– И что, черт возьми, мы этим выиграем?
– Агитацию, мой мальчик, агитацию, что же еще? А потом мы посмотрим, что из этого выйдет. В конце концов, война между Ираком и Ираном еще идет, и кувейтцы вместе с саудовцами несут львиную долю расходов.
Я был благодарен Эфраиму за его рассказ о мельчайших деталях тех вещей, к которым я уже не имел прямого отношения. Это придавало мне чувство сопричастности, то ощущение, что я еще принадлежу к бюро. В пределах Моссад каждый рассказывает всем обо всем. Если бы Эфраим так не поступил, он потерял бы меня – и мы оба знали это.
Я густо намазал мармелад на оставшиеся тосты и проглотил их, запивая горячим кофе. Мой голод почти успокоился, но холод ночи, казалось, все еще не покинул мои кости.
– Что же вышло из нашего маленького приключения? – спросил Эфраим. – Ты сказал, что русские тебе не звонили?
– Нет.
– Позвони им сам сейчас.
Я встал и вытащил из моего портмоне бумажку, которую мне дал русский. Я набрал номер.
– Алло? – услышал я голос с сильным русским акцентом.
– Я ждал Вашего звонка.
– Это Вы, Виктор?
– Да. Есть у Вас что-то для меня?
– Мне жаль, но мы не будем больше разговаривать с Вами. Извините. И он повесил трубку. Он не мог даже представить, как я был этому рад.
– Ну? Эфраим склонился ко мне, как будто так он быстрее узнал бы, что я могу сказать. Он взял тост.
– Они не хотят меня.
– Да! Он подпрыгнул и ударил кулаком воображаемого противника. – Да! Теперь этот ублюдок в наших руках.
– Кто он?
– Я говорил тебе, что он не из оперативной части. Из бюро премьер-министра мы получили запрос о разных людях, уволенных из Моссад в прошлом году. Мы послали четыре личных дела, одно из них твое. Благодаря одной почти вымышленной истории я поручил одному из наших техников обработать бумаги так, чтобы мы могли узнать, кто брал в руки какую папку. Результат тот, которого я ожидал. Открыли только твою. Ее потребовал человек, который в бюро премьер-министра отвечает за безопасность. Его фамилия Левинсон.
– Он из «Шабак»?
– Нет, он отвечает за безопасность бюро, сохранность документации, за телефоны и т.д. Лучшего положения для них трудно даже представить, это даже лучше, чем, если бы они завербовали самого шефа «Шабак».
– И что теперь?
– Это продлится немного, но до конца года мы припрем его к стенке. Я передал моему другу в «Шабак» предупреждение. Я сказал ему, что узнал об этом от одного связника, но эти данные он не может использовать, иначе мы потеряем источник. Он знает ситуацию, и теперь он поймает его сам.
– Итак, мы сделали это! – закричал я. – Мы все-таки сделали это, не так ли?
Он кивнул. – Да, похоже на то.
Я был счастлив. Не каждый день ловят советского шпиона. И это показалось мне совсем простым, когда я вспомнил об этом. Простым, как прогулка по парку.

Глава 16
Я закурил и уселся на край кровати. Несколько минут мы помолчали.
– О'кей. Теперь мы переходим к твоему следующему заданию, – сказал Эфраим.
– Какому?
– Ты нанесешь короткий визит нашим британским друзьям и предложишь им свои услуги.
– Англичане? Они наши союзники. Какого черта тебе от них нужно?
– Ничего особенного. Мы только знаем, что они подозревают нас в связи с попыткой пронести бомбу в самолет израильской авиакомпании «Эль-Аль».
– С той попыткой, которая сорвалась в аэропорту Хитроу?
–Точно.
–Но разве тогда не служба безопасности «Эль-Аль» предотвратила теракт в самый последний момент?
– Именно так. Но возник слух, что мы стояли за этим делом, потому что хотели испортить впечатление о службе безопасности авиакомпании и представить себя в лучшем виде. И в тоже время, мы якобы хотели навесить это дело на сирийцев.
– И что, это правда?
– Вполне возможно. Я не знаю, но этот слух должен исчезнуть.
– Итак, я должен пойти к ним и сказать, что это были не мы? Я улыбался, это все забавляло меня.
