нибудь об иудаизме, Сэм?
- Мне известно, что здесь им не особо увлекаются. Кроме того, религиозные празднества могут привлечь внимание КГБ. Посол не одобрил бы того, что вы дразните власти принимающей нас страны.
- Да пошел он... - сказал Айлеви. - Евреи считаются здесь политически неблагонадежными, поэтому я могу относиться к ним по-братски.
Холлис уловил в его словах нотку иронии. Когда-то ЦРУ тоже считало американских евреев политически неблагонадежными. А сейчас Айлеви стал шефом отделения ЦРУ в Москве отчасти потому, что он еврей. Времена меняются...
Словно прочитав мысли Холлиса, Айлеви заметил:
- Еврейские диссиденты - наша потенциальная "пятая колонна" здесь, Сэм.
"Айлеви ведет опаснейшую игру, - подумал Холлис, - опаснейшую потому, что она стала его личной игрой без официального одобрения и поддержки. И как бы однажды, в один прекрасный день Айлеви не пришлось оказаться наедине со своей пилюлей цианистого калия".
- Послушайте, Сэз, вообще-то я не интересуюсь религией. Но хочу предупредить вас по-дружески: КГБ простит вам даже шпионаж, но не ваш иудаизм. А вы нам нужны, особенно сейчас, пока эти новые дела не утрясутся.
Айлеви никак не прореагировал на слова Холлиса, но сменил тему:
- Итак, где и когда вы встречаетесь с Асом?
Сэм понял, что не сможет уклониться от ответа.
- На могиле Гоголя. В следующее воскресенье. В три часа дня.
Они вышли из кегельбана и остановились у лифтов. Два лифта прибыли одновременно. Холлис вошел в один, а Айлеви - в другой.
Глава 16
Лиза Родз подошла к телефону и набрала номер Сэза. Трубку взяла его секретарша и соединила с ним Лизу.
- Привет, Ли...
- Ты сказал Сэму Холлису, что расстался со мной?
- Нет, и не собирался... Буду с тобой откровенен, я не считаю разумным то, что ты связалась с ним...
- Не лезь в мою жизнь, черт возьми.
- Да успокойся ты!
- О'кей. Извини, - выдохнула она.
- Послушай, если вдруг он порвет с тобой, исчезнет... Что бы там ни случилось, я по-прежнему люблю тебя. Почему бы нам не поговорить...
- Мы уже поговорили.
- Мне действительно следует разозлиться. Что там произошло, в этой деревне?
- Все найдешь в моем отчете.
- Лиза...
- Мне пора идти. Пока, Сэз. - Она повесила трубку. - Черт бы побрал этих мужчин!
Лиза налила себе виски и продолжила работу над пресс-релизом, не вполне понимая, о чем пишет.
Через несколько минут явилась Кей Хоффман и уселась на свое излюбленное место возле кондиционера.
- А... Все корпишь над этим...
Лиза молча продолжала работать. Кей взяла вчерашний номер "Вашингтон пост" и внимательно просмотрела его.
- С тобой все в порядке? - как бы между прочим спросила она.
- Да, - не поднимая глаз, кивнула Лиза.
- Месячные, что ли?
- Да нет же.
Лиза слыла в посольстве русофилом. Она очень любила русское искусство и литературу. Ее считали специалистом по иконам и знатоком русской поэзии. Пастернак был ее любимым поэтом. Лиза обожала русский балет и национальную русскую кухню. По роду своей работы она устраивала гастроли: Большого театра и выдающихся советских артистов в Соединенные Штаты, а американских - в СССР. В России она очень остро осознала свое русское происхождение.
Временами Лиза представляла себя шатким канатным мостиком, соединяющим две скалы над пропастью.
Она закончила работу над пресс-релизом. Обычно он составлялся в двух вариантах - один для Америки, второй - для ТАСС - советского агентства новостей. ТАСС использовало эту информацию без ссылок на источники. В этом советская и американская пресса походили друг на друга.
- Мне как, проявить нежность к Ван Халену или аудитории? - спросила она Кей.
- О... ты все еще работаешь над этим? Сегодня это должно уйти. Концерт как раз идет.
- В один прекрасный день я напишу то, что хочу. Напишу о том, что на самом деле видела здесь.
- В один прекрасный день - пожалуйста. А сегодня пиши то, что я говорю.
- Нет... я хочу сказать, это не просто газетный материал. Тут нечто большее... Все мышление русской молодежи захвачено западной поп-культурой. Каждый ребенок одет в синие джинсы. Он восклицает по-английски: "Супер!", "Превосходно, бэби!". Это... - Она на секунду задумалась. - Это какой-то сюрреализм, вот что это... Я хочу понять, что с ними происходит, что будет дальше.
- Подобные вопросы не входят в компетенцию нашей службы. Мы должны меняться вместе с политическим курсом, - наставительно сказала Кей.
