С их философией «Баланса слабости» они думали установить свою власть за спиной марионеточного режима Жмайеля, но они забыли то, что в Ливане знает каждый ребенок: любой может проглотить Ливан, но никто не сможет его переварить.
Было понятно, что господству правящей клики угрожал быстрый конец. Стоило бы Кути перенять контроль, то он честно сообщил бы правительству и Шарону действительную оценку положения вещей, а Шарон наверняка не захотел бы стать первым израильским министром обороны, который проиграл войну. Эфраим снова сделал паузу и отпил кофе. – Удобный случай представился 10 июня. Армия вошла в пригороды Бейрута, и наступило перемирие. Кути, назначенный шефом Моссад, но еще не вступивший в должность, хотел совершить прощальный визит к своим войскам в Ливане. Моссад была поручена организация этой поездки.
– Почему Моссад, а не ЦАХАЛ? – спросил я.
– Потому что в это время его безопасность уже относилась к компетенции службы безопасности Моссад, а не военных.
– Если бы мы отвечали за его безопасность, он и сейчас был бы жив, – бросил генерал.
– Они спланировали посещение на следующий день, – тихо рассказывал Эфраим. – Когда он прибыл на место, его убили из засады. Стрелявший, четырнадцатилетний мальчишка, был на месте застрелен телохранителями.
– Ты сошел с ума! Я вскочил. – Это безумие, я знаю, что это был несчастный случай. Я не мог поверить тому, что услышал от него. Это просто казалось слишком дьявольским.
Он посмотрел мне прямо в глаза и тихо сказал: – У парня нашли фотографию Кути. Кто еще мог знать, что Кути будет именно там и тогда, кроме людей, которые готовили его маленькую поездку? Это они его убили, в этом у меня нет ни малейшего сомнения.
– И ты ждал все эти четыре года, чтобы рассказать именно мне об этом?
– Нет, ты – последний шаг, который мы предпринимаем. Ты можешь себе представить, что работать против Моссад изнутри организации – не самое простое дело в мире.
– И что, никто так и не спросил, как в карман мальчишки попала фотография Кути?
– Эту информацию скрыли от комиссии по расследованию инцидента, информацию, которая без тени сомнения доказывает, что это действительно был не несчастный случай, а преднамеренное убийство.
Я снова сел на кровать. По лбу катился холодный пот. То, что рассказывал Эфраим, было невероятно. Верхушка Моссад составила заговор, чтобы убить своего вновь назначенного шефа?
– Ты сошел с ума!
– Он не сошел с ума, – сказал генерал. – Я знаю это, потому что он не единственный, кто мне об этом рассказывал. Я еще больше узнал об этом, когда в начале 1985 года допрашивал пленного боевика «Хисболла» в Южном Ливане. Он рассказал, как он, служа в милиции «Амаль» у Наби Берриса, вместе с одним мальчишкой получил задание убить израильского генерала. И я говорю тебе, этот человек не врал.
– Как ты мог это знать?
– Потому что он знал, что все равно умрет, и речь шла лишь о том, продлится ли это целую ночь или только пару минут. И он думал, что я и так об этом знал.
Я несколько секунд посмотрел на генерала, а затем снова обратился к Эфраиму.: – А как получилось так, что вы не пошли с этим к премьер-министру?
– Чтобы сказать ему: «Господин премьер-министр, руководство Моссад, мой босс и некоторые его фавориты только что захватили правление в Моссад и убили нового назначенного Вами шефа»? И, как ты думаешь, что он бы мне на это сказал: «Спасибо, что ты рассказал мне об этом. Я сейчас позвоню этому ублюдку и уволю его?» Кроме того, тогда шла война. И в течение максимум одного или двух дней со мной произошел бы такой же несчастный случай.
– Откуда я должен знать, что не именно вы подстрекаете меня к бунту и не вы сами хотите совершить путч?
– Ты должен мне верить. Мы не можем действовать без кого-то «со стороны».
– Я весь внимание.
– Я думаю, пришло время перекусить, – сказал Эфраим.
Я не был голоден и я охотнее послушал бы продолжение его рассказа, но я решил: пусть будет, как он хочет.