– Нет. Ты расскажешь им примерно то же, что рассказывал русским, но с тем исключением, что ты уже не работаешь на нас. Он передал мне конверт. – Здесь документы, которые ты дашь им, чтобы подтвердить, что ты работал на Моссад.
– Почему мы просто не сделаем так, чтобы их человек в Моссад меня перепроверил? Я рассмеялся.
– Это простая работа. Эфраим оставался серьезен. – Ты должен сделать ее как можно быстрее. Я останусь здесь, пока ты не закончишь, а потом улечу.
– Ты знаешь, эта работа не совсем совпадает с тем, что ты говорил мне о причинах, почему мы делаем все это.
– О каких причинах?
– Я думал, мы занимаемся тем, что затягиваем Моссад в дерьмо, чтобы вызвать смену его руководства. И тут внезапно мы должны защищать его репутацию?
– Мы убьем одним выстрелом двух зайцев. Во-первых, мы восстановим реноме Израиля и накроем сирийских дипломатов в Великобритании. Во-вторых, ты в лучшем виде предстанешь перед англичанами. Если они отметят тебя не как человека, который хочет только мести, то они тебе будут очень доверять. Мы используем это их доверие, чтобы поставить бюро в трудное положение и вздуть нашу лондонскую резидентуру.
– Долго мне еще ждать следующего задания? Я теряю терпение в этом вонючем месте. Я хочу увидеть свет в конце тоннеля или хотя бы что-то похожее.
Он улыбнулся. Я заметил, что улыбка далась ему нелегко. Он находился в том мире, который мог измениться в любой момент, и должен был быть очень внимательным.
– Твое следующее задание готовится, пока мы разговариваем. Когда ты выполнишь его, ты снова будешь вместе с Беллой и дочерьми.
– Когда же? Я уже не мог дождаться.
– Время пока не пришло, Виктор. Сначала заверши британское задание.
Я обязательно хотел вытащить из него больше, но он просто откинулся на спинку кресла, и его круглое лицо приняло слегка забавное выражение. Я решил ограничиться тем, что узнал.
Он видимо решил, что пришел момент сказать пару ободряющих слов. Он сказал: – Ты однажды спросил меня, почему мы не расскажем обо всех делах в средствах массовой информации и не добьемся так падения Моссад.
Я кивнул.
– Мы не можем навредить организации снаружи – ей в Израиле слишком доверяют. Все равно, что мы ни скажем, мы не сможем даже поцарапать ее поверхность. Моссад нужно представить всем, тем, что он есть: некомпетентным, ленивым, слишком разросшимся, жадным монстром. Это может произойти только шаг за шагом. То, что мы сейчас делаем, это нападение на Моссад с флангов. Мы будем бить его со всех сторон. Мы поставим на карту наше существование против некомпетентности Моссад.
– Что ты имеешь в виду, «поставим на карту»?
– Если бюро так некомпетентно, как мы утверждаем, то они никогда не узнают, откуда исходят удары по ним. Если они так хороши, как все верят, тогда, – он улыбнулся, – тогда они нас поймают.
– А что с репутацией страны? Не все могут различить Моссад и Израиль?
– Это верно, но мы общаемся только с разведками, а они знают разницу. В процессе нашей работы, в конце концов, мы вовсе не собираемся разрушить также и государство. Мы должны действовать очень осторожно, как бригада по сносу домов, которая в центре города сносит высотное здание. Можно развалить весь центр города, но можно сделать это профессионально. Если мы будем работать слишком грубо, то это может привести к тому, что отношения между Израилем и любой страной мира, которую Моссад облапошил, будут разорваны. А это почти все страны, с которыми у нас есть дипотношения, и еще парочка тех, с которыми мы их, возможно, установим в будущем. Наша цель – бюро и именно бюро в том виде, в каком оно есть.
Я посмотрел на него без воодушевления. Я устал. Я знал, что мне предстоит, и был рад тому, что он потрудился мне объяснить ситуацию. Я пришел в Моссад только по одной причине: защищать мою родину, не Моссад, и его боссов, а именно мою страну. И если Моссад стал угрозой для моей страны, тогда он враг. Точно по той же причине я после возвращения из Канады поступил на службу в военный флот. Я думал, что нужно защищать то, что любишь.
