Я люблю тебя, Лиза. Помни это.
Они двигались медленно, не спеша, как люди, знающие, что в их распоряжении много часов, но не так уж много дней. Так солдат, получивший отпуск с войны, измеряет время минутами, и каждую такую минуту хочет прожить так, чтобы запомнить и сохранить в своей памяти. Они долго ласкали друг друга и оба достигли вершины блаженства.
Потом они оба лежали, слушая тишину.
- Это наша победа, - прошептала она, прижимаясь к нему.
* * *
Они совершали пробежку трусцой по главной дороге, приветливо улыбаясь пробегавшим мимо обитателям лагеря.
- Какая тут дружественная обстановка, - заметила Лиза, переводя дыхание. - Прямо как субботним утром в Си Клифф. Но где же женщины?
- Думаю, что русские женщины не бегают, - ответил Сэм.
- Верно. Я ни разу не встречала в Москве женщин, бегающих по утрам.
Они свернули с дороги и несколько сотен метров решили пройти пешком.
- Куда мы направляемся? - спросила Лиза.
- Хочу заглянуть к Бурову домой.
- Иди туда без меня. Я не пойду домой к этому человеку.
- Он просил нас к нему заглянуть.
- Меня это совершенно не волнует. Ты что, не понимаешь? Тогда постарайся, пожалуйста, поставить себя на мое место. Ты хочешь, чтобы он на меня пялился? Он и так торчал тогда в камере, когда меня обыскивали.
- Я понимаю тебя, - кивнул Холлис. - Я скажу ему, что ты неважно себя чувствуешь.
- Зачем тебе вообще понадобилось туда идти?
- Это моя работа. Я все должен увидеть.
- Но зачем?
- Точно не знаю, но не хочу оказаться неподготовленным, что бы здесь ни произошло.
- Ладно, - согласилась Лиза. - Иду с тобой. Я тоже не хочу оставаться неподготовленной.
Они остановились у железной ограды, окружавшей дом Бурова. К ним тут же подошли двое пограничников.
- Убирайтесь! - приказал один из них. - Вон!
- У нас назначена встреча с полковником Буровым, - по-русски сказал Сэм. - Я - полковник Холлис.
- Вы новые американцы, прибывшие сюда?
- Совершенно верно.
Охранник смерил его свирепым взглядом, повернулся и подошел к караулке, откуда позвонил по телефону. Затем он сделал Холлису с Лизой знак, и они прошли через ворота, Сэм старался внимательно все рассмотреть. К караульному помещению примыкала огромная псарня из проволочной сетки, за которой, грозно рыча, носились немецкие овчарки. Дача Бурова представляла собой двухэтажный деревянный коттедж. Рядом с домом под навесом стоял "понтиак Транс Ам". Холлис подошел к двери и постучал.
Дверь отворил пограничник и пропустил их внутрь. Они вошли в просторную прихожую, где стоял стол для дежурного.
Охранник повел их через большую красивую гостиную в кабинет Бурова.
- Доброе утро, - поздоровался он.
Холлис, не обращая внимания на приветствие, осматривался вокруг. Мебель советского производства 30-х годов - массивная, полированная. На стенах огромные картины с изображением счастливой советской действительности.
- Не хватает только портрета Сталина, - заметил Холлис. - Вы ведь сталинист, Буров?
- Мы не употребляем этого выражения, - сказал он. - Но, безусловно, меня восхищал этот человек и его методы. Садитесь, пожалуйста. - Буров указал им на кресла у русской печи, выложенной фарфоровыми изразцами, сделал знак охраннику, тот вышел.
- Если бы мне пришлось оценивать ваш вкус, полковник, то я сказала бы, что он у вас есть, - проговорила Лиза.
Буров недоверчиво улыбнулся. Лиза рассматривала картину, изображавшую колхозников, убирающих пшеницу: красивые и сильные мужчины и женщины со счастливыми улыбающимися лицами.
- Я ничего подобного ни разу не встречала в сельской местности и подозреваю, что художник тоже, - заметила Лиза.
- Это то, что мы называем идеалом, - произнес Буров, усаживаясь напротив них на диван, отделанный в тон креслам. - Ну, как поживаете?
- Мы находимся в тюрьме, - ответил Холлис. - Так как, вы думаете, мы можем поживать?
- Вы не в тюрьме, - резко возразил Буров. - Все-таки скажите, что вы думаете о нашей школе?