– В гостинице есть ресторан, – сказал я. – Я только надеюсь, что обед здесь получше, чем завтрак.
Оба засмеялись. – Нет, – сказал Эфраим. – Я не думаю, что мы должны вместе идти есть. Все же возможно, что за нами наблюдают, и мы не можем себе позволить «засветиться». Рами принесет нам что-то. Он повернулся к генералу. – Ты сделаешь это?
– Я уже иду, – медленно сказал генерал, с трубкой во рту. Он одел пальто. От моего внимания не ускользнуло, насколько менее впечатляюще выглядит он в гражданской одежде.
– Что же вы закажете? – ухмыльнулся он. Очевидно, ему не очень нравилась роль мальчика на побегушках.
– Мне все равно, лишь бы побольше. Я проголодался, – сказал Эфраим. – О, да, – и протянул генералу термос – и кофе, пожалуйста, если это тебя не затруднит.
– А ты?
– То же самое, – ответил я.
Генерал вышел из комнаты, все еще немного взволнованный.
– Ты испортил мне жизнь, – сказал я Эфраиму.
– Вовсе нет. Я просто вытащил тебя из группы особо отобранных людей, пока ты сам себя не разрушил бы. И ты прекрасно подходишь для этой работы.
– Но ты меня никогда об этом не спрашивал. Откуда ты знаешь, может я охотнее стоял бы на другой стороне баррикад и боролся бы с людьми вроде тебя, которые постоянно хотят передать контроль над Моссад в руки любителей, вместо того, чтоб доверить его профессионалам, которые всему научились сами, добравшись до самого верха? Я всмотрелся в лицо Эфраима, которое своей бледной дряблой кожей напоминало череп мертвеца.
– У меня есть твоя психологическая характеристика, подумай об этом. И я знаю тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам себя знаешь, Виктор. Ты не вписываешься в шаблон.
– Моя психологическая характеристика из Моссад это дерьмо. Она не стоит бумаги, на которой написана.
– Если с точки зрения психологии выяснится, что ты – ошибка, я перейду к второй фазе.
– И что это за вторая фаза?
– Этого я тебе пока не могу сказать. Но я расскажу тебе маленькую историю, пока не вернулся наш друг, генерал.
– Почему? У тебя и от него есть тайны? Я постарался быть как можно более саркастичным.
– Да. У меня от него даже больше тайн, чем от тебя. Он не «инсайдер», не был в нашей системе, и поэтому есть много вещей, которые он не понимает. Я не хочу разрушить Моссад, что он охотно сделал бы. Я хочу поставить службу на ее место.
– Почему?
– Потому что я думаю, что нашей стране нужен Моссад, зубастый Моссад, который смог бы справиться с нашими противниками. Но в таком случае стране нужна узда, которой она смогла бы держать Моссад под контролем.
– Ты хотел рассказать мне маленькую историю.
– В 1982 году, до войны в Ливане, у нас был человек, который должен был подготовить почву для своего рода диалога. Он относился к моей команде, но я тогда еще не был главой клики. У нас было благословение Хофи и нескольких людей в МИД, которые ожидали прорыва. Мы настолько напугали палестинцев тем, что могли совершить в Ливане, что они были готовы к диалогу.
– То есть, вы хотели перебросить мостик?
– Да, но не к христианам, а к палестинцам. Мы послали вперед для зондажа одного из наших лучших агентов. Его звали Яков Барсимантов. Он сидел в резидентуре в Париже, где работал нашим офицером связи.
– Он же не смог бы установить никакого контакта с палестинцами или завоевать их доверие. Если он принадлежал к отделу офицеров связи, то они знали, что он агент Моссад, – заметил я.
– Он не вел с ними прямых переговоров. У нас был американец, добровольный посредник, который хотел сдвинуть дело с мертвой точки. Барсимантов представил ему эту акцию на коктейль – приеме в МИД Франции как дело, требующее отваги и мужества.
– И он согласился?
– Он с жадностью ухватился за эту возможность. Он сам был не в очень удобном положении для разговора с палестинцами. Это противоречило директивам американского Госдепартамента. Но он все равно делал это.