– И еще кое-что. Его голос звучал по-прежнему нормально, без тени эмоций, какие он показал только что. Он говорил, как сторонний наблюдатель.
– Команда «Кидон» рыщет по Нью-Йорку и ищет человека, который, как они думают, вступил в контакт с ООП.
Я заметил, как застыла моя кровь. Я замотал головой.
– Как ты сказал?
–Ты правильно услышал, – ответил он спокойным трезвым тоном.
– Ты можешь воспринимать это так спокойно, в конце концов, они прибыли сюда не за твоей задницей.
– Ну, судя по тому, как это выглядит в данный момент, то и не за твоей.
– За кем же тогда?
– Очевидно, человек из ООП, с которым ты встречался, не так умен, как ты думал, или дьявол позаботился о тебе, но, короче, он послал сообщение о тебе в Тунис, и его перехватило «Подразделение 8200».
– Ты хочешь сказать, что этот парень говорил обо мне по телефону?
– Да.
– Он назвал меня?
– Это я как раз хотел рассказать тебе. Нет, он не назвал тебя, а только описал, причем не очень точно. Я думаю, команда попытается найти его и выжать из него твое лучшее описание.
– Он говорил, кто я?
– Да, они узнали, что он разговаривал с так называемым офицером израильской спецслужбы, но не уверены, что это так. Ты знаешь, что любой засранец, любой малыш, сказал бы, что он из Моссад. Я бьюсь об заклад, что половина всех израильтян, живущих в Нью-Йорке, когда-то кому-то сказала так. Это как израильский «Мэйфлауэр»: все на борту, когда он пристает к земле. Ах да, и они дали «Белый код».
Он улыбнулся, а мне внезапно стало не до того. Я знал, он старается, чтобы я не придавал этому большого значения, но группа «Кидон» так быстро не сдастся. У них нет репутации проигрывающих людей.
– А что с людьми Кахане, которые наблюдают за бюро ООП? Бюро уже связывалось с ними?
– Еще нет, но ты можешь заключить пари на свой последний доллар, что они сделают это. Я не хочу нагонять на тебя страху, но и не хочу придавать тебе ложное чувство безопасности. Я действительно не думаю, что ты должен слишком ломать себе голову из-за этого. Команда «Кидон» здесь немного попоет и потанцует, а затем уедет домой. У них слишком много более важных дел, чем охота за призраком.
– Если они получат мое хорошее описание, то это не будет уже охотой за призраком. А что, если они спросят того парня Меира Кахане, которого я оставил в кабинке «пип-шоу», чтобы он там сделал лужу?
Эфраим улыбнулся. – Об этом тебе совсем не стоит беспокоиться. Он ничего не скажет.
– Почему нет? Он меня очень хорошо разглядел, и его друг тоже.
– Несмотря на это, он никому ничего не расскажет, в любом случае ничего о том, что случилось на самом деле. Когда его друг наконец-то вытащил его, то он рассказал, что на него напала целая толпа палестинцев, а посетитель бюро ООП, то есть ты, несомненно, вождь палестинцев или кто-то вроде того. Так он стал героем в своем кругу еврейских нацистов, и ему вовсе не нужно признаваться, что это все с ним сделал один человек, к тому же тот, за которым он должен был следить.
– Откуда ты это все знаешь?
– У нас и там есть наши люди. Ты же не думаешь, что мы позволяем этим чокнутым поступать, как им заблагорассудится?
Это было приятно узнать, но это меня действительно не успокоило. Напротив, чем больше я думал об этом, тем более я раздражался. – Это выглядит так, будто кто-то в бюро серьезно занимается этим делом, иначе они не послали бы группу «Кидон» в США. Это трудный ландшафт. Что у них есть в руках?
Я думаю, если бы я начал расследование, то уж нашел бы, где, черт побери, скрывается этот Виктор Островский. Я последний человек, который вылетел из бюро, и тут, в мгновение ока, в бюро ООП в Нью-Йорке выныривает кто-то, к кому вполне подходит мое описание.
– Ну да, они тоже думают, возможно, о чем-то подобном, но пока они смогут тебе что-то сделать, они должны сперва тебя найти.
– Значит, я теперь в бегах?
– Нет, но будь осторожен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57