- Я поражен, - ответил Холлис.
Буров кивнул с таким видом, словно ожидал подобного ответа.
- Сначала о деле. Вы избили Сонни Эймза.
- Почему бы в первую очередь не обсудить то, как вы, Вадим и Виктор избили мисс Родз и меня?
- Это было не избиением, а официальным делом, и так как это произошло до вашего вхождения в мир нашей школы, то не подлежит обсуждению. За что вы ударили Сонни? Потому что он оскорбил мисс Родз?
- Нет, это входило в мои служебные обязанности.
- Здесь правила диктую я, полковник Холлис. И я очень суров во всем, что касается правил и приказов. И очень справедлив. За драки и подобные провинности мы сажаем курсантов в карцер. Заключение в карцере грозит им и за приставание к женщинам, воровство и прочие штучки. Однажды я расстрелял одного курсанта за изнасилование. Чтобы здесь шла нормальная работа, необходимо установить закон и порядок. Тут вам не Америка. Если вы решили остаться, то я проведу тщательное расследование этого инцидента и выясню, кто из вас виновен.
- Лэндисы тут ни при чем, - вмешалась Лиза. - Из-за нас они попали в сложную ситуацию. Все это касается только меня и Сонни. Этот тип - свинья!
- Вот как? - ухмыльнулся Буров. - Он был таким милым мальчиком до того, как насмотрелся американских фильмов.
Лиза встала.
- Всего хорошего, - сказала она.
Буров знаком приказал ей сесть.
- Нет, будьте любезны, сядьте. Хватит болтовни. Я должен кое-что обсудить с вами.
Лиза неохотно вернулась на место.
- Я создал здесь лучшую шпионскую школу во всем мире, Холлис. И вы должны знать, что мной руководило. Первое: моя глубокая, неизменная ненависть к Западу. По иронии судьбы с тех пор, как я начал работать с сотнями американцев, возросла моя ненависть к их культуре, их похабным книжонкам и журнальчикам, к их бессмысленным фильмам, к их самолюбивым, эгоистичным людишкам, полному отсутствию чувства истории, к их безудержному потреблению всяких бесполезных товаров, их сервису, и превыше всего - к их откровенно слепой уверенности в том, что им всегда удастся выйти сухими из воды.
- Да, это перекрывает все остальное, - улыбнулся Холлис. - Но, разумеется, вы научились всему этому не от ваших заключенных?
- Инструкторов, - сухо поправил Буров. - Нет, западную мерзость я изучил по тому, с чем мне самому пришлось сталкиваться. Эти летчики, возможно, являются лучшими представителями вашего инфантильного общества. Мои же курсанты, приехав в Америку, будут трудиться усерднее, лучше, компетентнее и станут более законопослушными гражданами, чем коренные жители.
- Наверное, они и налоги платить собираются, не так ли? - съязвил Холлис.
- А второе мое побуждение чисто интеллектуального характера. Меня увлекает сама возможность превращения русских в американцев. Не думаю, что когда-либо делалось нечто подобное в таком масштабе. И еще принесет свои плоды в будущем. Вы согласны?
- Боюсь, что да.
- Разумеется. Планируется открытие и других подобных школ.
- А где вы раздобудете инструкторов?
- Похитим их так же, как вас и тех американских женщин. Возможно, в районе Бермудского треугольника, - усмехнулся он.
- Как вас может это смешить? - с удивлением спросила Лиза. - Какая жестокость!
- Это война, - коротко отрезал Буров. - За десять лет мы создадим школы по образцу каждой крупной белой нации в мире. Во все нации Европы, Южной Америки, Канады, Южной Африки, Австралии, Новой Зеландии - в любую страну, где русский сможет сойти за местного уроженца, в каждую из этих национальных структур мы внедрим русских. К концу этого столетия мы заселим земной шар мужчинами и женщинами, вылитыми немцами, французами, англичанами, да кем угодно, только работать все они будут на нас. Ну, что вы думаете об этом? обратился он к Холлису.
- Весьма амбициозное стремление для государства, которое семьдесят лет создавало Нового Советского Человека, да так и не смогло.
В комнату вошла пожилая русская женщина с подносом, на котором стояли чайник и чашки. Она поставила поднос на стол и вышла.
- Наливайте себе, не стесняйтесь, - предложил Буров.
- Если эта женщина заключенная, то я даже не притронусь к тому, что было приготовлено рабыней, - проговорила Лиза.