– Почему вы не устанавливали другие контакты, например через румын, которые работали на две стороны, и у вас были связи с ними.
– Они были под правящей кликой и хотели только усиления Башира Жмайеля и фалангистов.
– Кто был этот американец?
– Его звали Чарльз Роберт Рэй. Он был помощником военного атташе США и человеком с очень большим чувством долга. Он был уверен, что мир на Ближнем Востоке отвечает стратегическим интересам Соединенных Штатов.
– Военные оспаривают это.
Эфраим усмехнулся. – Верно. Но это было так. Кто-то в МИД проболтался, и их обоих, Барсимантова и американца, застрелили до того, как они вступили в первый контакт с палестинцами. Мы знаем точно, что это сделали не палестинцы. Он провел пальцами по волосам и по лицу. Он показался мне внезапно постаревшим и более усталым, чем раньше. – Они убили Рэя в январе, а когда Яков попытался сам наладить новый контакт, убили и его. Яков был хорошим человеком, тем не менее, 3 апреля перед своей квартирой его пристрелили как собаку свои собственные коллеги. Его прикончила наша бригада киллеров.
– Но «Кидон» не может убивать израильтян!
– Они не знали, кто их жертва, а потом все списали на то, что это якобы было недоразумение. После убийства Якова они спрятали оружие чехословацкого производства в квартире одного ливанского революционера и обратили на него внимание спецслужб. Они дошли до того, что заявили об ответственности за убийство от имени «Ливанской Вооруженной Революционной Фракции» (LARF), и информировали французскую контрразведку, что LARF является частью просирийской группировки SSNP – «Сирийской Социал-Националистической Партии». Он посмотрел в окно. – Знаешь ли ты, что они набрались наглости представить это убийство провокацией, которую они только и ждали, чтобы начать войну в Ливане? Едва ли когда было большее бесстыдство, чем это.
Более всего меня ошеломило, что все, что я сейчас услышал, меня вовсе не поразило. Я верил ему, но я почти готов был сказать: «Ну и что?»
– О'кей, ты рассказал мне свою маленькую историю. Черт побери, но с чего ты взял, что я из-за этого буду что-то делать для тебя? Я с тем же успехом могу открыть окно и выпрыгнуть. Это сэкономило бы кучу хлопот и огорчений. Я взял сигарету и отклонился назад на кровати.
– Ты все понял не так. Я хотел тебе сказать, что я не смогу использовать кого-то внутри системы, потому что у меня нет зацепки, кому я могу доверять. Генерал мой долголетний приятель и он был близким другом Кути. Он полностью чист в том, что касается меня. Тебя я вытащил прямо из брюха Моссад, потому что ты там еще не завяз, как большинство наших общих друзей, и потому что ты попал в Моссад не с помощью «мохнатой лапы», а в обычном порядке. Ты пришел в Моссад как патриот, а не из желания сделать карьеру.
– Ну, такое желание у меня тоже есть. Я хочу работу, жизнь, удовольствие.
– Если ты хочешь жизни, то оставайся здесь. Ты получишь от жизни больше, чем тебе, наверное, нужно.
– Итак, что дальше? Ты хочешь предложить мне дело?
– Именно так. Твое прикрытие – ты сам. Все, что ты делаешь, ты делаешь под свою полную ответственность, без страховки и спасательного круга. Я буду давать тебе инструкции и помогать, чем смогу, но во всем ты сможешь надеяться только на самого себя.
– И что мне делать?
– Тебе нужно будет вывести Моссад из игры.
Глава 9
В дверь постучали. Эфраим умолк. Я подошел к двери и посмотрел в глазок. Это был генерал. Я открыл дверь, и он влетел вовнутрь, будто за ним горел коридор. Это точно не доставляло ему удовольствие – быть посыльным.
Следующий час мы обедали, говорили мало. Я пытался определить мою роль в схеме, но так и не смог четко распознать цель. Понятно, он сказал, что хочет указать Моссад его место, но что это означает?