С самого начала советско-американских отношений вопросами культурного обмена занимались дипломаты. Лизе претило, что все это отдано в руки политиков.
- Мне не нравится, что вы написали пресс-релиз по поводу смерти Фишера и поставили на нем мое имя, - сказала она Кей.
Та пожала плечами.
- Прости. Приказ. Наверное, мне следовало отказаться от этого. Я думаю, что тебя это не должно беспокоить.
- Что вы имеете в виду?
- Забудь об этом.
Лиза посмотрела на настенные часы. Пять минут шестого. Она решила отправиться к себе и написать заголовки к своему фотографическому эссе по Москве.
- Довольно, - сказала она и бросила бумаги в "дипломат". - Пойду к себе, поработаю над фотоочерком о Москве.
- С тобой все в порядке? - снова спросила Кей.
- Здесь у всех не все в порядке, - ответила Лиза. - В Штатах это называется работой в трудных условиях.
- Вся жизнь в этой стране - работа в трудных условиях. Тебе следует завести любовника.
- Нет, это не поможет.
- Поможет. Могу я поинтересоваться, что случилось с тем парнем, занимающимся вопросами политики, с Сэзом?
Лиза подумала о том, что ей предстоит провести очередной вечер в одиночестве. Посольские романы чаще всего были результатом вынужденной замкнутости в своем тесном кругу. Предметом всеобщего внимания становились браки, семейные конфликты из-за продвижения по службе; порой супруги расставались, получив разные назначения, когда ни один из них не хотел отказаться от своей службы.
- Не о чем говорить, - отрезала Лиза.
- Нет, есть о чем. Ты же практически переехала к нему.
- Жизнь в посольстве, как в провинциальном городке, не так ли, Кей?
- Да. Здесь двести семьдесят шесть человек. Но не подумай, что я лезу в чужие дела. Я просто обеспокоена.
- Знаю, - улыбнулась Лиза. - Найду себе русского любовника. Это поможет мне до конца познать русскую душу.
- Как любовники они ужасны.
- Откуда вы знаете?
Кей подмигнула.
- Ух, моя задница горит, да и сама я тоже. Пойду-ка я в кегельбан. Пошли вместе. Ребята из морской пехоты просто помешались на тебе.
- Нет, спасибо. У меня разболелась голова.
- Ладно. Увидимся на завтраке. - Кей направилась к двери. - Ходят слухи, что ты и военно-воздушный атташе вместе смотались на уик-энд.
- Чепуха. Мы ездили, чтобы позаботиться об останках Грегори Фишера.
Кей Хоффман рассмеялась и ушла. Лиза осталась одна в кабинете и посмотрела на телефон.
Глава 17
Сэм Холлис снял трубку телефона.
- Холлис слушает.
Лиза передразнила его:
- Холлис слушает! Ты можешь просто сказать "хэлло"?
- Хэлло, Лиза. - Он не виделся с ней с тех пор, как ушел от Айлеви и Бенкса в воскресенье. - Как дела?
- Чувствую себя выжатой как лимон. Ты не сообразил позвонить, прислать цветы или еще что-нибудь, черт возьми.
- Здесь не присылают цветы...
- Ну и мужлан же ты!
- Послушай, мне это не совсем удобно. Я женат.
- Раньше я слышала совсем не то.
- Значит, плохо слушала.
- Я бы хотела поужинать с тобой сегодня вечером. И не на территории посольства.
- Встретимся в вестибюле. Через полчаса?
- Через тридцать пять минут, - ответила она и дала отбой.
Холлис позвонил своему помощнику, капитану О'Ши.
- Эд, подгоните мне такси к воротам. Примерно через сорок пять минут.
- Может быть, машину с шофером?
- Нет, это личное дело.
- Личное или нет, возьмите служебную машину.
- Лучше такси.
Холлис без доклада вошел в кабинет Айлеви. Сэз задернул портьеры на окнах и включил магнитофон. Боб Дилан запел "Мистера Тамбурина".
Холлис придвинул стул вплотную к Айлеви, сел и тихо произнес: - Буров.
- Только человек и фамилия, не так ли? Все, что нам известно... кивнул Айлеви.
- Нам ведь нужно расшевелить его, верно? Может, он больше, чем "ширма" в можайском морге. Позвоните в ресторан "Лефортово". Закажите два места на мое имя.
- У этой попытки мало шансов на успех, Сэм.
- Не совсем: гэбэшные "слухачи" настроены на мое имя. Они все сейчас "опекают" меня. И даже если Буров находится где-то в районе Можайска, он доберется до Москвы часа за два.
- Кого вы берете на ужин?
- Не вас.
- О'кей. - Айлеви усмехнулся. - Допустим, Буров все же объявится и захочет не просто побеседовать, тогда мне трудно будет вытащить вас из "Лефортово", если случится какая-нибудь беда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67