- Ай-яй-яй, какая же вы, однако, щепетильная! На самом деле эта женщина - моя дорогая матушка. - Он налил всем чаю. - Да, представьте себе, у меня есть мать. И жена тоже, и милая малышка Наталия. Я все думаю, мисс Родз, а не захотите ли вы работать здесь, в этом доме? Научите английскому мою Наташу. Ей сейчас десять лет. Может быть, смогли бы стать кем-то вроде гувернантки.
- Вы, наверно, шутите, полковник Буров.
- Ничуть. Хотите я вас с ней познакомлю?
- Нет.
- Вы всех нас находите такими отталкивающими?
- У меня очень много русских друзей. Однако вас нет среди них.
- Посмотрим, - пожал плечами Буров. - Как говорится, время лечит.
- Это была единственная причина, по которой вы пригласили нас сюда? спросил Холлис.
- Нет, я должен вам сообщить кое-что. Начальство в Москве не согласилось предоставить вам неделю на размышление. Так что вам придется сообщить мне о своем решении прямо сейчас.
- Мой ответ - нет, - сказал Холлис и поднялся с кресла.
Буров с сомнением посмотрел на него:
- Значит, вы не будете работать на нас?
- Вы слышали мой ответ.
- В таком случае вас еще раз допросят, а затем расстреляют.
- Поэтому я ничего не потеряю, если убью вас прямо сейчас.
Буров поставил чашку и на шаг отступил от Холлиса. Сэм шагнул к Бурову. Лиза тоже встала.
- Вы что, вооружены?
- Чтобы убыть вас, мне не понадобится оружия, - ответил Холлис.
- Неужели? Вы считаете себя настолько сильным? Я тоже не слабак.
- Вот и прекрасно. Мне будет только интереснее. - С этими словами Холлис еще ближе подошел к Бурову.
- Оставайтесь на месте! - рявкнул тот.
- Сэм, ну, пожалуйста, - заговорила Лиза и повернулась к Бурову. - Я буду на вас работать. - Она обратилась к Холлису. - Прошу тебя, Сэм... Мы все обсудим. Это не стоит наших жизней. Скажи ему "да". Пожалуйста. - Она схватила его за руку. - Ну, какая разница, если на двух инструкторов будет больше? - Она снова повернулась к Бурову. - Он согласится. Только дайте мне немного времени.
Буров, казалось, размышлял.
- У меня приказ получить от вас ответ сегодня. Если в шесть часов вечера вы не скажете "да", вас тотчас же отправят в камеры. Вам ясно?
Лиза кивнула. Буров продолжал:
- У меня сегодня с утра превосходное настроение, и скажу вам почему. Майор Додсон схвачен. Он не дошел до западной стены вашего посольства двухсот метров. Так на чьей стороне судьба?
Холлис промолчал и повернулся, собираясь уйти.
- Да, теперь вы можете идти, - сказал Буров. - В шесть часов вечера доложите мне о своем решении в моем офисе. - Он указал на выход.
Холлис и Лиза вышли в холл, охранник открыл им дверь и проводил до ворот.
- Тебе хотелось выиграть время, верно? - спросила Лиза.
Холлис кивнул и сказал:
- Но ты не должна была этого делать.
- Я сделала это ради тебя, Сэм. Я поняла, что на сей раз твое эго пошло наперекор здравому смыслу. Никогда не думала, что ты можешь настолько потерять контроль над собой.
- Когда я пришел к нему, со мной все было о'кей, - ответил Холлис. Но... вот я начал думать о нем...
- О нем и обо мне? Не надо было мне ничего тебе говорить.
Холлис промолчал.
- И еще тебя вывели из себя его слова об Америке.
- Больше всего. Спасибо, что хоть ты сохранила хладнокровие в такой ситуации. Тебе ведь это тоже было нелегко.
- Ты мой должник.
- Верно. И еще я не забыл про ужин в ресторане.
- Они схватили Додсона.
- Для Додсона это дерьмово, - кивнул Холлис. - Но, может быть, теперь прекратят давить на Бурова, требуя ликвидировать лагерь.
- Если тебя интересует, останется ли школа здесь, значит, у тебя есть надежда, что кто-то придет за нами.
- Неплохо. Ты начинаешь размышлять как офицер разведки. Если начнется операция по нашему спасению, то полагаю, лучше будет, если мы останемся здесь, а не где-нибудь еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67