Я представил себе, что Эфраим намеревался его вначале разрушить, и для этого я ему и нужен. Но я вовсе не был уверен, что тот новый Моссад, который он хочет возвести на руинах старого, будет лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Было понятно, что господству правящей клики угрожал быстрый конец. Стоило бы Кути перенять контроль, то он честно сообщил бы правительству и Шарону действительную оценку положения вещей, а Шарон наверняка не захотел бы стать первым израильским министром обороны, который проиграл войну. Эфраим снова сделал паузу и отпил кофе. – Удобный случай представился 10 июня. Армия вошла в пригороды Бейрута, и наступило перемирие. Кути, назначенный шефом Моссад, но еще не вступивший в должность, хотел совершить прощальный визит к своим войскам в Ливане. Моссад была поручена организация этой поездки.
– Почему Моссад, а не ЦАХАЛ? – спросил я.
– Потому что в это время его безопасность уже относилась к компетенции службы безопасности Моссад, а не военных.
– Если бы мы отвечали за его безопасность, он и сейчас был бы жив, – бросил генерал.
– Они спланировали посещение на следующий день, – тихо рассказывал Эфраим. – Когда он прибыл на место, его убили из засады. Стрелявший, четырнадцатилетний мальчишка, был на месте застрелен телохранителями.
– Ты сошел с ума! Я вскочил. – Это безумие, я знаю, что это был несчастный случай. Я не мог поверить тому, что услышал от него. Это просто казалось слишком дьявольским.
Он посмотрел мне прямо в глаза и тихо сказал: – У парня нашли фотографию Кути. Кто еще мог знать, что Кути будет именно там и тогда, кроме людей, которые готовили его маленькую поездку? Это они его убили, в этом у меня нет ни малейшего сомнения.
– И ты ждал все эти четыре года, чтобы рассказать именно мне об этом?
– Нет, ты – последний шаг, который мы предпринимаем. Ты можешь себе представить, что работать против Моссад изнутри организации – не самое простое дело в мире.
– И что, никто так и не спросил, как в карман мальчишки попала фотография Кути?
– Эту информацию скрыли от комиссии по расследованию инцидента, информацию, которая без тени сомнения доказывает, что это действительно был не несчастный случай, а преднамеренное убийство.
Я снова сел на кровать. По лбу катился холодный пот. То, что рассказывал Эфраим, было невероятно. Верхушка Моссад составила заговор, чтобы убить своего вновь назначенного шефа?
– Ты сошел с ума!
– Он не сошел с ума, – сказал генерал. – Я знаю это, потому что он не единственный, кто мне об этом рассказывал. Я еще больше узнал об этом, когда в начале 1985 года допрашивал пленного боевика «Хисболла» в Южном Ливане. Он рассказал, как он, служа в милиции «Амаль» у Наби Берриса, вместе с одним мальчишкой получил задание убить израильского генерала. И я говорю тебе, этот человек не врал.
– Как ты мог это знать?
– Потому что он знал, что все равно умрет, и речь шла лишь о том, продлится ли это целую ночь или только пару минут. И он думал, что я и так об этом знал.
Я несколько секунд посмотрел на генерала, а затем снова обратился к Эфраиму.: – А как получилось так, что вы не пошли с этим к премьер-министру?
– Чтобы сказать ему: «Господин премьер-министр, руководство Моссад, мой босс и некоторые его фавориты только что захватили правление в Моссад и убили нового назначенного Вами шефа»? И, как ты думаешь, что он бы мне на это сказал: «Спасибо, что ты рассказал мне об этом. Я сейчас позвоню этому ублюдку и уволю его?» Кроме того, тогда шла война. И в течение максимум одного или двух дней со мной произошел бы такой же несчастный случай.
– Откуда я должен знать, что не именно вы подстрекаете меня к бунту и не вы сами хотите совершить путч?
– Ты должен мне верить. Мы не можем действовать без кого-то «со стороны».
– Я весь внимание.
– Я думаю, пришло время перекусить, – сказал Эфраим.
Я не был голоден и я охотнее послушал бы продолжение его рассказа, но я решил: пусть будет, как он хочет.
– В гостинице есть ресторан, – сказал я. – Я только надеюсь, что обед здесь получше, чем завтрак.
Оба засмеялись. – Нет, – сказал Эфраим. – Я не думаю, что мы должны вместе идти есть. Все же возможно, что за нами наблюдают, и мы не можем себе позволить «засветиться». Рами принесет нам что-то. Он повернулся к генералу. – Ты сделаешь это?
– Я уже иду, – медленно сказал генерал, с трубкой во рту. Он одел пальто. От моего внимания не ускользнуло, насколько менее впечатляюще выглядит он в гражданской одежде.
– Что же вы закажете? – ухмыльнулся он. Очевидно, ему не очень нравилась роль мальчика на побегушках.
– Мне все равно, лишь бы побольше. Я проголодался, – сказал Эфраим. – О, да, – и протянул генералу термос – и кофе, пожалуйста, если это тебя не затруднит.
– А ты?
– То же самое, – ответил я.
Генерал вышел из комнаты, все еще немного взволнованный.
– Ты испортил мне жизнь, – сказал я Эфраиму.
– Вовсе нет. Я просто вытащил тебя из группы особо отобранных людей, пока ты сам себя не разрушил бы. И ты прекрасно подходишь для этой работы.
– Но ты меня никогда об этом не спрашивал. Откуда ты знаешь, может я охотнее стоял бы на другой стороне баррикад и боролся бы с людьми вроде тебя, которые постоянно хотят передать контроль над Моссад в руки любителей, вместо того, чтоб доверить его профессионалам, которые всему научились сами, добравшись до самого верха? Я всмотрелся в лицо Эфраима, которое своей бледной дряблой кожей напоминало череп мертвеца.
– У меня есть твоя психологическая характеристика, подумай об этом. И я знаю тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам себя знаешь, Виктор. Ты не вписываешься в шаблон.
– Моя психологическая характеристика из Моссад это дерьмо. Она не стоит бумаги, на которой написана.
– Если с точки зрения психологии выяснится, что ты – ошибка, я перейду к второй фазе.
– И что это за вторая фаза?
– Этого я тебе пока не могу сказать. Но я расскажу тебе маленькую историю, пока не вернулся наш друг, генерал.
– Почему? У тебя и от него есть тайны? Я постарался быть как можно более саркастичным.
– Да. У меня от него даже больше тайн, чем от тебя. Он не «инсайдер», не был в нашей системе, и поэтому есть много вещей, которые он не понимает. Я не хочу разрушить Моссад, что он охотно сделал бы. Я хочу поставить службу на ее место.
– Почему?
– Потому что я думаю, что нашей стране нужен Моссад, зубастый Моссад, который смог бы справиться с нашими противниками. Но в таком случае стране нужна узда, которой она смогла бы держать Моссад под контролем.
– Ты хотел рассказать мне маленькую историю.
– В 1982 году, до войны в Ливане, у нас был человек, который должен был подготовить почву для своего рода диалога. Он относился к моей команде, но я тогда еще не был главой клики. У нас было благословение Хофи и нескольких людей в МИД, которые ожидали прорыва. Мы настолько напугали палестинцев тем, что могли совершить в Ливане, что они были готовы к диалогу.
– То есть, вы хотели перебросить мостик?
– Да, но не к христианам, а к палестинцам. Мы послали вперед для зондажа одного из наших лучших агентов. Его звали Яков Барсимантов. Он сидел в резидентуре в Париже, где работал нашим офицером связи.
– Он же не смог бы установить никакого контакта с палестинцами или завоевать их доверие. Если он принадлежал к отделу офицеров связи, то они знали, что он агент Моссад, – заметил я.
– Он не вел с ними прямых переговоров. У нас был американец, добровольный посредник, который хотел сдвинуть дело с мертвой точки. Барсимантов представил ему эту акцию на коктейль – приеме в МИД Франции как дело, требующее отваги и мужества.
– И он согласился?
– Он с жадностью ухватился за эту возможность. Он сам был не в очень удобном положении для разговора с палестинцами. Это противоречило директивам американского Госдепартамента. Но он все равно делал это.
– Почему вы не устанавливали другие контакты, например через румын, которые работали на две стороны, и у вас были связи с ними.
– Они были под правящей кликой и хотели только усиления Башира Жмайеля и фалангистов.
– Кто был этот американец?
– Его звали Чарльз Роберт Рэй. Он был помощником военного атташе США и человеком с очень большим чувством долга. Он был уверен, что мир на Ближнем Востоке отвечает стратегическим интересам Соединенных Штатов.
– Военные оспаривают это.
Эфраим усмехнулся. – Верно. Но это было так. Кто-то в МИД проболтался, и их обоих, Барсимантова и американца, застрелили до того, как они вступили в первый контакт с палестинцами. Мы знаем точно, что это сделали не палестинцы. Он провел пальцами по волосам и по лицу. Он показался мне внезапно постаревшим и более усталым, чем раньше. – Они убили Рэя в январе, а когда Яков попытался сам наладить новый контакт, убили и его. Яков был хорошим человеком, тем не менее, 3 апреля перед своей квартирой его пристрелили как собаку свои собственные коллеги. Его прикончила наша бригада киллеров.
– Но «Кидон» не может убивать израильтян!
– Они не знали, кто их жертва, а потом все списали на то, что это якобы было недоразумение. После убийства Якова они спрятали оружие чехословацкого производства в квартире одного ливанского революционера и обратили на него внимание спецслужб. Они дошли до того, что заявили об ответственности за убийство от имени «Ливанской Вооруженной Революционной Фракции» (LARF), и информировали французскую контрразведку, что LARF является частью просирийской группировки SSNP – «Сирийской Социал-Националистической Партии». Он посмотрел в окно. – Знаешь ли ты, что они набрались наглости представить это убийство провокацией, которую они только и ждали, чтобы начать войну в Ливане? Едва ли когда было большее бесстыдство, чем это.
Более всего меня ошеломило, что все, что я сейчас услышал, меня вовсе не поразило. Я верил ему, но я почти готов был сказать: «Ну и что?»
– О'кей, ты рассказал мне свою маленькую историю. Черт побери, но с чего ты взял, что я из-за этого буду что-то делать для тебя? Я с тем же успехом могу открыть окно и выпрыгнуть. Это сэкономило бы кучу хлопот и огорчений. Я взял сигарету и отклонился назад на кровати.
– Ты все понял не так. Я хотел тебе сказать, что я не смогу использовать кого-то внутри системы, потому что у меня нет зацепки, кому я могу доверять. Генерал мой долголетний приятель и он был близким другом Кути. Он полностью чист в том, что касается меня. Тебя я вытащил прямо из брюха Моссад, потому что ты там еще не завяз, как большинство наших общих друзей, и потому что ты попал в Моссад не с помощью «мохнатой лапы», а в обычном порядке. Ты пришел в Моссад как патриот, а не из желания сделать карьеру.
– Ну, такое желание у меня тоже есть. Я хочу работу, жизнь, удовольствие.
– Если ты хочешь жизни, то оставайся здесь. Ты получишь от жизни больше, чем тебе, наверное, нужно.
– Итак, что дальше? Ты хочешь предложить мне дело?
– Именно так. Твое прикрытие – ты сам. Все, что ты делаешь, ты делаешь под свою полную ответственность, без страховки и спасательного круга. Я буду давать тебе инструкции и помогать, чем смогу, но во всем ты сможешь надеяться только на самого себя.
– И что мне делать?
– Тебе нужно будет вывести Моссад из игры.
Глава 9
В дверь постучали. Эфраим умолк. Я подошел к двери и посмотрел в глазок. Это был генерал. Я открыл дверь, и он влетел вовнутрь, будто за ним горел коридор. Это точно не доставляло ему удовольствие – быть посыльным.
Следующий час мы обедали, говорили мало. Я пытался определить мою роль в схеме, но так и не смог четко распознать цель. Понятно, он сказал, что хочет указать Моссад его место, но что это означает?
Я представил себе, что Эфраим намеревался его вначале разрушить, и для этого я ему и нужен. Но я вовсе не был уверен, что тот новый Моссад, который он хочет возвести на руинах старого, будет лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57